Экстравагантный конгрессмен из Техаса

 

Поддержка извне имела огромное значение в борьбе с кабульским правительством и советскими войсками. Мы уже видели, какую роль сыграла пакистанская разведка ИСИ в обеспечении тактической и стратегической поддержки оппозиции. ЦРУ уже давно знало, что Советская Армия «не имеет достаточно войск для сохранения контроля над большей частью территории Афганистана, а повстанцы получают мощную поддержку извне через открытые границы»57. Русские видели, какую поддержку получает оппозиция из‑за границы, то есть из Пакистана. Когда стало ясно, что афганская война вредит русским, Соединенные Штаты начали тайно оказывать поддержку оппозиции. Сначала американская помощь моджахедам была относительно невелика, но она росла по мере того, как перспектива поражения русских становилась более ясной. Ее общий объем в период с 1980 по 1990 г. составил от 4 до 5 млрд долларов 58. В 1981–1983 гг. ЦРУ предоставляло афганским моджахедам около 60 млн долларов. Столько же предоставляла Саудовская Аравия. Но в 1984 г. все изменилось.

«Катализатором» процесса стал Чарли Уилсон, экстравагантный конгрессмен из Техаса, который усмотрел в афганской войне шанс наказать Советский Союз за Вьетнам. Его избирательный округ находился в сердце так называемого «Библейского пояса» (регион США – от Техаса на юго‑западе и Канзаса на северо‑западе до Виргинии на северо‑востоке и Флориды на юго‑востоке, – в котором одним из основных аспектов культуры является евангельский протестантизм. – Прим. пер.), в г. Тринити (штат Техас), примерно в 130 км севернее Хьюстона. Подобно большинству населения своего округа, Уилсон не видел большой разницы между адским огнем и коммунизмом. В его мозгу Советский Союз практически занял место Люцифера как воплощения мирового зла. Будучи членом комитета Конгресса по ассигнованиям на оборону, он обладал достаточным влиянием, чтобы увеличить объем американской помощи, и добился выделения моджахедам дополнительных 40 млн долларов. «К этому времени все в Конгрессе были уверены в том, что дело моджахедов – это почти христианское дело, – хвастался Уилсон. – В подкомитете царил энтузиазм. Я дал им поверить в то, что они помогают правому делу».

«Соединенные Штаты не имеют ничего общего с решением этих людей сражаться, – продолжал он. – Афганцы приняли это решение в Рождество и собираются сражаться до последнего, даже если им придется сражаться камнями. Но история проклянет нас, если мы оставим их сражаться камнями»59.

Благодаря Уилсону, директору ЦРУ Уильяму Кейси и растущей поддержке общественного мнения Соединенные Штаты начиная с 1985 г. увеличили объем ежегодно выделяемой помощи моджахедам до 250 млн долларов. Этот факт был отражен в директиве по вопросам национальной безопасности № 166, подписанной президентом Рональдом Рейганом. В ней же была сформулирована цель американской политики в Афганистане – вытеснить русских 60. ЦРУ активно участвовало в распределении средств, снабжая оппозицию деньгами, оружием (включая тяжелые пулеметы, ПЗРК «Стрела» (SA‑7) и зенитные пушки «Эрликон»), обеспечивая обучение применению оружия и взрывчатых веществ, предоставляя разведывательную информацию и сложные технические средства, включая беспроводное оборудование для радиоперехвата. Большая часть помощи поступала оппозиции не напрямую от ЦРУ, а через ИСИ61.

Одним из самых эффективных видов вооружения, выпускавшихся в США, был переносной зенитный ракетный комплекс «Стингер». Он представлял собой ракету с инфракрасной или тепловизионной головкой самонаведения, способную поражать воздушные цели, движущиеся на малой высоте с высокой скоростью. Впервые в бою «Стингеры» были применены во время Фолклендской войны между Великобританией и Аргентиной в мае 1982 г. Несколько ПЗРК были тайно переданы британскому подразделению специального назначения. Сначала ЦРУ возражало против поставок американских вооружений, и в особенности «Стингеров», моджахедам, поскольку это могло привести к прямой конфронтации с Советским Союзом. Пентагон также возражал, но по другим причинам – он опасался, что ПЗРК может попасть к русским, которые украдут технологию. Однако к 1986 г. ведущие американские политики увидели разрушения, которые производили советские вертолеты огневой поддержки Ми‑24, и решили, что передача «Стингеров» афганцам может настолько изменить ситуацию, что риск будет оправдан. На встрече в январе 1986 г. президент Пакистана Зия уль‑Хак сказал директору ЦРУ Кейси: «Пришло время усилить давление». В середине февраля правительство Соединенных Штатов отдало распоряжение министерству обороны передать ЦРУ 400 «Стингеров» для переправки моджахедам 62.

В сентябре 1986 г. отряд в составе 35 моджахедов во главе с полевым командиром по прозвищу Инженер Гаффар произвел первые в афганской войне пуски «Стингеров». Моджахеды пробрались сквозь подлесок и оказались на вершине невысокого холма в полутора километрах от аэродрома города Джелалабад на востоке Афганистана. Их целью были восемь вертолетов Ми‑24, которые должны были в тот день совершить посадку на авиабазе. Гаффар мог разглядеть солдат на своих постах, охранявших периметр аэродрома. Через три часа напряженного ожидания показались вертолеты. Моджахеды выпустили пять ракет и сбили три Ми‑24. Один из моджахедов, дрожа от волнения, снимал все происходящее на видеокамеру. Эта первая атака с применением «Стингеров» стала важнейшим поворотным пунктом войны в Афганистане. В течение следующих десяти месяцев моджахеды выпустили 187 «Стингеров», которые поразили 75 процентов целей 63.

Кроме Уилсона и Кейси, постоянно растущая группа американских политиков, занимавших высокие посты в правительственных структурах, сыграла существенную роль в превращении Афганистана в «Советский Вьетнам». Одним из них был Залмай Халилзад. В 1984 г. он вошел в Совет по международной политике и был принят на работу в Государственный департамент, где начальником был Пол Волфовиц, занимавший должность директора отдела политического планирования. В 1985–1989 гг. Халилзад работал в администрации президента Рейгана в качестве специального советника государственного секретаря США по Афганистану. «Стингеры» стали четким сигналом, – вспоминал он. – То, что мы вмешались в афганскую войну, было секретом Полишинеля. Но то, что мы действовали по каналам разведки, т. е. по тайным каналам, давало нам возможность это отрицать. Применение «Стингеров» лишило нас этой возможности. Мы перешли «черту». На карту были поставлены престиж и мощь Америки. Но в то же время мы самым тщательным образом анализировали ситуацию, чтобы понять, заставит ли это русских отступить или нет» 64.

Другие государства тоже сыграли свою роль. Саудовская Аравия в 1980–1990 гг. предоставила моджахедам почти 4 млрд долларов в виде официальной помощи, кроме того, миллионы долларов поступали из неофициальных источников: исламских благотворительных организаций, фондов, частных фондов саудовских принцев, из средств, собранных в мечетях 65. Конечно, русские прекрасно знали о деятельности Соединенных Штатов, Пакистана, Китая и Саудовской Аравии. В одной из докладных записок 1980 г., подписанной Громыко, Андроповым, Устиновым и Пономаревым, делается вывод, что США и Китай тесно сотрудничают с Пакистаном, «где расположены важнейшие базы афганских бандитских формирований»66. В докладе Устинова Центральному Комитету КПСС подчеркивается: «США и их союзники готовят, вооружают и направляют на [афганскую] территорию вооруженные формирования афганских контрреволюционеров, деятельность которых, благодаря помощи из‑за рубежа, стала основным фактором, дестабилизирующим ситуацию в Афганистане»67.

Агенты советской разведки отслеживали американскую помощь в тренировочных лагерях в Пакистане, а также поставки вооружений из США и других государств через пакистанские порты, в частности, Карачи68. Руководство КГБ отдало приказ начать охоту на афганских моджахедов, имевших связи с американской разведкой, и «провести с ними соответствующую работу» с целью получения информации 69. В конечном итоге советское руководство пришло к выводу, что в случае вывода войск из Афганистана Соединенные Штаты не будут вводить туда свои войска 70. Вывод оказался верным – по крайней мере, на ближайшее десятилетие. Вместо этого Афганистан погрузился в пучину гражданской войны, когда разные группировки сражались между собой за контроль над страной.

 

 

Глава третья

Негражданская война

 

В конце 1986 г. заместитель директора ЦРУ по разведке Роберт Гейтс заключил пари на 25 долларов с заместителем государственного секретаря по политическим вопросам Майклом Армакостом на то, что Советский Союз не выведет войска из Афганистана до окончания нахождения у власти администрации президента Рейгана. Гейтс, в то время восходящая звезда в политике, впоследствии занимал должности директора Центрального Разведывательного Управления при президенте Джордже Г. У. Буше и министра обороны при его сыне, президенте Джордже У. Буше.

Это беспроигрышное пари, сказал Гейтс своим коллегам. «Я либо получил бы двадцать пять долларов, либо получил удовольствие заплатить двадцать пять долларов по случаю раннего ухода русских. Это небольшая цена за большую победу».

Гейтс любил цитировать старую китайскую поговорку: «Что медведь съел, то он не выплюнет». Но пари он проиграл. В феврале 1988 г. Михаил Горбачев объявил, что вывод советских войск начнется в мае того же года, а завершится до декабря 1989 г.

«Я заплатил Майку Армакосту двадцать пять долларов – это была самая лучшая трата моей жизни, – сказал Гейтс. – Я также сказал себе, что это был последний раз, когда я делаю разведывательный прогноз на основе печенья с предсказанием»1.

 

Мешанина из конкурентов

 

Первую реакцию Соединенных Штатов на вывод советских войск назвали «позитивной симметрией». По словам американского посла в Пакистане Роберта Оукли, это значило, что «Соединенные Штаты будут продолжать оказывать финансовую помощь моджахедам столько, сколько русские будут помогать правительству Наджибуллы»2. Вывод войск дал повод надеяться на скорое окончание конфликта, но ситуация только ухудшилась – Афганистан попал под контроль многочисленных противоборствующих группировок, а Москва и Вашингтон поддерживали своих протеже.

«В конечном счете оппозиция отстранит от власти коммунистическое правительство, – говорилось в докладе Разведывательного управления Министерства обороны США (РУМО), посвященном выводу советских войск. – Правительство, которое придет к власти, будет, скорее всего, представлять собой непрочную коалицию традиционалистских и фундаменталистских группировок, власть которой не распространится далеко от Кабула»3. ЦРУ пришло к похожему выводу и предсказало неминуемый коллапс правительства Наджибуллы: «Мы считаем, что режим Мухаммеда Наджибуллы не сможет долго продержаться после ухода русских даже при условии продолжения оказания ими помощи… Режим может даже пасть до завершения вывода войск»4. Другие американские эксперты по Афганистану, и среди них Залмай Халилзад, предсказывали «скорое свержение моджахедами правительства Наджибуллы». Он писал: «Без помощи русских моральный дух кабульского правительства упадет, режим рухнет, и моджахеды без проблем победят»5.

Русские оценивали ситуацию пессимистично. Согласно совершенно секретному докладу, подготовленному для Политбюро, политическая и экономическая обстановка в стране стремительно выходила из‑под контроля: «Основной вопрос, от которого зависит развитие ситуации, сводится к следующему: сможет ли правительство удержать Кабул и другие крупнейшие города страны, или хотя бы столицу?»6

К сожалению, ответ был – «нет». Власть афганского правительства была слишком слаба, чтобы гарантировать порядок и законность и обеспечивать потребности населения. Цели различных оппозиционных группировок были похожи. Каждый полевой командир хотел создать свою мини‑армию и обеспечить ее финансовую поддержку. Успешность любой группировки зависела от ее доступа к ресурсам и организаторских способностей ее командиров 7. Из‑за разнящихся этнических и политических интересов вся антисоветская афганская оппозиция раскололась на конфликтующие фракции, между которыми началась вооруженная борьба. В результате президент Наджибулла смог продержаться у власти в течение трех лет после ухода русских. Правда, несмотря на то что его правительство удерживало Кабул, без советских войск оно не смогло решить самую важную задачу – расширить свою власть в сельские районы. Эксперт по Афганистану Барнетт Рубин писал: «Уход советских войск в сочетании с увеличением вооружения в руках оппозиции привели к тому, что центральное правительство уступало и уступало. Но оппозиция оказалась неспособна реорганизоваться и создать альтернативу государству»8. Между тем русские продолжали оказывать правительству в Кабуле военную помощь. В течение шести месяцев после вывода войск они совершили около 4000 авиарейсов с оружием и другим имуществом.

Халилзад, который в 1989 г. начал работать в RAND, написал интересную докладную записку под заголовком «Перспективы афганского переходного правительства» (Prospects for the Afghan Interim Government). Инициатором ее создания был Государственный департамент. Работая над докладом, Халилзад беседовал с важнейшими действующими лицами афганской оппозиции: Сибгатуллой Муджадидди, Юнусом Халесом, Гульбеддином Хекматиаром, Бурхануддином Раббани, Джалуддином Хаккани и Мухаммедом Захир‑Шахом. Сделанные Халилзадом выводы были неутешительными. Несмотря на создание Афганского переходного правительства, писал он, «его перспективы не радужны. Оно не сумело достигнуть своих целей, и его роль становилась все менее важной»9. Кроме того, Халилзад указал, что личное соперничество между полевыми командирами привело к созданию неприемлемой ситуации: «Вместо создания обстановки единства и согласия между моджахедами, промежуточное правительство усилило политическую борьбу среди афганцев‑некоммунистов, и это негативно сказалось на борьбе моджахедов с кабульским режимом»10.

В январе 1992 г. против центрального правительства Афганистана выступил Абдул Рашид Дустум, который прежде получал от него оружие. Дустум родился в бедной узбекской семье в кишлаке Ходжадукух в провинции Джаузджан. Он обладал характерной внешностью – коротко стриженными волосами, густыми бровями и густыми усами. В 1970 г. он начал работать на принадлежавшем государству предприятии по переработке газа. Когда в 1979 г. в страну вошли советские войска, Дустум поддержал просоветское правительство Наджибуллы и со временем стал командиром 53‑й пехотной дивизии вооруженных сил Афганистана, сражавшейся против моджахедов. К середине 80‑х годов Дустум командовал 20‑тысячной военизированной группировкой, которая контролировала северные провинции Афганистана. Последователи Дустума присвоили ему титул «паша», такой чести удостаивались правители региона в далеком прошлом. Считалось даже, что Дустум хотел стать новым правителем Афганистана, а один западный дипломат вспоминал, что он считал себя новым Тамерланом 11.

В апреле 1992 г. отряды Дустума, отколовшиеся от афганского коммунистического правительства, с помощью Ахмад‑Шаха Масуда овладели городом Мазари‑Шариф. После того как правительственные войска в Герате и Кандагаре начали сдавать позиции, моджахеды перешли в наступление на Кабул. Столицу атаковали с севера отряды Масуда и Дустума и боевики Хекматиара с юга. За несколько месяцев до этого Советский Союз и Соединенные Штаты перестали оказывать поддержку противоборствующим силам. В апреле 1992 г. Наджибулла подал в отставку. Власть перешла к лидеру Национального фронта освобождения Афганистана Сибгатулле Муджадидди, который договорился с лидерами моджахедов в Пакистане. Через два месяца Муджадидди передал полномочия Бурхануддину Раббани.

 

Сын водоноса

 

В новейшей истории Афганистана было всего два отрезка времени, когда у власти находились не пуштуны – представители крупнейшей этнической группы страны. Первый такой отрезок приходится на 1929 г., когда в течение нескольких месяцев правил таджик Хабибулла Калакани. Пуштуны иронически называли его «бачаи‑и сакао», т. е. сын водоноса, поскольку его отец продавал воду солдатам афганской армии.

Второй отрезок начался в 1992 г., когда президентом Афганистана стал также таджик, Бурхануддин Раббани. Это был крепкий поджарый мужчина в тюрбане, с окладистой седой бородой и мягким голосом. Он был, скорее, религиозной фигурой, чем политическим деятелем. Раббани родился в 1940 г. в провинции Бадахшан на севере Афганистана, родине гигантского барана Марко Поло, на которого в 1967 г. охотился Рональд Нойман. Закончив школу, Раббани учился в кабульской духовной школе «Даруль‑улум‑э‑шариа» и Кабульском университете, где изучал исламское право и теологию. В 1966 г. он отправился в Каир, где поступил в университет Аль‑Азхар, в котором учился пропагандист джихада и духовный наставник Усамы бен Ладена Абдулла Аззам. В 1968 г., когда Раббани возвратился в Афганистан, высший совет движения «Джамия‑э‑Ислами» (Исламское общество) обратился к нему с просьбой организовать пропаганду идей джихада среди студентов университета. Учитывая прошлое Раббани, неудивительно, что возглавляемое им правительство ввело строгие ограничения для женщин и постаралось исключить их из общественной жизни.

После прихода Раббани к власти начался настоящий ад. При делении постов в правительстве вспыхнули беспорядки, перешедшие в боевые действия. Пуштунские лидеры были возмущены переходом власти в руки других этнических групп, в частности таджиков и узбеков 12. Организация Объединенных Наций безуспешно пыталась урегулировать противоречия мирным путем 13. Афганские полевые командиры контролировали каждый свою вотчину, и каждого поддерживало какое‑либо из соседних государств – Пакистан, Иран, Россия и Индия.

Президентство Раббани означало, что контроль над столицей перешел к представителям севера – ведь он был таджиком по национальности. Это обстоятельство побудило Хекматиара (как уже говорилось выше, пуштуна из племени гильзаи) начать обстрелы Кабула с южного направления. Один из подчиненных ему полевых командиров говорил: «Мы знаем, что сегодня погибнут гражданские; если они хорошие мусульмане, Аллах сочтет их мучениками и направит в рай… если они плохие мусульмане, то Аллах накажет их руками истинно верующих»14. По данным правозащитной организации «Хьюман Райтс Уотч», в результате обстрелов отрядами Хекматиара «было убито по меньшей мере 2000 человек, большую часть из них составляют гражданские». Сотни тысяч человек бежали из города и поселились в палаточных лагерях, построенных вдоль дорог, ведущих в Пакистан 15. В Кабуле начались настоящие уличные бои между отрядами Хекматиара, за которым стоял Пакистан, и Ахмад‑Шаха Масуда. В конце концов, Хекматиар оказался слишком слаб, чтобы захватить и удержать Кабул. В 1995 г. Государственный департамент выпустил важный документ, посвященный ухудшению ситуации в Афганистане, под названием «Обсуждение афганской политики с пакистанцами». В нем говорилось: «В последний год отмечались драматические изменения в положении противоборствующих фракций в Афганистане, а также одновременное ужесточение политики по отношению к Афганистану в России, Индии и, что немаловажно, в Пакистане. Результатом такого вмешательства стало ослабление надежды на успех посреднической миссии ООН, усиление междоусобной борьбы и продолжение агонии народа Афганистана»16.

 

Вмешательство соседей

 

Среди государств, граничащих с Афганистаном, пролегла «разграничительная линия». Иран, Индия и Россия поддерживали правительство Раббани и полевых командиров‑северян, например, Масуда. Пакистан и Саудовская Аравия поддерживали пуштунские оппозиционные группы, в частности, «Хезб‑и‑Ислами» Гульбеддина Хекматиара. Иран, который считал пуштунских полевых командиров настроенными антиирански суннитами‑фундаменталистами, оказывал поддержку командирам‑северянам и правительству Раббани 17. В телеграмме Госдепартамента делается вывод о том, что «вывод советских войск из Афганистана в феврале 1989 г. и падение коммунистического режима в Кабуле в апреле 1992 г. заложили основу для усиления борьбы за влияние в Афганистане между Пакистаном и Ираном»18.

В других документах американского правительства говорится о финансировании Ираном военизированных группировок с севера, в частности, движения «Джамиат‑э‑Ислами» Ахмад‑Шаха Масуда. В одном из документов говорится: «Движение «Джамиат» получало большие суммы денег наличными и оружие, большей частью из иранских правительственных источников. По имеющейся информации, деньги и оружие поступают из Ирана в различные пункты на территории Таджикистана (например, на авиабазу в Кулябе), откуда их забирают вертолеты движения «Джамиат» и переправляют в Панджшер и другие пункты»19. Отмечается также, что представители Министерства разведки и безопасности Ирана (МРБИ) и Корпуса стражей исламской революции постоянно находились в расположении Масуда в долине Панджшер и помогали разгружать и распределять поставки.

С распадом Советского Союза четырнадцать из пятнадцати советских республик стали независимыми государствами. Вновь образованная Российская Федерация помогала как могла (а могла она мало) Раббани и Масуду 20. Американская разведка полагала, что Россия опасалась «распространения исламистских настроений на Среднюю Азию»21. Соответственно, Россия поддерживала полевых командиров‑северян, поскольку хотела защитить свой южный фланг. После бесед с российскими правительственными чиновниками помощник государственного секретаря Робин Рэфел отмечала, что Россия на словах подчеркивала необходимость посреднической миссии ООН при урегулировании конфликта, но была заинтересована в сохранении у власти правительства Раббани. «С точки зрения Вашингтона, – говорится в одной из дипломатических телеграмм от 1995 г., – Москва более привержена идее сохранения у власти в Кабуле Раббани и, безусловно, менее заинтересована в передаче власти при посредничестве ООН»22.

Основным мотивом поддержки Индией Раббани и Масуда было желание нанести удар по интересам Пакистана. В телеграмме 1995 г. прямо сказано: «С момента обретения Индией независимости основной целью внешней политики Дели в Афганистане было противостояние Пакистану». Американская разведка понимала, что помощь Индии полевым командирам‑северянам станет поводом для Пакистана увеличить объемы помощи пуштунским группировкам 23.

Столкнувшись с таким мощным сопротивлением, Пакистан занял четкую «антираббанистскую», антииндийскую, антироссийскую и антииранскую позицию. Даже во времена президентства Билла Клинтона Соединенные Штаты понимали, что правительство Пакистана «имело контакты со всеми основными оппонентами Раббани и Масуда и всячески способствовало укреплению сотрудничества между ними»24. Основной идеей Пакистана, отмечали американские дипломаты, было объединение оппозиции и свержение кабульского режима. В другой памятной записке госдепартамента говорилось, что правительство Пакистана следует политике «Раббани должен уйти любой ценой». «Больше всего, – говорится в документе, – Пакистан опасался образования оси «Тегеран – Москва – Дели», поддерживающей Кабул»25. В докладе RAND 1991 г. опубликованы интервью, которые Залмай Халилзад взял у высокопоставленных пакистанских чиновников, включая генерал‑лейтенанта в отставке, директора ИСИ Шамсура Рахмана Каллу и главу военной разведки генерала Ассада Дуррани. Они сказали Халилзаду, что ИСИ продолжает напрямую сотрудничать с основными полевыми командирами, включая Хекматиара, «в части проведения военных операций, что позволяет Пакистану усиливать непосредственный контроль над ними… Контроль остается в руках ИСИ»26.

Саудовская Аравия тоже поддерживала пуштунские группировки. «Саудовцы поддерживали борьбу суннитов против шиитов, – вспоминал американский посол в Пакистане Роберт Оукли. – Они продолжали продвигать в Афганистан и Пакистан ваххабитскую версию ислама и строили медресе (религиозные школы) и мечети в таких районах, как Федерально управляемые племенные территории Пакистана и Северо‑Западная пограничная провинция. Глава саудовской разведки принц Турки аль‑Фейсал как‑то сказал мне:

«Мы просто делаем работу Аллаха»27.