Глава 8. Несмотря ни на что – «Балатун-Кулечь»

В дверь нерешительно постучали, и следом в дверной проём просунулся казак Емельян Крупнодёров: «Ваше благородие, к Вам человек туземной рвётся, по прозвищу Константин Толбачиков!» Я вскочил, горячая волна ударила мне в голову: «Значит – свершилось: Кутхоур окрестился, зови!» В приказную избу в росомашьей кухлянке и тюленьих торбасах ввалился Кутхоур, то есть – Константин Толбачиков, по-новому. Мы обнялись и оба заплакали. Я раздел его, и мы сели обедать по-русски. Кутхоур всё-таки крестился в православие – принял имя Константин Толбачиков. После смерти дочери уж не пил больше мухоморовки, а сдвинул чёрные

брови и отказался молиться злому Кутхе, принял христианство, Бога милосердного. Теперь по гроб жизни он будет моим провожатым. Рисует он чудесно, землю знает отменно, предан мне. Я очень рад нашему содружеству и включил его в состав экспедиции. Учу его грамоте. Нам дано распоряжение – пробираться к Заносью по направлению к Курилам».

На Камчатке проживают три коренных народа: камчадалы, коряки и курилы. Сами себя они зовут «ительменами», что значит – жителями. Русских зовут «брахтатын», что значит – огненные люди. Прозвали русских так по признаку применения ими огнестрельного оружия, что было в диковинку туземцам. Название «камчадал» возникло от слова «кончат», что значит – храбрый, отважный.

Ещё, когда страсти по яви терзали огненного бога Кутху, живущего на небе, пришла ему мысль сотворить Явь в виде Камчатской земли. Немало пришлось ему для этого перетрясти земли, обдать её пламенем пылающей магмы, переворотить каменьев! Свою мечту, своё воображение воплотил Кутха в Камчатской землице. Ох, горячо сердце у Бога – и земля огнём дышит, и бурлят горячие ключи! Раз гулял Кутха вместе со своей женой Ильхум прямо по морю, взирая на плоды своего воображения, - и родила ему жена морского сына - Сымскалина. Но захотелось Кутхе пожить на заповедной землице Камчатской… И родила ему жена там земных сына и дочь, которые, вступив между собой в брак, когда выросли, произвели всё камчадальское человечество, унаследовавшее от своего Бога решимость, горячее воображение, отвагу и смелость. Кроме Богов на Камчатской земле обосновались ещё и бесы, смущающие человеческую сущность: Нетерпение, Безудержность, Слабодушие, Невыдержанность, Ложь, Похвальба да Леность, - словом, все презренные качества, то, что не уважается в человеке. А Кутха пожил-пожил на земле, да и отбыл обратно на небо, сверху всем любоваться, не больно доволен был общением со своими питомцами. Хотя, камчадала искусить можно только ружьём разве что! Камчадалы отважны, и правдивы, настойчивы, и любознательны, никаких невзгод не боятся, выгод, и праздности не ищут! Пожалуй, гордиться Кутхе стоит своими потомками!

«До появления русских на Камчатке народы эти жили на полной свободе, они не знали над собой никакой власти, не имели законов и никому не платили дани».

Немало морозного воздуха издышал Степан Петрович совместно с Константином Толбачиковым, немало легенд от него услышал и преданий о земле и народе камчатском. Немало вёрст намерено ими нартами, да и лыжами, и лука-саранки с разносортной камчатской рыбой съедено также было немало. И всё меньше белых пятен оставалось на картах рек и горячих ключей, горных перевалов и окрестных стойбищ. Всё более тяжелела рукопись с материалами для Сената. И мудрые звёзды шептали: «Оглянись, живописуй, да будет Вечность в сотворении Мира!»

Свободой силён характер Камчатки, что роднит русского и камчатского человека. Свобода влечет в неизведанное. «Свобода для сердца и для ума. Во мраке безумства – смерть! Свобода повелевает.… Но свобода, как и деспотия, - стихийна, эгоистична, поглощает человека всего, без остатка, - и сам себе не принадлежишь… Свобода движет людьми, создаёт ценности открытий. И свобода невозможна без риска, без самопожертвования. Свобода и Долг неразделимы». Константин добавлял: «Ежели камчадал с оленями в пути отбился, - рассечёт жилу на шее оленя, испьёт крови – побратимом природе становится, - выживет! Но свобода и капризна, словно Бог Кутха – жертв требует! Кто вкусил свободы, как от сладкой травы пьянеет, никогда не склонит головы по-рабски. Гордый человек дышит вольным ветром, живёт достойной жизнью! Камчадалы в неволе не живут, иначе, жизнь для них тогда теряет всякую ценность, и они с радостью пресекают её».

- «А как же учение о терпении?»

- «Терпеть можно только во имя чего-то очень значимого…»

- «А как же – познание?»

- «Познание возможно через терпение, и ведёт оно к свободе. Если нет проблеска свободы – нет и познания».

Беседы Степана Петровича с Константином ещё больше роднили их. Константин был мудр по-народному, и это давало силы молодому учёному на Великую Надежду Завтра.

 Всю зиму снилась Степану Петровичу трагически погибшая Ай-Ога, снилась так явственно и ощутимо, что нередко он просыпался с мокрым от слёз лицом. «Как рано становятся взрослыми свободолюбивые люди! А он считал её совсем ребёнком! А, ведь она сознательно сделала свой выбор: без любимого – не жить!» Не однажды тормошил ночами своего друга Константин, заслышав тягостные горькие стоны. И обоих мужчин ещё больше роднила общая боль потери.

Так в оленных и собачьих бегах-походах проходила зима. Много добрых знакомых появилось у Крашенинникова с Толбачиковым, значительно больше, нежели у Георга Стеллера, человека малообщительного и недоверчивого, шедшего со своим сопровождающим параллельно с ними. Иногда они встречались, обмениваясь впечатлениями, уточняя маршруты. Всё ближе подступала весна – время прощания со знакомым краем.

 

«Никогда не забуду весёлый шум и гам: подлаивают собаки, слышится хрустальный смех молодых, таких же длинноволосых, как Ай-Ога, моя маленькая Яга, девчонок. Вот кто-то не в силах сдержать ликование, запел страстную песню! Идёт стойбище Большого Балагана, идёт из чужих мест, возвращается в родные края. Мы вместе с Константином, бывшим охотником Кутхоуром, тоже подхватываем какой-то блажной припев, не то «Йый-хо», не то «Ээй-хо!» Балатун-Кулечь – месяц начала тепла! Идёт народ домой, возвращается из чужих мест, идёт мыться на горячие источники. Цветут на пути идущих жёлтым, зелёным и терракотовым цветом, воспрянувшие после спавшей наледи, мхи. Повстречали радостного тойона. Как не радоваться – много беременных, скоро прибавится родного народу! Тойон, приветствуя возвращение племени, гладит женщин по волосам, и тут же придумывает имена будущим детям. Все смеются. Довольны.

Ноги меня привели сюда, на страшное место гибели моей маленькой Яги. Слёзы хлынули сами собой. Может, мне всё приснилось? И не было всего того, что каким-то возвышенным ощущением хранит незыблемая память? Между двух камней застрял круглый камушек вулканического стекла, величиной с перепелиное яйцо. Я поднял его, я принял дар моей любимой, последний привет Ай-Оги. Так прощались мы вместе с Константином с родными нам местами. Спешим к «Земле Езо» далее: Курилы, Америка. Георг ждёт нас на борту «Гавриила». Господин Беринг должен, наконец, представить Правительственному Сенату сведения о том – имеется ли всё же водный раздел между Азией и Америкой».

На этом месте записи прерываются и далее хранятся в Большерецкой Приказной избе. Возобновляются записи уже в 1741году, по дороге в Россию.

Глава 9 Испытания судьбы

«Если сказать короче, - открыт Пролив! Назвали его именем Беринга. Последний ледяной шторм застал нас у острова Беринга, в то время, когда сам командор имел сердечный приступ, увы, в последнее время всё более тяжёлый и продолжительный. Санктпетербург корил нашу экспедицию за медлительность; всё бы им перед царственными особами блистать! Денег не шлют, корабли дряхлые, во всех течь. Господин Стеллер Георг, мой коллега, болен лихорадкой, и его миссию выполняю я. Да, признаться, почти все больны. Я держусь, судьба хранит меня. Третьего дня по скользкой наледи, где большому судну не пройти, забросили нас, пятерых, на лодке, местной байдарке, на поиски этого пролива. Теоретически – он должен быть. В живых остались только мы с Константином, - не приемлет нас водная пучина! Или хранит волшебница Ай-Ога?

Маячили факелами: «Есть!» Господину Витусу Берингу, дорогому командору, успели передать эту радостную его больному сердцу, весть. И тут же он и скончался, распорядившись о присвоении мне заочно учёного звания адъюнкта. Я верю в будущее России! Привет тебе, далёкий потомок, образованный, смелый и свободный человек!

 

Не помню: как, кому молился,

Но Бог и спас, и сохранил,

И я к Америке пробился,

Вот так пролив я тот открыл…

И долго северным сияньем

Всевышний освещал мне путь…

Праправнук, шлю Тебе посланье:

Мои дороги не забудь!

 

Сейчас лежу, пальцы ног обморожены. Наш корабельный хирург решил ноги ампутировать, лучше – по голень, так как уже началась огневица. Константину местные курилы привезли лекарство в подарок от здешних шаманов. Ночью ительмены взошли на борт и сняли мне бинты, намазав некротические язвы каким-то составом из жира нерпы. Константин и сам вылечился, и меня вылечил, наш хирург только разводит руками: за шесть часов синева и чернота прошли, хлынула кровь, и ноги стали белыми, чувствительность к ним вернулась. Я всегда верил в чудесные силы природы.

Мы все плывём на флагмане. Путь наш в Россию! Надеюсь 1744 год встретить с родными и представить им Константина Толбачикова, настоящего героя и многократного моего спасителя. Он обучился грамоте, замечательно освоил картографию, многим помог экспедиции.

 

Мне предложили место ректора, открывающегося, наконец-то, Российского Университета. Учёные «грызутся»: немцы снобеют, русские матерятся. Как далеки они все от Истины! Господин Ломоносов очень горд, оды властителям слагает, а гордыня – ещё один грех! Надо все вопросы решать спокойно, миром. Миром и любовью постигается «Земля Езо»». Этими словами записи заканчиваются.

 

Монография «Описание земли Камчатки» была одобрена Академическим Учёным Советом и подписана к печати в конце 1755 года, хотя сама книга вышла уже посмертно. Автор прожил 43 года 3 месяца и 25 дней. В тяжёлое время дворцовых разборок, в 1750 году он был избран профессором Академии, а затем ректором Университета и директором Академической Гимназии. Степан Петрович Крашенинников был среди учёных единственным человеком, который мог исключить любой конфликт, отличался добрым нравом и честностью. Он был любим и уважаем представителями всех учёных кругов, хотя оды ни в чью честь не слагал.

Мне, как автору этих заметок, хочется ещё раз провозгласить Истину, к которой пришёл этот человек: любовь и преданность помогают открывать великие законы природы и человеческих взаимоотношений. В этом и заключается тайна «Земли Езо». Пусть имя доблестного исследователя - Крашенинникова Степана Петровича – чистым светом освещает нам путь в будущее.

Автор С. П. Крашенинникова – Кряжева.

2006 год.