Плиозавр директора Журавлева

 

Не забывайте добрые слова.

И добрые дела

Не засыпайте хламом.

Иначе будет

Вам обманом

Предсказанная

Временем судьба…

Е. Евтушенко

 

 

В один из мартовских дней 1933 года директор Пугачевского краеведческого музея Журавлев получил короткую записку: «В шахте № 1 найдены кости. Срочно приезжайте».

Депеша была из нового рудничного поселка, расположенного в 30 километрах к югу от города. Оставив все дела, Журавлев в тот же день выехал туда поездом, кружным путем через станцию Рукополь. Прямую дорогу весна уже успела сделать непроходимой.

С того момента, когда на берегу Сакмы появился первый карьер для добычи горючих сланцев, а проектировщики начали размечать штольню первой шахты, Константин Иванович стал часто бывать в этих местах.

Жизнь рудника складывалась трудно. Заволжская степь. Летом – зной, зимой – стужа и бураны. В выработках – сыро, тяжелый воздух. Вся «механизация» – понурые рудничные лошади. Основные орудия – кайло, лопата. Свет – тусклый керосиновый фонарь.

Одежда – негнущаяся брезентовая роба, обувь – лапти из веревок. Дома в поселке – тесные бараки. На улицах в непогоду грязь по колено или снег по пояс. В рабочей столовке – ржаная затируха. Вода – с противным привкусом солей. Баня – раз в три недели, за 6 километров. Идешь – бери с собой дрова…

Журавлев понимал: тем, кто добывает «горючий камень», пока не до юрских пресмыкающихся. Но он также чувствовал: ждать, пока наладится жизнь, нельзя. Каждый день в забоях вместе с пластами сланца дробились остатки обитателей древнего моря и исчезали в отвалах пустой породы. Уходили в небытие уникальные «документы» истории планеты.

Дел и забот у директора музея, естественно, хватало. С трудом выкроив день‑другой, он спешил на рудник. Заходил в карьеры, спускался в шахты, осматривал кучи добытого сланца и понимал: одному за всем не уследить. И потому в каждый приезд собирал рабочих, показывал находки, рассказывал о древних морях, учил отличать обломки костей от кусков породы. И люди, уставшие после смены, полуголодные, неустроенные, слушая о далеком прошлом своего края, загорались интересом к тем камням, которые каждый день мелькали перед ними.

Заканчивая очередную беседу, Константин Иванович просил сообщать ему, «если что встретится»…

Просьбы эти не остались без ответа. Уже на второй год работы рудника Журавлева вдруг срочно вызвали на первую шахту. Там была обнаружена значительная часть скелета огромного ихтиозавра, имевшего при жизни длину не менее десяти метров. Вскоре и во второй шахте удалось добыть почти полный скелет рыбоящера. И вот теперь опять что‑то найдено в штреке шахты номер один…

На этот раз находка состояла из девяти больших глыб прочной известковистой породы. Они были частями огромной конкреции, минерального образования, находившегося в слоях сланца и преградившего путь горнякам. Разбивая его, рабочие увидели кости и сразу же известили об этом директора музея.

В первом из девяти кусков конкреции, уже поднятом к приезду Журавлева на поверхность, отчетливо просматривался обломок челюсти и острые, слегка изогнутые зубы какого‑то огромного морского хищника. А в тех глыбах, что еще лежали в штреке, сразу же удалось заметить его позвонки, ребра, части черепа. Осматривая с фонарем дно забоя, Константин Иванович увидел еще какие‑то кости. Вскоре удалось извлечь из породы остатки гигантского ласта рептилии, имевшего длину около двух метров!..

 

 

Можно представить, каких хлопот стоило директору музея доставить каменные глыбы в город; сколько часов проработал он молотком и зубилом, извлекая остатки ящера из прочного каменного «саркофага», осваивая на ходу искусство препаратора; как нелегко было соединить потом вместе все детали скелета, вытянувшегося в длину на шесть с половиной метров!

Но было, наверное, и что‑то притягательное в этом труде, что позволяло Журавлеву забывать об усталости, не падать духом при неудачах… Что?.. Постижение тайны?..

Вот обрисовался огромный, вытянутый череп, метровые челюсти которого ощерились десятисантиметровыми зубами… Вот мощный хребет и хвост… Вот гигантские лапы‑весла…

Присматриваясь к каждому кусочку пароды в том месте, где когда‑то был желудок ящера, Константин Иванович обнаружил массу острых когтей‑крючочков, которыми когда‑то были вооружены щупальца белемнитов. Вероятно, эти головоногие были главной пищей плиозавра… Там же попались зубы акул и детали скелета небольшого ихтиозавра. «Тиран морей» был еще и ловким, быстрым охотником… И рядом – почти целый скелет крупной рыбины, бывшей, как видно, последней добычей ящера.

А гибель его – загадка… Между зубами крепко сжатых челюстей – кости какого‑то другого крупного морского пресмыкающегося. Что это – остатки последней жертвы, которую плиозавр не успел разорвать на части и проглотить? Или – часть тела врага, от которого не удалось отбиться самому? И не в этом ли последнем бою потерял ящер оба своих левых ласта?..

Не сохранилось сведений, сколько работал над находкой директор музея. Думаю, что он торопился, так как очень хотел поскорее показать своим землякам ископаемое чудище, что жило на месте заволжских степей 150 миллионов лет тому назад. И потому можно предположить, что где‑то в конце 1933 года в одной из комнат музея, находившегося в захолустном городишке Саратовского края, был выставлен для обозрения экспонат, каких в то время не только нигде в нашей стране больше не было, но какие и в мире‑то насчитывались единицами и украшали лучшие научные паноптикумы Западной Европы и Америки!

Позже Константин Иванович передал скелет плиозавра в Палеонтологический институт Академии наук СССР, в Москву. Там его описал Н. И. Новожилов, дав ящеру имя Стронгилокротафус иргизенсис, что значит «извлеченный из закругленной могилы, найденный в бассейне реки Большой Иргиз». Думается, что вместо слова «иргизенсис» в названии плиозавра справедливее выглядело бы другое – «журавлеви», как память о нашем земляке, человеке замечательном во многих отношениях. Не будь его, мы скорее всего никогда ничего не узнали бы ни об этом ящере, ни о многих других существах, обитавших в наших краях в конце юрского периода…Ты меня извини, капитан, но свой рассказ я закончу не победными восклицательными знаками. И пусть это заставит тебя задуматься.

Спустя десять лет, во время которых Константин Иванович и обученные им рабочие рудника спасли от неминуемой гибели остатки двух десятков морских чудовищ, началась война. Потом Журавлев тяжело заболел и в возрасте всего 49 лет умер. Рудник после войны работал еще 11 лет. В поселке тогда появились добротные дома и асфальт, на шахтах – отбойные молотки, мощные моторы, электрический свет, при котором легче было бы заметить остатки древних животных в слоях породы. Но за все 11 лет, во время которых Журавлев уже не мог появляться в Горном, там не было сделано ни одной находки. А ведь там добывался тот же сланец, по‑прежнему содержавший кости ископаемых ящеров! Сколько же скелетов ихтиозавров, плиозавров, плезиозавров было разбито и по кускам выброшено за это время вместе с пустой породой? И еще, быть может, таких древних существ, которых никто не видел, а возможно, теперь и никогда не увидит?..

Между прочим, ни в одном музее нашей области так до сих пор и нет экспоната, равного «плиозавру Журавлева»…

Никто не интересовался жителями последнего юрского моря и на Озинском сланцевом руднике, работавшем примерно в то же время и разрабатывавшем такие же пласты «горючего камня». Приехавший туда как‑то известный московский палеонтолог А. К. Рождественский нашел в отвалах часть черепа. Судя по ней, ящер мог раза в три превосходить того, которого спас в Горном К.И. Журавлев, а может быть, и оказался бы самым крупным из тех, чьи остатки когда‑либо людям приходилось находить и в других местах. Однако, как удалось выяснить ученому, незадолго до его приезда остальные части скелета гигантской рептилии были разбиты и за ненадобностью выброшены в отвалы, где и исчезли навсегда под слоями глины…

Не кажется ли тебе, капитан, что будь на Озинском руднике «свой Журавлев», этой печальной истории не случилось бы, а уникальная находка не только прославила бы на весь мир недра нашей Саратовской земли, но и открыла бы нам еще одну из тайн истории нашей планеты?

 

БИОГРАФИЯ ВОЛЖСКОГО МОРЯ

 

…Это удивительно увлекательное занятие. Человек, серьезно занявшийся геологическими исследованиями, может провести за ними много лучших часов своей жизни, пережить прекрасное чувство открытия нового.

С. С. Кузнецов. Геологические экскурсии

 

 

Еще раз посмотри на кусок горючего сланца, капитан! Его слои говорят нам не только о регулярной смене сезонов и климатов. Они подсказывают, что вода у дна Волжского моря в начале его биографии подолгу была неподвижной. В беспокойной «каменный календарь» не сложился бы. Возможно, от волнения воду удерживали густые заросли морских трав. И еще слои намекают на то, что на дне моря никто не жил. Будь там раки, черви, моллюски, они все время перемешивали бы ил, ползая в нем, копая норки, поедая остатки растений и животных. Будь там морские лилии, кораллы, морские ежи – они бы тоже что‑то оставили в память о себе. На пластиночках породы видны остатки только тех существ, которые жили над дном, в толще воды – раковины аммонитов, ростры белемнитов, створки ауцелл («похожи на птичьи клювы») и трубочки морских червей, прикреплявшихся к водорослям. Изредка в слоях сланцев попадаются остатки рыб. Вероятно, на дне Волжского моря иногда основательно не хватало кислорода.

Толща воды, полная жизни… Неподвижная вода у дна… Безжизненное дно… Вот почему сланцы – «музей морских ящеров»!

Тела «владык Волжского моря», опускавшиеся в ил, никто не грыз, не растаскивал по частям. Вещество их костей, не успев разрушиться, окаменевало, пропитываясь минеральными веществами. Нередко вокруг них нарастал слой прочной известковистой породы, образуя «саркофаг».

 

 

Таким было Волжское море в начале своей биографии, когда, сменив отступившее Кимериджское, оно разлилась по Русской платформе. Захватив почти такую же площадь, как и его предшественники, этот бассейн был довольно мелким. Даже вдали от берегов глубины в нем не превышали нескольких десятков метров. В наших краях соленые воды тогда затопили только Заволжье. Правобережная часть области находилась на краю огромного Воронежского полуострова.

Но на втором миллионе лет своей жизни последнее море юрского периода сильно изменилось. Убедиться в этом мы можем, пройдя от террикона старой шахты километра два на восток.

…Каменный карьер. Он вскрывает земные слои, лежащие выше пластов горючих сланцев и битуминозных глин, которые когда‑то разрабатывались в шахтах Горного. И уже издали видно, что породы тут другие. Они – светлее по окраске. А подойдя ближе, можно узнать, что стенки выработок сложены глинистыми известняками – мергелями и известковистыми песчаниками. В некоторых слоях тут множество обломков игл и кусочков панцирей морских ежей, похожих на крохотные звездочки члеников стеблей морских лилий. Встречаются здесь и раковинки плеченогих – ринхонелл («птичьих клювов»), и «доспехи» крупных двустворчаток – ктеностреонов («бороздчатых гребней»).

Думаю, что ты и сам уже догадался, что произошло с Волжским морем во второй части его жизни. В нем стали появляться течения, приносившие не только глину, но и мелкие песчинки от каких‑то не очень далеких берегов. Вода у дна насытилась кислородом, и на поверхности ила появилось многочисленное население. Еще богаче, надо думать, стала жизнь и в ее верхних слоях. Там размножились «производители кальцита», крохотные водоросли и одноклеточные животные с микроскопическими раковинками. Немало было в толще воды и белемнитов, и новых аммонитов‑виргатитов, названных так за то, что их раковины покрывали изогнутые ребрышки, ветвившиеся как побеги растений («вирга» – ветка). Некоторые из этих головоногих достигали размеров колеса легкового автомобиля!

 

 

Жили в «проветрившемся», а может быть, и чуть углубившемся Волжском море и ящеры. Однако им стало много труднее «увековечиваться» в донном иле. К их телам, попадавшим туда, сразу же проявляли интерес многочисленные донные рыбы, моллюски, раки, черви.

Однако в 1978 году двум школьникам – Федору Сангину и Виктору Еремину – повезло. Не случайно, а потому что они часто ходили в карьеры, собирали окаменелости, присматривались к слоям разрабатываемых пород. И вот однажды на их глазах бульдозер выворотил в забое крупную глыбу, на сколе которой видны были кости. Свою находку ребята передали в Саратовский университет. В ходе очистки ее от пустой породы, которой руководил профессор В. И. Очев, выяснилось, что краеведы спасли часть скелета ихтиозавра и, что самое главное, его череп. До этого случая в наших краях полных черепов рыбоящеров находить никому не удавалось. Да и во всей стране их были найдены единицы…

 

«Документы», рассказывающие об истории Волжского моря, можно встретить еще в Перелюбском районе, у истоков реки Камелик и за селом Натальин Яр по долинам речек Каменки и Солянки, на севере Пугачевского района.