Преданная революция, или Чему учит наука политология

Теория вопроса причин и оснований неизбежного краха Союза ССР была намечена еще в завещаниях вождей большевистской революции в России: Ленина, Троцкого, Сталина. Однако их политические преемники, не только не обладавшие даром гениальности, но и не любившие чтения умных книг, подверженные влиянию оперативной информации спецслужб и поглощенные валом текущих дел, просто не заметили гигантскую волну перемен. А ученые–обществоведы, с       позиций диалектического и исторического материализма обосновывавшие политическую практику социалистического строительства в СССР и странах народной демократии, завязли в аналитике частностей. И лишь услужливо укрепляли (фундировали) уверенность руководства КПСС в верности навязанного СССР Западом курса на схождение (конвергенцию) капиталистического и социалистического путей развития — но на условиях капитала, прикрытого лозунгом мирного сосуществования» двух систем.

Завещания же большевистских вождей и последующая политическая практика СССР и Новой России в емком изложении политолога Антона Баумгартена (www.left.ru) с нашими скромными пояснениями, добавлениями, выводами и комментариями сводятся к следующему.

В. И. Ленин   в своих работах 1922 года — последней вспышке своего теоретического гения революционного марксизма — по сути с горечью говорит об обреченности созданного им Третьего Интернационала, а историческая перспектива выглядит примерно так: социалистической революции на Западе не будет, потому что в результате мировой войны победители (группа стран Антанты во главе с Англией) будут держать под своим жестким контролем проигравших, в первую очередь Германию. Это подчиненное положение Германии станет основой европейской политики. Поэтому эпоха побед классовых пролетарских революций заканчивается. Однако, хотя под гегемонией Антанты империалисты Запада и договорятся между собой и на основе эксплуатации ресурсов остального человечества обеспечат классовый мир внутри своих стран, неизбежен подъем националистического Востока  , где живет громадное большинство человечества. Исход борьбы тогда будет решаться в столкновении между «контрреволюционным империалистическим Западом и революционным и националистическим Востоком». Если Советская республика продержится до этого столкновения, она поможет дать ему социалистический исход.

Предвидение Ленина оправдалось. СССР продержался 72 года. С 1922 года до перестройки 1985 года — ровно один космический день — 1 градус по эклиптике. Победа СССР во Второй мировой войне открыла перспективу национально–освободительным движениям. Гражданская война в Китае завершилась установлением КПК народной власти советского типа. Под патронатом СССР возник социалистический блок, объединивший треть человечества. Индия и другие освободившиеся от колониального гнета страны Востока встали на националистический путь политического самовыражения в форме движения неприсоединения. В конце 1991 года СССР, проиграв холодную войну, распался. Россия же приняла условия Запада по деиндустриализации, демилитаризации и принудительной «контрибуции» (поставки сырья и топлива с ценой отсечения, все доходы выше которой перечисляются в банки США). Но теперь, в начале XXI века, в мире явно обозначилась война — пока финансово–экономическая -между удерживающими позиции империализма США и народным Китаем, добившимся национального величия, нарастив совокупную мощь, сохранив концептуальную независимость от Запада и не бросив социалистическую перспективу. Исход же борьбы между США и Китаем будет определяться в России. И не только правами распоряжения и пользования природными и территориальными ресурсами Сибири. Но и за счет пленительной мечты правды и справедливости   нестяжательной ветви православия, которая возгорится в России под ударами мирового кризиса. Идеала, который Запад отвергнет. А Китай, если примет, то в «клятвенном союзе» с народами незападных цивилизаций и одолеет цивилизацию Запада. В таком исходе борьбы суть исторического оптимизма завещания В. И. Ленина.

Л. Д. Троцкий   дал наиболее полное теоретическое обоснование неизбежного краха социализма советского типа. В 1935 году, будучи в изгнании в Мексике, он пишет, может быть, самую важную политическую работу XX века — «Преданная революция». Суть этой работы — реставрация капитализма советской бюрократией. А именно все правящие классы истории Запада существовали и существуют на основе права частной собственности в той или иной его форме.

Это право предполагает и право наследования. Без этого правящий класс не может воспроизводить себя, и поэтому законы о наследовании с самого начала капитализма стояли в центре политической борьбы.

В СССР право частной собственности было отменено (окончательно вместе с отменой новой экономической политики — НЭП), и тем самым было ликвидировано необходимое условие существования правящего класса. Вместо него страной правила бюрократия. А бюрократией — диктатор. У бюрократии могло быть и было больше власти, чем у всех капиталистов с их служебной бюрократией вместе взятых. Но у нее не было права частной собственности, а значит, и права наследования — основы воспроизводства своего привилегированного положения в обществе. Бюрократ не мог ни накопить капитал, ни передать свою власть детям. Более того, только на отрицании частной собственности и была основана власть бюрократии в СССР, которая выступала как хранитель завоеваний Октября.

В «нормальных», то есть буржуазных, странах бюрократия в основном управляет, а правит только постольку, поскольку буржуазия делегирует ей часть своей власти, оставляя за собой экономическую. У советской бюрократии такого хозяина за спиной не было. Ей приходилось заниматься и политикой и экономикой. И что она имела за эти труды? Даже передать свое положение детям не мог советский бюрократ. Дачи и те были государственные. Естественно, рассуждал Троцкий, что, очутившись в таком промежуточном положении, бюрократия будет стремиться стать настоящим классом, то есть реставрировать капитализм и присвоить государственную собственность, сделав ее частной, передающейся по наследству.

Поэтому Троцкий предупреждал, что если трудящиеся СССР не совершат политический переворот снизу и не возьмут управление страной в свои руки, то бюрократия обязательно сделает контрреволюцию сверху в отношениях собственности и станет правящим классом на основе приватизации госсобственности. Такая контрреволюция получила название «перестройка».

Несколько цитат из «Преданной революции»:

«Привилегии имеют лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям. Но право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс».  

«Крушение советского режима неминуемо привело бы к крушению планового хозяйства и тем самым к упразднению государственной собственности. Принудительная связь между трестами и заводами внутри трестов распалась бы. Наиболее преуспевающие предприятия поспешили бы выйти на самостоятельную дорогу. Они могли бы превратиться в акционерные компании или найти другую переходную форму собственности. Одновременно и еще легче распались бы колхозы. Падение нынешней бюрократической диктатуры без замены ее новой социалистической властью означало бы таким образом возврат к капиталистическим отношениям при катастрофическом упадке хозяйства и культуры».

«Если… правящую советскую касту низвергла бы буржуазная партия, она нашла бы немало готовых слуг среди нынешних администраторов, техников, директоров, партийных секретарей — вообще привилегированных верхов. Чистка государственного аппарата понадобилась бы, конечно, и в этом случае; но буржуазной реставрации пришлось бы, пожалуй, вычистить меньше народу, чем революционной партии. Главной задачей новой власти было бы, однако, восстановление частной собственности на средства производства. Прежде всего потребовалось бы создание условий для выделения из слабых колхозов крепких фермеров и для превращения сильных колхозов в производственные кооперативы буржуазного типа, в сельскохозяйственные акционерные компании. В области промышленности денационализация началась бы с предприятий легкой и пищевой промышленности. Плановое начало превратилось бы на переходный период в серию компромиссов между государственной властью и отдельными «корпорациями», то есть потенциальными собственниками из советских капитанов промышленности, их бывших собственников–эмигрантов и иностранных капиталистов. Несмотря на то что советская бюрократия многое подготовила для буржуазной реставрации, в области форм собственности и методов хозяйства новый режим должен был бы произвести не реформу, а социальный переворот».

Так оно и было, сколько бы ни называла этот переворот реформами идеологическая прислуга реставрации капитализма в России. Предвидение Троцкого убедительно подтверждает научную правоту марксистского метода в самом поражении первого социалистического государства.

И. В. Сталин  , конечно, все это понимал и использовал против партийной бюрократии средство, которое было в его распоряжении, — административный террор. Начиная с 1924 года Сталин подавлял групповщину постоянными чистками и судебными процессами и над левыми (троцкисты), и над правыми (бухаринцы) уклонистами. А в 1937 году провел большой террор в отношении интернационалистов — пламенных революционеров–ленинцев. Об обновлении социализма Сталин стал открыто говорить в 1951 году («Экономические проблемы социализма в СССР»), но осуществить задуманное уже не успел.

Его оценки характеризуют такие слова: «Наша партия ужасающе слаба, если она что–то и представляет из себя, то только как рычаг воли первого лица. Когда есть воля. А если завтра ее не будет? Вот отчего пока нельзя отменить контроль чекистов над партией. Это во-первых. И, во–вторых, пока необходимо всячески душить торгаша, то есть человека, который ставит исключительно на власть денег. Он нам страшен не сам по себе, а тем, что через него в тело общества и государства непременно входит зараза — поголовная страсть к наживе, к поборам, взяткам, левым деньгам». Верхушка же партии не вполне отвечает своему назначению и склонна к жадности. «Скорее всего, они все продадут и позволят подкупить себя со стороны противника и его агентуры. Но я знаю: пока основная цель общественного движения сохранится, а она сохранится еще не менее 20–30 лет после моей смерти, враг ничего не добьется. Однако едва цель будет изменена и новые вожди станут обещать народу златые горы, все рассыплется на мелкие части, и прежнего государства будет уже не собрать…»

После Второй мировой войны, когда от капиталистической системы отпали Китай и страны народной демократии в Европе, Станину наконец удалось подобрать команду умелых управленцев, способную осуществить мобилизационный проект победы социализма в условиях «образования мощного социалистического лагеря, противостоящего лагерю капитализма» и «распада единого всеохватывающего мирового рынка на два параллельных мировых рынка, тоже противостоящих друг другу». Практика успешного осуществления ядерного проекта СССР поставила во главе этой команды «восточной деспотии» руководителя госбезопасности Л. П. Берию. Однако партийную бюрократию, «прячущуюся за реквизитами Интернационала», — Хрущев, Микоян — Сталин победить не смог. Клан бюрократов уничтожил и его, и нарождавшееся в СССР сословие технократов–социалистов.

После внезапной смерти Сталина 5 марта 1953 года страна оказалась на развилке. Под волевым началом госбезопасности (группа Берии), опираясь на традицию восточной деспотии и азиатского способа производства («товарное производство без частной собственности и без капиталистов»), СССР мог бы пойти по отличному от Запада нестяжательному пути «всенародного блага». Где коммуны или общины–артели, где нет коррупции и невыгодно воровать (промкооперация) стали бы опорой нового социалистического государства. «Социализм — это не столько выдумка политических болтунов, сколько реальная система отношений, при которой верховенство имеют классические принципы морали и нравственности, человек способен органически слиться с окружающей природой. Возможности планеты обмежеваны, поэтому материальное потребление так или иначе когда–нибудь будет лимитировано, тогда как духовное потребление не будет знать никаких ограничений, придавая высший смысл личным судьбам…»

Однако в результате «дворцовых переворотов» 1953–1956 годов проводники сталинского курса восточной деспотии во благо народа проиграли. Победили партийные бюрократы — наследники европейских ценностей Коммунистического интернационала. Что же оставалось делать победителям после смерти Сталина, как не осудить его террор против бюрократии и, пожиная лавры его побед, установить режим коллективной власти высших партийных чинов вместо личной власти диктатора — Отца нации?

Но, восторжествовав, бюрократия осталась без правящего класса. В марксизме править может только класс, в чьих руках находятся средства производства. В странах Запада править можно на основе права частной собственности, тогда правит буржуазия. Либо общественной собственности — в руках сетевой организации пролетариев — партии, которую класс может контролировать в центре и на местах, отстаивая интересы в ячейках сети. Государственная же собственность всю власть отдает вертикали бюрократии. Контролировать бюрократию рабочий класс не может, потому что у него нет собственности. Контролировать бюрократию может система восточной деспотии с абсолютной властью вождя–отца. Что и делал Сталин.