Механизм обеспечения коллективной безопасности под эгидой ООН

 

В соответствии с Уставом ООН на Совете Безопасности лежит главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности.

Отправной точкой является п.4 ст.2 Устава ООН, который прямо запрещает любое применение силы или угрозы силой против территориальной целостности или политической независимости любого государства либо иным любым способом, не совместимым с целями ООН. Исключение сделано для случаев индивидуальной или коллективной самообороны по ст.51 Устава.

Такое право носит временный характер, оно допускается "до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности". Таким образом, ничто не препятствует региональным организациям использовать силу для коллективной обороны без предварительной санкции Совета Безопасности. Региональные организации могут участвовать в применении силы с санкции Совета Безопасности по ст.43 Устава.

Перейдем теперь к Главе VIII Устава, ст.53 которой прямо говорит о том, что "никакие принудительные действия не предпринимаются. региональными органами без полномочий Совета Безопасности". Условие уполномочия здесь такое же, как и по Главе VII: нарушение мира, угроза миру или наличие акта агрессии.

"Принудительные действия" не определены в Уставе. Опираясь на формулировку Международного Суда в деле "О некоторых расходах ООН", можно квалифицировать их как "насильственное, не согласованное с объектом воздействия применение силы, направленное против нарушения мира, угрозы миру или акта агрессии". В принудительные меры не включаются экономические или дипломатические санкции; они не являются применением силы и не входят в круг полномочий Совета Безопасности. Это значит, что такие меры могут приниматься в одностороннем порядке или коллективно без санкции Совета Безопасности.

"Региональные организации" также не определяются в Уставе, поэтому вполне допустимо для целей толкования Главы VII подразумевать под "региональной организацией" такое широкое, неоформленное организационное образование, как "коалиционные силы в Ираке".

Иногда в тех случаях, когда говорят о допустимости принятия региональными организациями принудительных мер без санкции Совета Безопасности, в качестве критерия выдвигают их "разумность". Такой подход предоставляет толкование Устава ООН на усмотрение отдельных государств. Нельзя не согласиться, что, поскольку "разумность" составляет один из элементов common law, весь этот подход есть попытка распространить на международное право принципы правовой системы отдельных государств.

Но нельзя не признать, что обычно-правовой метод общепринят в международном праве, в том числе в том, что касается развития международных договоров. Не остается неизменным и Устав ООН, что вполне соответствует ст.31 Венской конвенции о праве международных договоров.

Процедура голосования в Совете Безопасности изложена очень просто. Решение по вопросам существа считается принятым, если за него поданы голоса девяти членов Совета, включая совпадающие голоса всех постоянных членов.

Выражение "совпадающие голоса" означает, очевидно, что это действительно поданные голоса ("за" или "против") и что это голоса "за". Однако практика "показывает большую гибкость в процедуре голосования". Воздержание постоянного члена от голосования путем отсутствия и воздержание его от голосования при присутствии равно создают "совпадающие голоса". Развитие отмечается и относительно принятия решения консенсусом, который не упомянут в Уставе и который теперь применяется (если председатель Совета заявляет, что достигнут консенсус).

Генеральная Ассамблея ООН формально не имеет никаких полномочий в области принятия принудительных мер.

В 1950 г., когда Советский Союз покинул заседание Совета Безопасности (в знак протеста против того, что Китай в ООН представляет правительство Чан Кайши), и создался так называемый "паралич вето", Генеральная Ассамблея сочла возможным принять Резолюцию "Единство во имя мира", в соответствии с которой она могла определить наличие угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии и могла рекомендовать государствам-членам применение силы, "если Совет Безопасности из-за отсутствия единогласия, не в состоянии осуществлять свою ответственность за поддержание мира и безопасности".

Определенным шагом в развитии полномочий различных органов ООН стала концепция "подразумеваемых полномочий", впервые изложенная в Консультативном заключении Международного Суда по делу "О возмещении ущерба, понесенного на службе ООН".

Вопрос о правомерности "подразумеваемых полномочий" имеет особое значение для определения компетенции Совета Безопасности в области проведения миротворческих операций, тем более для таких жестких, которые приближаются к принудительным мерам. Нигде в Уставе ООН не упоминаются операции по поддержанию мира, однако государства не выражают протест против их проведения.

За время существования Устава ООН можно насчитать несколько операций, предпринятых региональными организациями.

Самой серьезной угрозой миру в виде возможной ядерной войны был так называемый Кубинский кризис в 1962 г., когда Организация американских государств приняла решительные действия и способствовала прекращению кризиса. Когда на Кубе были размещены советские ракеты средней дальности, со стороны Кубы это не было нарушением международного права.

Ожидать решения Совета Безопасности было невозможно, поскольку Советский Союз мог применить право вето. США решили использовать коллективные принудительные меры в Организации американских государств (далее - ОАГ).

Куба тогда формально оставалась членом ОАГ, хотя ее правительство было лишено права голоса. Консультативный Орган ОАГ обвинил Кубу в тайной подготовке угрозы миру на континенте и считал необходимым найти юридические основания для блокирования кубинских портов, чтобы прекратить доставку ракет. Однако коллективная самооборона, по его мнению, не давала оснований для этого. Таким образом, можно констатировать, что ОАГ рекомендовала установить блокаду. США в одностороннем порядке провозгласили установление блокады, и многие государства американского континента присоединились к ней.

Таким образом, меры, принятые ОАГ, ограничились рекомендацией.

Следующим примером был Ливанский кризис 1976 г, когда по решению Лиги Арабских государств и с разрешения Ливанского правительства в этой стране были размещены миротворческие силы с задачей поддержания внутренней безопасности. Вопрос о санкции Совета Безопасности не поднимался.

Следующим случаем был кризис в Гренаде в 1983 г., когда в эту страну были введены войска Организации государств Восточной части Карибского бассейна, а также Соединенных Штатов, которые не были членом данной организации. Юридические оправдания были следующие: войска были приглашены генерал-губернатором Гренады; Организация была правомочна использовать силу для поддержания международного мира и безопасности; США принимали меры для эвакуации своих граждан. При этом специально подчеркивалось, что эти действия не основываются на концепции самообороны. Со стороны Совета Безопасности никакого протеста не последовало.

В 1992 г. Экономическое сообщество западно-африканских стран (ЭКОВАС) предприняло действия по размещению миротворческих сил в Либерии для прекращения огня в гражданской войне. Санкция Совета Безопасности на эти действия не запрашивались. Уже после начала операций Совет Безопасности принял резолюцию, в которой действия Экономического сообщества западно-африканских стран фактически одобрены.

Применение сил со стороны НАТО в 1992-1993 гг. опиралось на ряд резолюций Совета Безопасности, однако НАТО при этом вышла за рамки своего учредительного договора.

Вокруг Косова в 1999 г. события развивались как с участием, так и без участия Совета Безопасности. Совет Безопасности в своих резолюциях постоянно ссылался на Главу VII Устава ООН, но прямого уполномочия НАТО бомбардировать Косово в них нет.

Что касается действий коалиционных сил в Ираке, начиная с 2003 г., то в резолюциях Совета Безопасности имеются ссылки на Главу VII Устава ООН.

Таким образом, практика показывает неоднократное использование силы региональными организациями без санкций Совета Безопасности. В большинстве случаев, значительных протестов со стороны государств не было, и можно констатировать если не открытое, то подразумеваемое согласие мирового сообщества с этой практикой.

Повышение значения СБ ООН и появление новых прогрессивных аспектов его деятельности закономерно порождает у многих исследователей вопрос о том, существуют ли юридические пределы, рамки для решений Совета?

Отвечая на этот вопрос, сторонники распространенной "классической" точки зрения утверждают, что поскольку Уставом ООН никаких прямых нормотворческих функций Совету Безопасности не предоставлено, он может принимать решения только политического характера. ООН, а в ее лице и СБ, уполномочена выполнять позитивные исполнительные функции по поддержанию международного мира и безопасности. Это вытекает из положений Устава ООН.

Обязанность Совета Безопасности "расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к международным трениям или вызвать спор…" (ст.34) дает ему возможность "рекомендовать надлежащую процедуру или методы урегулирования" (ст.36), а также определять "существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делать рекомендации или решать, какие меры следует предпринять. для поддержания или восстановления международного мира и безопасности".

Таким образом, Совет Безопасности - политический, а не судебный орган. Усилия, нацеленные на поддержание мира и безопасности на международной арене, значат нечто большее, чем простое соблюдение права.

Между тем, существует и другая точка зрения относительно того, что решения СБ являются, с одной стороны, исполнительными распоряжениями, т.е. актами правоприменительного свойства, а с другой - нормообразующими актами.

В качестве примеров такой законодательной деятельности Совета можно указать на утверждение уставов международных трибуналов ad hoc, а также на созданный Советом Безопасности прецедент квалификации грубых и массовых нарушений прав человека, тяжких нарушений международного гуманитарного права в качестве угрозы международному миру и безопасности. Такие функции СБ, как известно, Уставом ООН не определены и являются в определенной степени новеллой по сравнению с положениями Гл. VII.

Есть, однако, один аспект, позволяющий отнести решения Совета Безопасности к категории нормообразующих актов. Этот аспект кроется в самом Уставе ООН и изложен в ст.25, которая предписывает государствам обязательное исполнение решений СБ, принятых по вопросам поддержания международного мира и безопасности. Невыполнение таких решений автоматически влечет за собой нарушение Устава ООН. Едва ли можно считать решения, несущие за собой международно-правовые последствия, сугубо политическими.

Несмотря на все возможности самого широкого толкования Устава ООН, компетенция Совета Безопасности определяется достаточно четко. Представляется, что не будет слишком смело сказать, что все новеллы в деятельности СБ так или иначе отвечают духу и букве Устава, несмотря нa тот факт, что de jure в нем не отражены.

Совет Безопасности, как известно, является органом международной организации, созданной посредством заключения международного договора, который в свою очередь выступает в роли конституционной основы этой организации.

Таким образом, как бы широки ни были полномочия СБ в соответствии с Уставом ООН, они тем не менее подпадают под ряд конституционных ограничений, действующих для всей Организации.

Из этого следует, что любые полномочия СБ не могут выходить за рамки компетенции самой Организации, и, более того, они связаны и другими специфическими ограничениями, включая такие, которые вытекают из внутреннего разделения функций и полномочий между различными органами и структурами в составе ООН.

При исполнении своих обязанностей СБ должен действовать в соответствии с целями и принципами ООН. Для этой цели ему и предоставлены изложенные в Гл. VI, VII, VIII и XII специфические полномочия, выйти за пределы которых означало бы для Совета совершить действие ultra vires.

Одной из задач, стоящих в настоящее время перед международным сообществом, является разработка нормативного акта об основных принципах операций ООН по поддержанию мира. Не секрет, что до сих пор эти операции осуществляются Советом Безопасности на основании симбиоза положений Гл. VI и Гл. VII Устава. В Уставе ООН нет норм, непосредственно регулирующих военные операции и посвященных деятельности, не относящейся напрямую ни к средствам мирного урегулирования споров, ни к принудительным действиям в случае угрозы или нарушения международного мира и безопасности.

Точка зрения, что операции по поддержанию мира и есть те самые меры, которые Совет Безопасности уполномочен предпринять в соответствии со ст.42 Устава ООН, разделяется представителями далеко не всех государств, но даже и те, которые считают операции по поддержанию мира явлением, вполне вписывающимся в современный текст Устава, поддерживают мнение о целесообразности разработки свода принципов Операции по поддержанию мира (ОПМ).

Среди элементов правовой основы Операции по поддержанию мира в документе, в частности, отмечены:

четкое определение мандата операций по поддержанию мира, в том числе оказание гуманитарной помощи;

установление пределов в отношении права миротворцев на самооборону при одновременном усилении их защиты;

анализ механизма распределения ответственности между ООН и предоставившими персонал государствами за ущерб, нанесенный в ходе операций по поддержанию мира;

четкое определение базовых принципов операций, включая принципы нейтральности, беспристрастности и невмешательства во внутренние дела государств, являющихся сторонами в конфликте.

С учетом того, что вопросами Операций по поддержанию мира в целом занимается Специальный комитет по операциям по поддержанию мира, целесообразным является дальнейшее комплексное рассмотрение принципов и критериев деятельности миротворческих миссий в рамках совместных заседаний Спецкомитета по Уставу и Спецкомитета по Операциям по поддержанию мира или рабочей группы, которую можно было бы создать с участием экспертов из двух Спецкомитетов.