Надежда Анатольевна Черкасова

Надежда Анатольевна Черкасова

Зеркало грез

 

Сердце пополам. Детективные романы Н. Черкасовой –

 

 

Издательский текст http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=56442659&lfrom=25665073

«Зеркало грез»: Эксмо; М.; 2020

ISBN 978‑5‑04‑112452‑6

Аннотация

 

Что делать, если твоя жизнь становится все хуже и хуже: мечты не сбываются, любовь уходит, муж из защитника превращается в мучителя, а тайный недоброжелатель становится смертельным врагом? Наверное, решительная и смелая женщина смогла бы все изменить, но Соня совсем не такая… Впрочем, как посмотреть. В старинном зеркале живет прекрасная незнакомка – Сонин двойник. Что, если поменяться с ней местами? Может, удастся чудесным образом изменить и себя, и жизнь?

 

Надежда Черкасова

Зеркало грез

 

 

И всюду страсти роковые,

И от судеб защиты нет.

 

А.С. Пушкин

 

Глава 7. Таинственный гость

 

Наконец‑то она дома. Лежа на широкой кровати и раскинув руки, Соня впитывает нежность и ласку тонкого шелкового постельного белья, испытывая почти чувственное наслаждение. Тишина и покой окутывают тело и душу неизъяснимой благодатью. И все это в ближайшие дни будет у нее отнято родственниками мужа, ненавидящими Соню так откровенно, что становится страшно. Только никакой защиты от мужа она не дождется, Федор всегда на их стороне.

А что делать ей, чтобы не сойти с ума от осознания своей никчемности? Что делать ей, несчастной, для которой дальнейшее существование потеряло всякий смысл?

Горький ком предательски подкатывает к горлу, а голову словно сковывает железный обруч. Откуда это невыносимое и пугающее понимание бесполезности жизни? Как будто внутри что‑то оборвалось, умерло. Обруч все сильнее сжимает виски, Соня уже задыхается от нестерпимой боли.

Это невыносимо! Соня не выдерживает и кричит что есть мочи, заходясь в истерике и обливаясь градом невыплаканных слез. Она набрасывается с кулаками на подушки, в ярости разрывает шелковые покрывала. Но боль лишь усиливается. Соня вскакивает с кровати и бежит в гостиную к хрустальной горке. Дорогой антикварный сервиз разлетается фарфоровыми брызгами во все стороны, разбиваясь о стены, пол.

Так Соня избавляется от прошлого с вынужденной операцией, которая была необходима, как уверяли врачи, чтобы спасти ей жизнь, тогда как о ребенке даже никто не вспомнил – он умер прямо в ее взбунтовавшейся плоти. Этими горючими слезами она вымывает слабость, которая мешает ей жить, думать, принимать правильные решения. Мучительно ищет выход, чтобы задержаться на этом свете. А еще бросает вызов судьбе, которая пытается раздавить Соню как букашку!

Неизвестно, сколько бы она еще бушевала – может, до тех пор, пока не довела бы себя до сумасшествия, – но вдруг услышала дикий вой Марты. «Боже мой, что я творю! До смерти напугала бедную собаку», – невольно подумала Соня и, как ни странно, тут же успокоилась.

Она выбежала во двор и принялась обнимать и гладить дрожащую от страха Марту.

– Ну что ты так разволновалась, Марта, девочка моя? – уговаривала она собаку. – Успокойся, моя хорошая. У нас с тобой все просто замечательно, правда? Мы с тобой справимся с любыми бедами и несчастьями, да? Ты ж моя умница! Ты ж моя красавица!

Собака перестала выть, готовая поверить любому слову хозяйки, и жалась к Соне, пытаясь лизнуть ее в лицо.

– Сейчас мы с тобой вкусненько покушаем и будем укладываться на боковую. Ведь завтра у меня день рождения, ты не забыла? И у нас еще куча всяких дел, которые нужно переделать до банкета. А банкет мы с тобой устроим прямо здесь, в саду. Ты как, не против шашлычков? – Марта радостно завиляла хвостом. – Какие же мы с тобой обе любительницы мяска! Да?

Соня накормила собаку, что‑то пожевала сама. Затем отправилась в свою спальню с персональной ванной комнатой, оборудованной и джакузи, и душевой кабиной, благодаря чему у Сони всегда есть возможность выбрать между двумя удовольствиями. Приняв душ и распустив мокрые блестящие волосы по плечам и спине, она завернулась в белоснежную махровую простыню и принялась за малиново‑мятный чай с ароматным медом. Так как сил совсем не осталось, легла спать с мокрой гривой. Поддавшись окутавшей истоме, заснула глубоким сном без сновидений.

Утро Соня встретила отличным настроением. Она твердо помнила бабушкины наставления о том, что свой День рождения обижать нельзя ни в коем случае. Иначе он сам на нее обидится, и тогда ей несдобровать.

Она никогда прежде не приглашала для уборки просторного дома в восемь комнат с огромной кухней‑столовой и вместительной гостиной работников сервиса и справлялась с домашними делами сама – этакая бедная Золушка, загруженная непосильной работой. Будь она дочерью богатых родителей, привыкшей к достатку и живущей без материальных проблем, Соня решила бы все вопросы с помощью банковской карты. Но бабушкина пенсия никакого отношения к достатку не имела. Даже когда появился этот самый достаток, Соня по‑прежнему оставалась Золушкой… Потому что Федору так было удобно.

Она вообще не помнит, чтобы он когда‑нибудь за что‑то ее хвалил. На то она и Золушка, а чистота и порядок в доме – ее обязанность. И никогда ей не стать ни Принцессой, ни Королевной, пока таковой не захочет сделать ее муж. А Федор не захочет. И не потому, что не любит, а потому, что боится избаловать и тем самым испортить жену. Нашел за кого бояться!

Но сегодня ее день, и она вольна делать все, что ей заблагорассудится. Главное – никто не помешает! Она пригласила целую команду специалистов из клининговой компании, и уже через три часа генеральная уборка дома была закончена. Довольная Соня прошлась по комнатам, любуясь сияющими роскошными полами, вдыхая свежесть и чистоту отмытого и хорошо проветренного дома.

Она бы, конечно, прибралась лучше. Но подарок есть подарок, а дареному коню, как известно, в рот не заглядывают. Сегодня у Сони настоящий праздник! Она и силы сохранила, чтобы как следует отметить свой праздник, и… даже Феденька на этот раз отсутствует – а это еще один роскошный подарок! Наверняка рвет и мечет, так как не удалось в этот раз испоганить ее единственный личный праздник в году!

Соне вдруг стало стыдно, и снова она почувствовала себя виноватой. Просто наваждение какое‑то! Может, Соня виновата уже потому, что родилась? Нет‑нет, не дождутся! Долой все страхи и даже самое маленькое, самое, казалось бы, безобидное чувство вины! Да здравствует ее День рождения! Да здравствует она сама!

На этот раз Соня даже к плите не подойдет, а закажет праздничный ужин в лучшем ресторане города. Сказано – сделано. Через два часа роскошный стол, накрытый официантами в садовой беседке, увитой виноградом и окруженной розовыми кустами, ломился от яств: нежные и ароматные шашлыки из баранины и свинины, осетрина по‑царски, всевозможные салаты, закуски, канапе, желе и десерты, а также ее любимое изысканное игристое вино.

Соня восседала одна во главе стола, наслаждаясь необыкновенно вкусной едой и стараясь попробовать понемногу каждое обворожительное на вид блюдо. Возле своей будки с удовольствием поедала шашлыки счастливая донельзя Марта. Вокруг заливисто распевали птицы, а любопытные белки, набравшись то ли храбрости, то ли наглости, таскали со стола еду. Соня желала себе здоровья, исполнения желаний, счастья в личной жизни и запивала тосты терпким вином. Она была почти счастлива. Такого чудесного и необычного Дня рождения у нее еще не было.

Насладившись едой, решила попробовать фруктовый торт, напоминающий великолепную ярко‑оранжевую розу. Соня зажгла маленькие свечки на торте – ровно тридцать – и перед тем, как задуть их, загадала желание: когда‑нибудь в ее жизни появится мужчина, признается ей в любви и споет прекрасную песню, самыми простыми словами выражающую жизнь, о которой мечтает каждая женщина.

Эту песню Юрия Визбора Соня иногда напевала для себя сама, но ей так хотелось услышать ее от любимого. И Федор здесь был ни при чем. Потому что это всего лишь мечта. Мечта о любви и счастье, в которую Соня не пустит никого постороннего.

Она взяла гитару, виртуозно проиграла мелодичное вступление и запела:

 

Ты у меня одна,

Словно в ночи луна,

Словно в степи сосна,

Словно в году весна.

Нету другой такой

Ни за какой рекой,

Нет за туманами,

Дальними странами…

 

Допев песню до конца, задумчиво принялась перебирать струны гитары. Вот и закончился праздник. Когда ей еще удастся посидеть так свободно, ни перед кем не отчитываясь? Это сегодня и завтра она делает то, что хочет. А послезавтра…

Соня вздохнула и, подняв глаза, вздрогнула от неожиданности.

Прямо перед ней на ветке высоченной сосны недвижно сидел огромный черный ворон. Размеры грозной птицы поражали воображение: этот гигант был втрое крупнее обычной серой городской вороны. Никогда прежде Соне не приходилось видеть столь крупной особи. Ворон не спускал с нее зорких глаз, поблескивающих словно бусины черного жемчуга, и Соне казалось, что от обуявшего ее страха она перестала дышать. Длинный мощный клюв, цепкие когтистые лапы, иссиня‑черные с зеленоватым отливом перья – им невозможно было не залюбоваться, и Соня смотрела на него во все глаза, боясь шелохнуться.

«Клюнет раз – и сразу убьет! – подумала она и украдкой скосила глаза на Марту, которая спокойно лежала возле будки и мирно спала, поскуливая во сне и вздрагивая. Соня перевела взгляд на ворона, тот словно окаменел на ветке. – А когти‑то до чего страшные! Вот уж не отпустит, если вцепится! И чего он сюда притащился?.. В гости, что ли? – попыталась Соня сострить, но ей было совсем не до смеха. – Если я немедленно что‑то не предприму, мы так и будем сидеть до темноты. А что потом? Даже жутко себе представить!»

– Тебе чего? – спросила она и удивилась своей смелости.

Ворон даже не шелохнулся.

– Ты кто? – расхрабрилась не иначе как от излишне выпитого Соня.

– Ты кто? – вторил неожиданно ворон четким и ясным голосом с той же вопросительной интонацией.

«Ну все, – подумала Соня, – приехали! Вот уже и всякая чертовщина мерещится. И зачем я так напилась!»

Марта, заслышав чужой голос, недоуменно подняла голову, прислушиваясь, затем вскочила, словно опомнившись, и принялась лаять, не видя ворона, скрытого от нее густыми ветками сосны. Она рвалась с цепи к беседке как сумасшедшая, пытаясь защитить хозяйку от невидимого врага.

– Марта, молчать! – вымолвила еле живая от страха Соня.

– Марта, молчать! – приказным тоном гаркнул ворон.

И случилось чудо: собака тут же успокоилась и медленно побрела к будке.

– Я Карлуша, – раздался отчетливый, без шепелявости и скороговорки, свойственной попугаям, голос.

Соня быстро заморгала, словно ей в глаз попала соринка: вот и слезы на подходе. И что – теперь она разревется? Чего ради‑то? Ворон, похоже, совсем не собирается на нее нападать, даже пытается познакомиться. Вот то‑то и оно! А такого же не может быть!

– Я Карлуша, – не дождавшись ответа, упрямо повторил ворон, не желая отступать от своих намерений.

– Очень приятно, – пролепетала Соня осипшим голосом. – А я – Соня, – посчитала она своим долгом тоже представиться, чтобы не разозлить незваного гостя.

Ворон закрутил головой, произнес что‑то нечленораздельное, видимо, пытаясь выговорить ее имя.

– Соня, – повторила она.

– Соня, – произнес ворон, словно запоминая. – Как дела?

– Да вот, – с трудом разлепила уста пораженная вопросом Соня, – сидим с Мартой… плюшками балуемся, – неожиданно для себя брякнула она.

Что она мелет, какими еще плюшками!

– То есть я хотела сказать… шашлычками балуемся. Из баранины. И из свинины тоже. У меня сегодня день рождения, – прерывающимся от волнения подобострастным голосом отчиталась Соня, у которой от страха кинулись по спине врассыпную мурашки.

Она в любой момент могла разрыдаться и убежать, но опасалась, что ворон кинется на нее сзади.

– Вот, угощайтесь… чем Бог послал.

Дрожащими руками она подвинула к ворону овальное металлическое блюдо с шашлыками и тут же отдернула руки, пряча их под мышки.

– Ну что же вы, ешьте! Это очень вкусно. Хоть и остыло уже.

«Я, наверное, схожу с ума! Нет, мы с Мартой на пару сходим: я приглашаю ворона за стол, а она беспрекословно его слушается».

Ворон не заставил себя упрашивать и, взмахнув могучими крепкими крыльями, плавно опустился на край стола, обдав Соню потоком нагретого за день солнцем воздуха. Она с трудом сдержалась, чтобы не шарахнуться в сторону, только на мгновение закрыла глаза. Марта тут же вскочила и рванула к ворону, но цепь сдержала ее желание разорвать незнакомца в клочья. Ворон же спокойно повернул голову к собаке и грозно рявкнул:

– Марта, молчать!

Та мгновенно успокоилась и потрусила к будке, благоразумно делая вид, что это у нее вырвалось случайно.

Ворон принялся за трапезу. Соня старалась не двигаться, украдкой наблюдая, с какой жадностью ворон поглощает еду, она даже дышать боялась, чтобы не перетянуть его внимание на себя. Съев с блюда все мясо, ворон, словно раздумывая, по краю стола, свободному от еды, медленно направился к Соне.

Если бы у нее не отказали ноги, ее из беседки давно бы как ветром сдуло. Соня закрыла глаза и приготовилась к худшему. Она даже крикнуть не могла, у нее словно ком застрял в горле. Ворон подошел и топтался рядом, словно чего‑то ожидая. Соня поняла: он ждет, пока она откроет глаза. Но зачем? Чтобы их выклевать? Но не сидеть же так до ночи?

Соня все же решилась взглянуть на ворона и, чтобы хоть как‑то защититься, подняла руку, чуть прикрывая лицо и касаясь волос.

– Как тебе моя новая прическа? – выпалила первое, что пришло в голову.

– Ты прекрасна, как роза! – тут же выдал ворон.

– Правда?!

– Правда, правда!

«Не иначе как по мне плачет психушка, – подумала грустно Соня. – Дожила! Пить надо меньше, алкашка несчастная! Дорвалась до вина, почувствовала волю, вот и кажется невесть что. Скорее бы он убрался».

Но ворон улетать явно не собирался. Похоже, ему здесь нравилось все. Особенно Соня, от которой он не отходил ни на шаг, пристально ее разглядывая. Наконец, налюбовавшись, осторожно взял в клюв кусок осетрины и, взмахнув перед Сониным носом крылом, перелетел к будке.

Перепуганная до смерти, забыв начисто, что у нее отказали ноги, Соня кинулась спасать Марту, но та уже стояла напротив ворона, приветливо виляя хвостом. Ворон бросил перед ее мордой кусок осетрины, и Марта вмиг проглотила угощение, всем своим видом выражая доброжелательность к незваному гостю. Она пыталась лизнуть ворона, а тот дружески пощипывал Марту за густую шерсть холки. Идиллия, да и только!

«Нет, я так больше не могу, – думала Соня, наблюдая за сладкой парочкой и упорно не веря собственным глазам. – Творится что‑то, чего я понять не в силах… Да этого просто не может быть! Галлюцинация на почве опьянения. Что они оба вытворяют – уму непостижимо…»

Соня устало опустилась в плетеное кресло и закрыла лицо ладонями, не в силах и дальше наблюдать за собственным помешательством. Голова кружилась, измученное тело требовало отдыха. Соня облокотилась о стол и, опустив голову на руки, закрыла глаза. Даже не заметила, как погрузилась в сон. Нервная система дала сбой и должна была на время отключиться, предоставив неумолимому времени следовать дальше.

Она не помнит, как заснула и сколько спала, а когда очнулась от сладких грез, солнце уже спряталось за горизонт, зажглись уличные фонари, один из которых нахально заглядывал во двор, высвечивая ухоженную дорожку из фигурного камня, роскошные кусты роз и увитую виноградником беседку.

 

Надежда Анатольевна Черкасова

Зеркало грез