Глава 13 - «дневники памяти».

ПУТЬ ДЖЕКА

Осколки знаний из учебника биологии - эритроциты, лейкоциты, тромбоциты. Привычная среда обитания нарушена. Тонкий порез от блестящего куска лезвия вдоль вены. Стук капель крови напоминает о дожде. Красные разводы на белом одеяле, на белой подушке.

Кровь стекает на мягкую белую обивку, под которой спрятан серый бетонный пол. Пол, с вкраплениями железных линий, впитавший в себя крики множества жертв, огромное количество информации, обтёртый босыми ногами тысячам мучеников. Так было раньше.

 Сейчас по-другому: ворох разноцветных мыслей перед глазами.

По полу разбросаны листы туалетной бумаги, на которой человек писал кровью все свои мысли, все свои страдания.

17 июля. Посажен в клетку времени. Нет сил бороться с жизнью. Они постоянно преследуют меня. Особенно вечером, и во сне. Я не могу успокоиться. Все известные миру успокоительные давно нашли свои могилы в моём желудке. Но мысли не уходят. Я боюсь смерти.

19 июля. Они приходили ко мне во сне. Они не из нашего мира. Красные глаза, слёзы разных оттенков, растянутая до боли кожа. Молящий взгляд. Капли крови на белых фартуках. Запах тьмы, могил, деревьев и мяса. Чуть сладковатый запах.

Они снова говорили со мной о Городе. О том, что любая энергия переходит из одного состояния в другое, но энергию можно расширить с помощью инъекций информации.

Можно построить новый мир, дивный мир души.

Не обязательно умирать, если ты не хочешь.

25 июля. Не могу уснуть, тёмные круги под глазами, печальный взгляд посеревших глаз. Белый цвет вокруг. Зрение ухудшается. Пытаюсь вырваться, но игла входит в вену. Я не мог так поступить с ней. Меня никто не слушает. Я не убивал её.

Запах гнили, идущий из моей квартиры, вынудил соседей вызвать полицию. Ужасное зрелище. Не всем хватило сил перенести такое. Я виноват, но и они загадили мою квартиру. Я не хотел мешать этим добрым, милым людям в полицейской форме. Все оттенки красного. Это был не я. Она сама попросила. Потому что верила.

2 августа. Прошлого не существует. Десять лет тренировок. Все это может уйти за несколько дней. Стоит только чуть-чуть отвлечься, и все. Считай, потерял себя.

Свет пробивается сквозь решётки, освещая серое тело, похороненное в белых покоях.

Нет сил, они измучили меня. Я пишу. Постоянно пишу историю, которая никогда не закончится. История, частью которой стану я сам. После смерти.

17 августа. Работа закончена. Мир создан. Приходит, улыбается, говорит, что они боролись. С третьего я был в коме. Она врет. Я помню свои сны. Я был в своём мире.

Я споткнулся и узрел ту, которую я сам убил, выпотрошил и по кусочкам отправил в мир.

Мой Город.

23 августа. Исправление ошибок. Теперь всё будет по-другому. Мир изменится. Я переделал его. Запах чернил, идущих от тетради, вызывает тошноту. Беспорядочное кружение мыслей.

Она.

25 августа. Я должен снова попасть туда. Я перестал видеть сны.

Есть только один способ. Мне нужно время.

Ещё раз всё переделать? Мысли уходят под воздействием химии. Меня превращают в зомби? Говорят, что на грани, и сотня таблеток поможет. А еще капельницы, от которых болят вены.

Надо торопиться.

13 октября.

Все приготовления сделаны. Видел зеркало, постарел лет на тридцать, но могу всё исправить. Могу изменить мир снов и вернуться в Город.

Достал лезвие, которое прятал в нёбе. Напряг руку, выступила вена. Теперь правильно, режу вдоль. Они не успеют.

Сколько же во мне жизни, кровь бьет фонтаном.

В глазах темнеет.

В путь.

 

Глава 14 – «ВИРТУАЛЬНЫЙ СВЕТ ЧУЖОЙ ДУШИ».

ПУТЬ АЛЕКС

 

Жизнь иногда преподносит целую вереницу неприятных сюрпризов, и ты стоишь на вершине низин, смотря на далекое-далекое небо, где сияют чёрные звезды, и не знаешь, что делать с тем грузом, который беспорядочным хламом свалили тебе на плечи. Так бывает в лучшем случае. В худшем же тебе придётся попасть, не в рай и не в ад, а в некое промежуточное между мирами пространство. Попав туда, ты увидишь серая, выжженная поляна простирается до горизонта. Изредка цвета скрашивают одинокие, черные деревья. Повсюду бродят неприкаянные, прозрачные души. В груди у каждой – пустота. Приходит понимание. Заполни пустоту и уходи на покой.

Наверное, нечто похожее случилось и со мной. Я никогда не умела последовательно излагать мысли. Всё написанное мною на бумаге – искусная ложь. Я прекрасно обучилась этому искусству.

Работа в психиатрической больнице “для особых клиентов”, как, например, Джек, прививает некоторые особенные умения. Ты становишься ребёнком: смотришь, слушаешь, копируешь, и получается еще одна неплохая история.

Тот день был решающим. Это слово вряд ли опишет ту гамму цветов, которые мне довелось пережить тогда. Его привезли на каталке. Руки, ноги пристегнуты.

Лежит он спокойно, смотрит перед собой. Чёрные маслянистые волосы закрывают половину лица, сквозь пряди проглядывают серые глаза. Они яркие, насыщенного цвета, но совершенно пустые.

 Лицо представляет собой смесь царапин, морщин, синяков. Изогнутая линия шрама рассекает губы на две части. Зигмунд говорил, что ему двадцать семь лет. Что он просто устал от жизни, от тренировок с семнадцатилетнего возраста, что на его счету уже десяток “очков” – людей, которых он убил. Молодняк уже не выдерживает программы секретной службы, говорил Зигмунд, это выше их сил.

Худое, жилистое тело. На его глазах выступают слёзы.

Сижу рядом с ним часами, слушаю его, всё больше узнаю о Городе. Он попросил меня записывать всё, что говорит, даже в бреду.

Я помогала ему.

Все его рассказы были настолько серыми и мрачными, что я не удержалась и дописывала за ним детали. Про цвета, министерство баланса сил, параллельный город. Написала про себя. Синий цвет – мой любимый.

 Это путешествие по закоулкам подсознания как-то незаметно перетекло в главную причину моей жизни. Я проникла в его мысли, становилась им. Мы сливались в одно целое. Приговорённый и палач.

Я знала, что все мои слова на бумаге есть ложь и обман, но без них я не смогла бы ничего.

Я видела, как слова становятся кодом, и вселенная впитывает в себя информацию, создавая измерение, в которое можно попасть.

В тот день я не дала ему лекарств. История Города подошла к концу и требовалась полная эмоциональная отдача, чтобы завершить начатое. Тем более силы уже на исходе, и у него, и у меня.

Чёрная вспышка. Яркий блеск красного.

Я очнулась в тёмной пыльной комнате. Лучи солнца просвечивали сквозь красные занавески, отражались в многочисленных зеркалах, создавали множество жутких теней на стенах.

Все в пыли – стол, пол, книжный шкаф. Книги покрыты плесенью. В комнате стоит затхлый, сырой, мертвый воздух.

 Я в центре комнаты, подвешенная на цепи. Кровь капает в железный таз, отражаясь гулкими ударами, словно капли дождя стучат по крыше.

Он прикатил стол, на котором лежат хирургические инструменты. Проверил их остроту. Холодный блеск металла.

По комнате разбросаны листы бумаги, покрытые моей кровью. На каждом листе – мои пометки к Городу.

- Мы попадём туда вместе Алекс. Чтобы завершить ритуал, необходимо человеческое жертвоприношение. Я по кусочкам отправлю тебя в Город. Дело в том, что в нашем мире все есть обмен. Нельзя получить что-то, не заплатив. На принципе обмена построен процесс перемещения между реальностями. – говорит мне Джек.

- Что будет с тобой? Как ты попадешь в Город?

- Снова лягу в кому. Это легко управляется. Найду тебя в Городе. Мы спасёмся. Закрой глаза. Будет больно.

Джек замолчал, в комнату проникла гнетущая тишина.

Прикосновение холодного лезвия к тёплому телу. Сердце бешено стучит. Глаза заволакивает пустота. Я видела со стороны, как разрезают, насилуют, рубят моё тело. На мелкие кусочки.

Как в мясорубку кладут куски моей плоти, и она превращается в фарш.

Как мои кости омывают в ванной до идеального белого блеска.

Никаких чувств, никаких эмоций.

Я прозрачная, я серая.

Единственное место, куда я могу уйти, это Город.

Который я изменила.

 

Глава 15 – «Привет тебе, странник!».

ПУТЬ ДЖЕКА И АЛЕКС

Они придут за тобой. Обязательно придут. Можешь прятаться по тёмным подвалам, в тени, в темноте, во мраке, в пустоте, слиться со светом солнца, стать тенью луны, превращаться, скрывать мысли, показывать мысли, делиться, бояться, не бояться, выйти им навстречу, выиграть или проиграть. Им без разницы, они - исполнители твоей воли.

Их лица открыты и ясны, гимн жизни сияет над их головами. Их глаза огромны, без ресниц, прозрачны. В них можно увидеть отражение воды, но не увидеть себя. Их крылья ослепительно белые, словно первый снег на самой высокой горе, кровь расплылась багряными красками по этому идеальному белому слою, от них веет запахом смерти.

 Тебе не убежать от них, от их могучих мускулистых рук, что держат тебя за горло, от их глаз, что сжигают твою сетчатку, они идут со свечой во тьме, они – святые.

Омытые кровью тысяч грешников, они заживо сдерут твою плоть, в каждый миллиметр твоего тела воткнут иголки, они поджарят тебя на костре, который появится из их нимбов, они будут душить тебя, ломать твои кости, но прежде - они сломают твою волю. Сделают из тебя пустое существо, погребут твою душу под остатками пепла твоей надежды.

Они сделают всё, чтобы ты страдал. Даже невозможное.

Ты выжгла изнутри мою душу, твои глаза такие жёлтые, в них больно смотреть. По щекам опять текут слёзы, какой ты к чертовой матери мужчина, если ты постоянно плачешь?

За желтым скрыт синий. Я не верю, что это маска, как до этого не верил, что синий существует.

Зачем ты роешься в моей душе? Я тебя не знаю, тебя не было в моих историях. Как куски кода могли сложиться так, чтобы появилась ты? Это невероятно, я начинаю верить в судьбу! Любое событие предсказуемо.

Хотя зачем верить? Мне просто больно и хорошо одновременно, покой вселился в мою душу, блаженство с колючками проветривает все мои маски, греет меня на солнце, которое исходит из находящихся рядом глаз.

Сбросив оцепенение, охватившее мой бедный разум, я заставляю себя подняться и пойти рядом с Алекс. По пути сбрасываю чучело людога, одеваю второй костюм. Видя обезьяну, Алекс смеется.

 Бункер совсем рядом, красные лучи лазера оценивают наши тела, нас решили оставить в живых. Гарь, дым, стрельба, грохот пуль, летящих в отморозков, бандитов, людоги, которые бегут за нами по пятам. Мы окружены жёлтым сиянием, все пули летят мимо нас, врезаются в мягкую податливую ткань, дробят кости. Алым вспыхивают фонтаны крови тут и там, вскрики боли врезаются в барабанные перепонки.  Повсюду слышны предсмертные терзания подстреленных, тихое поскуливание в лужах крови.

Сердце стучит, я живой, она рядом, мы бежим, спотыкаемся, падаем лицом в бетон, оставляя потоки крови лучам заходящего солнца.

Первый кордон: Рвы, заполненные водой, кровью, внутренностями. За ними - аккуратно сложенные мешки с небольшими отверстиями для прицельной стрельбы, оцепленные мотками колючей проволоки. Каждую секунду слышны удары тока, словно раскаты грома, кучки пепла летят в лицо, в ноздри бьет противный сладкий запах жареного мяса.

Мы проходим мимо бойцов министерства баланса сил, упакованных в броню рыцарей Города. Алекс спотыкается о шнур, я хватаю ее. Один из бойцов начинает кричать на нас, что-то про прерывание связи. Потрясает новеньким автоматом и уходит.

Оружие настоящих бойцов заляпано кровью, причем в прямом смысле. У канцелярских крыс оружие необстрелянное.

В небольших ямах горят костры, на огне жарят мясо, готовят супы в огромных кастрюлях.

 Кто-то варит себе кофе.

Приятные, возбуждающие аппетит запахи разносятся по всему периметру.

Мы устроили получасовой перерыв. Нас угостили довольно сносным пайком: куском пережаренного мяса, парой картофелин, стаканом чистой воды.

Близится вечер. Крики и выстрелы замирают вдали. На секунду мне кажется, что я нахожусь между мирами: словно нырнул под воду. Старый мир еще не умолк, новый мир еще не услышан.

Дорога постепенно спускается в них. Становится тяжелее дышать.

Все больше становится кострищ. То тут, то там - грязные кружки, ложки, вилки, тарелки раскиданные вокруг бывшего святилища огня.

 Повсюду осколки, гильзы, ржавые куски железа, обрывки ткани, чьи-то глазницы.

Мы слышим крики, восстановлен кабель связи с министерством баланса сил. Солдат в черной маске устроился за компьютером - программирует, изменяет, дополняет, контролирует ситуацию.

 К нам подвязались два солдата. Голоса людей в рациях прерываются шумом. Нас ведут по тропинке, спрашивают: нужна ли нам помощь, или может быть медик? говорите, вам в безопасное место? выбраться из улицы трех судеб?

Время пролетело практически незаметно. Во многом благодаря солдатам, жужжащим над ушами, как комары.

Мы остановились у железной двери, закатанной в бетон бункера. Глазок смотрит в наши души, нас пускают: дверь медленно открывается. Позади раздается оглушительный взрыв, оборачиваюсь - кто-то наступил на мину. Брызг крови и мозгов. Солдаты засуетились, настоящий муравейник.

Алекс смотрит на меня, в глазах – грусть, больше ничего.

- Это реальность. – тихо произносит она.

Насколько глубоки пещеры человеческой жестокости?

Земля уже не впитывает кровь, слёзы и боль.

Среди солдат вспыхивает паника. Возобновились перестрелки – теперь солдаты стреляют друг в друга.

Это же простые ребята, а не бойцы. Пушечное мясо. Убитые нервы, больные взгляды. Их ждут родные и близкие, а что ждет нас? – говорит Алекс. – Помнишь, как в той книге? Прощание всегда тяжело, но возвращение иной раз тяжелее.

За открытой дверью: скрип, нервы, оружие, нацеленное на нас.

Мы стоим, оборванные, окровавленные, грязные, заляпанные бог знает чем, кусочки плоти остались на наших одеждах, рюкзаки за спинами, усталые взгляды, дрожание рук, гаснущие цвета.

Где найти следующую дозу цветов?

Мы входим в холодный бетонный коридор., Жёлтые лампочки освещают проход в глубину бункера.

- Смотришь на свет и представляешь себе – медленно произносит Алекс – что ты – ра. Бог солнца. Цвет течет по венам. Романтично, не правда ли?

- У меня нет настроения разговаривать с тобой.

Это правда.

- Ой, ой, ой, посмотрите на самого грустного человека в мире! – Алекс пытается выдать шутку, способную рассмешить меня, но в глазах ее я вижу страх.

И голод.

Смотришь на цвет, хочешь его попробовать.

Прямая дорога среди обшарпанных стен, высоких закопченных потолков, прорезей железных дверей. Иногда попадаются лифты, их шум разбавляет скуку однотонного пространства.

Солдаты идут за нами.

Дула автоматов прижаты к нашим спинам. Когда долго находишься “на мушке”, страх проходит. Не остается эмоций. Голое существование.

Нас проводят через казарму - большую комнату, освещаемую ярким белым светов от сфер у потолка. В центре - деревянный стол, по бокам - скамейки, у стен - трехъярусные койки, шкафы, полки.

На полу разбросано оружие, книги, фотографии девушек.

Запах чая, сигарет, пота, брома.

На кроватях корчатся маски людей с оторванными руками, ногами. Разрезанные горла. Мерцание алого, глаза наполняются жаждой крови. Алекс целует меня в щеку, наваждение проходит. Алекс страшно – она берет меня за руку, крепко сжимает. Ее ладони холодные и мокрые. Нахожу в себе силы смотреть дальше: люди без глаз, без пальцев рук и ног, с выпущенными кишками. Люди, которым обглодали шею. Люди, подорвавшиеся на минах. Люди с огнестрельными ранениями, ножами в спинах, шрамы рассекают лица на части. Люди мучаются, стонут, кричат, хрипят, просят, умоляют. Живые скелеты с мольбой в глазах.

Люди в белых халатах делают свою работу. Разговаривают на неведомом мне языке профессионалов. Медицинские термины формально описывают обстановку.

В комнате несколько девушек – сиделок. Они вытирают пот со лба раненых, перевязывают раны, разносят стаканы с водой.

Один парень смотрит мне прямо в глаза. Его зрачки расширяются. Он начинает кричать. К нему прибегает сиделка, держит за руки. Парень вдруг умолкает, перестает моргать. Глаза широко открыты. Изо рта течет кровь цвета кофе. Сиделка щупает его пульс – отсутствует.

Мы дружно отворачиваемся от этого зрелища и смотрим прямо перед собой.

Все заканчивается, закончится и это.

Выходим на лестницу, спускаемся на несколько этажей. Ничего не меняется - вокруг окурки, грязь, сгустки крови, мокроты.

 Раздался писк крысы, я вздрагиваю. Солдат, который вел меня, так разнервничался, что выпустил обойму в темноту.

Уши заложило.

Солдат достает фонарик, светит: там, где секунду назад была темнота – маленькое, разорванное патронами тельце.

Спускаемся вниз.

Шуршание.

Слышу, как скрипят зубы ведущих нас солдатов. На глазах Алекс – слезы. Она любит животных. Всех без исключения. Терпеть не может, когда причиняют боль живому существу. Я с ней не согласен. Человеку нужно причинять боль. Сквозь ощущение всеобъемлющей боли можно увидеть очертания нового мира.

К черту!

Только через боль можно попасть в другой мир!

Алекс все еще льет слезы. Зря.

Эхо от быстрых шагов. Прерывистое дыхание.

Перед нами дверь. Солдаты исчезли, предупредив нас на прощание: вас ждут в кабинете.

- Вот мы и пришли. Дамы вперед. – говорю я, открывая дверь.

Единственное освещение от мониторов, в которых в прямом эфире транслируется война. Несколько людей внимательно наблюдают за происходящими событиями. Если показывают лишнее – открывают код, что-то в нем изменяют, запускают показ заново.

В дальней части комнаты - лифт, блестящая капсула, проход в иной мир.

Зажегся свет.

На креслах сидят двое в масках, облачённые в сверкающую чёрную броню. На металлической груди красуется золотой значок в форме треножника. Золотые лавровые ветви на плечах. в руках блестящие чёрные пистолеты. Полевые командиры, без имён и прошлого, они вечны, как эта война.

Знобит. Собираюсь с силами.

- Нам нужно убраться с этой улицы. – заявляет Алекс. - В порт семнадцатого века, на заводы, на центральную площадь. Куда угодно, лишь бы выжить. Заплатим синим цветом.

Зачем ты это сказала? Ты сама прекрасно знаешь, что у нас обоих синий на исходе. Допустим, можно выкачать из крови немного чистого синего. Придется тащить Алекс на руках.

- Все переходы заняты повстанцами, бандитами, людогами. – отвечает человек в черной маске - Телепорт сломан, единственный вариант – капсула в тоннель снов. Там есть несколько выходов в Город. Просим вас пройти вон туда, – Синхронно поворачиваем головы вправо: миниатюрная станция переливания крови. Два врача ждут. - и мы вас не знаем.

- Капсула? Метро? Тоннель снов? Сны – разве не Город? – на лице Алекс написано искреннее недоумение.

- Увидите.

Алекс отправилась на сдачу крови.

Минут пять я представлял, что держу руку на раскаленной сковородке. Время прошло быстрее, хотя должно было быть наоборот.

Сделав все необходимые приготовления – дезинфекция, душ, еда, сон – мы отправились на лифте в подземелья бункера.

 Старый трос небрежно спускает нас. Скрип, остановка: двери медленно разжимаются, перед нами предстает удивительная картина - блестят огромные капсулы, в человеческий рост, внутри подсвеченные голубым светом.

- А ну, вываливайтесь быстрей из лифта! Нам не нужны неприятности!

Вояка подкрепил свой призыв парой автоматных очередей. Мы пулей выскочили из лифта. Сели на пол.

- Как думаешь, кроме нас тут кто-нибудь есть? Как в фильме ужасов – лифт поднимается наверх, сначала нас обволакивает тишина, потом мы слышим шорохи…

Выброс адреналина в кровь, сознание помутилось, глаза покрываются красной пеленой. Я падаю – бетонный пол приятно холодит тело. Магнит внутри моих мозгов притянул сообщение:

- Привет, привет, привет господа и дамочки! С вами снова я, хакер Z55, ведущий «Пиратского радио» Города.

Все знают, как сложно бывает, когда ты не знаешь, что делать дальше, и нет рядом людей, которые могут подсказать тебе это. В этот момент в атмосферу выбрасывается огромное количество нереализованной информации, куски кода, которые, теряясь в пространстве, складываются в ответ.

 Серый день, чёрный вечер, огни в домах, люди на улицах в поисках цветов. Город сошёл с ума, ходят самые небывалые слухи.

Девушка, которая убила сны, превратила прекрасное подобие параллельного города, как вы помните, с возможностью изменения информации, и последующего просмотра в тестовой версии, в кошмар!

Город снов превратился в тоннель снов, метро, семь станций, поезда по типу цветов, перемещение в капсулах разных цветов, случайный выбор, никакого программирования.

Куда смотрит Министерство Баланса Сил? Полная утопия на станциях, люди не могут выбраться из тоннелей снов, и вынуждены там остаться и приспосабливаться.

От туннелей ответвления в подземелье, и выход в город. Как обычно, вероятность пятьдесят процентов попасть в нужное время в нужное место.

Электромагнитные помехи.

Связь прервана.

Алекс терпеливо слушает, пока я пересказываю сообщение Z55.

 

ПУТЬ БЛЭЙКА

- Ну и как вам тут живется? – спрашиваю близнецов. Мы идем среди многоэтажек. Улица пустует, лишь наши шаги наполняют её звуками.

- Неплохо. – отвечает близнец, тот, что идет справа от меня. – Конечно, много тут не заработаешь, но на жизнь хватает. Для ковбоя всегда и работа найдется, и дешевое пиво в таверне. В прошлом городе нам жилось похуже.

- Точно. Город, нарисованный мастером, шестнадцатый век. Грязь, нищета, отсутствие элементарной гигиены. Мы там чуть заживо не сгнили. – говорит “левый” близнец.

- Давайте перекурим. – сажусь на бордюр. – То есть вы, ребята, космические гастролеры? – смеюсь, выпускаю клуб дыма.

Ковбои закуривают самокрутки.

- В общем-то да. Фантазиям нужна реальность, так? Вот мы и есть представители фантазийной реальности. – близнецы говорят одно и тоже, перебивают друг друга.

- Хорошо. У вас есть какие-нибудь особые таланты?

- Еще бы. Без талантов тут не выжить, слишком высокая конкуренция.

- Так что?

- Мы можем увидеть будущее.

- Да?

- Точно.

- Будущее того место, где вы находитесь в данный момент.

- Верно. – близнецы синхронно затушили самокрутки. Взялись за руки, закрыли глаза.

- Разговоры нужны, чтобы не слушать тишину. Иногда это невыносимо.

- Тихо.

Прошло несколько минут.

Близнецы открыли глаза. Никаких божественных откровений на сегодня? Ну и хорошо.

- Господин Блэйк.

- Что такое, ребята?

- Бежим!

Улица позади нас наполнилась светом и звуками. Жители Города идут на нас с ножами, топорами, пистолетами. Некоторые присели, целятся из винтовок.

Мы дали деру. Адреналин увеличивает скорость.

- Мать вашу! – напрягаю все силы, кричу. – Что это за чертовщина?

- Это будущее, Блэйк. Город не хочет быть уничтоженным.

Спустя метров триста прямая закончилась. Закончились многоэтажки. Темнота облепила нас со всех сторон.

- Господин Блэйк, мы стоим у обрыва.

Точно. Веет замогильным холодом. Далеко внизу гуляют ветра, а мне кажется, что я слышу крики баньши. Скоро умру. В городе?

- Доставайте револьверы.

Толпа надвигается на нас. Свет факелов, мат людей. Нас обступили полукругом. Выходит человек – сгорбившийся, без глаза. Лицо обезображено. Глаза сверкают в ярком свете факелов.

- Предатели, мой господин. Взгляни на них. Воруют наш синий!

Рев толпы заглушает его голос.

- Уничтожьте их немедленно! – заговорил человек другим голосом, на его лице проясняются контуры чужого лица. Меня бросило в дрожь.

- Черт побери. – тихий голос близнецов. – охотник за цветами привел толпу линчевателей.

Толпа, заходясь криками безумных людей, бросается на нас.

Четыре револьвера против сотни людей. Охотник за цветами смотрит на меня. Я палю с двух револьверов, когда перезаряжаюсь – стреляют близнецы.

Несколько десятков человек мертвы.

Люди остановились. Замерли в неестественных позах.

- Что? Что происходит? – шепотом спрашиваю я.

- Охотник остановил время.

Надвигается холод. Покалывает кожу тысячами иголок.

- Его можно убить?

- Не здесь и не сейчас.

- Что нам делать?

Чудовище появилось из темноты позади близнецов. Вонзило им в спину когти. Лица их побелели.

Все произошло так быстро.

Чудовище высосало из них всю кровь.

Время заработало с удвоенной скоростью – на меня несется чудовище с одной стороны, толпа людей – с другой. Я получаю сильный удар под дых из ниоткуда. Сознание где-то на грани срыва.

Разворачиваюсь к темноте, разбегаюсь и прыгаю.

Звуки замирают вдали.

На меня обрушился удар. Последнее, что я помню – как будто по мне ударил кулаком великан.

Очнулся. Весь промок. Передо мной – подземное озеро. Яркий свет луны освещает пространство.

- Ох, как все болит. – пытаюсь встать, не получается. – Я прыгнул в ущелье, на дне которого – озеро. Все могло бы быть и хуже.

Вспоминаю про близнецов – меня тошнит.

Револьвер! Черт, он весь промок. Где второй? Валяется на земле. Уже лучше. Выбрасываю одну, ставшую ненужной, кобуру. Патронташ тоже стал ненужным. Беру пистолет, открываю барабан – пять патронов. Застрелить себя – да, отбиться от нескольких противников – почти нереально.

Вытаскиваю сигареты. Промокли ровно наполовину. Отрываю ненужную часть, вытаскиваю зажигалку, хоть она непромокаемая.

С наслаждением вдыхаю дым.

«Как говорил бармен? Подвалы дьявола. Может ли тут быть что-то хуже, чем охотник на цветов?»

Без еды, без воды, практически без оружия.

Долго идти.

Подхожу к стенам пещеры. В темноте виднеются два прохода. Какой выбрать?

Из правого прохода повеяло теплым воздухом. Мне на секунду показалось, что я слышу крик. Глубоко под землей. «Блэйк, ты меня слышишь, слышишь?».

Голос Джека. Не может быть. Видимо, давно не спал. Слишком разнервничался. Галлюцинация?

Дорога выбрана.

Вхожу в правый проход. В абсолютную пустоту. Держусь за стены.

Добро пожаловать в подвалы дьявола!

Глава 16 – «ПОД ЗЕМЛЕЙ»

ПУТЬ ДЖЕКА И АЛЕКС

Капсулы медленно закрываются, обволакивают окружающее пространство белым дымом и реальность становится неузнаваемой. Я смотрю на мир сквозь пелену сна: мягкие, нежные цвета, неброские тени, спокойствие и уверенность.

- Джек, как меня слышно?

- Хорошо, Алекс.

- Боишься?

- Тут нечего бояться, Алекс. Помолчи, пожалуйста.

- И за что тебя любить?

- Посмотри вокруг. Вдруг поймешь.

Динамик замолчал.

 В вену осторожно входит игла и чёрный цвет заполняет меня. Смотрю на мир, всё постепенно уходит в прошлое, становится серым, чёрным, исчезает.

Изначально во сне был спрятан нелинейный цифровой город, но Алекс стёрла эту информацию, и теперь появилось метро, где есть сны.

 Несколько выходов в город тщательно спрятаны. Люди, которые в тот момент времени находились в нелинейном, навечно заперты на семи станциях цветов. Все вещи для жизни имеются в наличии.

Мысли похожи на першение в горле. Неприятный осадок, от которого никуда не денешься. Производное себя.

Изображение становится черно-белым. Появляются помехи, словно мушки, ползающие по глазам. Теплая дымка оплетает тело, фиксирует конечности, двигаться пока рано.

Мир распадается на куски. Вот отдельно стоят стены, на них что-то написано неразборчивым почерком; вот пол, усыпанный мелкими обломками, покрытый пылью; вот потолок – голубоватое свечение медленно спускается вниз, распадаясь на отдельные огоньки.

Все становится прозрачным. То место, куда мы попали, опутано паутиной. Прозрачные существа, настолько мелкие, что их присутствие может уловить лишь подсознание, существа, состоящие из разноцветных блоков атомов, цепляются за паутину своими щупальцами. Каждый выполняет свою работу – кто-то плетет цвет, который потом станет реальностью; кто-то ведет математические расчеты, наполняя Город смыслом; кто–то выпускает из легких синеватый дым, который, расслаиваясь на отдельные элементы, пропитывает паутину – так появляется воздух.

- Невероятно. – шепчет Алекс. По блеску ее глаз можно угадывать созвездия.

Так вот каков этот мир изнутри…

Пол раздвигается и мы проваливаемся в пропасть. Успеваю оглядываться по сторонам. Стены по краям пропасти обклеены фотографиями, рисунками, нотами, таблицами. Всё складывается в мозаику жизни.

Я вижу сон. Стою перед входом в метро. Эскалатор не работает. Стены потрескались под напором времени. Лестница уходит в темный, тяжело дышащий мрак.

Стандартная картина упадка.

Я попал в метро по тоннелю черного цвета.

Передо мною парит существо. Оно находится на грани видимости. На границе черного цвета и пустоты. Оно состоит из разнообразных линий - неопытный художник пытался оживить свои рисунки. Там, где находятся вены, текут слова, смесь цветов.

Черный бушует в моих венах, заставляя их раздуваться и сжиматься по несколько раз в секунду.

Цвета оставляют шрамы в подсознании. Сквозь боль я чувствую то, что существо хочет мне сказать.
«Добро пожаловать в метро. Я восьмой демон цвета. Я должен рассказать тебе историю. Историю о человеке, чье прошлое присыпано пеплом судьбы. Человеке, который не хотел потерять себя в океане времени. Он сделал реальностью свою мечту. Теперь любой может увидеть слова, которые будут являться откровением в жизни, через набор цветов.»

Пульсирующая головная боль в области висков.

- Прекрати говорить, пожалуйста. Нервы не выдержат.

Молоточки, стучащие по вискам, превратились в кувалды.

Меня бросает в жар. Пот струится по лицу.

«Ты идешь, желтый заполняет твоё существо, ты настроен на цвет – и видишь на стене надпись. Она выполнена в стиле желтого спектра. “Ничего потерять нельзя. Забвение не может отобрать у нас то, чего нет. Хватит смотреть в пустоту. Этих слов нет. Ты не знаешь о них.”»

Кровавые слезы молят о снисхождении.

«Потерпи еще немного.»

Боль обратилась в радостные краски жизни.

«Он расписал всю свою жизнь на старых, гниющих обломках прошлого мира. Он знал, что эти слова пройдут сквозь стену забвения, поскольку нельзя стереть информацию о том, чего нет. Многие впоследствии воспользовались его формулой бессмертия. Так появились призраки в метро. Так метро сумело не потерять свою суть, когда нелинейный цифровой город был перенесен в другое место. Именно поэтому в метро остались проходы в Город. Именно поэтому ты здесь.»

Гул в ушах нарастает. Из носа течет кровь. В горле пересохло. Мышцы лица окаменели.

«Цвета перемешивались, возникали новые формы. О них ещё предстоит узнать много нового. Из этих форм вытекает понятие вселенной – бесконечность, заключенная в ограниченном наборе цветов на грани видимости старого мира. Так появились мы – демоны цветов, призванные сохранять баланс в бесконечности.

Министерство баланса сил не в счет.

Вся история Города заранее известна нам. История заключена в линейности, разбить этот камень порока сродни тому, чтобы слова вытекли со строк и обрели свою истинную форму. Тебе это только предстоит узнать. Настраивайся на цвета, и ты вспомнишь всё. Твоя жизнь возродится»
Удар Алекс приводит меня в чувство. Правая щека вспыхивает алой болью.

- Очнись, Джек. Мы пришли.

Надпись на стене.

“Добро пожаловать в Метро.”

Спускаемся по лестнице вниз, клубы пыли под ногами превращаются в ураганы, забиваются в глаза и ноздри.

Давление выбрасывает из меня сгустки чёрно – красной крови. Я освободился от «злого» цвета.

Пустое помещение. Реальность отображается на грани оттенков. Заметить настоящий цвет становится все сложнее. Звуки, запахи отсутствуют.

По стенам плывет золотое свечение. Там, где оно прошло, видны надписи на стенах.

Время завершило свой ход, щелчок сломанного механизма исказил реальность.
Изображение потухло.

Любая мысль теряет крылья и медленно бредет по окраинам мозга.

Медленно всплывают фразы, которые я успеваю запомнить. Золотое свечение на стенах.

Говорю Алекс:

 «Как же давно это было. Игра. Любое событие будет завершено. Найди их. Выйди из игры – там есть... Еще сильнее. Слова имеют свойство исчезать. Искажаться. Движется поезд. Прямая линия. Закончится день и появятся. Клаустрофобия. Ревность. Ненависть. Пустота. Нарезка. Брошенные… … сюжета. Пожиратели. Сделала я, чтобы ты знал.  Это никогда не изменится.»

- Прекрасный суповой набор, Джек. Речь уровня продавца-консультанта в занюханном клоповнике-магазине.

- Ты же ничего не видела? Этих слов?

- Нет. Джек, у тебя разыгралось воображение. Система тут дает сбои.

- Помехи.

- Z55?

- Вполне возможно. Создается впечатление, что он играет мной.

Щелкнул выключатель, станция метро освещается красным светом. Завыла сирена. Шепоты в моей голове: «День закончился, они вернулись.»

- Блэйк! – кричу, обхватив голову руками. Головные боли волнами вторгаются в чувствительные зоны покоя. – Блэйк, ты меня слышишь? Где ты?

– Тихо, тихо, Джек. – Алекс берет меня за руку. – Мы найдем его. Не переживай.

Я замечаю призраки людей. Каждый занят своим делом, но все то и дело поглядывают на часы, ждут поезда.

- Ты видишь их?

- Да.

Станция наполняется запахами. Запах одежды перебивает запах дорогого одеколона, едва уловимый запах страсти перебивается приторным запахом ненависти.

Крошки пыли расползаются в разные стороны, станция возвращает себе своё время.
Золотые буквы на стене высвечивают название станции.

Щелчок.

Свет на секунду погас и включился вновь.

Мы переместились в коридор. По бокам раскинулись открытые кабинки, до горизонта. Я иду вперед. Алекс остается ждать меня. Ей страшно.

Слышу за собой звуки запирающихся дверей.

Станция клаустрофобии.

Люди, бесконечно ждавшие прихода человека, наконец получили, что хотели. Повсюду слышатся счастливые вздохи.

Люди – призраки, которые никому не хотят показывать своё истинное лицо.

В душе образуется комок пустоты, я бегу, роняя по пути слезы. Меня трясет от отвращения - я вроде бы стал для них персональным богом, которого они так долго ждали.

Двери в церкви закрылись, пришло время молитвы.

Я чувствую – время бурлит во мне, требует решения. Эта игра слишком быстрая для меня.

Я остановился. Слезы звонко ударились о плитку. Обернуться – снова потерять то, что не можешь удержать.

Силуэт Алекс – далекий, безразличный.

Шестое чувство красным цветом разрывает душу пополам. Пытаюсь склеить части, смотрю вниз. Появился рисунок. Красный бутон готов вот-вот распуститься.

Боль сжигает душу, выплескивается наружу слезами. Слезы капают на плитку. Рисунок на ней меняется. Становится объемным. Трансформируется в нечто прекрасное.

Последняя слезинка.

Я срываю бутон. Он раскрывается, озаряя пространство идеально красным светом. Я нашел его.

Щелчок.

Свет погас и снова включился.

Улыбка Алекс освещает меня изнутри. Она берет цветок. Принимает дорогой подарок. Нюхает. Цветок теряет цвет, гибнет. В руках – сухой цветок. Глаза полны красного.

- Я снова заряжена. Ты как, протянешь? Сколько в тебе синего. Покажи.

Блекло-голубой оттенок еле светит под напором грозных серых туч.

- Дело плохо. Помнишь рассказы Z55? Что он говорил про красный? Истинный цвет можно получить, только смешав эмоции.

Алекс целует меня.

Тепло расплывается по телу.

Глаза – зеркала. Красный цвет пульсирует, переливается красками жизни.

- Теперь мы заряжены надолго. – смеется Алекс.

Люди на станции ожили. Цвет нежно ласкает их души – они снова могут говорить, радоваться, улыбаться, любить, ненавидеть.

Гудок.

Слишком громко. Прижимаю руки к ушам.

Подъезжает поезд. Он весь исписан граффити. Слова стали моим проводником в мире Города. Могло ли быть иначе? Все предопределено.

- Ну, что, прокатимся, безбилетник?

Движение строго по прямой линии времени. Входим в поезд. Двери захлопываются.

Скреже