Специфические особенности положения в Германии

Специфический путь немецкой экономики должен поэ­тому носить на себе свой особый отпечаток. Перед нами сто­ит задача: лучше учесть и принять к сведению пожелания населения, будь то желания отдельных людей или целых групп, чтобы не действовать механически, а доставить удо­влетворение наилучшим образом. Несомненно, что это - не­легкая задача.

Нельзя также отрицать, что указанная проблематика входит в область непосредственной моей работы. Я, как не­сущий ответственность за экономическую политику, имею дело с феноменом так называемой «социальной атмосферы», и при этом я ясно чувствую, как сильна угроза того, что из-за повсеместного отсутствия чувства меры, - намеренно вы­зываемого, - чувства разумности и правдивости окажутся окончательно подавленными.

У немецкого народа вообще имеется склонность терять чувство реальности, причем даже сравнительно легко. Это - несомненно слабость характера, которая как раз и в недав­нем прошлом была причиной нашей трагической судьбы. Психологически вполне понятно, что с преодолением нужды и, пожалуй, даже высокой конъюнктуры в ряде случаев мож­но наблюдать признаки преступного задора и легкомыслия. Тем более следует подавить эти проявления, чтобы наш на­род, который в беде проявляет достойные высшего удивления добродетели, действительно сумел перенести периоды благо­получия. Неужели же он должен срывать незрелые плоды с дерева, когда уже недалеко до урожая?

Было бы, однако, совсем нелепо, если хозяйственная по­литика, учтя эту склонность и опасность, стала бы стре­миться к торможению высокой конъюнктуры только потому, что люди. - нет, вернее, группировки людей, - из-за нее теряют чувство меры. Ведь нельзя же вместе с водой выпле­скивать и ребенка.

Аппетит приходит во время еды, и таким образом слу­чилось, что вместе с успехами народного хозяйства появля­лись все новые и новые желания. Те же самые люди, которые в 1956 году выражают недовольство своим экономическим положением, в 1947-1948 годах не смели и надеяться, что через восемь лет они будут иметь то, что у них есть сегодня. Это не препятствует им быть все же сегодня недовольными. Зависть - вот тот комплекс, который их мучает! Таков уж, очевидно, немец, что ему трудно перенести, что кому-либо другому, например, соседу или даже другу, живется лучше. Тогда он полон зависти и недоволен, вне зависимости от то­го, каково его собственное материальное положение. Этот особый вид отсутствия чувства меры представляет серьезную опасность для нашей страны. Эту опасность надо осознать. Долг всех дальновидных людей - бороться с ней.

Последние цели

Мне часто задают вопрос, какова конечная цель прово­димой мною экономической политики. Кто так ставит во­прос, тот всегда в скрытой форме высказывает опасение, что бесконечное следование по раз намеченному пути развития может привести к самоупразднению. Эта постановка вопроса несомненно оправдана, и поэтому я и не хочу уклоняться от ответа.

Мой ответ ясен и недвусмыслен: я не считаю, что при установлении хозяйственно-политических целей настоящего времени речь идет как бы о вечных законах. Мы даже навер­няка придем к тому, что с полным правом придется поста­вить вопрос - правильно ли и полезно ли все еще произво­дить все больше благ, все упорнее добиваться материального благополучия, и не было ли бы более разумным отказаться от всего этого «прогресса» и больше времени посвятить осоз­нанию себя, досугу и отдыху? Однако тут дело касается уже не только министра народного хозяйства, но в такой же сте­пени и богослова, социолога и политика.

Эта проблематика весьма сложна, и разобраться в ней поэтому можно только, исходя из соображений, лежащих уже в плане духовном и душевном. Занимаясь ею, нельзя из­бежать постановки другого трудного вопроса: в достаточной ли мере люди освободились от всего, что их внутренне сковы­вает, и достаточно ли они «раскрылись», чтобы быть в со­стоянии «использовать» (в лучшем смысле этого слова) свой досуг? Что нам надлежит еще сделать, и в каком плане это должно произойти, чтобы достичь той степени внутренней зрелости, когда отказ человека от материальных благ станет для него благословением и приобретением?

При этом надо еще иметь в виду, что больший объем свободного времени повлечет за собой также и измененные отношения к жизни и к хозяйствованию. Все это нельзя про­сто сконструировать или организовать, - все это должно вы­расти органически.

До тех пор, пока в плоскости политики действуют по ло­зунгу: давайте работать меньше, чтобы можно было больше потреблять! - мы будем стоять на неверном пути. Если же затронутый процесс развития будет иметь место в том смы­сле, что наш народ рядом с ценностью материальной сторо­ны жизни будет во все возрастающей мере считать также и духовное и душевное обогащение полезным и полноценным, - тогда в будущем мы должны придти и к известной коррек­туре хозяйственной политики. Едва ли кто-либо тогда будет до такой степени догматиком, чтобы и дальше усматривать благополучие лишь в продолжающейся экспансии экономики, то есть только в материальной плоскости. [52]

Сегодня, однако, нам еще не следовало бы чрезмерно затруднять себя такого рода размышлениями. Приведем лишь сравнение между США и Германией. Тогда станет яс­ным, насколько еще возможно и полезно дальше проводить хозяйственную экспансию, увеличивать благосостояние, ос­вобождать человека от материальных забот. Пока же я при­держиваюсь мнения, что нам по-прежнему надлежит забо­титься о том, чтобы миллионы людей, все еще обременен­ные каждодневными заботами, были окончательно освобож­дены от этой напасти. Еще слишком много людей стоит в те­ни взлета и подъема, и поэтому у нас нет никакого основа­ния уменьшать наши усилия.

Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" - Глава ХI. Психологические вопросы вокруг марки и пфеннига

«Если при помощи психологических способов воздейст­вия удастся добиться изменения отношения населения к эко­номике, то это психологическое воздействие станет экономи­ческой реальностью и начнет выполнять ту же задачу, кото­рая выполняется с помощью других мероприятий обычной конъюнктурной политики». В этих словах, высказанных мною от имени правительства ГФР в речи на заседании Бун­дестага 19 октября 1955 года в Берлине, отмечена та основ­ная мысль, которая заставила меня применять целый ряд способов психологического воздействия, чтобы поставить его, в качестве равноправного средства, рядом со знакомыми методами традиционной конъюнктурной политики.

С точки зрения чистой теории этот род воздействия на участников рынка, а в условиях высокой конъюнктуры так­же и попытка влияния на цены, пожалуй, не очень согласо­вываются с системой рыночного хозяйства обычного типа. Тем не менее, я не считаю возможным отказаться от него из-за соображений догматического характера. Нередко меня поносили за то, что я якобы слишком верен системе. Поэто­му не стоит меня слишком бранить за то, что я, как хозяйст­венно-политический деятель, хочу раз отклониться от иде­ального типа чисто экономического метода действий. В мо­их глазах здесь нет еще никакого прегрешения против пра­вильно понятой идеи рыночного хозяйства. Дело сводится просто к использованию хозяйственной психологии: хозяйст­венные явления не подчиняются законам механики. Эконо­мика не живет какой-то своей собственной жизнью в смысле бездушного автоматизма, а создается и оформляется людьми. Если это так, - а иначе быть не может, - то структура и облик народного хозяйства не могут не изменяться под влия­нием наших действий. Вот почему не следует считать мало­важным метод психологического воздействия. [62]

При наличии таких далеко идущих взаимозависимостей, доводы «классических» либералов, которые прибегают иск­лючительно к старым и избитым методам, теряют свое зна­чение. Критикам крайне либерального толка не следовало бы огорчаться по поводу моей недостаточной верности убеж­дениям. Я придерживаюсь даже взгляда, что применяемым мною методам до сих пор слишком мало уделено было ме­ста как в теории, так и в экономической политике; на них очень мало обращали внимания и их слишком редко при­меняли.

Современная психология требует прямо того, чтобы эко­номические процессы воспринимались не только как меха­нические, технические; человека нельзя игнорировать, он является движущей силой в народном хозяйстве. Для народ­ного хозяйства имеет решительное значение, как мы посту­паем, как мы действуем. Настроены ли мы оптимистически или пессимистически, спекулируем ли на повышении или понижении цен, хотим ли мы копить или тратить - все это находит свое выражение в показателях экономики. В свою очередь эти показатели, например, цены - падающие, устой­чивые или растущие - влияют на наш образ действия.

Было бы неверно утверждать, что мысль о психологиче­ском воздействии в области экономики зародилась впервые лишь в условиях недавней высокой конъюнктуры, с дости­жением полной занятости. За последние годы многие скеп­тики и критики хулили меня за то, что я слишком часто по­кидаю свой служебный кабинет, чтобы произносить речи на севере и юге, на востоке и на западе; но я поступал так по соображениям, весьма сходным с изложенными. Правда, мои соображения относительно психологического воздействия по­лучили свой специфический оттенок и стали применяться более систематическим образом лишь в самое последнее вре­мя. Я убежден, что проводимый мною психологический по­ход, который в Германии получил название «душевного мас­сажа», в будущем немыслимо будет устранить как метод экономической политики.

Правда, еще не наступило, пожалуй, время для состав­ления учебника систематического психологического руко­водства экономикой, - этим пусть займется наука на про­тяжении ближайших десятилетий, когда мы будем распола­гать большим опытом. Но, во всяком случае, мне кажется важным указать уже сейчас, что, например, работать, слишком подчеркнуто опираясь на моральные призывы, не отве­чало бы реальностям жизни.

Само собой разумеется опять же, что этим я отнюдь не утверждаю, будто я считаю хозяйство и хозяйственную дея­тельность людей аморальными. Однако мало смысла обра­щаться к людям с призывами, если они склонны думать, что от них требуются жертвы лишь в угоду данному министру или правительству. Наоборот, надо обращаться к участни­кам рынка с разъяснениями, в какой степени следование го­лосу здравого человеческого рассудка и экономической ра­зумности отвечает их же интересам.