Реликтовые чудовища в европейской культуре

 

Документальные свидетельства в пользу существования реликтовых чудовищ в Европе XVI в. находят научное обоснование в трудах основателя болонского ботанического сада, автора многочисленных трудов по естественной истории, итальянского врача, натуралиста, зоолога, ботаника и энтомолога, профессора естественных наук Улисса Альдрованди (1522–1605). Почтенный профессор совершенно не сомневался в том, что драконы существовали и существуют, и классифицировал их в ряду прочих животных.

Альдрованди приводит случай, происшедший с итальянским крестьянином, который убил палкой странного крокодилообразного дракона – маленького и, в общем, безобидного. Впервые это существо было замечено 13 мая 1572 г. и шипело, как змея. Оно пряталось на территории небольшого имения мастера Петрония. В 05:00 вечера дракон был пойман на проезжей части пастухом по имени Баптиста возле живой изгороди одного из владений, в полутора километрах от околицы крайних домов города Болоньи. Баптиста ехал на телеге домой, и вдруг волы, запряженные в телегу, остановились. Он пинал их и кричал на них, но они отказались двигаться дальше и опустились на колени. В этот момент пастух уловил шипящий звук и был поражен, увидев это странное небольшое животное. Дрожа от страха, он ударил его по голове посохом и убил[14]. Этот дракон вошел в состав знаменитой коллекции Альдрованди и был, по словам современников, самым интересным экспонатом из 712 «бальзаматов», хранившихся в его кабинете[15] Судя по недостаточно развитым когтям и зубам дракона, Альдрованди предположил, что существо представляло собой молодую особь. Труп имел только две конечности, так что, по всей видимости, животное передвигалось, скользя на манер змеи.

Альдрованди утверждал, что в 1551 г. им был получен двуногий «истинный засушенный эфиопский дракон», с которого впоследствии был сделан акварельный рисунок. В настоящий момент науке известны только три вида маленьких ящериц‑амбисфен из семейства двуногов (Bipedidae), обладающих двумя передними конечностями, обитающих на юго‑западе Мексики и юге Калифорнийского полуострова.

К существам сравнительно небольшого размера относился так называемый «Родосский дракон», который, тем не менее, успешно терроризировал население одноименного острова в Эгейском море во время господства там крестоносцев (1340‑е гг.). Согласно легенде, это опасное чудовище, погубившее множество людей, обитало в долине Судурли у подножия горы Мон‑Сен‑Этьен. По непонятной причине Великий магистр военно‑религиозного Ордена святого Иоанна, известного также как орден госпитальеров или иоаннитов, Элион де Вильнев (1319–1346) запретил подчиненным ему рыцарям сражаться с чудовищем. Однако в 1342 или 1345 г. его приказа ослушался рыцарь Дьедонне де Гозон, убивший дракона и выставивший его голову на крепостной стене.

Некоторые ученые, изучавшие эту легенду, полагают, что в ее основе может лежать действительное убийство какого‑то реального существа. Изображение «Родосского дракона» представлено в книге немецкого ученого‑энциклопедиста, изобретателя и натуралиста Афанасия Кирхера (1602–1680) «Подземный мир» («Mundus subterraneus», 1664). Дракон Кирхера весьма напоминает известный современной науке вид древесных насекомоядных ящериц из рода летучих драконов (лат. Draco) подсемейства афроаравийских агам (лат. Agaminae) семейства агамовых (лат. Agamidae), обитающих в Юго‑Восточной Азии. Вот только размеры их не превышают 41 см. Удивительной особенностью этого рода ящериц являются ребра, пять или шесть из которых имеют очень большую длину и способны на специальных «шарнирах» раздвигаться в стороны, формируя с помощью растянутой на боках кожи что‑то вроде крыльев. Используя такое подспорье, дракончики способны преодолевать в планирующем полете расстояние до 60 м.

Один из отцов церкви преподобный Иоанн Дамаскин (VII–VIII вв.) оценивал драконов как реальных животных – рептилий, или «гадов». Он цитирует слова историка и летописца Римской империи II в. Диона: «Когда римский консул Регул воевал против Карфагена, внезапно приползший дракон расположился за валом римского войска; римляне по приказу Регула убили его и, содрав кожу, послали ее в римский сенат. Когда же шкура, как говорит Дион, была измерена по приказу сената, то она оказалась ста двадцати футов в длину[16]; подобающей длине была и толщина». Маловероятно, чтобы Дион Римлянин или благочестивый Иоанн Дамаскин поддерживали откровенную мистификацию, причем с участием римского консула и сената.

Известный собиратель сообщений о загадочных животных Чарльз Гулд приводит сообщение швейцарского ученого‑энциклопедиста Конрада Геснера (1516–1565): «В 1543 г. некий дракон появился возле Штирии, в пределах Германии, у которого были ноги, как у ящерицы, и крылья на манер летучей мыши, наносящий неизлечимые укусы».

Римский писатель и эрудит Плиний Старший (Гай Плиний Секунд, ок. 23–79) в VIII книге своей «Естественной истории» (ок. 78), посвященной сухопутным животным, пишет об индийских драконах, «которые находятся в постоянной вражде со слонами», а также приводит любопытные сведения о некоем Тоанте из Аркадии[17], спасенном драконом: «Будучи ребенком, тот кормил его и очень любил, а его родитель, боясь нрава и величины дракона, отнес его в пустыню. Там дракон, узнав голос похищенного разбойниками мальчика, пришел к нему на помощь».

Особенное внимание вызывает обилие свидетельств из европейских источников, содержащих описания двуногих драконов с крыльями – так называемых виверн или вивернов, обитавших согласно средневековым бестиариям в Скандинавии, Греции и Эфиопии. Основатель современной сравнительной анатомии, французский натуралист и ботаник, профессор Сорбонны Пьер Белон (1517–1564) утверждал, что видел целые скелеты крылатых драконов, относимых им «к тому же виду, которые летят из Аравии в Египет; у них было толстое брюхо, две ноги и два крыла, все как у летучей мыши, и со змеиным хвостом»[18].

В свое время сам «отец истории» Геродот (ок. 484–425 до н. э.) предпринял поездку в Аравию, чтобы убедиться в существовании диковинных летающих гадов: «Есть в Аравии местность, расположенная примерно около города Буто. Туда я ездил, чтобы разузнать о крылатых змеях. Прибыв на место, я увидел кости и хребты в несметном количестве. Целые кучи (змеиных) хребтов лежали там – большие, поменьше и совсем маленькие; их было очень много. Местность, где лежат кучи костей, имеет вот какой вид: это узкий проход, ведущий из горных теснин в обширную равнину. Равнина же эта примыкает к египетской равнине. Существует сказание, что с наступлением весны крылатые змеи летят из Аравии в Египет. Ибисы же летят им навстречу до этой теснины и, не пропуская змей, умерщвляют их. <…> А крылатые змеи видом похожи на водяных змей… Крылья же у них перепончатые, а не из перьев, скорее всего похожие на крылья летучих мышей» («История», II, 75–76). Чрезвычайная похотливость летающих змей при соитии описывается Геродотом следующим образом: «Точно так же, как если бы гадюки и крылатые аравийские змеи рождались на свет так, как это было заложено в их змеиной природе, то жить на свете людям было бы невозможно. Однако когда гадюки спариваются, и самец уже готов испустить семя, самка вцепляется ему в шею и, ухватившись, не отпускает, пока не перегрызет. Так‑то самец погибает, а самка должна за это поплатиться, т. к. детеныш еще в утробе матери мстит за отца: они перегрызают ей чрево, и таким образом прокладывают себе выход на свободу. Другие же змеи, не опасные для людей, несут яйца и высиживают множество детенышей. Гадюки водятся на земле повсюду, тогда как крылатые змеи во множестве встречаются только в Аравии и больше нигде, отчего и думают, что их очень много» («История», III, 109).

Вслед за Геродотом и Страбон (ок. 64/63 до н. э. – 23/24 н. э.) упоминает о летающих змеях с кожистыми крыльями: «В других местах водятся змеи длиной в 2 локтя с перепончатыми крыльями, как у летучих мышей; они летают по ночам, испуская капли мочи или даже пота, что вызывает нагноение кожи у всякого, кто не уберегся от этого» («География», 703).

Итальянский врач и ботаник Просперо Альпини (1553–1617) в работе, посвященной естественной истории Египта, описывает имеющийся у летающих змей характерный гребень (небольшой кусок кожи на голове) и «хвост в палец толщиной и похожий на лист»[19].

Как нам уже известно из работы Валенцовой, подобный гребень является атрибутом короля змей в славянской фольклорной традиции и словацкого «змея‑шаркана», на котором иногда летает «чернокнижник». В отличие от «шаркана» король змей (krul’ goduv) в восточнословацких народных представлениях обладает куда более скромными габаритами, соответствующими размерам обыкновенной змеи, и живет в скалах или под пнями. Во время опасности он издает резкий, пронзительный свист, которым призывает на помощь всех змей в округе. Известны свидетельства очевидцев, сообщавших о наблюдении и даже нападении подобных ядовитых змей в болотах северо‑западной России, поступавшие начиная с 1980‑х гг. из районов Вепсской возвышенности и Новгородской области. По сообщению очевидцев, голова некоторых особей имеет нарост, похожий на петушиный гребень. На теле чуть ниже головы расположены две четырехпалые лапы с перепонками. Туловище черного цвета, длиной 30–40 см, диаметром около 2 см. Передвигаются не извиваясь, как прочие змеи, а «словно по струнке», при этом издают характерный пронзительный свист, за что получили у местного населения прозвище «свистуны». Также они способны совершать полупрыжки‑полуполеты: с земли на несколько метров, а с деревьев, по которым «свистуны» довольно уверенно передвигаются – на десятки метров.

Невзирая на определенное сходство с европейскими вивернами (головной гребень, двуногость, способность к подобию полета), «свистуны» отличаются от них принципиально более скромными размерами и не менее принципиальным отсутствием крыльев. Летучие драконы из Юго‑Восточной Азии хотя и обладают неким подобием крыльев, но также отличаются весьма скромными размерами. Зато недостающие характеристики, присущие европейским вивернам, в полном объеме обнаруживаются у птерозавров (др. греч. πτερον – «крыло» и σαυρος – «ящер»), и в особенности у подотряда птеродактилей. Некоторые виды птеродактилей, например, птеранодоны, имели на черепе характерный костяной гребень, точное назначение которого остается неизвестным. Палеонтологи полагают, что последние представители летающих ящеров вымерли вместе с динозаврами около 66 млн лет назад.

Тем не менее, достаточно реалистичное изображение птерозавра представлено на гравюре немецкого врача, ботаника и анатома Иоганна Фабера (1579–1629) из книги Франсиско Эрнандеса де Толедо «Nova plantarum, animalium et mineralium Mexicanorum historia», Rome, 1651. Врач и ботаник Франсиско Эрнандес (1514–1587) был одним из первых европейских ученых, посетивших Америку. В течение трех лет он путешествовал по Мексике, описывая и зарисовывая тысячи видов растений и животных, ранее не известных в Европе. После его смерти остался огромный набор тщательно проиллюстрированных заметок, расшифровкой коих занималась группа ученых‑энтузиастов, в которую входил Иоганн Фабер, отвечавший за изображения описанных в материалах Эрнандеса животных.

Американский птерозавр Фабера‑Эрнандеса имеет много общего с еще одним не менее любопытным изображением четырехлапого крылатого дракона из книги Кирхера «Подземный мир». На иллюстрации представлен бой рыцаря Штрута фон Винкельрида с драконом, терроризировавшим около 1250 г. жителей местности возле современного городка Штанс в Швейцарии. Кирхер пишет, что злодеяния чудовища привели к полному опустошению деревушки Вилен, превратившейся в Эдвилен («вымерший Вилен»), а любые попытки избавиться от дракона заканчивались ничем, т. к. дракон, издали завидев драконоборцев, прятался в пещере Драхенлох возле вершины горы Муетершвандерберг, также известной как Драхенфлю. Одолеть чудовище удалось лишь ценой своей жизни рыцарю Винкельриду, выманившему монстра из укрытия, притворившись беспомощным одиноким путником. По свидетельству Кирхера, место боя с тех пор известно как Дракенфельдт. Рисунок из книги Кирхера является настолько убедительным, что один из крупнейших специалистов по птерозаврам немецкий палеонтолог Питер Велнхофер предположил, что он мог быть создан на основе ископаемых находок.

Здесь следует сказать несколько слов о самом авторе «Подземного мира». Будучи одним из ученейших людей своего времени, Кирхер известен монументальными трудами по математике, медицине, геологии, географии, геодезии, археологии, астрономии, теологии, алхимии и политике. Он создал теорию вулканизма и циркуляции воды внутри планеты, а также был известен своими трудами по египтологии, в которых предпринималась попытка дешифровки египетских иероглифов. До открытия Шампольона египтологические труды Кирхера считались основополагающими в западной науке. Трактат «Подземный мир», написанный на латинском языке, был впервые опубликован в 1664–1665 гг. Полное его название: «Подземный мир в двенадцати книгах, в котором представляется творение Божье под земной корой, удивительное расположение там мастерских природы, многообразное царство, (определяемое) при помощи пантаформического[20] слова, и, наконец, натуральное качество, великолепие и всяческое богатство, представленное в величайшем разнообразии видов. Показываются последствия, вызванные некими тайными причинами и выявленные путем настойчивого исследования; (при этом) применялось установление определенных взаимосвязей (как) с естествознанием, (которое обладает) необходимым опытом для человеческой жизни, обогащённое проведением разнообразных экспериментов, в т. ч., несомненно, и новейшими способами, (так и) с научной системой».

Эта работа представляет собой один из первых академических трудов, посвященных геологии и строению Земли. Кирхер считал, что Земля вовсе не цельная по своему строению, а скорее пористая, как швейцарский сыр, или изъеденное червями яблоко, испещренное многочисленными подземными ходами, пустотами и неоднородностями. Соединение в этих пустотах стихий огня, воздуха и воды он полагал главной причиной и движущей силой происходящих на Земле геологических процессов. Часть подземных пустот занимает вода, образуя так называемый «подземный океан», соединяющий между собой большинство известных наземных водоемов. Именно естественные подземные пустоты являются обиталищем драконов и других чудовищных рептилий, которые в качестве заблудившихся изгнанников иногда появляются на поверхности Земли. Останки одного из таких драконов, обнаруженного крестьянами в окрестностях Рима и доставленного в музей кардинала Барберини, в 1660 г. довелось исследовать самому Кирхеру.

Характерные детали внешнего облика птерозавров содержат изображения двух драконов‑виверн на потолке флорентийской базилики св. Миния на Горе. Клювообразная пасть, четыре когтя на лапе, гребень, спиралевидный хвост и крылья как у летучей мыши сближают их с рамфоринхами из рода птерозавров. Примечательно, что эти существа представлены в одном ряду с собаками, орлами, львами, голубями и другими вполне обычными животными.

Начиная со Средневековья и вплоть до XVIII в. птеразавроподобные виверны фигурируют в качестве популярных персонажей гербов, эмблем, многочисленных апокалипсисов и бестиариев, элементов архитектурного декора и предметов интерьера, к примеру, таких, как подсвечники. Они же являются непременными участниками характерных для средневекового изобразительного искусства драконоборческих сюжетов, связанных с фигурами святого Георгия и святого Архангела Михаила.

На картине флорентийского живописца и скульптора эпохи Возрождения Антонио дель Поллайоло (1433–1498) дракон, повергаемый Архангелом Михаилом, демонстрирует целый букет особенностей, присущих птерозавру: перепончатые четырехпалые лапы; крылья, как у летучей мыши; длинную змеиную шею.

Заслуживают внимания фреска с изображением Архангела Михаила, поражающего копьем дракона, из собора св. Марка в Венеции, и весьма натуралистичная миниатюра из «Книги Цветов» (1120) средневекового хрониста Ламберта из Сент‑Омера, на которой небесное воинство под предводительством святого Архистратига атакует крупную рептилию с огромными перепончатыми крыльями (фото 57).

 

 

Фото 57. Небесное воинство под предводительством св. архистратига Михаила поражает дракона. Миниатюра из «Книги Цветов» монаха Ламберта из Сент‑Омера, 1120 г. (Франция)

 

Не меньший интерес вызывают многочисленные изобразительные сюжеты, иллюстрирующие драконоборческий подвиг св. Георгия Победоносца. На полотне нидерландского живописца Рогира ван дер Вейдена (ок. 1400–1464) «Св. Георгий и змей» мы встречаем уже знакомый набор внешних признаков птерозавра: крылья; четырехпалые перепончатые лапы с когтями; покрытое чешуей тело; полная острых зубов клювообразная пасть. Неестественно укороченные крылья чудовища могут объясняться тем, что описания, которые предположительно использовались во время работы над картиной, поступили от очевидца, который наблюдал птерозавра со сложенными крыльями.

Определенное сходство с диморфодоном из рода нептеродактилоидных птерозавров, первые ископаемые останки которого были обнаружены в западной части графства Дорсет (Великобритания) в 1828 г. палеонтологом‑любителем Мэри Эннинг (1799–1847), демонстрирует виверн, представленный на фреске XV в. из церкви в городе Хейбю (Дания, область Зеландия).

Наиболее замечательное внешнее сходство с птерозавром имеет дракон, изображенный вместе со св. Георгием на правой доске алтарного полиптиха[21], написанного итальянским художником Карло Кривелли (ок. 1430–1495) для приходской церкви в Порто‑Сан‑Джорджио (Италия).

На втором этаже дворца правительства Каталонии в Барселоне находится часовня святого Георгия, построенная в 14311434 гг. архитектором Марком Сафонтом. В 1451 г. в часовне была повешена алтарная занавеса с вышивкой, отображающей жизнь святого Георгия, созданная Антони Садурни и считающаяся настоящим шедевром каталонского вышивального искусства того времени. Сейчас она хранится в стеклянном ящике в часовне справа от входа, а на алтаре стоит ее серебряная копия, сделанная в 1956 г. кузнецом Расоном Суньером. Внешний облик дракона, изображенного на вышивке, и, в частности, особенности строения его челюсти и зубов совпадают с анатомическими чертами морского ящера нотозавра (лат. Nothosaurus, от др. – греч. νοθος σαυρος; «ложный ящер»), описанного впервые в 1834 г.

Предметы интерьера и декоративные элементы королевского замка в Блуа, замков Шамбор и Азе‑ле‑Ридо, расположенных во Франции в долине реки Луары, содержат многочисленные изображения драконов и саламандр, демонстрирующих заметное сходство с текодонтозавром (лат. Thecodontosaurus, «ящер с собранными зубами») и платеозавром (лат. Plateosaurus, «плоский ящер») из подотряда завроподоморфов, бариониксом (лат. Baryonyx, от др.‑греч. βαρυς – «тяжелый» и ονυξ – «коготь»), а также дракорексом из семейства пахицефалозавров (фото 58). Следует отметить, что строение черепа дракорекса, обнаруженного практически в целом виде палеонтологами‑любителями на плоскогорье Хелл‑Крик в Южной Дакоте, соответствует классическому средневековому представлению о том, как должна выглядеть голова типичного рогатого дракона.

 

 

Фото 58. Ящер, поглощающий зелень. Ваза, XVI в. (Королевский замок в Блуа, Франция, фото автора)

 

Наибольший интерес вызывает гобелен из экспозиции королевского замка в Блуа: здесь запечатлена поражающая своей реалистичностью сцена, на которой изображен дракон вместе с детенышем. Главное заслуживающее упоминания отличие этого дракона от дракорекса заключается в наличии у него крыльев с многочисленными хорошо прорисованными когтями (фото 59).

 

 

Фото 59. Дракон с детенышем. Гобелен. (Королевский замок в Блуа, Франция, фото автора)

 

Заслуживает упоминания картина одного из ведущих художников южнонидерландской (фламандской) школы живописи и графики конца XVI в. Мартина де Воса (1532–1603) «Искушение святого Антония», находящаяся в настоящий момент в Королевском музее изящных искусств в Антверпене. В правом нижнем углу полотна представлено весьма правдоподобное изображение теропода (лат. Theropoda, от др. – греч. θηρ «зверь» и πους «нога», буквально – «звероногие») – представителя одного из подотрядов хищных ящеротазовых динозавров. Напомним, что эта картина была написана задолго до первых практических реконструкций внешнего облика динозавров на основе их окаменелых останков.

К тому же XVI в. относится картина другого нидерландского живописца и графика Питера Брейгеля Старшего (1525–1569) «Самоубийство Саула» (1562), хранящаяся в венском Музее истории искусств. На заднем плане художник изобразил процессию людей или караван, в составе которого передвигаются всадники, оседлавшие трех вполне узнаваемых диплодоков (фото 60). Первый окаменевший скелет этой разновидности ящеротазовых динозавров из группы зауроподов был обнаружен в Скалистых горах (Колорадо) в 1877 г.

 

 

Фото 60. «Самоубийство Саула». Питер Брейгель Старший, 1562. Фрагмент. (Музей истории искусств, Вена)

 

Скептики утверждают, что Брейгель всего лишь пытался воспроизвести на полотне внешний облик верблюдов, с которым европейцы того времени якобы были не знакомы. Между тем одногорбый верблюд дромадер (лат. Camelus dromedarius) был известен в Европе, начиная еще с античных времен, а точнее, с восточных походов Александра Македонского. Дромадер и двугорбый верблюд бактриан (лат. Camelus bactrianus) описаны в уже упоминавшейся выше «Истории животных» Аристотеля. Римские легионеры активно использовали верблюдов в восточных провинциях Египта, Аравии, Иудеи, Сирии, Каппадокии, и Месопотамии. Статуэтки элегантных дромадеров были известны на всей территории Римской империи, в т. ч. и в ее западных провинциях, таких как Нижняя Германия. В городском музее Вормса хранится масляная лампа с изображением верблюда. Сохранились свидетельства, что римские императоры Нерон (37–68) и Гелиогабал (204–222) запрягали двугорбых бактрианов в свои колесницы.

В пользу того, что Брейгель изобразил на своем полотне не верблюдов, а именно диплодоков, свидетельствует не только их внешний вид, но и необычайное обилие динозавроподобных чудовищ, представленных в европейском искусстве задолго до создания «Самоубийства Саула».

В поместье Лидней (Глостершир, Англия) во время раскопок остатков римского храма IV в. были обнаружены относительно хорошо сохранившиеся фрагменты древнеримской мозаики с сюжетами на морскую тематику. На одном из них вместе с рыбами изображены два морских ящера с ластами и длинными переплетенными шеями (фото 61). По мнению исследователя Пола Тейлора, на римской мозаике представлена пара танистрофеев из рода ископаемых пресмыкающихся подкласса диапсидов, отличающихся чрезвычайно длинной шеей. Согласно официальной датировке, танистрофеи существовали примерно 247–208 млн лет назад.

 

 

Фото 61. Римская мозаика с изображениями плезиозавров (Глостершир, Англия)

 

Похожее существо фигурирует на мозаичных сценах, иллюстрирующих историю жертвоприношения библейского пророка Ионы морскому чудовищу, называемому в библейском повествовании «китом», из Патриаршей базилики епископа Федора IV в., расположенной в городе Аквилея (Северная Италия) (фото 62). Оно же представлено на росписях с аналогичным сюжетом из римских катакомб св. Каллиста и катакомб Присциллы. То же самое существо, но с заметно укороченной шеей и более крупной головой, иллюстрирует историю Ионы на росписи из римских катакомб св. Петра и Марцеллина.

 

 

Фото 62. Жертвоприношение Ионы. Фрагмент мозаики пола, IV в. (Патриаршая базилика епископа Федора, Аквилея, Северная Италия)

 

Как две капли воды похожее животное, но уже без пророка Ионы, а в окружении дельфинов, фигурирует на мозаике, обнаруженной в ходе раскопок неподалеку от итальянского города Монастераче (Калабрия). Эта находка датируется эллинистическим периодом (323–146 до н. э.).

На мозаике II в., обнаруженной в Палестине (район к югу от Рима), авторство которой приписывается работавшему в Риме александрийскому художнику Деметрию Топографу, представлена сцена, на которой эфиопы преследуют некое животное, напоминающее динозавра. Греческая надпись над животным KROKODILOPARDALIS дословно переводится как «Крокодил‑Леопард». Высокая реалистичность изображений прочих легко узнаваемых животных долины Нила (бегемот, крокодил), представленных на этой мозаике, не позволяет считать «крокодилопардуса» сугубо «мифическим зверем».

Во второй половине ХХ в. в Турции (историческая область Кария) была найдена чернофигурная ваза, датированная концом VI в. до н. э., на которой представлена сцена схватки человека (возможно, одного из эпических героев) с морским чудовищем. Вокруг главных персонажей изображены различные морские животные – осьминог, дельфины, средиземноморский тюлень‑монах (с характерным белым окрасом брюха). Рисунки всех существ чрезвычайно реалистичны и детализированы, а в самом чудовище легко угадывается древнее морское пресмыкающееся из семейства мозазавров, существование которых относят к меловому периоду (145–66 млн лет назад). Палеонтологам известны останки мозазавров с головным гребнем (или плавником), который также изображен на античной вазе. Останки мозазавров обнаружены на всех континентах, в т. ч. и в Антарктиде. Размеры этих морских ящеров значительно варьировались – от 3 до 25 м в длину; на вазе, судя по пропорциям остальных животных и человека, изображен не самый крупный представитель мозазавров.

Наиболее очевидное совпадение с диплодоками Брейгеля демонстрируют зауроподы, выгравированные в ряду прочих самых обыкновенных животных (собаки, лисы, угри, птицы) на надгробии епископа Карлайлского Ричарда Белла, похороненного в 1496 г. в Карлайлском кафедральном соборе (графство Камберленд, Англия). Здесь же можно припомнить и зауроподового динозавра, изображенного на лезвии одного из римских мечей, обнаруженных в окрестностях города Тусон (Аризона), о которых уже упоминалось в связи с американскими артефактами.

К тому же ряду относится бронзовый светильник, датируемый III в. и напоминающий своей формой зауропода, принадлежащий, правда, не к европейской, а к донгшонской археологической культуре бронзового века, существовавшей на территории Индокитая. А вот китайские сосуды аналогичной формы датируются гораздо более ранним периодом. Так, бронзовый сосуд для вина в виде зауроподоподобного дракона, находящийся в Музее провинции Хэнань в городе Чжэнчжоу, относится к временам династии Западного Чжоу (1046–771 до н. э.), а сосуд типа Хэ похожей формы датируется периодом Весен и Осеней (770–476 до н. э.). Невозможно обойти вниманием живописную скульптурную композицию из бронзы, инкрустированную малахитовыми вставками, обнаруженную во время раскопок 1990 г. в провинции Хэнань (Китай). На ней представлен рогатый дракон с высунутым языком, в пасти которого находится цветок, по всей вероятности, символизирующий его растительноядную природу, а на спине резвятся маленькие драконы‑детеныши. Происхождение скульптуры относится к царству Чу, династии Восточная Чжоу, периода Весен и Осеней (Чуньцю, 722–481 до н. э.). В настоящий момент скульптура находится в Институте культурных реликвий и археологических исследований провинции Хэнань.

Возвращаясь в Европу, хотелось бы упомянуть примечательную историю, случившуюся несколько десятилетий назад в Италии. В 1971 г. после продолжительного штормового ливня в небольшой деревушке Джирифалько (провинция Калабрия на юге страны) случился сильнейший паводок. В результате весь центр поселка оказался размыт, и обнажились более глубокие слои древнего культурного слоя. В комиссию, призванную оценить ущерб от паводка, вошел адвокат Марио Аззарити. Он увлекался древней историей и археологией Средиземноморья. Поэтому его сразу заинтересовала первая случайная находка. Это оказалась скульптурная голова мужчины в шлеме, на который были нанесены надписи неизвестного ранее типа. Заинтригованный Аззарити занялся исследованиями и раскопками в ближайших от находки местах. В результате ему удалось собрать коллекцию из нескольких сотен древних артефактов. И все они отличались от известных ему древностей Апеннинского полуострова. Набор предметов оказался чрезвычайно разнообразен: от каменных инструментов до разнообразных скульптур людей и животных, как керамических, так и сделанных из камня. Многие артефакты имели надписи, сделанные неизвестным алфавитом. Аззарити датировал этот комплекс примерно IV тыс. до н. э. По сути дела, он открыл памятник доселе неизвестной средиземноморской цивилизации. Но представители официальной науки не заинтересовался этими находками. И хотя никто не объявил их современной фальсификацией, сам факт данного открытия был попросту проигнорирован. В собрании Аззарити оказались два предмета, изображавшие динозавров. Первым была керамическая статуэтка (18 см длиной) ящера со спинными пластинами, по своему облику больше всего походившего на стегозавра. А второй предмет представлял собой фрагмент мраморной доски, на которой было также вырезано изображение стегозавра.

Наряду с перечисленными выше артефактами и свидетельствами, не менее важным доказательством существования реликтовых чудовищ в историческое время является культ подземно‑подводного ящера, следы которого обнаруживаются не только в Западной Сибири и Приуралье, но и на севере европейской части России, в Европе и на Дальнем Востоке.

 

 

Культ подземно‑подводного ящера на Руси, в Европе и на Дальнем Востоке

 

Уже упоминавшийся нами посол императора Священной Римской империи в России, писатель и историк Сигизмунд фон Герберштейн в «Записках о Московии» пишет о неких «giwoites» – «змеях на четырех (коротких) лапках, напоминающих ящериц, с черным жирным телом», которых в Жемайтии (северо‑западный район современной Литвы) кормили в своих домах и которым «со страхом поклонялись»: «Эта область изобилует рощами и лесами, в которых иногда можно видеть привидений. Там и поныне очень много идолопоклонников, которые кормят в своих домах (вроде пенатов) неких змей на четырех (коротких) лапках, напоминающих ящериц, с черным жирным телом, не более трех пядей в длину; называются они giwoites. В установленные дни они производят в домах очищающие обряды, и когда змеи выползают к поставленной пище, всем семейством со страхом поклоняются им до тех пор, пока те, насытившись, не вернутся на свое место. Если с ними случается какое‑либо несчастье, они приписывают это тому, что плохо кормили и принимали домашнее божество (змею)». Свидетельство это, по всей вероятности, относится ко времени второго (девятимесячного) посещения Герберштейном России в 1526 г.

Автор книги «О крокодилах в России: Очерки из истории заимствований и экзотизмов» (2006), российский фольклорист, семиотик и историк культуры, доктор филологических наук К. А. Богданов признает, что Герберштейну, как показывает изучение его исторических и этнографических сообщений, в целом можно верить: «Сведения о «гивоитах» им, вероятно, тоже не выдуманы. О ритуальном поклонении змеям, считавшимся покровителями семейного очага, в языческой Литве известно из разных источников, в частности из упоминаний позднейших польских хронистов – Яна Ласицкого и Матвея Стрыйковского (сообщавшего о подземелье под главным алтарем в Виленской кафедральной церкви, где якобы некогда держали священных змей)»[22].

К этому можно добавить, что исследователь литовской мифологии историк и публицист Теодор Нарбут (1784–1864) относил «giwoites» к божествам, а языческое святилище в Вильне, в котором содержали и поклонялись «giwoites», было описано польским автором Юзефом Крашевским (1812–1887) в работе «Искусство у славян» (1858).

Во второй половине XIX в. в описи утвари одной из белорусских церквей, отправленной в Святейший правительствующий синод, встречается формуляр следующего содержания: «Как вскрыли мы погребок церковный, так увидели шкилеты, древние очень, потому что уже не желтые были, а белые‑белые. Один шкилет как будто мужчины, только росту огромного, другой – некий звериный, яко крокодилец. Лежали рядышком, а меж ними много кралей[23] рассыпано».

Похожие «домовые культы», связанные с обыкновенными змеями, известны во многих традициях. Велецкая указывает, что корни восприятия змеи как покровителя очага, хранителя семьи, дома и каждого человека лежат в древних эгейских культах (III–I тыс. до н. э.). В знаменитой «Абевеге русских суеверий» (1786), собранной историком и издателем М. Д. Чулковым (1743–1792), мы находим: «Змеи почитались у некоторых славян домашними богами, им приносили в жертву молоко, сыр, яицы и все то, на стол поставлялося. Запрещено было всем делать сим животным вред и в противном случае жестоко наказывали, а иногда и жизни лишали преступников сего закона». На Русском Севере змею почитали домашним покровителем. В Архангельской губернии змею, которая встречается на улице селения или на дворе дома, величали «дворовым» или «хозяином», как нередко называют домового. Поверье, что змея – дворовый или домовой дух и ее нельзя убивать, чтобы не навлечь несчастий, было широко распространено не только в северных, но и в центральных районах России (Новгородской и Тверской губерниях). В житомирском Полесье запрещали убивать ужа в доме, живущего под печкой, в подполье или во дворе. Хозяева говорили про него: «То наш хозяин, приношчик, он таку силу мае, як жыве в доме, шо все прибывае». В некоторых случаях прослеживается отчетливая связь змеи как домашнего покровителя с культом предков. Согласно южнославянским поверьям домовая змея обитает в тех же самых местах, где в соответствии с древним обычаем было принято хоронить умерших членов семьи, т. е. под порогом или очагом. Из этого можно заключить, что в славянской традиции имелись крайне благоприятные условия для возникновения и развития культа подземно‑подводного ящера.

Возвращаясь к относительно недавнему историческому свидетельству Герберштейна, следует отметить его соответствие сюжетам, представленным на некоторых скульптурных композициях из непризнанной коллекции Джульсруда, на которых человек кормит небольших динозавров. Упомянутые Герберштейном «giwoites» не превышали в длину трех пядей, или ладоней (trium palmaram logitudinem non excedentes) – словом, их длина составляла около 60 см. Именно к таким небольшим ящерам с непропорционально большой относительно тела головой (длина черепа до 17 см) относится диссорофид зигозавр (Zygosaurus lucius), череп которого был обнаружен майором фон Кваленом в 1847 г. в Ключевском руднике (Оренбургская область). Это одна из первых известных находок ископаемых ящеров в медистых песчаниках Приуралья.

По мнению историка и археолога Б. А. Рыбакова (1908–2001), реконструировавшего культ подземно‑подводного ящера на Севере Европы, такие реальные пресмыкающиеся, как «giwoites», являвшиеся объектом домашнего культа, могли послужить исходным материалом для образа более значительного бога озера, реки или всего подземно‑подводного мира.

К тому же времени (1582) относится сообщение Псковской летописи, зафиксированное в тридцатом томе Полного собрания русских летописей: «Того же лета изыдоша коркодилы лютии из реки и путь затвориша, людей много поядаша, и ужосашося люди и молиша Бога по всей земле. И паки спряташася, а иных избиша. Того же году представися царевич Иван Иванович, в Слободе, декабря в 14 день».

Рыбаков подчеркивает, что здесь речь идет уже не о прикормленных