Часть 2. Кто вы, мистер Принц? Глава 1

(страницы из дневника Гарри Поттера.

Осень 1996 года — июль 1998 года)

Все началось, конечно же, со Снейпа. С мрачного, сальноволосого профессора зельеварения, который не брал на свой курс для сдачи ЖАБА студентов, получивших на СОВ ниже «Отлично». Гарри заработал «Выше ожидаемого». И попасть на курс ему не светило. Заодно уж пришлось навсегда распрощаться с мечтой стать аврором. Без высших зелий в Академию авроров не принимали. Намечающиеся кадровые перестановки в Хогвартсе были ему невдомек. Поэтому, нанеся визит в изрядно потрепанный Пожирателями смерти Косой переулок и стараясь не обращать внимания на пустующие и заколоченные магазины (в том числе лавку продавца волшебных палочек мистера Олливандера или кафе-мороженое Фортескью), он не приобрел для данного предмета ни учебника, ни ингредиентов.

Ну откуда, скажите на милость, мог знать Поттер, что зелья в этом учебном году будет преподавать профессор Гораций Слагхорн, который как раз не гнушался студентами, набравшими за СОВ «Выше ожидаемого»?! А уж взять в свой класс для подготовки на уровень ЖАБА Избранного — от такого удовольствия тщеславный Слагхорн не отказался бы и за удвоенное жалование.

Собственно, в тот момент, когда Поттеру любезно позволили порыться в шкафу в кабинете зельеварения, чтобы не остаться без учебника, и началась для Гарри вся эта история.

Когда Гарри впервые в жизни сварил лучшее зелье в классе без подсказок Гермионы, руководствуясь лишь указаниями учебника и, что там скрывать, бесценными пометками его прежнего владельца, он испытал невероятное удовлетворение и чувство гордости. Это уже не говоря о радости от получения поистине королевского подарка — флакончика Зелья удачи — Феликса Фелициса. Не лишним для Гарри, не привыкшего к положительным оценкам на этом конкретном предмете, стал и комплимент от профессора зельеварения о том, что он унаследовал талант своей матушки.

Гермиона, которая готовила зелье точно по инструкции и, против обыкновения, добилась всего-навсего второго результата, раздраженно бурчала про «некоторую нечестность».

— Я предложил тебе воспользоваться записями на полях, но ты не пожелала, — беспечно заявил Гарри, бережно пряча флакончик Феликса в карман мантии.

Раздосадованная поражением Гермиона выдернула учебник из его сумки, чтобы проверить, нет ли на нем каких-либо вредоносных чар, и Гарри мельком увидел надпись на внутренней стороне обложки:

«Эта книга является собственностью Принца-полукровки». (1)

 

* * *

 

С того момента жизнь Гарри условно разделилась на «до Принца» и «после». Как бы ни ревновали его Рон и Гермиона, он все больше углублялся не только в чтение инструкций и пометок на полях старого учебника по зельеварению, но и все чаще ловил себя на мысли: «А каким он был, этот мальчик, прежний хозяин книги?» В том, что подобные записи мог оставить лишь мальчишка-старшекурсник, сомнений у Гарри не возникало. Постепенно увлечение незаурядной личностью таинственного Принца-полукровки превратилось у Поттера в некое подобие обсессии (2). Учебник же он почти не выпускал из рук ни днем ни даже ночью, взяв за обыкновение читать его на сон грядущий, чем невероятно смешил, а иногда и злил Рона.

— Ты стал хуже Гермионы, дружище, — посмеивался он над Гарри. — Она-то, по крайней мере, не кладет в постель учебник!

— А ты откуда знаешь? Проверял, с чем или с кем она спит? — зло огрызнулся Гарри, резко задернув полог кровати с помощью волшебной палочки.

— Совсем помешался на своем Принце, — услышал он обиженное бурчание друга.

— Никто нас с тобой не понимает! — прошептал Поттер, засовывая книгу под подушку.

 

* * *

 

Идея начать вести дневник возникла у Гарри совершенно спонтанно. Учебный год ожидаемо принес новые заботы. Дамблдор проводил с Поттером «дополнительные занятия», на которых приоткрывал завесу над многочисленными тайнами Тома Риддла, ставшего впоследствии Волдемортом. Делалось это, вероятно, для того, чтобы Гарри смог хотя бы частично постичь личность, мотивы и поступки самого страшного волшебника современности и в конечном итоге вышел на битву с ним максимально подготовленным, по крайней мере, морально. Кроме того, его любимый предмет — Защиту от Темных искусств — вел теперь ненавистный профессор Снейп. И, несмотря на то, что дело свое он явно знал, а Темные искусства, похоже, любил нежно и преданно, к Поттеру от этого лучше относиться не стал. Гарри умудрился нарваться на отработку на первом же уроке, сначала отправив профессора в полет через весь класс Щитовыми чарами, а после еще и нахамив ему.

К тому же Гарри очень тревожило подозрительное поведение Драко Малфоя. Его не покидала уверенность, что тот принял Темную метку и затевает какую-то немыслимую гадость.

Делиться с Роном и Гермионой всеми своими опасениями, страхами и разочарованиями он не желал, и ему требовался хоть какой-нибудь выход для накапливавшихся с каждым днем отрицательных эмоций. Вот, собственно, поэтому он и приобрел в Хогсмиде зачарованную тетрадь, чтобы написанное в ней оставалось видимым только ему одному. Трагические события, произошедшие по дороге из Хогсмида, подстегнули его решимость, и уже ночью он впервые обратился к Принцу-полукровке со страниц дневника.

Октябрь 1996 года

Привет. Чувствую себя ужасно глупо, потому что не знаю твоего настоящего имени. Надеюсь, ты не обидишься, если я буду обращаться к тебе просто «Принц» — в конце концов, ты и сам так себя называл. К тому же мне страшно неловко и непривычно писать в дневнике, ведь таким образом я на втором курсе общался с Волдемортом, и от этого мне еще более странно...

Как хорошо, что, кроме меня, никто не способен прочитать мою писанину! Ну, в общем, сегодня напали на Кэти Белл. Ее прокляли с помощью заговоренного ожерелья. Прямо-таки чудо, что она не умерла и теперь находится в больнице Святого Мунго. Я уверен — тут не обошлось без Драко Малфоя. Спросишь, почему я так решил? Ну, во-первых, интуиция (правда, Гермиона утверждает, что она у меня полностью отсутствует, но ведь я до сих пор жив, несмотря на всю эту хрень, которая творится со мной со дня поступления в Хогвартс!). Во-вторых, поведение Малфоя в «Горбин и Бэркес» — он что-то такое показал старику продавцу, и того чуть удар не хватил. Я лично считаю — Драко принял Темную метку. К сожалению, мои подозрения отметают все, начиная с Рона и Гермионы и кончая самим Дамблдором. Может, я действительно превращаюсь в параноика? Жаль, что ты не в состоянии мне ответить! Было бы здорово поговорить с тобой. Рон, наверное, извелся бы от ревности, если бы мы подружились...

 

* * *

 

За время, минувшее с Хэллоуина, Гарри узнал о себе много нового: например, что он — как бы это ни казалось невероятным — в чем-то сочувствует волшебнику, убившему его родителей и обрекшему его, Гарри, на сиротство и унылое существование у Дурслей. Случилось это на первом же после выхода в Хогсмид «занятии» с Дамблдором, когда выяснилось: отец Волдеморта бросил его мать только потому, что она волшебница, и та предпочла умереть от отчаяния. Гарри до глубины души был поражен поведением этой женщины, НИЧЕГО не сделавшей для своего спасения хотя бы ради сына, который остался в этом мире совершенно один.

«Нет, я все понимаю, — писал он в дневнике, — муж бросил Меропу, тем самым разбив ей сердце, но ведь она ждала ребенка... и вот так, запросто, отказаться от жизни? Интересно, что бы ты на это сказал? Судя по изобретенным тобой заклинаниям, ты был не слишком сентиментальным...»

Гарри, разумеется, имел в виду заклинание Левикорпус, вычитанное им в учебнике Принца-полукровки и почти сразу же испробованное на Роне. Оно могло показаться занятным, если бы не одно «но». Этим заклинанием, похоже, пользовались Пожиратели смерти, два года назад подвесившие вниз головой семью привратника-маггла на Чемпионате мира по квиддичу. И, скорее всего, именно им отец Гарри в прошлом приложил Снейпа, заставив его демонстрировать свои подштанники на глазах у доброй половины школы...

 

* * *

 

Близилось Рождество, а вместе с ним — и вечеринка у профессора Слагхорна. Накануне ее Рон и Гермиона серьезно поссорились. Собственно, отношения у них разладились еще до этого: Рон, как выяснилось, продолжал ревновать Гермиону к Виктору Краму, а уж узнав от Джинни, что эти двое целовались — словно с цепи сорвался. Переживавший за обоих друзей Гарри придумал оригинальный и действенный, как ему представлялось, способ помирить их. Он почему-то наивно считал, что блестящая игра Рона в предстоящем матче непременно растопит лед между Грейнджер и Уизли и опять сблизит эту парочку. Но человек предполагает, а Мерлин располагает!

В день матча по квиддичу против команды Слизерина Гарри сделал вид, что добавил в кубок с тыквенным соком Рона Зелье удачи — Феликс Фелицис. Хотя пузырек с Феликсом остался закупоренным, как ни странно, они победили. А вот своей основной цели — помирить Рона и Гермиону — Гарри не достиг. Там оказалось все слишком запущенно: после череды взаимных упреков они разругались окончательно. Рон моментально нашел утешение в объятиях Лаванды Браун, что явилось для Гарри полной неожиданностью.

Это был удар ниже пояса!

Гарри исписал две страницы дневника, выплескивая на них все свое разочарование выбором друга: он считал Лаванду глупой пустышкой, совершенно не стоившей того, чтобы ради нее обижать Гермиону. Принц-полукровка, конечно, ничего не отвечал, но, изливая ему душу, Гарри как будто немного успокаивался.

С ним происходило что-то необъяснимое: ни Гермиона, с которой он очень сблизился в последнее время, ни Рон, поглощенный бурным романом с Лавандой, не догадывались, насколько важное место в жизни Гарри занял никому не известный мальчик, гордо называвший себя Принц-полукровка. Именно ему Гарри доверял свои страхи перед приближающейся, по словам Дамблдора, финальной схваткой с Волдемортом. Он не хотел, да и стеснялся, рассказывать о них друзьям. Тоже мне Избранный! Умирает от ужаса при одной мысли о часе «X». Нет, разумеется, когда это время настанет, Гарри сделает все, что в его силах, и даже сверх того... Но иногда ему казалось — он просто катастрофически не готов... Он не справится. Его смерть будет бессмысленной, а самое главное — Волдеморт останется жив и продолжит рваться к власти и убивать всех, кто встанет на его пути!

Обо всем этом он мог поведать только своему незримому другу, с каждым днем привязываясь к нему все больше и больше.

_____________________________________