Натюрморты с пресмыкающимися

В середине XVII в. особое распространение получили натюрморты с изображением пресмыкающихся и земноводных. Вероятно, первыми их начали писать итальянцы, а потом эта тема перекочевала в Нидерланды.

Эти произведения наделены особым драматизмом: животные полускрыты в темной траве, на втором плане помещен мрачный, часто предзакатный или ночной, пейзаж. Некоторых исследователей это наводило на мысль попытаться найти в картинах скрытый смыйл. Если принять во внимание, что змея издавна была символом коварства и зла, нетрудно понять содержание картины. Символ также означает, что среди цветов может скрываться змея, грозящая смертью нашему телу, но следует воздерживаться также от дурных влияний и поступков, чтобы не утратить душу.

Картины с пресмыкающимися - поздний вид натюрморта; первые из них появляются в середине XVII в., тогда как основные типы натюрморта сложились примерно в 1620-е годы.

Картина М. Витхоза "Цветы, еж и лягушка" 1660 г. из собрания Государственного Эрмитажа. Композиция четко разделена на два плана: передний предельно прибли­жен к зрителю, на заднем в отдалении виден закатный пейзаж с хол­мами и зданиями. Картина также отличается мрачностью и необычным выбором объектов: под сплетением колючих кустов, трав, увядших цветов скрывается еж, перед ним - две мыши, поедающие зерна из хлебного колоса, и лягушка с дождевым червем во рту. Уголок леса, где нашли приют животные, порос мхом, ломкими бурыми былинками и поганками. Так же мрачны укрывающие ежа колючий терновник и чертополох с цветами на сломанном стебле. Над иглами ежа мерцают ягоды и цветы на поникшей веточке земляники и синие вьюнки. Смысловое содержание картины тоже весьма мрачно: тернистые растения издавна символизировали зло и смерть; мыши часто означали смерть, истребление, грешника или душу умершего; грешника мог символизировать и червь. Лягушка и еж, очевидно, символизируют здесь надвигающуюся опасность, а червь в пасти лягушки - и неми­нучую погибель: оба животных были символами дьявола^.

Изображению небольшой и, казалось бы, маловажной детали - лягушки с червем - придавалось особое значение, ее можно считать иконографической схемой, образцом, повторявшимся в ряде подобных натюрмортов у разных мастеров.

Итак, в натюрмортах этого вида животным отведены определенные роли: рептилии и земноводные - как своеобразные отрицательные персонажи, готовые подраться между собой или поживиться зазевав­шимся мотыльком, кузнечиком, беспомощным птенцом. Иногда худож­ник дает понять, что злодейство не остается безнаказанным; так, в картине Марсеуса ван Схрика "Змея у птичьего гнезда" присутствует оскалившая зубы ласка, зверек, охотящийся на змей. В подобных произведениях отражен некий, весьма мрачный и несомненно связанный с темой бренности, круговорот: червей и насекомых поедают земновод­ные и пресмыкающиеся, а на них охотятся ласки и ежи.

Особый интерес в картинах с "лесными сценами" представляют растения, выбор которых далеко не случаен. В большинстве картин помещали чертополох - символ зла, смерти и страданий. Нередко изображали мак. Мак традиционно означал сон и смерть. Этот же смысл имеют подсохшие листья и ветви, увядшие цветы. Мох и грибы, растущие в темных сырых лесах, как нельзя лучше соответст­вуют содержанию этих картин.

РАСТЕНИЯ В НАТЮРМОРТЕ.

В цветочных натюрмортах особенно ярко выражена связь между декоративностью произведения и смысловым содержанием. Прежде всего необходимо сказать, что букеты в картинах изображали на основе определенных композиционных схем. Один из наиболее ранних типов - букеты с так называемой радиальной композицией: стебли цветов одинаковой длины расходятся в разные стороны от одной точки в центре горлышка вазы. Иногда эта центральная точка отмечена венчиком крупного цветка. Такие букеты напоминают геральдические орнаментальные мотивы; и тe, и другие присутствуют в творчестве художников-маньеристов, например Хуфнагела.

Второй тип цветочного натюрморта характерен для первой четверти XVII в. и довольно часто встречается у Я. Брейгела Бар­хатного: огромные букеты с множеством всевозможных цветов запол­няют почти всю плоскость фона наподобие яркого прихотливого узора; форма букета приближается к прямоугольной.

Третья разновидность цветочных натюрмортов имеет в основе композиции равнобедренный треугольник; центральной осью букета служит наиболее яркий и крупный цветок, например, лилия, ирис или императорская корона, остальные растения группируются вокруг по принципу зеркальной симметрии.

Все это - ранние виды цветочного натюрморта, встречающиеся, как правило, в конце XVI - первой трети XVII в. Подобные произведе­ния статичны, пристальное внимание к каждому отдельному растению сочетается с яркой декоративностью целого, тяготением к изысканной орнаментальности - наследием маньеризма. Со второго десятилетия XVII в. строгая симметрия все чаще нарушается, букеты производят впечатление большей реалистичности, однако это вовсе не означает, что натюрморты стали целиком выполнять с натуры: их по-прежнему создавали на основе соединения отдельных эскизов.

В середине XVII столетия особое распространение получает дина­мичная S-образная композиция цветочного букета, использование ярких декоративных и пространственных эффектов, например, когда цветы словно выпадают из иллюзорного пространства картины к зрителю. К концу XVII - началу XVIII в. букеты нередко превращаются в подобие изящного завитка, как будто предвещая изысканный растительный орнамент рококо.

Символика растений, пожалуй, особенно сложна. Один и тот же цветок может иметь множество значений, в том числе прямо противо­положных; например, нарцисс по мифологической традиции может означать самовлюбленность, а в ряду христианских символов - симво­лизировать Богоматерь и воскресение. Растительные гирлянды вокруг фигурной сцены содержат в центре сюжет или персонажей, позволя­ющих в соответствии с этим истолковать подбор цветов. Текст в натюрморте сообщает об общей программе произведения. Самый традиционный тип цветочного натюрморта - "цветы в вазе" - обычно лишен таких пояснений, поэтому попытки его интерпретации, конечно, должны быть достаточно осторожны. Именно здесь наиболее опасно скрупулезное перечисление и обстоятельное истолко­вание мельчайших деталей отдельных картин. Во избежание слишком одностороннего, а то и вовсе случайного прочтения символики более убедительным представляется последовательное сравнение ряда произ­ведений разных мастеров.

Сложная символика растений нередко сообщает произведению разнообразные оттенки смысла. Особый интерес представляет картина Я.Д. де Хема "Memento mori. Череп и букет цветов" из Дрезденской галереи - ее программу определяет надпись: "Memento mori" - на ветхом листе бумаги, прижатом к каменной столешнице черепом и большой раковиной. Центр натюрморта занимает большой букет в стеклянной вазе. То, что на первый взгляд кажется случайным сплете­нием ярких цветов и трав, является тонко продуманной композицией. Детали, выделенные композиционно, играют важнейшую роль и в символике произведения. Букет увенчивает большой махровый мак - традиционный символ сна и смерти; внизу композицию уравновешивает сломанный цветок гвоздики, также означающий смерть. В центре помещено несколько светлых роз и анемон - древнейшие символы бренности плоти. Прослеживаются и связи с эмблематикой: розы соответствуют эмблеме "Небесное не таково"; полуосыпавшийся пион вторит эмблеме "Краткое наслаждение". Тот же смысл могли иметь тюльпаны: "Кроме цвета, ничто". Слева от вазы лежит апельсин - очевидно, намек на плод грехопаде­ния, рядом - красные ягоды смородины: свешиваясь с каменной сто­лешницы, они вызывают ассоциации с медленно стекающими каплями крови.

Я. Д. де Хем по традиции противопоставляет символам смерти знаки надежды на спасение. На темном фоне картины золотистыми искрами вспыхивают тонкие колосья - в сочетании с изображением черепа они могут рассматриваться как параллель эмблеме "Надежда на другую жизнь". Вокруг букета вьются бабочки и стрекоза - тради­ционное изображение спасенных душ. Вечнозеленый плющ, которым увит череп, является символом вечной жизни. Букет увенчивает синий ирис - здесь, очевидно, символ Небесного царства и отпущения грехов. Изображения мака и ириса как бы подводят итог смысловой программе произведения, сообщая о гибели бренной плоти и спасении души. Религиозный оттенок значения ириса может перевести символическое содержание в иной план, как бы поменять кодовую установку зрителя, позволяя иначе прочесть смысл многих растений. Гвоздика и розы при этом станут символами страстей Христовых, мелкие травки - напоми­нанием о христианском смирении, тюльпаны - параллелью эмблеме "Усну, когда скроется солнце", то есть знаком следования Богу. Напомним, что эта многослойность символов соответствует тра­диционной многозначности эмблем.

Изображение растений в "Memento mori" имеет параллели в других натюрмортах Я.Д. де Хема, относящихся к типу "цветы в вазе". По нашему мнению, повторяемость основных элементов композиции при прихотливом варьировании других деталей свидетельствует не столько о пристрастии художника к некоей застывшей композиционной схеме, сколько о смысловой подоплеке произведений, заключенной в опреде­ленном сочетании символов, а в данном случае - растений в букете. "Цветы в вазе" из собрания Государственного Эрмитажа - это букет, во многом похожий на тот, что изображен в дрезденском "Memento mori". В центре также помещены светлые розы, справа - тёмно-красный склоненный пион и пестрые тюльпаны; увенчивают компо­зицию крупные ирис и мак. Любопытно, что этот натюрморт содержит также символы четырех стихий: цветы и плоды - земля, раковины устриц - вода, порхающие насекомые - воздух, трут - огонь. Эти же детали можно рассматривать как знаки четырех сезонов: цветы - весна, фрукты и колосья - лето, виноград - осень, трут - зима. Это один из примеров традиционной многослойности скрытого смысла.

 

В более поздних картинах декоративного направления предметы- символы, погруженные в яркое живописное пространство, приобретая новый внешний эффект, как будто, теряют способность призыва к неспешному глубокому осмыслению, хотя традиционная символика, конечно, остается прежней. Вплоть до XVIII в. сохраняется й общий смысл цветочного букета - символа бренности. При этом компози­ционной основой для многих произведений служила разработанная Я.Д. де Хемом S-образная схема букета. Во многих подобных картинах присутствует изображение раскрытых часов, указывающее на общее смысловое содержание произведения. Однако натюрморты последова­телей Я.Д. де Хема в большинстве случаев демонстрируют не увлечение скрытым смыслом, а стремление к яркой декоративности. Символика некоторых деталей является уже только данью традиции, утрачивая прежнюю глубину. Несомненно, больший интерес представ­ляют ранние произведения, созданные до середины XVII в.

Обратим внимание на натюрморт А. Босхарта Старшего "Букет цветов в проеме окна" 1619 г. Он имеет ту же композиционную основу: в центре написаны ландыш и полускрытая за его стеблем фиалка, вокруг - пышные розы и анемон. Увенчивают букет веточка незабудки, большой золотистый ирис на крепком стебле и два пестрых тюльпана по сторонам. На каменном парапете возле небольшой стеклянной вазы помещены традиционные символы бренности - цветок гвоздики, раковины, паучок. Цветы представлены на фоне ярко-голубого неба, в отдалении виден пейзаж, где можно разглядеть постройку с башней - очевидно, церковь. Букет помещен на границе двух пространственных зон: каменный парапет с предметами - знаками бренности приближен к зрителю и написан наиболее реалистично. Пейзажный фон, напротив, отдален как некий "мир иной" - подобный вид возможен только из окна под крышей высокой башни. Букет, помещенный на границе двух пространств - внутреннего и внешнего, - производит впечатление застывшего, преобразованного этим "пространственным барьером": растения собраны в симметричную композицию, главная роль в которой отведена цветку ириса. Его стебель образует строгую центральную ось, а венчик напоминает золо­той венец и безусловно доминирует над остальными растениями. На лепесток ириса опустилась стрекоза - насекомое, служившее символом спасенных душ. Общему впечатлению от картины соответствуют живописная манера - гладкое, несколько жестковатое письмо - и колористическое решение - яркие локальные цвета, напоминающие сияющую эмаль.

Таким образом определяется четкая иконографическая схема цветочного натюрморта, где каждому растению отведена своя роль, вернее сказать, несколько ролей сразу: во-первых, даже мельчайшие детали, например, тонкие стебельки и листья, являются необходимым звеном в общем композиционном решении, в абрисе букета, заполня­ющем фон подобно прихотливому узору. Во-вторых, эти же мелкие детали, не говоря уже о крупных растениях, выполняют важную функцию в цветовом решении натюрморта, позволяя гармонично распределить светлые и темные, холодные и теплые тона. Наконец, в-третьих, они выстраиваются в определенную смысловую схему. И все эти три роли неразрывно связаны друг с другом, образуя органич­ное единство образного строя старинного цветочного натюрморта.

Иконографическая схема букета позволяет говорить о своеобраз­ной иерархии пространственных зон, в большинстве случаев выстраива­ющейся по вертикали и прочитывающейся без особого труда: внизу, возле вазы, обычно расположены знаки бренности - сломанные или увядшие цветы, осыпавшиеся лепестки, раковины, гусеницы, мухи и проч.; в центре - символы скромности и чистоты, окруженные пыш­ными цветами, обычно означающими недолговечность жизни (ландыши, фиалки, незабудки, цикламены в окружении роз, гвоздик, анемонов и т.д.), а увенчивает композицию крупный цветок, часто обладающий положительным значением - наподобие яркого венца добродетели.

Разумеется, это лишь наиболее общий смысл цветочного букета в картинах старых мастеров. Несомненная его назидательность возвра­щает нас к традиционному уподоблению человеческой жизни недолго­вечному цветку или траве. Напомним также о сравнении человеческого тела с сосудом - и он может иметь разное толкование: "сосуд мерзости и греха", обреченный на смерть, или же драгоценный сосуд, временное вместилище Божьего дара - бессмертной души. Эта двойственность сохраняется и в символике цветочного натюрморта: хрупкую керами­ческую или стеклянную вазу заполняют быстро вянущие цветы, как обманчивая и краткая красота плоти, напоминая и о той поре, когда разобьется "кувшин у источника... И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его". Но жизнь истинно процветает в добродетелях, ими же побеждается и смерть.

 

В старинном цветочном натюрморте сохраняется важнейший принцип отражения всего во всем, общих законов мироздания - в мельчайшей частице мира, смысла и пути человеческого бытия - в образе растения, свойства которого оказыва­ются способными открыть истинное содержание этого пути. Впрочем, не следует забывать и о том, что цветы растут все-таки на земле и нередко отражают вполне земные явления, как, например, тюльпан - "персонаж" цветочного натюрморта, заслуживающий особого внимания для Голландии. Ряд натюрмортов с изображением этого цветка несомненно связан с "тюльпана манией" - живописцы помещают в свои картины тюльпаны редких сортов, тщательно выписывая их особенности. Натюрморт с тюльпаном Б. Ван дер Аста посвящен одному-единственному цветку тюльпана сорта "зоммершен", но картина вовсе не является всего лишь точным копированием натуры: художник оживляет композицию, изобразив на листьях небольшую бабочку и капли воды, а возле вазочки - муху. Эта деталь сообщает натюрморту эффект "обманки" и вместе с тем допускает двойную интерпретацию: не только любование редкостным цветком, но и напоминание о бренности. Здесь, несомненно, сочетаются традиционная иконографическая схема - цветок как символ краткой жизни - и мастерское воспроизведение нового сорта тюльпана.

Посмотрим еще один натюрморт О. Берта Старшего - это "Большой букет цветов". Картина поражает одновременно и огромным количеством изображен­ных цветов, и неестественным расположением их в букете: несколько небольших растений помещены в верхней части букета, а маленький цветок водосбора и вовсе вынесен на верхушку, так что оказался рядом с увенчивающими сложную композицию белыми лилиями и императорской короной. Особенности построения композиции раннего цветочного натюрморта и прочтение символики растений позволяют понять некоторые, казалось бы, несуразные, детали картины - по традиции в верхней ее части помещены символы добродетели.

Итак, мы видим, что прочтение общего смыслового содержания старинных цветочных натюрмортов возможно после сравнения боль­шого ряда произведений разных мастеров. Скрытый смысл цветочного натюр­морта обычно определяется традиционными цитатами из Библии, сравнивающими человеческую жизнь с цветком.

ЖИВОТНЫЕ В НАТЮРМОРТЕ

Во многих натюрмортах присутствуют животные - насекомые, ящерки, птицы, небольшие зверьки, как бы опровергая само название этого жанра живописи: "мертвая натура" (nature inorte). Впрочем, возник­новение этого термина относится к позднему времени - XIX столетию. В XVII в. в Нидерландах употреблялось другое название - "неподвиж­ная модель" (stilleven). Но в начале XVII столетия, то есть в период становления этого жанра, общего термина еще не существовало и каж­дый вид натюрморта имел свое название, например: blumentopf - ваза с цветами, banketje - накрытый стол, fruytage - картины с изображением фруктов, toebackje - натюрморты с курительными принадлежностями, doodshoofd - с изображением черепов. Общий термин "stilleven" в боль­шей степени отражает суть этого жанра, чем французское "nature morte", однако и он не исчерпывает всех его особенностей, и в первую очередь это касается изображения животных. В натюрмортах они часто представляют собой отнюдь не "неподвижную модель" - бабочки и стрекозы порхают вокруг букетов, попугаи карабкаются по корзинкам с фруктами, обезьянки хватают лакомые плоды и т.д.

В изображении животных также прослеживаются закономерности, позволяющие выявить ряд иконографических схем, нередко основан­ных на эмблематическом образце. Большая часть представителей фауны, встречающихся в натюрмортах, - насекомые. Они неизменно присутствуют в картинах с цветами. Отметим лишь наи­более общие закономерности, несомненно связанные со скрытым смыс­лом натюрмортов.

Цикады - или кузнечики - входили в ряд символов воскресения. Это насекомое нередко изображали сидящим на хлебном ко­лосе, напоминающем о возможности жизни после земной смерти. Эта деталь демонстративно помещена на первый план большой картины Я.Д. де Хема "Плоды и ваза с цветами" 1655 г. из Государственного Эрмитажа

Майский жук выступает  символом воскресения. Посмотрим на картину "Фарфоровая чаша с цитрусовыми и гранатами" кисти ван Хюльсдонка. Особая трактовка предметов - они кажутся застывшими в преображенном, отстраненном от зрителя пространстве - заставляет вспомнить о роли этих плодов в христианской символике. Мастер уделяет особое внимание разрезанным лимонам и померанцам, разломленным гранатам - это позволяет сопоставить фактуру плотной кожицы и мякоти плодов, - а также тщательно воспроизводит рассы­панные по столешнице зерна граната, прозрачные капли воды. Основное смысловое содержание картины: изображение ножа возле разрезанных плодов и ярко-красные зерна граната заключают в себе тему жертвы и причастия, лимоны и померанцы напоминают о плоде падения и искупления, ветвь лавра, венчающая композицию, свидетельствует о конечной победе, цветущая померанцевая ветвь напоминает о чистоте, как и прохладные капли воды, ассоциирующиеся с водой крещения. Наконец, слева изображен майский жук - знак вос­кресения плоти.

Символическую схему могли составлять и отдельные группы насекомых. Например, в картинах часто пов­торяется изображение гусеницы, куколки и бабочки как традиционное представление о трех этапах бытия: земном существовании, смерти и посмертной жизни души.

Изображения куколки в натюрмортах редки, вероятно, потому, что эта деталь не слишком привлекательна и не способна сообщить картине дополнительный декоративный эффект. По нашему мнению, аналогичный смысл в натюрмортах могли выражать раковины, также символизировавшие смерть.

Мелкие животные, ползающие, по земле и живущие в грязи, традиционно символизировали грешников. Это - улитки, жуки, летучие мыши, жабы и проч.

Стрекоза, как и бабочка, означает "спасенную душу".

В заключение - о мухе и пауке. Как уже отмечалось, муха могла быть символом зла, смерти, греха. В натюрмортах "Vanitas" это на­секомое присутствует особенно часто: традиционным знаком смерти было изображение черепа с сидящей на нем мухой. Очевидно, анало­гичное или близкое по смыслу значение имеет муха, изображенная на раковине или рядом с ней, так как раковина часто служила символом бренности.

Деталь, неоднократно встречающаяся в ранних натюрмортах, - муха на разрезанном яблоке - это символ грешника, недостойного, а также сопоставление ничтожества человека и величия Бога. В натюрмортах с цветами и фруктами муха на яблоке или персике традиционно ассоциируется с темой грехопадения, и вместе с тем эта деталь, трактованная натуралистически, - мастера, как правило, тща­тельно выписывают не только крылышки и лапки не слишком привле­кательного насекомого, но и его тень.

Паук и паутина имели множество значений. Они могли символи­зировать одно из пяти чувств - осязание; кроме того, паук являлся знаком бренности, гибели, зла, греха и, наконец, скупости. В ряде случаев изображение множества насекомых на плодах и цветах предполагает общее истолкование их как знаков бренности - гусеницы, жучки, мошки портят фрукты, листья и лепестки, ускоряя их гибель.

Мастера натюрморта нередко изображали и более крупных живот­ных. Особенно часто встречаются изображения попугая, белки и обезьяны.

Посмотрим на «Натюрморт с белкой». Франса Снейдерса. Старательно грызущая орех белка по традиции символизировала упорный труд, без которого невозможно достижение истинного блага.

В натюрморте "Попугай на раковине" из Государственного Эрми­тажа, созданном Б. ван дер Астом, представлены экзотические замор­ские раковины и большой бело-розовый попугай. Натюрморт решен в теплой жемчужно-розовой гамме; убедительно переданы фактура и причудливый узор на поверхности раковин, свечение перламутра, мягкое оперение птицы. Вместе с тем впечатление, создаваемое кар­тиной, роднит ее с эмблемой: помещенный в центре попугай непод­вижно возвышается на большой раковине, как на пьедестале. Компо­зиция статична и к тому же несколько неправдоподобна: крупная птица не могла бы так прочно утвердиться на округлой поверхности рако­вины. По нашему мнению, картина может иметь символический под­текст с характерной для того времени моралью: пренебрежение пра­ведного к тому, что составляет тщету мира (вспомним, что раковина была традиционным символом бренности). Не стоит, однако, преувеличивать это значение: в натюрморте, несомненно, присутствует и любование привозными редкостями, стремление к живописному вос­произведению диковинок, бывших тогда в большой моде.

Немного об обезьяне. Она воспри­нималась обычно как животное, передразнивающее людские поступки, символизировала различные пороки, а также грешника и даже дьявола. Обезьяна на цепи или привязанная к колоде означала самое неотвязное пристрастие к порокам или тягостные мирские дела; смотрящаяся в зеркало - суетность; это животное могло означать одно из пяти чувств, вкус, и служить атрибутом одной из четырех стихий – огня. Например, в натюрморте "Цветы, фрукты и обезьяна". Обезьянка здесь придер­живает лапкой большой персик с пятнышками порчи, что подчеркивает традиционный смысл сцены.

Еще одно животное, нередко присутствующий в натюрмортах, - кошка. Понятно, что это животное, то и дело попадающееся наг глаза почти в каждом доме и склонное к самовольному обследованию столов, не могло остаться без внимания мастеров натюрморта. Кошка изобра­жалась в соответствии с особенностями своего характера, ее тради­ционное символическое значение также основывалось на этих осо­бенностях. Положительные качества животного нашли выражение в обозначении ловкости и стремления к свободе.

Один из самых любопытных натюрмортов с изображением кошки - "Опрокидывающаяся ваза с цветами, кошка и мышеловка'" А. Миньона. Миньона привлекал своеобразный динамический эффект: роскошный букет в последнее мгновение существования еще сохраняет форму, но стебли цветов и колосьев, кажется, ломаются на глазах у зрителя, вода плещет из накренившейся вазы, обрушиваясь на край стола А. Миньон исполь­зовал здесь традиционную символику: кошка - символ дьявола, мыше­ловка - символ земного греховного мира и атрибут порока. Они под­жидают мышь, то есть душу грешника, чтобы безвозвратно ее по­губить. У Миньона кошка, вероятно, и послужила причиной гибели роскош­ного букета, цветы которого по традиции символизируют человеческую жизнь. Зверек изображен довольно своеобразно: опираясь лапкой о мышеловку, он следит за опрокидывающейся вазой и кричит во всю мочь; мордочка кошки при этом принимает несколько странное выра­жение, напоминая черты некой фантастической твари.

Часто встреча­ется изображение кошки с птицей в зубах. Для натюрмортов фламандских мастеров, в первую очередь Снейдерса и его школы, характерен интерес к дина­мичным сценам - нередко это кошки, обезумевшие при виде стола, заваленного рыбой и дичью, или же в напряженном ожидании примос­тившиеся на подоконнике и пристально, хищно разглядывающие роскошный стол, оставленный без присмотра. Следует упомянуть и о собаке как антиподе кошки: верный страж обычно старается отогнать вороватых зверьков от стола, как в "Натюрморте с битой дичью и омаром" Снейдерса из Государственного Эрмитажа.

Итак, животные в натюрморте нередко выполняли немаловажную роль иносказания и даже напоминали о конкретных персонажах, как, например, поедающая яблоко обезьяна или кошка, поджидающая мышь.