В которой тоже ничего толкового не произойдет, зато будут рассуждения на разные отвлеченные темы

 

Как обычно после обеда, дядя Адам отправился на веранду изучать свежие газеты. В такой жаркий день, как выдался сегодня, это было особенно приятно. Однако нынче мирно подремать над новостями я крестному не позволила. Вовремя подсторожив дядю, я конфиденциально сообщила ему, что мой друг желал бы спросить его мудрого совета относительно личного вопроса, весьма важного. Разумеется, крестный не мог мне отказать. И я поспешно вытолкала на веранду Энтони. Сама осталась за стеклянной дверью, за занавеской.

Подслушать не получилось: рядом немедленно воз никла тетя Ева. Пришлось увести ее на кухню, дабы ее громкое щебетание не спугнуло несмелую откровенность.

– Энтони такой интересный юноша! – воскликнула тетя, глаза ее искрились восхищением. – Такой милый, интеллигентный! В нем есть что‑то загадочное, какая‑то тайна…

И не одна, подумала я. А вслух спросила:

– Вы задержались на кухне. Что вы тут так долго делали? Решили пококетничать с молодым человеком, да, тетушка?

– Ой, Фрося, можешь не ревновать! – смущенно засмеялась крестная и покраснела до кончиков ушей. – Просто у меня снова разболелась голова, и я хотела выпить таблетку, а твой Энтони подошел ко мне сзади, обнял вот так за плечи и шепнул что‑то на ухо. Боль как рукой сняло, ты не представляешь, Фрося!… И еще он сказал, что я не должна больше думать о том, о чем думаю каждое утро. Что ты ему рассказала, Фрося?

Светлоокий Фрейр! Что же там сейчас происходите на веранде?

– Что, тетя?

– Ты меня не слушаешь? Я говорю…

Это правда, я ничего не слышала. На душе стала как‑то неспокойно, тревожно. И подозрительный звон в ушах – короткий, всего секунду. Я подошла к окну. Мне показалось – или над крышей соседнего дома действительно расступились небеса? Или они расступились над нашим домом? Как‑то подозрительно…

– Как я могла что‑нибудь рассказать, тетя, если сама ничего не знаю? – удивилась я. – Пойду спрошу, что он имел в виду…

На цыпочках подкравшись в дверям веранды, я услышала… дядин храп.

– А где Энтони?!

– Ой, Фрося! Что ты так кричишь? Я же не глухой. Хм, посмотри‑ка, что сегодня пишут… Хм‑м, хр‑р…

– Дядя!

– Да!

– Дядя, где Энтони? Он хотел с вами поговорить!

– Ну да. Мы поговорили. О погоде. Потом он попрощался и ушел. Очень приятный, вежливый юноша, да…

Отлично!

Я тоже попрощалась. Села в машину и задумалась. В какие края удрал мой принц – ума не приложу. Я завела машину и поехала куда глаза глядят.

Глаза глядели на окраину города. Почему‑то я остановилась перед старым трехэтажным домом с плоской крышей и вышла из машины. И неожиданно воспарила в воздухе, повиснув над землей метрах в пятнадцати.

– Эй! Поставь меня немедленно!! Что за шутки?! Еще уронишь! Я тебе не святая дева, чтоб парить в небесах на фоне заката!

Солнце действительно клонилось к западу, и немножко поболтаться в легких дуновениях ветерка и в золотых лучах – ласковых, а не палящих, как целый день, – было очень даже приятно. Однако я не позволю такого вольного с собой обращения!

Не пошевелив и пальцем, Энтони мягко опустил меня на крышу, в двух шагах от себя.

– Тебе не понравилось? – спросил он.

Сидя на потрескавшемся бетонном парапете (сделанном для того, чтобы крыша не кончалась внезапно), он с невозмутимостью золотого Будды любовался угасанием дня. И это когда я не знала, где его искать!

– Это было слишком неожиданно, – строго сказала я. – К тому же кто‑нибудь мог заметить.

Подойдя, я заглянула за край ограждения. И отшатнулась, прикрыв глаза. Мне стало дурно – не от высоты, а от его легкомысленной позы.

– Почему ты сбежал?

– Я попрощался, – возразил Тони. – Просто не мог рисковать – вдруг твой крестный захотел бы меня благословить, так, по привычке.

– И что с того? Разве это смертельно? Потерпел бы.

– Ты действительно не понимаешь? – Глаза его широко распахнулись. – Ну хорошо. Тогда проведем эксперимент.

Спрыгнув с парапета, он пригладил пятерней растрепавшуюся от ветерка гриву и показал оставшийся на пальцах вьющийся волос.

– Это мой волос. Просто волос, бывшая часть меня.

– Вижу. Ну и что?

Тони положил сей предмет на бетонную плиту, подальше, придавив камешком, и отошел, встав у меня за спиной.

– Теперь прошу! Сотвори крестное знамение, – беззаботно предложил он. – Только на меня не попади, будь любезна.

Я занесла руку. Раз‑два…

Вспышка. Гром средь ясного неба. На секунду я ослепла и оглохла.

– Жива? – поинтересовался Тони, не выпуская меня из объятий. – Пожалуйста, заметь – ты даже не монахиня.

Я стояла оглушенная. Во всех смыслах. Потом села рядом, спустив ноги в пустоту.

Два шалтай‑болтая на стене. Нет, две макаронины на вилке.

– Я дура, – признала я огорченно.

– Ну почему же, – пожал он плечами. – Зато я познакомился с твоей семьей. Твоя тетя изумительно готовит. А дядя вполне симпатичный, жаль только – священник.

– Если б я заранее предупредила, что мы приедем, тетя приготовила бы обед из двадцати блюд, – грустно сказала я. – А дядя не верит в дьявола. Он говорит, что во всем виновата темная сторона человеческой души.

– Его право. Сатана любит оставаться неузнанным. Он никогда не станет утверждаться, вещая из горящих кустов. Хотя твоему дяде повезло – всего пару веков назад безумцев, заявлявших, будто дьявола не существует, инквизиция сжигала на кострах заодно с ведьмами как злостных еретиков.

– Священники никогда не одобряли новых идей.

– О да. Иисус тому свидетель! – засмеялся Тони.

Пусть и не особо стараясь, на обоих моих крестных Тони сумел произвести впечатление. Но все ж таки тетя впечатлилась больше.

– Тетю Еву ты очаровал, – констатировала я. – Хоть ты и не в ее вкусе. Она полагает, что ты интригующе загадочен и тебе нужно постричься.

– Интересно, – усмехнулся он. – Ты тоже так считаешь?

– Ни в коем случае! Умеренная лохматость тебе очень идет. Но я не о том хотела спросить. Чего вы с тетей на кухне делали? Минут десять пропадали!

– Да ничего такого. Голова у нее разболелась.

– Аспирин искали?

– Не прикалывайся, Венера. Все очень серьезно. На твоей крестной смертный грех. И головные боли – в наказание.

– Да ты что?! И кого она убила?

– Ее грех – зависть. По утрам, заваривая кофе, она смотрит в окно и видит соседский сад…

– И поэтому ты сказал ей, чтобы она не думала о том, о чем думает каждое утро? – перебила я. – Только зря – тетя ничегошеньки не поняла. А с соседкой у них давняя дружба – насчет того, чьи розы пышней цветут. Знаешь, в городе есть такой клуб, по интересам, для дам солидного возраста. Так вот, каждый год они проводят выставки достижений членов клуба, и каждый год приз по цветоводству уходит у крестной из‑под самого носа! Так что считай тетю закоренелой грешницей, но это пятно с ее души уже не сотрет ни одно покаяние.

Золотые лучи поблекли. Солнце, превратившись в огромный малиновый шар, плавно опустилось в сиреневую тучку.

– Что теперь? – спросил я. – Вернемся в замок?

Энтони нахмурился. Наверно, я напомнила ему о Стелле.

Он не ответил, прищурившись, смотрел на закат.

А я меж тем поспешила достать из сумочки блокнотик и карандаш и принялась старательно конспектировать. Даже спиной к нему развернулась, чтобы не мешать.

– Что ты там пишешь? – наконец обратил он на меня внимание.

– Пополняю свой лексический запас полезными идиомами. Вашему языку меня обучал дядя, а таких вот оборотов он, разумеется, не использовал. Ты не отвлекайся. Продолжай, пожалуйста… Эй! Не имеешь права! Я должна знать и это тоже!…

Энтони просто отобрал у меня блокнот! И, едва взглянув, выкинул к чертовой бабушке.

– Я этого не говорил!

– Зато думал!

– А с твоей стороны подслушивать мысли аморально!

– Зато познавательно.

Я обиделась. Правда, ненадолго.

– Ну все равно я узнала много новых, интересных слов. Хотя ты не имел права распоряжаться моей собственностью!… Так что же такого сделала Стелла, что ты ее вдруг так разлюбил?

– Ничего особенного, – буркнул он.

– А поконкретней? – не отставала я.

– Она просто сказала, что теперь жалеет, что однажды включила пожарную сигнализацию. Она сказала, что если б я сгорел в ее доме еще четыре года назад, то всем бы сейчас жилось намного спокойней. У нее слишком много проблем из‑за меня. Сначала ей пришлось инсценировать собственную гибель и для убедительности пожертвовать всем своим имуществом. Потом нужно было нанимать демонов‑убийц. Теперь вот она вынуждена торчать в глуши, ожидая черт знает чего… Всю эту чертову уйму времени, пока я винил себя в ее смерти, она жалела, что не сделала контрольный выстрел и оставила мне шанс выжить.

Вот зараза!!!

– А по‑моему, ты ее элементарно достал, довел до точки кипения, – рассудительно предположила я. – Будь я на месте Стеллы, наговорила бы еще и не такого.

Нет, что я болтаю? На ее месте я не стала бы играть в прятки, а еще четыре года назад связала бы его по рукам и ногам и не отпустила бы ни к какому Джеймсу! Так что кое в чем я с ним согласна – Стелла действительно нехорошая женщина!

Прыгать с крыши я наотрез отказалась. И Энтони запретила.

Пришлось спускаться по ржавой пожарной лестнице, где я чуть не сломала каблучок босоножки.

Внизу уже наступил вечер, сгустились сумерки. Возле машины Энтони остановился, прислушался:

– Венера, подожди здесь. Я на минутку.

Я осталась одна. Стою, жду, ворон считаю.

А воронье и вправду закружилось в низком небе, беспокойно каркая.

Сзади мне на плечо легла холодная рука. Я замерла! Кто‑то прошипел в самое ухо:

– Стой смирно, сладкая моя.

Я развернулась и с размаху ударила извращенца сумочкой. На длинном ремешке она сработала как праща – то есть просто отлично! Синюшный упырь отлетел к стене и вдобавок получил сверху пару кирпичей, обвалившихся со стены.

– Чисто сработала! – похвалил меня вовремя появившийся Энтони.

Он приволок за шкирку еще пару таких же, как мой, кровопийц и бросил всех в общую кучу. Положив многозарядный арбалет на капот машины, он приступил к обыску задержанных.

Интересное оружие. Я раньше подобных не встречала…

– Итак, господа беженцы, удостоверений личности при себе, конечно, не имеете? – спросил он скорее самого себя, проверяя карманы лежащих без сознания нелегалов. – На учете не состоите. И лицензии на охоту, разумеется, нет. Что ж, по законам округа, придется вас уничтожить…

Он отвернулся на секунду. Но один из вампиров, очнувшись, вдруг с места взвился в прыжке с воплем:

– Значит, это ты, мерзавец, убил моего брата?! – но рухнул, пронзенный стрелой.

– И вовсе они не похожи… – удивилась я, отдав арбалет. – Как только он узнал?

– Должно быть, я случайно дотронулся до его руки. Да они все экстрасенсы, – отмахнулся Энтони. – Большинство гипнотизеры, у остальных свои приемы. Кстати, а которого брата он имел в виду?…

 

ГЛАВА 55