Аборигены Келловейского моря

 

…Пока еще не спят

Земные чувства, их остаток скудный

Отдайте постиженью новизны.

Данте

 

…

Вот и первые находки! Сильно заостренные ростры белемнитов‑пахитевтисов, то есть «обладателей толстых раковин»… Куски окаменевшей древесины… Плоская дисковидная раковина аммонита‑шамуссетии, названного так в честь французского палеонтолога Шамуссе… И все?

Конечно, и изъеденные чем‑то, обросшие кристаллами гипса, покрытые словно бы ржавчиной известковистые комки – это тоже остатки живых существ. Но – каких? На этот вопрос ответить точно уже невозможно. Чьи‑то раковины, панцири, кости настолько обработаны водой и «продукцией химзаводов», что при малейшем прикосновении рассыпаются в прах…

Но попробуем заглянуть в конкреции. Их кора, сложенная глиной, известью и сидеритом, не сразу поддается молотку.

Но вот одна из них, раскрывшись, оказалась «саркофагом», в котором видны прекрасно сохранившиеся перламутровые бочонки аммонитов‑кадоцерасов… Похожие на перья сказочных жар‑птиц, узкие и длинные раковины пинн… Напоминающие миниатюрные веера створки хламисов… «Пинна» в переводе и значит – «перо», а «хламис» – происходит от слова «хламида». Палеонтологам когда‑то показалось, что ребрышки, лучами разбегающиеся по створкам веерообразных моллюсков, похожи на складки одежд древних греков.

 

 

Любуясь находками, давай все же еще и заметим, что белемниты и аммониты плавали над дном в толще воды. Хламисы – висели над ним на водорослях. И только одни пинны рисковали опираться о грунт, да и то потому, что их раковины были очень длинными. Стоя «на головах», эти моллюски закачивали в свои «дома» воду из слоев, расположенных довольно высоко над дном, а потому достаточно богатых кислородом и менее отравленных сероводородом. Так что Келловейское море, когда оно было еще заливом, действительно сильно походило на Байосское!

Несколько слов об аммонитах. Кадоцерасы, судя по их почти шарообразным раздутым раковинам, плавали не быстро, но зато умели устойчиво висеть в толще воды, а при «посадке» на грунт не проваливались в топкий, отравленный ил. А шамуссетии, обладатели плоских раковин, надо думать, были хорошими пловцами. Их диски легко рассекали воду, устойчиво держались «на курсе». Не исключено, что «броня» такой формы позволяла этим головоногим легко проскальзывать между стеблями водорослей в подводных джунглях.

Ну, а теперь перейдем к рыжевато‑бурым слоям глин…

Вот очень крупный, постепенно заостряющийся ростр. Он принадлежал в свое время белемниту, которого ученые называют Цилиндротевтис спикулярис, что означает «цилиндрический, иглообразный»… Вот – совсем крохотный, будто заточенный с двух концов, а потому и похожий на вытянутую янтарную бусинку. Это – «защитный конус» раковины белемнита‑хиболитэса… А вот и аммонит, каких в темно‑серых глинах мы не встречали. Его раковина покрыта причудливым узором изогнутых ребрышек, шишечек, шипиков. Палеонтологи таких древних головоногих называют космоцерасами, что можно примерно понимать как «прекрасные, словно звездное небо»…

Состав обитателей Келловейского моря, когда оно стало проливом, почти полностью обновился. Многочисленные и разнообразные жители появились и на его дне.

Вот похожая на глубокий черпачок половинка раковины двустворчатки‑грифеи. Узкий конец ее сильно загнут внутрь и в полном соответствии с именем моллюска действительно напоминает клюв хищной птицы – грифа. Такие черпачки, при жизни их хозяев, просто лежали на дне моря. Сверху их прикрывали вторые половинки раковин, имевшие вид плоских крышечек. Кстати, створки‑крышечки тоже часто встречаются в породе, иногда даже соединенные с черпачками.

Вот раковина тригонии, значит, «треугольной». И действительно, каждая из ее створок словно составлена из двух смежных косых треугольников, покрытых параллельными ребрышками и рядами бугорков. Этот моллюск тоже жил на дне, но не лежал неподвижно, а ползал.

Вот еще двустворчатка, похожая на маленький орешек, за что ей и дали имя – «нукула». А рядом в глине крупная, вытянутая раковина фоладомии – «сверлильщицы».

Все моллюски, раковины которых мы нашли в рыжевато‑бурых слоях, в свое время очень хорошо приспособились к жизни в море‑проливе. Жилища грифей были обтекаемыми и тяжелыми, течения не могли передвигать их по дну. Да и опрокидывать тоже, так как благодаря своей форме створки‑черпачкп были своеобразными «ваньками‑встаньками» и, будучи наклоненными, легко возвращались в исходное, нормальное положение. Можешь это проверить…

«Доспехи» тригоиий тоже были и тяжелыми, и устойчивыми. А вот крошки‑нукулы по‑своему приспособились к подвижной воде. Они жили, зарывшись в грунт, как и фоладомии.

Светло‑серые глины… Раковины двустворчаток в них почти те же самые. А вот белемниты встречаются и новые. Особенно внушительно выглядят ростры цилиндротевтисов овени, названных так в честь знаменитого английского палеонтолога Ричарда Оуэна. Длина их иногда доходит до 20–25 сантиметров! Но особенно много здесь новых аммонитов‑квенштедтицерасов, чье имя хранит память о другом палеонтологе, немецком, посвятившем немало лет изучению обитателей юрских морей, Квенштедте.

 

 

Судя по обтекаемости плотно скрученных спиралей, эти броненосные головоногие вполне могли быть самыми быстрыми среди своих собратьев в водах разлившегося Келловейского моря. Мало кому они тогда уступали по разнообразию и численности. Палеонтологи обнаружили в отложениях этого бассейна в наших краях 21 вид квенштедтицерасов. Их раковины, после черпачков грифей, вероятно, самые часто встречающиеся окаменелости.

Ну, а по размерам в конце восьмого века всех, надо думать, превосходили пелтоцерасы. Их раковины иногда были с колесо от мотороллера. К сожалению, полностью «дома» этих гигантских аммонитов встречаются очень редко. Обычно в светло‑серых глинах удается находить только внутренние обороты спиральных построек и отдельные их секции. И не случайно палеонтологи назвали этих ископаемых головоногих пелтоцерасами. В переводе их имя означает «распадающиеся на части, подобные щиткам».

Что ж, капитан, пора нам и выбираться из Хлебновского оврага, хотя мы успели познакомиться только с небольшой частью того, что он может открыть любознательному и настойчивому человеку. Надеюсь, что при удобном случае ты сам попытаешься побывать в этом месте, в одном из самых интересных на нашей саратовской земле.

Во всяком случае, наше короткое знакомство с «тремя томами» истории Келловейского моря теперь поможет тебе обнаружить его следы в других местах. Кстати, ни один древний бассейн не оставил, вероятно, в наших краях такой богатой коллекции «портретов и скульптур» своих обитателей, как этот. 10 видов белемнитов, не менее 20 – двустворчаток, свыше 80 – аммонитов! А еще множество раковин плеченогих, брюхоногих, трубочки морских червей, членики ребристых стеблей морских лилий‑пентарнусов, похожие на миниатюрные пятиконечные звездочки… Всего и не перечислишь! А сколько еще хранится в келловейских глинах остатков неизвестных даже ученым обитателей этого древнего моря?..

Однако, капитан, нам пора в следующий, девятый век юрского периода… Но пока мы, нагруженные находками и впечатлениями, идем к дороге, я хочу ответить на вопрос, который, мне думается, у тебя уже появился…

 

 

А ГДЕ ЖЕ МОРСКИЕ ЯЩЕРЫ?

 

…Кто след укажет незаметный?

Фридрих Шиллер

 

 

Ну, на самом деле… Ихтиозавры и плезиозавры появились на Земле, как мы уже знаем, в триасовом периоде. В юрском, надо думать, они уже прочно владели всеми солеными водами планеты. Но вот мы пролистали страницы летописей трех наших юрских морей, а упоминаний на них об этих интересных пресмыкающихся не встретили. Неужели же у нас тогда жили только аммониты с белемнитами, двустворчатки да еще разные мелкие существа, в общем‑то, не очень поражающие воображение?..

Полагаю, что ящеры имелись во всех наших юрских морях. Но, во‑первых, их было не так много, чтоб скелеты этих пресмыкающихся сегодня попадались в оврагах и карьерах на каждом шагу. А во‑вторых, далеко не всем ящерам удалось в свое время «увековечиться». Начнем с того, что «владыки мезозойских морей» едва ли часто умирали, как это принято говорить, своей смертью. В подавляющем большинстве случаев они наверняка гибли в схватках между собой или с какими‑то другими хищниками. И тогда на дно моря опускались не целые тела сраженных ящеров, а то, что от них оставалось после трапезы победителей. И тут же на «крохи со стола гигантов» набрасывались мелкие пожиратели и «мусорщики» вроде рыб, раков, морских червей. Что не успевали уничтожить они, «догрызали» бактерии, дробили морские волны, перетирали пески, растаскивали течения. Но некоторым ящерам «везло». Иначе мы никогда не узнали бы, что на Земле в прошлом жили эти интересные существа.

 

 

Иногда их отдельные кости на дне быстро пропитывались минеральными веществами и становились каменными. Изредка их сразу же заносило песком, который вскоре становился прочным песчаником. В ряде случаев вокруг них своевременно нарастали минеральные массы, образуя конкреции, прочные «саркофаги», защищавшие содержимое от разрушителей. А порой некоторым «владыкам мезозойских морей» представлялась исключительная возможность «запечатлеться» в земных слоях навеки, и не после поражения в бою, а, так сказать, «в расцвете сил и здоровья».

Так, например, около 200 миллионов лет тому назад на том месте, где сейчас в ФРГ стоит небольшой городок Хольдмаден, находился залив, вода и дно которого были очень основательно заражены сероводородом. Попав в эту ловушку из открытого моря, ящеры быстро умирали, «в полной сохранности» опускались на дно и погружались в осадок, так как в заливе, естественно, не было ни хищных рыб, ни раков, ни червей. Окаменев, тонкозернистый ил сохранил не только скелеты ихтиозавров и плезиозавров, попавших в залив, но даже отпечатки их кожи!

В наших краях точно таких «фотоателье» не обнаружено, но с чем‑то подобным мы впервые встретимся. А сейчас я тебе хочу заметить, что первыми страницами каменной летописи, на которых у нас появились «упоминания» о «рыбоящерах», о «похожих на ящеров», и о «более похожих на ящеров», а именно так переводятся слова «ихтиозавры, плезиозавры, плиозавры», являются, насколько мне известно, именно келловейские глины.

В Хлебновке, осматривая их выходы, мы остатков пресмыкающихся не встретили, но в других местах в подобных породах такие окаменелости находить удавалось. К сожалению, чаще всего это были небольшие обломки костей, которые только подтверждают, что какие‑то пресмыкающиеся в Келловейском море жили. Но какие – по таким документам узнать невозможно. Однако изредка в слоях восьмого века оказывались находки, несущие и более подробную информацию.

 

 

Так, лет десять тому назад севернее Саратова, в районе поселка Дубки, группой юных краеведов случайно в строительном котловане было обнаружено несколько соединенных между собой очень характерных костей, по которым удалось узнать в находке остов конечности ихтиозавра, его ласта. В окрестностях ТЭЦ‑5 коллекционерам окаменелостей несколько раз попадались крупные позвонки, довольно длинные и с почти плоскими торцами. Такие когда‑то составляли основу скелетов плезиозавров. (У ихтиозавров эти «детали скелета» были короткими, похожими на шашки, с коническими углублениями на основаниях. У юрских крокодилов – слегка, конические, с характерными выростами по бокам.)

Саратовский ученый‑геолог С. П. Рыков рассказывал мне, что в конце 40‑х годов около села Оркина Петровского района им и его коллегами была найдена часть скелета и зубы, характерные для плиозавра.

Как выглядели морские ящеры, известно. И поэтому мы вправе представить себе следующее.

…Толща прибрежных вод Келловейского моря. В ней не только стремительными стрелами проносятся белемниты и парят, подобно аэростатам, аммониты. Время от времени тут неторопливо проплывают, словно веслами, загребая воду ластами, огромные существа. Тела их похожи на слегка приплюснутые гигантские капли, маленькие зубастые головки посажены на длинные гибкие шеи. Охотятся эти чудовища из засады. Подкараулив беспечную рыбу или зазевавшегося белемнита, они стремительно выбрасывают голову вперед, схватывают добычу и глотают ее целиком. Иногда гиганты, достигающие в длину 4–5 метров, неуклюже выбираются на берег. Это плезиозавры, скорее всего относящиеся к роду криптоклейдов.

Там, где море глубже, на его поверхности появляются и вновь исчезают под водой плиозавры‑лиоплевродоны. У них длинные, обтекаемые пятиметровые тела, сильные ласты. Обладая приличной скоростью, они не ждут, когда добыча подплывет к ним, а сразу же догоняют ее стремительным рывком. Огромные челюсти, усаженные десятисантиметровыми зубами, позволяют этим страшилищам хватать крупных животных и разрывать их на части. Там же, в открытом море, видны ихтиозавры. Они раньше других пресмыкающихся освоили соленые воды, а потому формой своих тел напоминают исконных обитателей этой среды – рыб. И даже плавают они, как рыбы, изгибая тело, снабженное мощным хвостовым плавником. Ласты же служат им рулями глубины…

А теперь, капитан, отправимся в следующий, оксфордский век, названный так по английскому городу Оксфорду, в окрестностях которого ученые впервые прочли страницы каменной летописи девятого этапа истории юрского периода…