Я сейчас увлекаюсь новой сценой, которая мне мерещится. Словом, суетня началась, а я не худею.

 

Теперь о наших больных. Видел Грибунина. Он уехал в Ессентуки. Вид у него неузнаваемый, так похудел. Теперь у него прибавилось воспаление печени. Он все-таки пока – вне опасности. Видел Бутову. Краше кладут в гроб. Она, бедная, плоха. Нет никакой возможности уговорить ее уехать из Москвы. Горева не видал, но говорят, что он неважен. Татаринова в Финляндии и, говорят, так плоха, что не может двинуться с места (Ганге, Паркгатан, 3). Александров – пока молодцом. Больше всего порадовали меня сулеровские ученики: Вахтангов, Дейкун и др. Они уже сжились и лучше актеров знают, что такое переживание и анализ. Гзовская – бледна, немного (не очень) слаба (не забудь, что ты ничего о ней не знаешь).

Обнимаю тебя крепко. Детей обнимаю и целую, если они меня еще помнят. Нине Николаевне целую ручку. Вадимку целую. Николаю Васильевичу, Рею (уехал?) поклоны.

 

Ни от Игоречка, ни от Кирюли не имею карточек фотографических для женских курсов.

Нежно люблю и скучаю – обнимаю, думаю.

 

Стахович стал бодрее и веселее, но вид у него неважный.

Леонидов злится на систему. Москвин иронизирует. […]

 

 

Твой Костя

 

 

Было свежо, теперь стало тепло. Сегодня 16 градусов в тени.

407*. А. А. Санину

Сентября 1911

 

Дорогой Александр Акимович!

Ежедневно хочу Вам написать, так как очень благодарен за письмо и за то, что изредка даете о себе весточку.

 

Так занят, так занят!!

Режиссирую "Гамлета", прохожу отдельные роли в "Живом трупе", играю в нем кн. Абрезкова, заправляю Тургенева¹. И все это одновременно. Как только освобожусь – напишу.

 

Обнимаю и низко кланяюсь супруге и сестре как от себя, так и от всех своих.

Сердечно преданный и любящий

К. Алексеев

 

 

IX 911 Москва

 

408*. Н. Ф. Скарской

Сентябрь (до 16-го) 1911  

Москва

 

 

Глубокоуважаемая Надежда Федоровна!

 

От себя и от имени жены шлю Вам и уважаемому Павлу Павловичу сердечный привет и благодарность за память и внимание. Очень интересуюсь Вашим симпатичным делом. Много слыхал о нем хорошего. Рвусь к Вам в театр¹, хотя сам я сильно занят.

До скорого свидания.

 

Разрешите зайти за кулисы ².

Жму руку Павлу Павловичу и шлю самые лучшие пожелания.

 

 

Сердечно преданный

К. Алексеев (Станиславский)

 

 

Л. Я. Гуревич

4 октября 1911

 

 

Дорогая Любовь Яковлевна!

 

Где Вы? Не имею от Вас никаких известий.

Вы обещались приехать в августе и не приехали. Вы обещались приехать на премьеру "Живого трупа" и тоже не приехали.

 

Я не писал Вам потому, что с приезда в Москву занят и утром, и днем, и вечером. Теперь ежедневно играю, а днем ежедневно репетирую "Гамлета".

Что сказать про себя? Система моя принята в театре и, пожалуй, даже – в Москве. Понимается она довольно грубо (за исключением 2-3 лиц).

 

Летом писал много, а написал – мало.

"Гамлет" будет интересен, по крайней мере та его часть, которая дана Крэгом.

 

Пишу в антракте.

Звонок. Кончаю. Целую ручку. Жена кланяется.

 

 

Сердечно преданный

К. Алексеев

 

 

Окт. Москва

Не имею никаких известий от петербургских друзей. Вера Васильевна загордилась и знать не хочет¹.

 

410*. В. Ф. Грибунину

4 ноября 1911 Москва

 

 

Дорогой Владимир Федорович!

 

И сегодня вспоминаем и нежно любим Вас и как артиста и как человека.

Приходите же скорее и отбирайте все свои старые и новые роли. Впрочем – нет! Шучу! Не торопитесь и прежде всего совсем, совсем поправьтесь.

 

Потом мы вместе с Вами поставим две огромные свечи, я – за свою жену, которая выходила меня, а Вы – за свою, которая натерпелась и исстрадалась с Вами¹.

Нежно и с почтением целую ее целительные ручки и искренно благодарен ей за то, что она сохранила нам милого товарища и любимого артиста.

 

Вас обнимаю.

К. Алексеев (Станиславский)  

 

 

XI

 

411*. Я. Квапилу

16 ноября 1911  

Москва  

 

 

Глубокоуважаемый г-н Квапил!

 

Поздравляю Вас, г. Шморанца и артистов с успехом¹.

Мы сердечно признательны за присланные фотографические карточки.

 

Наши артисты шлют Вам свои поздравления и приветствия.

С почтением

К. Станиславский

 

 

Ноября 1911

 

412*. Вл. И. Немировичу-Данченко

Декабрь (до 15-го) 1911  

Москва

 

 

Дорогой Владимир Иванович!

 

Странная у меня роль. Меньше всего я хотел бы кого-нибудь сбижать и думаю, что, больше чем кто-нибудь, я забочусь о судьбе тех, с кем проработал жизнь.

Сам я обеспечен настолько, чтоб прожить жизнь… Больше работать нельзя, чем я работаю… И что же… Кроме обид, недоверий и спиц в колесницы – ничего не получаю. Никакого поощрения, или оно приходит слишком поздно. Не хочу обвинять других…¹. Очевидно, я сам чего-то не могу и не умею.

 

Но отчего же мне не скажут прямо: бросьте, ваши хлопоты лишни, они не нужны и не ценятся. Я бы никого не мучил и жил бы в свое удовольствие. Теперь же получается дурацкая роль. Работаю для тех, которые в этом и не нуждаются.

Я очень, очень устал.  Я отказался от личной жизни. Моя жизнь проходит на репетиции, на спектакле, и, как сегодня, в свободный вечер – я лежу, как будто после огромной работы, почти больной.

 

Так жить тяжело.