Четыре сценария подсознания, способные прервать жизненный поток

 

Сценарии одинаковы для нас всех, хотя мы и не осознаем их влияния:

1. Мы слились с родителем.

2. Мы отвергли родителя.

3. В раннем возрасте была разрушена связь с матерью.

4. Мы отождествились с кем‑то из членов семейной системы, отличным от родителей.

 

Каждый из перечисленных сценариев может стать помехой процветанию, умению достигать поставленных целей. Они способны ограничить жизнестойкость, здоровье и успех. Они проявляют себя в нашем поведении и в отношениях с другими людьми и даже звучат в наших словах.

Четыре сценария являются отношенческими, поскольку описывают аспекты того, как мы относимся к своим родителям и к другим членам нашей семейной системы. Если мы будем понимать их и знать, как обнаруживать, мы сможем распознавать, какие из них работают, блокируя для нас полноту жизненных переживаний.

Разобщение с матерью или отцом является лейтмотивом трех из четырех сценариев подсознания, и это то, на что нужно смотреть прежде всего, когда мы испытываем жизненные трудности.

Есть и другие перебои в жизненной силе, которые могут мешать нам, но они не всегда являются бессознательными и не обязательно связаны с родителями или членами семейной системы. Например, такой сбой случается, когда мы сами переживаем личную травму. Даже если понимаем, какое влияние она оказывает на нас, у нас все равно может не быть сил, чтобы с ней справиться.

Другой вид помехи течению жизненной силы появляется тогда, когда мы чувствуем себя виноватыми за совершенное действие или преступление. Возможно, мы приняли решение, которое больно ранило кого‑то, или жестко разорвали отношения, или взяли что‑то, нам не принадлежащее, или вольно или невольно забрали чью‑то жизнь. Вина может заморозить течение жизни многими путями. Если она не была признана или искуплена, то может передаться дальше детям и внукам. Вы больше узнаете об этом в последующих главах. Сначала давайте посмотрим на четыре помехи, которые непосредственно связаны с родителями или с кем‑то из членов семейной истории.

 

1. Слились ли вы с чувствами, поведением или жизненным опытом кого‑то из родителей?

Подумайте: переживал ли кто‑то из ваших родителей эмоциональные, физические или психологические трудности? Испытывали ли вы желание унять их боль? Было ли вам больно видеть, как он/она страдает? Пробовали ли вы унять его/ее боль? Вставали ли вы когда‑либо на сторону кого‑то из родителей в их противостоянии друг с другом? Боялись ли вы проявлять свою любовь к кому‑то из родителей из страха сделать больно другому? В нынешней жизни есть ли у вас трудности, схожие с теми, какие были у родителей? Чувствуете ли вы в себе боль ваших родителей?

 

 

Разобщение с матерью или отцом является лейтмотивом трех из четырех сценариев подсознания, и это то, на что нужно смотреть прежде всего, когда мы испытываем жизненные трудности.

 

Многие из нас бессознательно принимают на себя боль своих родителей. В детстве чувство самоидентификации развивалось в нас постепенно. Тогда мы еще не знали, как быть одновременно и отдельно от родителей, и связанными с ними. В своей наивности тогда мы, вероятно, полагали, что можем облегчить их несчастье, либо как‑то что‑то наладив, либо разделив его с ними. Если бы мы приняли его на себя, это означало бы, что им уже не нужно нести его в одиночку. Но это лишь фантазийные мысли, которые приводят к еще большему несчастью. Паттерны разделенного горя мы видим повсюду вокруг нас. Грустная мать, грустная дочь… Отец, которого не уважают, и сын, которого также не уважают… Трудности в отношениях родителей, которые зеркально отражаются на их детях. Подобные комбинации бесконечны.

Когда мы сливаемся с кем‑то из родителей, мы бессознательно разделяем с ним какой‑то аспект его жизненного опыта, часто негативный. Мы повторяем или заново проживаем определенные ситуации или обстоятельства, не видя связи, хотя видение ее сделало бы нас свободными.

 

История Гевина

Следующая история служит иллюстрацией того, как скрытая от нас динамика может служить топливом для внутренней борьбы, в которой мы чувствуем себя бессильными. Когда Гевину было тридцать четыре года, он принял ряд поспешных финансовых решений, которые стоили ему и его семье всех накоплений. Недавно его уволили с должности менеджера проектов за несоблюдение сроков. У него была жена и двое детей. Гевин был в отчаянии. Проблемы с оплатой счетов усложнили отношения с женой, и Гевин сваливался в глубокую депрессию.

Когда он был маленьким мальчиком, его отец, которому в то время тоже было за тридцать, проиграл все состояние семьи на скачках, поверив якобы инсайдерской информации относительно какой‑то лошади. Тогда мать Гевина забрала детей и уехала к своим родителям, после чего Гевин редко видел своего отца. Мать называла отца эгоистом, игроманом и неудачником.

Теперь в тридцать четыре года Гевин, хотя он и не осознал этой связи, повторял опыт своего отца‑«неудачника». Он также спустил состояние семьи и встал перед возможностью потери жены и детей. И только во время нашей сессии Гевин осознал, что он проживал прошлое.

Будучи оторван от своего отца, Гевин не понимал, что его жизнь была зеркальным отражением уже существовавшего когда‑то паттерна. В отсутствие сознательного контакта с ним он создал бессознательный – безотчетно повторил промахи отца. Поняв это, Гевин принялся за исправление разрушенных отношений.

Прошло почти десять лет с тех пор, как они говорили последний раз. Осознавая собственное сопротивление и понимая, что в основном представлял своего отца по рассказам матери, Гевин приступил к делу осторожно и без предвзятости. Он от руки написал ему письмо, в котором сообщал, что теперь тот стал дедушкой и у него две внучки и что Гевину жаль, что они не поддерживали отношений. Он ждал шесть недель, но ответа не последовало. Гевин боялся, что отец умер или, что еще хуже, просто поставил на нем крест.

Преодолевая страх и доверяя интуиции, Гевин поднял трубку и набрал номер своего отца. И порадовался, что решил это сделать. Удивительно, но тот не получил письма. Во время телефонного разговора оба бормотали какие‑то неловкие слова и сквозь бурлившие эмоции пытались вновь установить связь друг с другом. Наконец, после нескольких довольно натянутых телефонных звонков, настоящие чувства начали прорываться на поверхность. Гевин нашел в себе силы сказать, что очень скучал по отцу. Тот слушал, сдерживая слезы. Он рассказал Гевину, насколько тяжело ему было потерять семью и что не проходило дня, когда бы его не жгли горе и печаль. Отец предложил встретиться, и Гевин согласился. Через несколько недель депрессия, поглотившая Гевина, начала отступать. Вернув отца в свою жизнь, Гевин начал стабилизировать отношения дома, восстанавливая доверие, которое он утратил у жены, и упрочивая связи с детьми. Он словно нашел ключ, даже не зная, что тот был потерян. Гевин теперь мог открыть сейф, в котором хранились наиболее важные ценности его жизни – его связь со своей семьей.

Самое последнее, чего бы хотели видеть все родители, – это то, что их дети страдают за них. Довольно амбициозно и самонадеянно думать, что мы, будучи детьми, более подготовлены к тому, чтобы справиться с несчастьями своих родителей. Это идет вразрез с укладом самой жизни. Родители существовали до нас. Они заботятся о нас, чтобы мы могли жить. Не мы, младенцы, заботимся о них.

Когда ребенок берет на себя груз своего родителя – будь то осознанно или неосознанно, – страдает его собственный жизненный опыт и в будущем он может испытывать трудности во взаимоотношениях. Ребенок, принимающий на себя заботу о родителях, тем самым часто создает длительный паттерн чрезмерного напряжения и будет постоянно чувствовать себя перегруженным. Пытаясь разделить груз родителей или самим понести его, мы продолжаем линию страданий своей семьи и блокируем течение жизненной силы, доступной нам и тем поколениям, что идут за нами.

Даже когда мы заботимся о больных или престарелых родителях, которые не способны сами следить за собой, очень важно сохранять целостность взаимоотношений родитель – ребенок, не умаляя достоинства родителей.

 

2. Вы когда‑либо судили, обвиняли, отвергали кого‑то из родителей или прекращали отношения с кем‑то из них?

Если мы действительно хотим наслаждаться жизнью и испытывать счастье, действительно стремимся к глубоким, доставляющим удовлетворение отношениям, к крепкому здоровью, к жизни, в которой можем полностью раскрыть свой потенциал, без внутреннего надлома, мы сначала должны исправить взаимоотношения с родителями. Помимо того, что они дали нам жизнь, родители – это врата к нашим скрытым силам и творческим способностям, к нашим возможностям, которые также являются частью семейного наследия. Живы они или умерли, живем ли мы с ними дружно или давно отдалились от них, родители – а также те травмы, что они пережили или унаследовали, – держат у себя ключи нашего исцеления.

Даже если вы чувствуете, что лучше съедите пригоршню канцелярских кнопок, чем подобреете в отношении своих родителей, этот шаг пропускать нельзя, сколько бы времени на него ни потребовалось. (Мне потребовалось тридцать шесть еженедельных обедов с отцом‑офицером прежде, чем он наконец сказал мне, что никогда не верил в то, что я люблю его.) Разрушенные отношения часто происходят из какого‑то болезненного события в семейной истории и могут повторяться из поколения в поколение, пока мы не соберемся с духом и не прекратим судить своим умом, не откроем свое уязвленное сердце и не посмотрим на родителей и других членов семьи в свете сострадания. Только так мы сможем избавиться от той боли, которая не дает нам наслаждаться жизнью в полной мере.

Даже если поначалу мы сможем сделать лишь движение на внутреннем уровне, важно найти место в самих себе, где мы сможем смягчиться к родителям, а не ощетиниваться колючками.

 

 

Самое последнее, чего бы хотели видеть все родители, – это то, что их дети страдают за них.

 

Такой подход может идти вразрез с тем, чему вас учили. Большинство традиционных терапий строятся на обвинении родителей, говоря о них, как об источниках страданий. Как крысы, бесконечно бегающие по одному и тому же лабиринту, многие люди десятилетиями пересказывают одни и те же старые истории о том, как родители предали их и сделали жизнь несчастной. Несмотря на то что старые истории могут запутывать нас, как только мы раскроем глубинные события, лежащие под ними, они способны нас освободить. Источник этой свободы внутри нас, он ждет, когда мы наконец его раскопаем.

Спросите себя: вы отвергаете, осуждаете кого‑то из своих родителей за то, что, по вашему мнению, они сделали вам? Может быть, вы не уважаете их обоих или кого‑то из них? Прекратили ли вы общение с кем‑то из них?

Допустим, вы осуждаете или отвергаете свою мать. Допустим, вы осуждаете ее за то, что она не дала вам того, что, как вы считаете, должна была дать. Если это так, то спросили ли вы себя, что произошло в этой связи с ней? Что за событие смогло прервать поток любви в ваших с ней отношениях? Что произошло, разделило вас или, возможно, разделило ее с родителями?

Возможно, ваша мать несла в себе некую рану от своей матери и не дала вам того, что не получила сама. Ее родительские способности будут ограничены этим.

Если вы отвергаете мать, то существует большая вероятность того, что между вами и ею стоит некий травматический эпизод. Возможно, она потеряла ребенка до того, как родились вы, или отдала его на усыновление, или же потеряла свою первую любовь в автомобильной катастрофе – мужчину, за которого собиралась выйти замуж. Возможно, ее отец умер, когда она была маленькой, или любимый брат был убит, когда выходил из школьного автобуса. Шоковые волны от такого события будут влиять и на вас, хотя напрямую оно с вами никак не связано. Эта травма ограничит фокус внимания вашей матери, как бы сильно она вас ни любила.

Ребенком вы могли чувствовать, что она как бы не принадлежит вам, что она словно поглощена собой или что‑то таит в себе. Тогда вы могли отторгнуть ее, восприняв истощенный поток ее любви очень лично, как будто это было ее решение не направлять его полностью на вас. Однако более правдивым объяснением стало бы то, что у вашей матери просто не было той любви, которую вы так жаждали от нее получить. И любой ребенок, родившийся в таких обстоятельствах, скорее всего, испытает такое же отношение.

Если вы отрезали себя от матери, то можете винить ее также и за то, что она не отвечала на всю вашу любовь, которую вы ей давали, будучи маленьким ребенком. Может быть, она была в депрессии и много плакала, а вы пытались сделать ее счастливой своей любовью. Может быть, вы заботились о ней и старались унять ее боль. Может быть, однажды вы поняли, что все ваши добрые намерения были напрасными и ваша любовь не смогла сделать мать счастливой. Поэтому вы дистанцировались от нее и стали обвинять в том, что она не дала того, что вам было нужно. А на самом деле проблема в том, что осталась незамеченной ваша любовь, что вы ей дарили. Или же вас могло сломить то, что она не может подарить вам любви такой же силы. Прервать с ней связь могло быть единственной реакцией, о которой вы тогда знали. Такое решение могло поначалу дать чувство внутренней свободы, но это лишь ложная свобода детской самозащиты, и, в конце концов, она лишь ограничила вашу жизнь.

Возможно, вы вините и осуждаете мать или отца, потому что он или она были в состоянии войны с другим родителем, и вы были вынуждены выбирать сторону конфликта. Зачастую ребенок будет открыто лоялен по отношению к одному родителю и втайне лоялен по отношению к другому. Ребенок может сформировать скрытую связь с отвергнутым или опороченным родителем, принимая на себя или копируя то, что в нем осуждалось как негативное.

Давайте посмотрим на все это еще раз. Эмоции, характерные черты, поведение, которые отвергались в родителях, чаще всего останутся жить в нас. Это – бессознательное проявление нашей любви к ним, способ вернуть их в свою жизнь. Мы увидели, как этот паттерн бессознательно проявился в жизни Гевина.

Когда мы отвергаем своих родителей, то не видим, в чем мы схожи. Наше поведение становится как бы нам не принадлежащим, и мы часто проецируем его на окружающих людей. Кроме того, мы можем привлекать к себе друзей, романтических или деловых партнеров, проявляющих то самое поведение, которое мы отвергаем, и это дает нам миллион возможностей распознать проблему и решить ее.