Й полк особого назначения, сабельный эскадрон «А»

Июня 2011 года

 

Аллаху акбару, Аллаху акбару,

Аллаху акбару, Аллаху акбару

Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху,

Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху

Ашхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,

Ашхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,

Хаййя алас-саляти, Хаййя алас-саляти

Хаййя алаль-фаляхи, Хаййя алаль-фаляхи

Кад камат ас-саляту, Кад камат ас–саляту

Аллаху акбару, Аллаху акбару.

Ля иляха илля-л-Лаху.

 

Уроженец Лондона, сержант 22-го полка Специальной авиадесантной службы Тимоти Гибсон, одетый, как одеваются афганцы в широкие штаны, рубаху и безрукавку, с мастерски повязанной чалмой на голове, внимательно вслушивался в слова, плывущие в раскаленном воздухе. Это не азан, это икама судя по словам «кад камат ас салаху», произнесенным перед самым концом икама. Эти слова дословно означают «пришло время молитвы» и, судя по тому, как они произносятся – для произносящего их арабский язык не является родным. Наверное, так оно и есть – здесь за время войны убили немало имамов, а на замену им – приходили обычно с востока. Деобандисты, выпускники либо медресе и исламских университетов в самом Деобанде, либо – печально известного медресе Хаккания в самом Пакистане, которое власти Пакистана почему-то не закрывают несмотря на то, что это – рассадник самого махрового ваххабизма. Во многих местах священных для любого правоверного слов буква «х» заменена на «т», причем это типичное жесткое произношение буквы «т» для человека, родным для которого является урду. Молитву транслируют из магнитофона, расположенного где-то на крыше какого-то дома и включенного на полную громкость. Так они напоминают – что они есть и от них – никуда не деться…

Обутыми в старые армейские ботинки – ими весь базар завален – ногами, сержант уверенно топал по небольшой, безымянной улочке района Котали Мурча, расположенного на северо-западе Кандагара, крупнейшего и стратегически важного города на юге Афганистана. Он доподлинно знал, куда он идет и зачем – не далее как вчера в Баграме он изучал спутниковые снимки местности, сюда их перебросили ночным рейсом. У него ничего не было в руках, через плечо – он нес большую, перекидную сумку-торбу, какую носят все, кто торгует по мелочи, и женщины и мужчины. Если такие сумки продавать в дорогих магазинах Лондона – они произведут фурор, а здесь сержант купил эту сумку за пятьдесят афгани [36] на базаре. Чуть позади него – прикрывая на шесть, как они говорили, cover you six, топал одетый схожим образом капрал Майкл Келл, он нес на плече ковер, и это позволяло ему скрывать автомат – он был просто завернут в ковер. Как и всегда бывает – во время намаза улица была почти пуста, лишь в начале улицы – показалось небольшая, желтая с белыми дверцами «Тойота»-такси. Там была вторая часть их патруля в составе капрала Хью Артура и лейтенанта Дэвида Креддока. Они должны были наступать с другого направления, чтобы отрезать боевикам путь бегства в «зеленку». Район находился у самого края города, чуть в стороне – блок-пост с американской морской пехотой, но они в случае чего – не успеют.

– «Ястреб», я тебя вижу, о'кей… – негромко сказал сержант. Он мог переговариваться при помощи ларингофона, закрепленного на горле, его прикрывал яркий цветастый платок. Наушник в ухе был почти невидим, но и он прикрывался чалмой.

– «Сосед», я тоже тебя вижу, о'кей. Наличие цели подтверждено. Давай быстрее, пока эти ублюдки стоят раком.

– Принято…

 

 

Аллаху Иляхун, Табарака-л-Лаху, Альхамду ли-л-Лахи, Ляа иляха иль-ал-Лаху, Аллаху Аъзаму…

 

Сержант прислушался – читали такбир, вступительную часть молитвы. Он вырос не в самом лучшем районе Лондона, там рядом был подпольный молельный дом, и когда эти вставали раком – они выставляли магнитофон и все это – транслировали на весь квартал всем желающим. И нежелающим тоже. Поэтому – сержант Гибсон за время отрочества выучил едва ли не весь Коран наизусть и мог прочитать весь намаз без запинки не хуже иного муллы…

Именно поэтому его прозвали «соседом» – он раздражался, как только слышал слово «сосед» и всегда очень тщательно подходил к выбору соседей, что в казарме, что в полевом выходе, что в любом ином месте.

Вот и ворота.

Большие, когда то давно выкрашенные зеленой краской, но сейчас облупившиеся, ржавые…

Над Кандагаром, в раскаленном дневном воздухе плыли слова молитвы…

Сержант сунул руку в сумку и выхватил НК МР-7, отличное оружие для ближнего боя, обладающее емким магазином на сорок патронов и позволяющее стрелять с одной руки. На ствол – был уже надет короткий швейцарский глушитель. Капрал сбросил с плеча изрядно надоевший ему ковер, мгновенно раскатал его – и оказался обладателем короткого карабина DIEMACO C8CQB с глушителем той же самой «B&T», прицелом от «Eotech» и длинным, толстым магазином от «Surefire» на сто патронов. Эти магазины они только что купили на свои деньги – во время решения типовой штурмовой задачи ста патронов хватало при любых условиях, и можно было не перезаряжаться под огнем противника. В Афганистане – это было немаловажно.

Кроме автомата – в ковре было завернуто специальное взрывное устройство для вышибания дверей, которое капрал немедленно прилепил к двери, встав справа от нее. Сержант занял позицию слева.

Такси ускоряло ход…

– Давай!

Хлопнул взрыв – эта штука пробила металл и вырвала огромный кусок из двери. Капрал ударил ногой по двери, сержант бросился внутрь. Дворик, чуть в стороне – молятся двое, автоматы Калашникова стоят у стены. Один так ничего и не понял, второй – просек и тянется к автомату.

– Аллах Акбар!

Рука замерла – на мгновение, но он это видел – и сержант нажал на спуск своего автомата. Это было его фирменным трюком – он орал «Аллах Акбар» и ошалелые «хаджи» не знали, как на это реагировать. Несколько раз это спасло ему жизнь в очень дурных ситуациях, один раз – его чуть не пристрелили, не разобравшись.

Боевики повалились в пыль, убитые точными выстрелами – и кровь оросила мешковины, которые они использовали в качестве саджады, молитвенного коврика…

Сзади – коротко стукнул автомат капрала – он прикончил еще одного ублюдка, выскочившего с автоматом из-за машин. То ли он там молился, то ли дрых – было непонятно, и у сержанта не было никакого желания выяснять это.

Сержант и капрал – проскочили ко входу в дом. Как это обычно и бывает здесь – в нем вообще не было двери, он был занавешен легкой кисеей – от жары. В афганских домах основная дверь – та, что ведет во внутренний дворик, он считается частью пространства дома, только без крыши. В коридоре – темно, после ослепительного света дня глаза почти ничего не видят, но здесь – никого нет. Дверь, на вид довольно крепкая. То, что они могли сделать быстро – они сделали, теперь оставалось сложное…

Сержант достал из своей сумки черный цилиндр светошумовой, выдернул чеку.

– Бойся!

В этот момент произошло то, что иногда происходит в боевой обстановке – хотя лучше бы не происходило. Дверь открылась, на пороге – бородатый детина под потолок, в руке – автомат Калашникова. От него воняло, так воняло, что это чувствовалось – воняло жуткой смесью запахов немытого тела, нечистой бороды и волос, пороха и крови.

Времени было немного, секунда, не больше – но сержант принял единственно правильное решение в такой ситуации. Рука у него была занята гранатой, он выпустил из рук автомат – поэтому он упал, упал там, где стоял, «под себя». Он упал, освобождая линию огня капралу – и капрал не сплоховал, он моментально вскинул свой карабин и выстрелил почти в упор в моджахеда. В светошумовой уже не было чеки – и сержант бросил ее внутрь, в дверной проем, который ему любезно открыли. В следующий момент – грузное тело мертвого бородатого обрушилось на него…

Более омерзительного ощущения он не испытывал. Какое-то мгновение он не мог встать, не мог даже пошевелиться – отчего испытывал безответный ужас. Потом – в закрытом помещении оглушительно загромыхал Калашников, пули летели непонятно куда – видимо ошалевший от взрыва моджахед просто нажал на спуск, и начал стрелять не пойми куда. Капрал Келл перепрыгнул через них длинным, обезьяньим прыжком, сержант попытался сбросить бородатого с себя… было просто некуда, слишком узкий коридор и он лежал так, что застрял в дверном проеме. Грохот светошумовой – и снова послышалась стрельба – вперемешку из Калашникова и с глушителем, такие резкие хлопки. Заорав что-то он поднялся на руках – и ему удалось сбросить с себя вонючую тушу. В этот момент – кто-то вбежал в коридор – и он обернулся, хватаясь за висящий на ремне автомат.

– Свои! Свои! – это был Креддок, с автоматом – ранен?

Ничего не отвечая, сержант бросился туда, куда только что проскочил Келл.

Комната – большая, с земляным полом, покрытым коврами, уже горит… пули разбили керосиновую лампу, висевшую на стене, горит чадно, с дымом. Трупы бородатых… один… два… расстеленные поверх ковров саджады, рядом с одним из бородачей – АК, в углу пулемет Калашникова… если бы попали… эта штука стены прошибает. Дальше… здесь комнаты как бы проходные, коридор разделяет мужскую и женскую половины, комнаты идут из одной в другую, все проходы завешены длинными кисеями… хреново, что в другой комнате ни хрена не видно, но пуля прошибает как паутину…

– На пол! На пол!

Вторая комната – еще больше первой, на возвышении, застеленном коврами накрыт достархан – здесь бородатые жрали. Еще один труп…

– Келл! Келл, твою мать!

Лучи света мечутся по комнате… капрал Келл стоит на коленях у самой стены, но не на полу, под ним что-то есть…

– Есть! Есть! Мать твою, есть!

Лейтенант, командир их патруля – бросается помогать Келлу, сержант – бросается к тому, кого Келл держал, наступив на него. Луч света в лицо… черная борода, ошалело моргающие глаза, лицо в крови… жив, тварь. На живот, руки назад, наручники – из той же самой, такой удобной и универсальной сумки. Удобная эта штука – одноразовые пластиковые наручники, сунул десяток штук в карман и пошел, не весят ничего…

– Ты как?

Келл старается держаться – но видно, что хреново. Удивительного мало – в одиночку, без поддержки напарника сунуться штурмовать гнездо «хаджей»… мать твою, на них были бронежилеты – но скрытого ношения, такие пулю АК не держат, особенно если бронебойную…

На улице – длинной очередью зашелся пулемет. Хреново… «муслики» спохватились, уже обкладывают. Подойдут ракетчики – хана всем.

– Ему совсем хреново!

– Пошли! Мать твою выходим!

Сержант пинками начал поджимать моджахеда… ублюдка зовут Исмаил Азани, он представитель бандформирования «Сеть Хаккани», связанного с «Талибаном» и с пакистанской разведкой. «Талибан» сейчас не самая крупная организация из тех, что сейчас воюет в Афганистане против них… «Сеть Хаккани» намного опаснее, от двадцати до тридцати тысяч активных боевиков и не меньше ста лагерей на той стороне. Иначе как атомной бомбой – это все не решить, но пока они хватают кусками… и то дело.

– Пошел! Пошел, свинья!

– Сосед! Лейтенант, мать твою! Здесь совсем хреново! Две минуты, не больше! – это голос капрала Артура, оставшегося на улице с пулеметом – бегом, мать вашу!

– Идем!

Из вонючей, наполненной кислым запахом крови тесноты коридора – на свет дня, слепящий глаза. Первым идет лейтенант и то ли тащит Келла, то ли помогает ему идти. Вторым – сержант, пиная пленного…

Похоже, приехали…

Двери – настежь, выход перекрывает разбитое такси. На улице глухо гремят Калашниковы… не один, несколько. Такси не горит – но дымится, лобовое стекло – вдребезги, машина стоит, считай – на ободах. За ней – прячется капрал Артур, их пулеметчик патруля. В руках у него – пулемет ПКМ с коротким стволом от «Blackheart», прикрываясь такси, он лупит по улице, сам точно не видя куда – только чтобы тормознуть боевиков, прорывающихся к дому.

– Сюда!

Две машины во дворе – на вид почти как новенькие! «Тойота Ланд-Круизер», «сотка» с дизелем, белого цвета, грязная по самую крышу и пикап «Форд-Рейнджер». Этот еще хлеще – светло-бурый цвет национальной полиции, в кузове – турель под пулемет, но самого пулемета нет. Вот, как, получается, передвигаются полевые командиры «Сети Хаккани» по Афганистану – на полицейских машинах, твою мать!

На такси не уйти, к гадалке не ходи.

Лейтенант – пару раз выстрелил по боковому стеклу «Тойоты», затем саданул локтем – не выдержало, ввалилось внутрь. Глянул… господи, ключи! Ключи в замке зажигания, твою мать, и вся эта тачка с дизелем четыре и два и наверняка не пустым баком – их.

– Сержант, сюда! Капрал держи дверь!

Они ввалились в «Тойоту», сержант кое-как пропихнул на заднее сидение жирную тушу пленного… кажется раненого. Лейтенант – посадил в машину раненого Келла, который ругался последними словами, пристегнул ремнем безопасности…

– Капрал, сюда! Уходим!

Сержант едва успел устроиться на заднем сидении, пропихнуть пленного дальше, к самой двери – как взревел мотор. Капрал Артур бежал от двери, такси уже горело… на ходу прыгнул на подножку, сначала просунул в салон пулемет, потом втиснулся сам.

– Цел?!

– Переживу!

«Тойота» тяжело ударила в такси, преграждавшее выход, с треском сминаемого металла потащила его дальше, освобождая проход. По машине хлестнули пули…

– А, твою мать!!!

От удара снесло заднюю левую дверь, капрал перехватил свой пулемет и открыл огонь вдоль улицы, по боевикам, добив до конца ленту. Сержант перезарядил свой автомат, выстрелил в стекло со своей стороны и выбил его, чтобы можно было отстреливаться…

Лейтенант резко вывернул руль, зад «Тойоты» ушел влево. В этот момент – граната РПГ прошла совсем рядом с кузовом, ушла дальше, оставляя след серого дыма, взорвалась на дувале…

Сидевший за рулем «Креддок» переключил передачу, нажал на газ – и «Тойота», взревев мотором буквально прыгнула вперед. Их обстреливали и спереди, и сзади, дыра на лобовом стекле, еще одна… расходящаяся от дыр паутина трещин… но они пока держались…

Лейтенант саданул кулаком по лобовому стеклу – и часть его вывалилась на капот, открывая обзор. Сзади – раздался знакомый треск, потом очередь – и сержант, цедя сквозь зубы ругательства, полез назад…

На этой «Тойоте», сделанной не для «гражданского пользования» – двери открывались двумя створками вправо и влево. Сержант толкнул их – так и есть! Их догонял, треща мотором, небольшой мотоцикл, на нем – двое уродов, без касок – но у одного из них – автомат, которым он целился в них.

Они открыли огонь почти одновременно – но сержант находился в машине и занимал более устойчивую позицию, чем бача на дрыгающемся во все стороны, прыгающем по дороге мотоцикле. Пули Калашникова просвистели совсем рядом, ударили по металлу – а ответная очередь сержанта попала точно в цель – мотоцикл закувыркался по дороге и его пассажиры полетели в пыль. Живые, мертвые… неважно.

«Тойота» резко вывернула вправо – и в этот момент у сержанта появилось чувство, что сейчас – все будет скверно. Очень скверно. Такая чуйка у него была… как и у всех прошедших ад долгой войны. [37] Он повернулся, чтобы посмотреть что впереди – но рассмотреть не успел… впереди забухал ма-деус, [38] их «Тойота» резко свернула влево и обо что-то ударилась. Сержанта выбросило из багажного отсека на дорогу и приложило так, что свет в глазах померк…

 

Пришел в себя он почти сразу. Попытался повернуться – и тут же пуля ударила в землю рядом с ним…

– Не двигаться! – заорал кто-то – замри! Замри, мать твою!!!

– Свои! Свои! – заорал сержант, горло перехватило спазмом, он закашлялся – мы свои! Британская армия, долбанные козлы!

Шорох ботинок по гравию, он отчетливо сознавал, что находится под прицелом.

– Повернись! Только медленно!

Сержант с трудом повернулся. Болела рука, он приложился локтем со всей силы, когда выпал на дорогу. Над ним, закрывая половину неба, возвышался американский солдат. Скорее всего – 1-й батальон 22-го полка, тот самый, который и должен был при случае прикрыть их отход.

– Не слишком-то ты похож на британца, парень – задумчиво сказал американец.

– Черт, а на кого я, по-твоему, похож, ублюдок!? «Альфа-два», знаешь, о чем идет речь, твою мать…

Эти слова – кодовое обозначение их группы – сабельный эскадрон «А», вторая оперативная группа – убедила солдата, что перед ним и в самом деле британец, а не талиб, учившийся в британской школе в Пакистане. Протянув руку, он помог сержанту подняться…

Чуть в стороне стояла, врезавшаяся в какую-то бетонную хрень «Тойота», весь передок у нее был разворочен пулями и столкновением. Чуть дальше по дороге – стоял MRAP «Cougar-НЕ», здоровенная, угловатая трехосная машина, морские пехотинцы – кого-то вытаскивали из «Тойоты», еще двое – прикрывали место действия от боевиков.

– Какого хрена вы начали стрелять, козлы?! – ярость буквально душила сержанта – вас должны были предупредить…

– Нас предупредили, сэр – сказал морской пехотинец – но говорили, будет машина такси, а не «Тойота».

– Твою мать…

– Сэр, наверное, вам неплохо было бы поговорить с нашим лейтенантом, он там, у машины. Давайте, я вас провожу…

 

 

9

 

Недалекое прошлое

Объект «Аль-Исра»

Где-то в Пакистане

Лето 2007 года

 

Все было проверено, перепроверено – а потом проверено еще раз. Объект «Аль-Исра», находящийся на территории действующего атомного центра в Хушабе – гарантия того, что его никто не осмелится бомбить – был окружен бойцами антитеррористического полка элитной, 111-й бригады пакистанской армии. По периметру комплекса занимали позиции танки и бронетранспортеры 25-й механизированной бригады. Официально, такие меры безопасности были обусловлены прибытием на объект «Ковбоя», генерал-полковника, бывшего начальника штаба пакистанской армии, а ныне президента страны, Первеза Мушаррафа. На самом деле – такие предосторожности предпринимались потому, что просто никто не знал – что ждать от того, что должно здесь произойти сегодня.

Генерал Первез Мушарраф и в самом деле прибыл на объект, для того, чтобы лично присутствовать при запуске проекта «Аль-Исра». Его конвой состоял из трех черных бронированных «Мерседес-600», шести «Тойот Ланд-Круизер» и трех грузовиков с солдатами охраны. У внешнего периметра – конвой разделился, внутрь проехали один за другим три «Мерседеса», новейшие, обтекаемые, чем-то похожие на глубоководных рыб. Машины охраны остались на внешнем периметре – не потому, что внутри было так уж безопасно, им просто не хватало места для стоянки внутри комплекса. Там и так было – достаточно лимузинов, на открытие проекта собрались не последние люди Пакистана.

Когда сопровождаемый телохранителями личной охраны Президент вошел внутрь – зал забурлил. Кто-то бросился к нему, желая продемонстрировать преданность и заслужить право показать президенту объект, как бы принимая на себя славу творца этого воистину чуда. Другие так же демонстративно остались в стороне, они группировались рядом с бывшим начальником ИСИ, межведомственной разведки Пакистана генералом Хамидом Гюлем и бывшим министром внутренних дел, генералом Асадуллой Бакаром. Люди, которые собирались вокруг них – были прямо связаны с «Талибаном», с «Аль-Каидой» с иными структурами Исламского джихада и делали все для дестабилизации обстановки в соседнем Афганистане. Контактировали они и с армейскими структурами Китая, причем намного плотнее, чем того хотелось бы Президенту страны. Но если он, будучи в девяносто девятом году начальником Генерального штаба обладал достаточными силами и полномочиями для того, чтобы свергнуть начисто прогнившую «демократическую» власть и стать диктатором – то сейчас, будучи полноправным главой государства, он не мог ничего сделать ни с Гюлем, ни с Бакаром, ни с другими группировавшимися с ними людьми. Потому что за ними – стоял Китай, стояли значительные силы в армии и почти вся разведка. А так же – почти весь народ: нельзя было забывать, что в девяносто первом этот народ разграбил и сжег посольства США в Исламабаде. Генерал Мушарраф свой путь выбрал, он придерживался ориентации на США – но он отчетливо понимал, что в стране таких как он, искренних сторонников этого пути – едва ли наберется сотня.

Первым у президента оказался нынешний начальник ИСИ, генерал-лейтенант Афшак Первез Каяни. Один из немногих людей, кто не был заражен бациллой исламского экстремизма и сохранял осторожные взгляды. Подчиненный ему полковник Шуджа – ловко встал на пути других спешащих к президенту людей, чтобы его шеф мог успеть первым.

– Сэр, все готово. Ждали только вас. Примерно через полчаса начинаем.

Мушарраф огляделся.

– Где Гадири?

– Он что-то настраивает. Это сложно…

Мушарраф покачал головой.

– Это сложно для тупого барана. Нам нужно разбираться во всем, если мы хотим выжить. Я хочу лично увидеть установку.

Генерал-лейтенант Каяни беспомощно оглянулся.

– Господин генерал-полковник, сэр, это не рекомендуется. Там может быть опасно – сказал полковник Шуджа, ответственный от ИСИ за контрразведывательное прикрытие объекта.

– И, тем не менее, я хочу это увидеть – сказал президент…

 

Зал, в котором находилось устройство, был небольшим – примерно пять сотен квадратных метров, в высоту метров пять. Он был поделен бронированным стеклом до потолка на две неравные половины: две трети отводились для наблюдателей и треть – для самого устройства и обслуживающего персонала. Бронированное стекло прикрывалось шторами. Сам обслуживающий персонал находился за перегородками из танковой брони, усиленной плитами свинца, хотя все понимали: случись чего – не поможет…

Само устройство выглядело на редкость непрезентабельно. Ворота, примерно четыре на три метра, достаточные для того, чтобы через них проехала грузовая машина, к ним – ведут рельсы и платформа точно по размерам ворот. Сами ворота покрашены в черные и желтые полосы, около них – обычный уличный светофор. От ворот – отходят толстые кабеля к системе питания, и тут же, в углу – на всякий случай стоит мощный дизель-генератор. Еще какие-то провода уходят к компьютерам, которые находятся за бронеперегородками.

Опытный, наработавшийся на ядерных объектах полковник Шуджа – сначала сунул внутрь опасной зоны руку с карманным дозиметром, только потом вошел сам. Махнул рукой – можно.

– И это все?! – удивленно спросил президент.

– Да, сэр, это все. Это и есть – объект «Аль-Исра».

– Подойти ближе можно?

– Да, сэр. Оно не работает. Только осторожно – на полу кабеля…

Президент подошел ближе. Зачем-то поводил рукой около арки ворот.

– Не похоже на атомную бомбу. А где остальная аппаратура?

– Сэр, это и есть почти вся аппаратура. Она предельно проста, нужно только знать физический принцип работы этой штуковины и составить компьютерную программу для настройки и точной коррекции частоты. Это очень простая вещь.

– А энергия? Много ей требуется энергии? Ее можно построить не рядом с ядерным реактором?

– Сэр, вон тот дизель-генератор способен обеспечить установку энергией на случай аварийного отключения основного питания. Эта установка потребляет меньше энергии, чем одноквартирный жилой дом.

– И всего-то?

Президент задумался, зачем-то обошел вокруг установки кругом.

– Во сколько оно обошлось?

– Примерно в миллион рупий. [39] Еще столько же потратили на программное обеспечение.

– Поразительно… А что на той стороне?

– Мы не знаем. Возможно Джаннам, возможно Джаханнам. [40]  Все в воле Аллаха.

– Аллаху Акбар! – синхронно сказали те, кто это слышал.

– И когда это начнется?

– Когда вы отдадите приказ. Сегодня – подходящие условия, что-то вроде канала совместимости…

Президент зачем-то погладил стальную арку ворот.

– Давайте начнем. Мне не терпится это увидеть.

 

Поскольку на объекте присутствовали глава государства и высшие военачальники страны – были принято экстраординарные меры безопасности. Для них – сделали смотровой бункер из бетона с плитами свинца, которые по идее должны были защитить в случае выброса радиации. До этого – никакие эксперименты не сопровождались выбросом радиации, да и самым большим источником радиоактивности здесь были часы MTM на руке одного из генералов, со светящимся тритием – но во взаимоотношениях с руководством важно не перебдеть, важно не недобдеть. Поэтому – бункер наскоро построили, причем такой, который, наверное выдержит и попадание снаряда от мелкокалиберной пушки.

Глава государства зашел в бункер, с интересом осмотрелся. Видно было плохо из-за бронестекла, бронестекла никогда не бывают по-настоящему прозрачными, тем более – такой толщины. Для лучшей видимости – сюда поставили два самых обычных, гражданских широкоформатных телевизора, на которые шла картинка с поставленных снаружи видеокамер. Еще в бункере стояли несколько стульев, довольно обшарпанных, и больше ничего. Ни пульта, ни чего либо иного, что позволило бы управлять происходящими снаружи этой крепости событиями…

Полковник Шуджа – закрутил поворотный штурвал кремальеры – и стальная, непробиваемая, как на корабле дверь отрезала бункер от внешнего мира. Едва слышно гудела система вентиляции, нагнетая внутрь чистый воздух.

Президент вдруг подумал, что напрасно они собрались здесь все вместе. Если кто-то из генералитета решил – возможно под влиянием американцев, возможно китайцев – сделать то, что в девяносто девятом году сделал он сам – лучшего момента и не придумаешь. Их просто не выпустят из этой бетонной мышеловки, а если кто-то решится на это: маленькая колба с какой-нибудь дрянью в систему вентиляции, и они тут передохнут как крысы.

А хотят этого многие. Многие…

– Начинается… – вдруг сказал генерал Гуль, присутствовавший здесь же. Как бывший глава спецслужбы, привыкший подглядывать – он не отвлекался ни на что постороннее, а неотрывно смотрел на экран.

Президент посмотрел на экран, вместе со всеми – и увидел, как внутри этой самой арки – колыхается что–то непонятное… что-то вещественное, как полог. Полог был серебристого цвета, как ртуть…

– Аллах всемогущий… – сказал кто-то.

Первая фаза – напряженно сказал полковник Шуджа, уже видевший это: – контакт есть…

Президент испугался. Даже здесь, в этом бункере – был какой-то неотвязный звук… похожий на то, как звенит ночью комар, только еще тоньше и противнее. Глава государства Пакистан, давно уже соблюдающий религиозные нормы только для вида – поднял глаза вверх, но увидел только низко нависающий над головой низкий бетонный потолок – как в склепе. Едва шевеля губами – президент начал читать фатиху…

 

Бисмил-ляяхи ррахмаани ррахиим.

Аль-хамду лил-ляяхи раббиль-`аалямиин.

Ар-рахмаани ррахиим.

Мяялики яумид-диин.

Ийяякя на'буду ва ийяякя наста'иин.

Ихдина ссырааталь-мустакыим.

Сыраатол-лязийна ан'амта `аляйхим,

Гайриль-магдууби `аляйхим ва ляд-дооллиин. Амин.

 

Президент читал фатиху на классическом арабском, а не родном урду, спотыкаясь и вспоминая правильные слова. Он очень давно не обращался к Аллаху так искренне, как это делал сейчас, в бункере атомного центра, где он мог погибнуть в любую минуту…

– Смотрите!

Из залитой серебристой ртутью двери в иные миры – появилась человеческая фигура, такая же серебристая – но стремительно превращающаяся в самого обычного человека в военной форме….

 

Генерал-полковник Хамид Гюль, давно уже находящийся в отставке и не занимающий никаких официальных постов – но, тем не менее остающийся едва ли не самым опасным человеком в Пакистане жил в Исламабаде, на вилле, находящейся в шестом квартале города и постоянно охраняемой вооруженными боевиками. Его сыновья давно выросли и успешно занимались бизнесом – но при этом, они входили в тайную организацию, прямо или косвенно контролирующую больше пятидесяти процентов пакистанской промышленности и значительную часть армии. Все они были связаны с «Аль-Каидой», с террористическими «Сетями Хаккани», с движением «Талибан» – причем помогали им не только словом и деньгами. В гостиной генерала на дорогом ковре висел автомат Калашникова – сын генерала, Мохаммед Гюль, когда в соседнюю страну пришли неверные – вышел на пути Аллаха, в пятнадцать лет убил первого советского солдата, этот автомат принадлежал ему. Американцы знали, кто такой генерал Гюль и кто такой генерал Бакар – но ничего не могли сделать.

После увиденного – генерал Гюль поехал сразу к себе домой, а через час – к нему приехал генерал Асадулла Бакар, бывший министр внутренних дел Пакистана, один из основателей «Талибана». Вместе с ним приехали лейтенант Хани, один из тех, кто совершил путешествие «Аль-Исра» и вернулся назад. Четвертым в машине был сам Бадруддин Хаккани, глава нелегальной «Сети Хаккани», которая насчитывала до тридцати тысяч боевиков и вела активные боевые действия в Афганистане. Бадрутдин Хаккани, которого разыскивали все американские спецслужбы – жил в доме бывшего министра внутренних дел, который располагался в военном квартале-компаунде, рядом был расквартирован полк «коммандос» и зенитно-ракетный дивизион.

Когда гости вошли – генерал Гюль встал им навстречу.

– С именем Аллаха мы вошли, с именем Аллаха вышли и на Господа нашего стали уповать – сказал генерал Бакар – пусть Аллах пошлет здоровья тебе и твоим достойным сыновьям.

– Да пребудет Всевышний с вами, и да облегчит он вашу дорогу… – ответил генерал Гюль – наступает время намаза, и я приглашаю вас вместе воздать положенное Могущественному, Хвалимому.

– Для нас нет большей радости, чем воздать положенное Могущественному, Хвалимому в этом доме.

Все они прошли в комнату, где ничего не было кроме голых стен, пола и киблы – знака, указывающего на Мекку, и совершили намаз, отдав положенное Аллаху. После чего – им принесли еду и они воздали положенное собственным желудкам. После этого – настало время для серьезного разговора.

– Как это? – с любопытством спросил Гюль у лейтенанта – ты чувствовал боль во время «Аль-Исры»? Ты чувствовал страх?

– О, нет… Боли нет совсем… просто какое-то странное чувство… как будто ты в холодную воду погружаешься. Но это очень быстро, секунда, не более.

Лейтенант не упомянул про страх, потому что это было бы недостойно его как мужчины и воина.

– Принимая шахаду на пути Аллаха, шахид испытывает боль не больше чем от укуса комара! – важно сказал Хаккани, подняв большой палец.

– К чему ты это сказал? – спросил генерал Бакар – «Аль-Исра» нельзя сравнивать с шахадой, это две разные вещи. «Аль-Исра» не есть шахада и Пророк, да приветствует его Аллах, совершив «Аль-Исра», был однозначно жив.

Генерал Гуль поднял руку.

– Не нужно спора, ибо никто из нас не является ни моуллави, ни даже достаточно сведущим, чтобы затевать такой спор. Лучше скажи, лейтенант, там такая же жизнь? Такие же люди?

– Да, господин генерал. Там есть странные животные, но люди те же самые. Можно точно так же дышать, точно так же светит солнце.

– А что эти люди там делают?

– У них есть то же самое, что и у нас. Они строят дома, возделывают землю. Аллах дал им много земли, там огромные равнины, которых не касался плуг земледельца. Там можно поселиться в месте, от которого до ближайших соседей день пути.

– Там много людей?

– Немного, господин генерал. Небольшие городки, где несколько десятков человек, где несколько сотен, где несколько тысяч. И у всех у них есть оружие.

– Оружие… интересно. Какое оружие?

– Разное… винтовки, автоматы, пулеметы. Оно есть у всех. И все носят его с собой.

– А на каких языках там говорят?

– На разных, господин генерал. Английский, русский. Есть и другие языки, которые я не знаю, прошу прощения, господин генерал.

– А много ли там кяффиров? [41] – спросил генерал Бакар.

При слове «кяффир» – Хаккани подался вперед, как охотничья собака на гоне.

– Да, господин генерал. Мы ехали долго и не встретили ни одной мечети, ни одного, кто бы встал на намаз в нужное время. Мы и сами не могли встать на намаз, как это полагается, потому что не знали, в какой стороне Мекка и совершали намаз по солнцу.

– Тебе это простится.

– Но потом мы приехали туда, где много правоверных. Правда и они – не усердны в вере.

– Да? И в чем же это выражается?

– День там продолжается намного дольше, чем здесь, это дает правоверному больше возможностей к тому, чтобы возблагодарить Аллаха. Но многие из них хоть и говорят «Аллах Акбар» – встают на намаз по одному-два раза в день, а то и вовсе ни разу. Впрочем, это, наверное, извиняется тем, что они ведут джихад против неверных.

– Да, вероятно. Ибо сказано: даже если ты будешь совершать намаз круглые сутки без перерыва, или делать зикр – ты не сравнишься с тем, кто вышел на пути Джахада. А с кем они сражаются?

– Они сражают с русскими, господин генерал.

– С русскими…

Генерал задумался. Он был старым и мудрым человеком, он помнил, как воевали в Афганистане русские – и не хотел, чтобы где-то еще моджахеды воевали с русскими. Ибо это нелегкая война. Очень нелегкая.

– И много там русских, лейтенант?

– Мы не знаем. Братья говорили – не меньше дивизии.

– В Афганистане была целая армия русистов… – зловеще ощерился генерал Бадар – и где они теперь?

– Не следует недооценивать своего врага – сказал Гуль, самый мудрый из всех: – а сколько там всего военных, лейтенант?

– Немного, господин генерал. Оружие есть у многих, почти у всех, но они не военные. Больше всего военных – у русских, и у организации, Ордена.

– А «Стрелы шайтана», сеющие смерть с неба там есть? – спросил Хаккани. Это было самое больное для него: он, как и все командиры боевиков в Зоне Племен опасались погибнуть от удара ракетой с беспилотника.

– Скорее всего, нет – сказал лейтенант, к Хаккани он никак не обращался, потому что тот был бандитом, а не военным – если и есть, то я ничего о них не слышал. Там нет спутников и этими машинами наверное, никак нельзя управлять.

– Хвала Аллаху… – сказал командон[42] Хаккани.

 

Порасспросив лейтенанта еще о каких-то деталях того мира, например, что там едят, есть ли там самолеты, ракеты и прочее – генерал поблагодарил его, вручил толстую пачку рупий и отправил домой на своей машине. В предстоящем разговоре – ему места не было.

– Кяффиры… – сказал генерал Бакар – там кяффиры, и у них есть земля. У них земли столько, что не окинуть глазом, но в то же время правоверные здесь вынуждены голодать и обрабатывать куски земли, которую можно охватить одной лишь рукой. Разве Аллах хотел этого?

– Приди и возьми – пожал плечами генерал Гюль.

– Мои люди придут туда, и не будет ни одного места, где бы не славили Аллаха! – сказал Хаккани.

– Иншалла. Но там слишком много вооруженных людей. Это может быть непросто.

– Если Аллах пожелает – он растопчет и унизит кяффиров!

– Да, но сделать это будет непросто – сказал Бакар – кто контролирует точки перехода? Американцы?

– Не совсем. Это международная организация. В основном, конечно же, американцы. Мы сотрудничаем с ними, отправляем туда тех, кого не должно здесь быть. Но сегодня – мы получили первое доказательство того, что путь «Аль-Исра» можно пройти в обе стороны.

– Нужно накопить силы. И нужно заполучить свои ворота. Как их контролируют?

– Гадири не знает. Ворота контролируют оттуда. Он знает частоты – но дверь с той стороны может закрыться в любой момент. Связь можно оборвать с этой стороны – но можно и с той.

– Интересно…

Генерал Гуль задумался. Он был практик, бывший глава Межведомственной разведки Пакистана и хорошо знал, что надо полагаться не на технику, а на людей.

– В таком случае – надо сделать так, чтобы с той стороны ворота не смогли закрыть. При всем их желании.

Генерал Бакар согласно ки<