Почему не переименовали Казань?

Об этом никогда публично не размышляли ни русские, ни татары, даже молчали историки. А ведь это очень емкая и интересная тема на фоне того, что российские города постоянно переименовывались и царями, и генеральными секретарями. Только на Волге уйма таких городов: Сталинград, Куйбышев, Ульяновск, Горький, Калинин и т.д., а самый одиозный город, с именем которого связана древнерусская пословица «Незваный гость хуже татарина», как-то уцелел. Тут нельзя прикрываться его возрастом, ведь Брежнев мигом отменил 800-летие Казани перед самым юбилеем, когда были уже отштампованы значки и медали. Значит, Казань уцелела вовсе не из любезности, как это кажется некоторым. Наверняка кто-то подумает о судьбе Саратова, ведь он тоже уцелел среди волжских городов. Ему повезло, и он уцелел в основном из-за уникального сходства своего прозвища с прекрасно звучащей русской фамилией. Саратов стоит на большой желтой горе, на которой была расположена в эпоху Золотой Орды татарская деревня «Сары тау» (Желтая гора). Потом она, после захвата русскими, отшлифовавшись веками, стала Саратовом. Как же все-таки с Казанью, почему она уцелела, ведь ее мог переименовать еще сам Иван Грозный (ИГ) после взятия Казани (например, в Иваново)? Никто бы не возражал, а сейчас уже забыли бы о ней. Но тут важно взвесить: выгодно забыть или помнить. Оказывается, помнить Казань важнее, чем забыть ее. Эту истину усвоили чуть позже: без взятия Казани не могла бы образоваться великая русская империя, занимавшая 1/6 часть суши. Поэтому ни один русский царь даже не подумал о ее переименовании, она осталась вечным живым музеем славы русского воинства. Такого же мнения были и генеральные секретари, потому что колониальная идея русской империи совпала с идеей мировой революции, хотя коммунисты называли царскую Россию тюрьмой народов. Но со временем и советская Россия стала архипелагом ГУЛАГ, и в этом смысле жизнь подтвердила не только захватническое, но и тюремное сходство старой и новой России. Даже постсоветская Россия, став криминальной нищей страной, держится лишь на стержне патриотизма, за который Русь ухватилась со времен ИГ, после взятия Казани.

С этой точки зрения, Казань остается исходным историческим пунктом русского патриотизма. Трилогия «Иван Грозный» была настольной книгой Сталина, который, частенько просматривая одноименный к/ф, наслаждался духовно. Фактически этот фильм был создан под его режиссурой, и он в лице ИГ видел себя. Разве можно было создать такой киношедевр, если бы Казань была переименована, ведь весь великодержавный пафос фильма основан на взятии Казани? Чего стоит лишь одна фраза, высказанная в фильме актером Михаилом Жаровым: «Казань—большой, Москва—маленький»! Здоровенный кулак и похмельно-смазливое лицо актера Жарова перед щупленьким смешным татарином сразу стали символом превосходства «старшего брата», хотя никто не придавал значения смыслу сказанного: в те времена Казань действительно была не меньше Москвы. Для советского кинозрителя было здесь важнее всего ничтожество татарина, не знавшего русского языка. Но тут мы сталкиваемся с лингвистическим парадоксом, которого не знают многие русские, в том числе и Сталин. Для татарина это вполне нормальное выражение, ибо в татарском языке нет женского рода. Как видите, даже из таких парадоксов можно сложить русско-патриотическую фразу, ставшую в СССР крылатой. В армии со мной здоровались даже генералы, не говоря уже о мелких чинах, как бы шутя вспоминая «о большом Казане». Я, как младший по званию и как «младший брат», отвечал: «Так точно»,- невольно улыбаясь по-клоунски.

В годы советской власти, хотя Казань была закрытым городом, проходили по Казанскому Кремлю (КК) миллионы советских и иностранных туристов. Они проходили группами под руководством специально обученных, хорошо оплачиваемых экскурсоводов, которые рассказывали выученный наизусть текст, сочиненный идеологическим отделом ОК КПСС. Работая в КК, мне невольно приходилось слышать этот текст, где были такие русско-патриотические легенды, которые могли сразу подсказать мыслящему человеку о ценности Казани в великодержавном воспитании народа. Однако в годы перестройки с приходом гласности патриотические рассказы экскурсоводов стали нелепыми, и КК почти что потерял былое великодержавное значение. К тому же теперь в КК построена мечеть Кул Шариф, разрушенная ИГ. Нет теперь там военного гарнизона и солдатских казарм. Главное, на шпиле башни Сююмбике установлен исламский полумесяц. Словом, нет никакого духа русского воинства. Для восстановления былого патриотического значения КК все это надо будет привести в соответствие с нынешним духом Московского Кремля, как это было сделано с Конституцией Татарстана. Но КК—это не конституция, и на его переделки потребуется время. Чтобы не терять времени, местные великодержавники нашли под Казанью другой патриотический уголок, связанный со взятием Казани. Теперь с этой целью полным ходом восстанавливается форпост ИГ, построенный 450 лет назад в 50 км от Казани, в одной тогдашней татарской деревне (ныне г. Свияжск). ИГ строил его долго, потому что 150-тысячная армия, пушки, 200 бочек пороха и многое другое шло по Волге на баржах многие месяцы со скоростью течения реки. Однако нынешняя бедная Россия построит форпост быстро, ибо, как сказал Путин, без патриотизма нет России. В связи с этим у многих возникает естественный вопрос: куда же смотрел казанский хан, когда в 50 км от него ИГ строил форпост в татарской деревне? Значит, он смотрел не туда и думал не тем местом.

ОПТИМИЗМ ПЕССИМИСТА

«Пессимист становится оптимистом, если он найдет свой потерянный кошелек», - гласит мой собственный афоризм, имеющийся в моей книге афоризмов, изданной еще в начале горбачевской перестройки. Кстати, афоризмы, в отличии от других литературных произведений, сочиняются не за столом, как вам частенько показывают образцового писателя в кино, а где попало – на улице, на работе, в трамвае, во сне, в бане, в туалете и в еще более экзотических местах, если этот афоризм нагрянет, как и любовь, когда ты его совсем не ждешь. Причем он так же неожиданно может исчезнуть через пару минут, если ты не успеешь зафиксировать его на бумаге. Для этого должен быть в твоем кармане блокнот с карандашом, заточенным с двух концов, ибо один конец карандаша, как назло, зачастую бывает обломанным. Иногда я пытался удержать мысль до дома из-за невозможности зафиксировать ее тут же, но к сожалению, она исчезала безвозвратно при всем моем многодневном старании. Сочинение афоризмов было моим хобби и на укомплектование чуть более сотни коротких афоризмов, вошедших в одну тоненькую книжечку, ушло около 10 лет. Издал я книжечку за свой счет и, к моему удивлению, она оказалась прибыльной и, видимо, не зря стояли за ней в очереди даже депутаты тогдашнего Верховного Совета нашего короткого рыночного времени. Кстати, сейчас на книгах не заработаешь ни копейки, потому что мы уже живем не в рыночной системе.

 Чтобы не уклониться от начатой темы, вернемся к потерянному кошельку, ведь каждый из нас в своей жизни терял чего-то наподобие кошелька и мы прекрасно помним этот счастливый момент превращения из пессимиста в оптимиста. Однако человек рождается нейтральным, и лишь потом в зависимости от жизненных ситуаций ему быть тем или другим. Даже в подростковом возрасте он еще никто. Частенько публичные люди, выступая на экране, многократно подчеркивают о своем оптимизме, хотя никто еще не сомневался в обратном. Подобный театральный оптимизм сидел почти в каждом советском человеке, потому что идеология коммунизма постоянно оберегала своих граждан не только от внепланового секса, но и от пессимизма. Этот метод в литературе назывался соцреализмом, основоположником которого был любимчик Сталина М. Горький. Сексапильность и пессимизм появились у нас лишь в результате перестройки и теперь отдувается за них опальный президент СССР М.Горбачев.

Был когда-то у меня знакомый партчиновник, у которого оптимизм переливал через край и он не мог разговаривать без него так же, как многие россияне не могут разговаривать без мата. По нынешним меркам, его речь состояла бы из сплошных «пиканий», как это практикуется на современном телевидении и радио. Однако ему теперь это не грозит, ибо он как уже лет 20 не держит речей и даже не оптимист. Сделала его несчастным пессимистом митинговая публика в 1990 году, стащив с большой трибуны, когда он на закате коммунизма все еще призывал народ к светлому будущему. Ныне я частенько вижу его в нашем супермаркете, куда он приходит, как и я, за кефиром. «Привет оптимисту!» - здороваюсь я с ним шаблонно, по старой привычке. Я уже пессимист», - отвечает он мне с прежней оптимистической улыбкой.

Раньше я знал лишь одного общепризнанного пессимиста, классика мировой литературы Карела Чапека, но теперь нас уже трое, хотя мы с моим знакомым являемся всего-то мелкими пессимистами районного масштаба.

В ЧЕМ СМЫСЛ ЖИЗНИ?

Такой вопрос был задан прохожим г. Казани телекомпанией «Эфир» и за проявленную смелость можно похвалить организаторов опроса, ибо за это в советские времена отправили бы сразу в психушку. Тогда для всех был один смысл жизни—построение коммунизма во всем мире. Однако этот вопрос в течение многих веков крутится в голове у многих, но на него никто не может ответить, ибо никто толком не знает ни о происхождении человека, ни о его предназначении во вселенной. Поскольку в природе ничего зря не происходит, надо полагать, что живность на Земле нужна кому-то, скажем, Всевышнему, который использует Землю в качестве космического питомника. Возможно, от беспрерывного рождения и смерти живых существ он получает ценный эликсир бессмертия—он ведь сам бессмертен. Самым разумным живым существом является человек, и поэтому в дальнейшем будем говорить только о нем. Чтобы не прервался бесконечный процесс рождения и смерти, Всевышний поступил очень мудро: человек рождается от оргазма, слаще которого нет ничего на свете, а умирает от мучения. Сила оргазма настолько велика, что человек лет до 40—50 вовсе не думает ни о собственной смерти, ни о смерти своих детей, хотя прекрасно знает о ее неизбежности. Как нам известно, Всевышний—существо тоталитарное, он запрещает аборты и самоубийства. Для ясности приведем крайний пример: вдруг все люди на Земле осознали бы бессмысленность своей жизни и покончили бы с собой—тогда пришел бы конец и ему. Чтобы этого не случилось, мышление человека несколько оторвано от собственной смерти. Он осознает никчемность сладострастия лишь в конце жизни, скажем, оказавшись в раковой больнице, где из каждого окна слышны мучительные стоны умирающих, многие из которых требуют умерщвления. Здесь все помирают, поняв бессмысленность человеческой жизни, где на фоне изнурительной природной пытки исчезают и любовь, и дружба, и всякие следы былой приятности и красоты.

Однако мышление у современного человека отличается от мышления древнего гомо сапиенса, и он уже начинает игнорировать тоталитарные каноны Всевышнего, стараясь уйти из жизни по собственному усмотрению, а не по чьей-либо воле. Однажды по ТВ рассказывал человек в маске, как он, желая покончить с собой, нанял киллера, а тот, взяв деньги, смылся. Теперь этот человек ищет нового киллера, обещая ему двойную ставку, чтобы тот застрелил и его, и того мошенника. Как видите, желание умереть приходит к человеку не только от неизлечимой болезни, но и тогда, когда человек осознает бессмысленность своего дальнейшего существования. Он по классическому варианту сделал все: построил дом, посадил дерево и вырастил детей. Коптить небо дальше незачем. Покончить с собой легким способом у нас невозможно, у россиян нет пистолета, остается лишь веревка, проглотить пачку таблеток или сигануть с балкона. Я помню давнишний случай, когда фронтовик, прожив в родной деревне всего полгода, зарезал себя опасной бритвой. Среди тех, кому за 70 лет, желающих умереть много, но есть сложность выбора: как и чем. Многим кажется, будто покойнику незачем думать о живых, но это не так, и каждому хочется умереть красиво и достойно, скажем, как Маяковский: помыться, надеть чистое белье, лечь на кровать и нажать на курок. А вот тот, кто мучительно ищет киллера для самоубийства, не может поступить, как Маяковский, или у него не хватает смелости нажать самому на курок, или не хочет уйти из жизни при помощи суицида, который почему-то проклинают все люди и религиозные конфессии. В недавнем прошлом их даже не пускали на кладбища и хоронили где-то на отшибе. Запрещать человеку уйти из жизни самовольно является грубейшим нарушением его прав, если учесть, что его никто не спрашивал при зачатии, хочет ли он родиться или нет. Поэтому вопрос узаконения эвтаназии продвигается в мире очень трудно. Например, в Ливии, Ираке за такое слово могут даже повесить, в СССР за это отправляли в психушки, а в постсоветской России статью об эвтаназии не берет ни одна газета. Это говорит о том, что человечество бурно размножается, забывая о неизбежной мучительной смерти.

Рождение человека от приятного, а смерть—от боли, похоже на мышеловку с бесплатным сыром, действующую по принципу «не обманешь—не проживешь». В самом деле, если смерть довести до уровня сладости оргазма, то за неделю не останется на Земле ни одного живого человека. Только эвтаназия смогла бы помочь человеку вырваться из этой мышеловки природы, но пока что лишь в Голландии эвтаназия существует законно. Если медицина постарается, то эвтаназию можно довести до уровня сладкой смерти, но этому не бывать никогда из-за нарушения баланса рождения и смерти.

Казнь Тимоти Маквея, совершенная в США 10.06.2001 г., можно считать лучшей формой эвтаназии. Сначала его усыпили без всякого принуждения, а потом дали смертельную инъекцию, и он умер, даже не вздрогнув. Ему разрешили высказать все, что он захотел, и вся эта процедура снята на видеопленку для увековечения его имени. Если бы в России возникла такая сладкая смерть, то наверняка многие россияне, в том числе и я, записались бы в очередь, как когда-то мы записывались всей страной за «Жигулями». За ними я стоял безуспешно 10 лет, а за смертью, пожалуй, пришлось бы стоять не меньше.

МНЕ ТОЖЕ ВЕЗЕТ ИНОГДА

В моей сравнительно длинноватой жизни случайностей было не мало, ведь я родился-то случайно. В нашей многодетной деревенской семье до меня все мальчики или рождались мертвыми, или вскоре умирали по неизвестной причине. По рассказам родителей, я оказался живучим благодаря бабушке по линии матери, которая, принимая роды в качестве повитухи, сразу же после моего появления на свет назвала меня Локманом. Она знала Коран на память, где Локман обозначен долгожителем. Конечно, это немного похоже на мистику.

О каком везении можно говорить, если ты случайно рожденный. Мне ни разу не везло даже на лотерейных билетах, когда они были очень популярными. Везучие выигрывали порой машины и мотоциклы, а я – максимум 2-3 рубля, хотя покупал билеты пачками, где выигрыш, казалось бы, гарантирован.

Однако с годами, когда уже совсем забыл о крупных везениях, мне все-таки повезло пару раз, пускай даже на мелочах. Однажды в Казани недалеко от Госсовета, где существовал тогда почти что пешеходный режим, я чуть не столкнулся с самим президентом Татарстана Миннихановым. Он почему-то поздоровался со мной как со старым знакомым, отчего я растерялся сперва, но тут же опомнился, как нас внезапно окружили крепкие парни, и без всякого намека выйдя из окружения, пошел дальше по своей дороге. В этот же день при общении с коллегами я рассказал им об этом и они, с завистью похлопывая по моей спине, назвали меня везунчиком, ведь, в самом деле, не всякому удается пожать руку президенту.

Другое аналогичное везение произошло у меня в родном Мамадыше, куда я приезжаю ежегодно летом подправлять могилы своих предков и помолиться скромно по-атеистически. Иду я как-то по городу с упаковкой своих новых книг, предназначенных для земляков, и вижу около райвоенкомата мужчину, стоящего у иномарки с открытой дверью и весьма похожего на президента Татарстана. «Чем тут у нас занимается Минниханов? – пошутил я фамильярно, чуть поравнявшись с ним. «Я тоже Минниханов, только муниципальный», - ответил он на мою шутку и даже назвал фамилию, подавая мне руку. Я тут же сообразил с кем имею дело и представился робко. Пока мы поздоровались, окружила нас небольшая толпа, где, как я понял, были и его помощники. Сидя в машине в окружении знающих меня земляков, мы немного пообщались. Оказывается, Иванов – крещенный татарин и говорил по-татарски чище меня, а его мать тоже окончила Мамадышское педучилище, как и я. Тут на мгновение вспомнились мне голодные военные годы, когда я жил в общежитии. Там было много крещенных татар, которые в отличие от нас, живущих на картошке, питались свиным салом и, видимо, потому были поплотнее нас. Тогда из-за нехватки мужчин соблазнила одного 15-летнего упитанного мальчика симпатичная, похожая на теперешнюю сексбомбу, 30-летняя учительница, которая почему-то с дипломом врача преподавала музыку. Упитанный был у нас в почете и мы, дистрофики, завидовали ему.

В ходе короткой беседы я подарил Анатолию Петровичу свою новую книгу с автографом, а он мне белую фирменную кепку, сшитую по спецзаказу для подарка иногородним гостям. На прощание он обещал уладить мои издательские проблемы, если они появятся, хотя мы не говорили о проблемах, поскольку их у меня не было.

Как ни говори, у человека преклонного возраста, как я, могут появиться ритуальные проблемы, ведь с точки зрения «понаехали тут», чужаков не любят даже на кладбище.