Проблема Косово в социалистической Югославии

Последние двадцать лет косовские албанцы не участвовали в переписи населения, поэтому данные об их численности разнятся. По одним источникам, в 1981 г. население Автономного края Косово составляло 1584 тыс. человек, из которых албанцев было 1227 тыс., или 77,4%, а сербов - 209 тыс., или 13,2% [20]. Сами албанцы считают, что их в крае около 2 млн человек [21]. По другим сведениям, это соотношение имеет более благоприятный для сербов характер: согласно последним данным Статистического управления Югославии, албанцев в крае около 917 тыс., или 66%. Сербов, черногорцев и тех, кто считает себя югославами, насчитывается 250 тыс. Кроме того, в этой небольшой провинции проживают 72 тыс. мусульман [22], 21 тыс. турок, 97 тыс. цыган [23].

В социалистической Югославии строительству федеративных отношений всегда уделялось большое внимание. В развитии югославского федерализма, в том числе и во взаимоотношениях республик и краев, можно выделить несколько этапов.

Первый этап (1943-1950 гг.) связан с теоретической разработкой и строительством централистско-административной системы власти в федеративном государстве. Первая Конституция ФНРЮ (1946 г.) испытала на себе сильное влияние Конституции СССР 1936 г. Она окончательно утвердила федеративный строй, провозгласив Югославию "союзным государством республиканского типа, объединением равноправных народов, которые на основе права на самоопределение, включая право на отделение, выразили свою волю жить совместно в федеративном государстве". Союзными единицами становились республики как содружества проживающих на их территориях народов и национальных меньшинств. Сербия была конституирована как сложная федеральная единица. Воеводина, где проживало около 500 тыс. венгров, и Косово и Метохия (Космет) получили статус автономных областей в составе Сербии. Отношения между республиками и федеральными органами в этот период строились на приоритете центральной власти.

Косовские албанцы не были довольны своей судьбой в составе новой Югославии. Во всяком случае, в этом уверял руководство СССР Э. Ходжа, писавший в ЦК ВКП(б) в 1949 г. о том, что "...демократические и национальные права албанского национального меньшинства Косово и Метохии совершенно не соблюдаются. Никакой связи с Албанией!" [24]. В этот период именно связь с Албанией и осуществление возможности присоединения к Албании стали для албанцев основными критериями "уровня демократии" в крае. Предоставление Косово автономии, открытие албанских школ в Косово и Метохии Э. Ходжа расценил как демагогию, поскольку "их идеал - соединение с Албанией - остался неосуществленным" [25]. После 1948 г. он считал, что настал удобный момент для начала борьбы албанского населения в Югославии "за свое освобождение", которая должна быть жесткой, бескомпромиссной, не исключающей вооруженного восстания [26].

Второй этап начался в 50-е годы, когда югославское общество взяло курс на самоуправление, и закончился принятием Конституции 1974 г. Проводившиеся реформы, разработка самоуправленческой теории, использование новой терминологии создавали ощущение перемен, демократизации, усиления влияния республик на жизнь страны. Хотя в партийных документах этого периода подчеркивалась актуальность решения национального вопроса и необходимость развития Югославии в качестве федеративного государства равноправных народов, приоритет все же был отдан решению социально-политических проблем самоуправления, а не национальных вопросов. Принятая в 1963 г. конституция носила достаточно противоречивый характер: с одной стороны, повышался статус национальных меньшинств, которые стали называть народностями, а автономные области (в том числе Косово) получили статус краев, а с другой - понижалось значение нации в политической системе страны. Югославское руководство пыталось построить новое, так называемое "самоуправленческое" общество, в связи с чем в новой структуре парламента не нашли отражения принципы учета интересов народов и народностей, населявших Югославию. Три веча (палаты) были задуманы как выразители интересов трудящихся разных профессий, а организационно-политическое вече должно было отражать интегральные интересы самоуправления в целом и интересы общественно-политических организаций. Но в многонациональной стране нельзя было не учитывать требования населяющих ее народов. Поэтому за период с 1967 по 1971 г. были приняты 42 поправки к Конституции, которые расширяли суверенные права республик и краев и сужали компетенции федерации. Предполагалось, что с помощью этих изменений будут сняты причины межнациональных конфликтов. Однако предотвратить развитие националистических выступлений не удалось.

Третий этап развития югославской федерации начался с принятием Конституции 1974 г., согласно которой республики и автономные края наделялись еще более широкими правами и приобретали бЛльшую политическую и экономическую самостоятельность. Автономные края (Воеводина, Косово и Метохия), получившие полномочия по решению всех вопросов внутренней жизни, обладали широким двойным статусом: с одной стороны, они являлись составной частью Сербии, а с другой - имели фактически те же права в рамках СФРЮ, что и сама республика. По сути автономные края превратились в равноправные единицы союзного государства. Сербия не могла принять ни одного решения без одобрения автономного края, который, в свою очередь, мог не считаться с мнением руководства Сербии. На практике при решении хозяйственных или политических вопросов на республиканском уровне трудно было достичь единства - руководящие органы края подчинялись республиканским только в том случае, когда считали это выгодным. Автономный край обладал равными правами с республиками кроме одного - не мог отделиться от Сербии. Поэтому в Косово с первых дней выступления албанцев звучали требования предоставления краю статуса республики. Поскольку албанцы по численности были четвертой нацией в СФРЮ [27], они считали свои требования обоснованными. Руководство Сербии опасалось деятельности "контрреволюционного подполья" по албанизации Косово и усиливало там активность министерства внутренних дел и службы безопасности. Однако со стороны руководства федерации и других республик действия Сербии часто расценивались как унитаристские и подвергались резкой критике.

Сепаратистская деятельность албанских группировок в Автономном крае Косово началась сразу после войны и не прекращалась ни на один день. Менялись средства и тактика, но цель сепаратистов - объединение с Албанией - была неизменной и не зависела от статуса края в республике, от объема вкладываемых в его развитие средств, от уровня межнациональных отношений во всей федерации. Следует подчеркнуть, что в 50-е годы антиюгославская деятельность в крае не носила массового характера. Она начиналась с создания сети подпольных групп, с пропагандистской деятельности, особенно среди молодежи, с налаживания связей в руководстве республики и страны. Уже в 1956 г. сербская служба безопасности раскрыла в крае несколько диверсионных групп, которые за несколько лет до этого были заброшены в Косово из Албании с целью создания нелегальных националистических организаций. В июле 1956 г. состоялся известный Призренский процесс, показавший глубокие корни подпольных организаций и их широкие связи в руководстве страны [28]. В конце 50-х - начале 60-х годов в Косово действовало "Революционное движение за объединение албанцев" в составе около 300 человек, которое возглавлял Адем Демачи. В программе движения было записано: "Наша борьба будет долгой, и мы к ней должны подготовиться", а устав начинался со слов: "Основная и конечная цель движения - освобождение шиптарских [29] краев, аннексированных Югославией, и их объединение с матерью Албанией" [30]. Чтобы достичь поставленных целей, предполагалось "употребить все средства" включая политические и пропагандистские акции, а также вооруженную борьбу и общенародное восстание. Основными формами национального движения косовских албанцев были: националистическая пропаганда - в 50-е годы, демонстрации и провокации - в 60-е, вооруженная борьба - в 70-е, вооруженное восстание - в начале 80-х и, наконец, полномасштабная война за независимость - в конце 90-х годов. Подпольные организации Косово пользовались поддержкой албанских организаций по всему миру - таких, как "Союз косоваров" (со штаб-квартирой в Италии, позже в Турции), третья "Призренская лига" (со штаб-квартирой в Нью-Йорке и филиалами в Турции, Австралии, Канаде, Франции, Бельгии, ФРГ).

В 60-е годы албанские сепаратисты активизировались: они устраивали провокации и диверсии, оскверняли церковные и культовые памятники, запугивали православное население. В архиве Призренской православной епархии имеются письма священников, которые сообщали об отъезде многих сербских семей из края. Дечанский игумен Макарий писал 3 апреля 1968 г. сербскому патриарху Герману: "Шиптары опять проявляют свою исконную ненависть к сербам. Мы находимся в более тяжелой ситуации, чем во время австрийской или турецкой оккупации. Тогда мы имели хоть какие-то права... Ежедневными стали насилие, кражи средь бела дня, унижения и преследования-" [31]. В 1968 г. в крае произошли массовые выступления националистически настроенной албанской молодежи, которые были разогнаны полицией. "Тем демонстрациям, - вспоминал видный албанский политический деятель, заместитель председателя Демократической лиги Косово профессор Фехми Агани, - предшествовали так называемые конституционные дискуссии в СФРЮ. Я участвовал в них, настаивая на требованиях, которые с того времени уже стали постоянными: самоопределение, Косово - республика..." [32]. Служба государственной безопасности (УДБА) отмечала, что националистические настроения в Косово ширятся, охватывая интеллектуалов, школьников и студентов. В одном из сообщений МВД Сербии, составленном в 1966 г. на основании данных краевого отделения внутренних дел, подчеркивалось: "В средних школах, средних специальных заведениях, гимназиях и учительских школах молодежи легально преподают национализм... Враждебная активность растет. В последнее время становится все больше таких акций, как... организация бойкота, физические нападения на лиц черногорской и сербской национальности, угрозы и принуждения к отъезду с этой территории, открытые враждебные выступления в общественных местах..." [33].

Неспокойно было в крае и в 70-е годы, хотя Конституция 1974 г. значительно расширила права автономии для Косово, а многие албанцы считают этот период наиболее благоприятным для развития края [34]. Союзный секретарь (министр) по внутренним делам СФРЮ Ф. Херлевич сообщал, что с 1974 г. по начало 1981 г. органами безопасности было обнаружено свыше тысячи албанских националистов, занимавшихся подрывной деятельностью. Многие из них, по его словам, были связаны с одной из самых активных ирредентистских организаций - так называемым "Красным фронтом", "проалбанской организацией, которая действует с территории западных стран, а направляется албанской партией труда" [35]. В 1973 г. окружной суд Приштины приговорил к тюремному заключению Х. Хайзерая, "министра обороны" так называемой "Республики Косово", и еще 13 человек, занимавшихся набором "новобранцев" в отряды "армии Косово", которые проходили военную подготовку и обучение на территории северной Албании [36]. Один из организаторов акций протеста в 1981 г. Хидает Хюсени вспоминал, что в 70-е годы он "включился в общее студенческое движение", которое занималось в основном пропагандой, распространением запрещенной литературы и листовок. "Это был вид постоянного движения албанцев за национальное освобождение и равноправие с другими народами в той Югославии... Я поддерживал тогда связи с группами, которые действовали в рамках движения за национальное освобождение албанцев", - рассказывал он [37].

В марте 1981 г. в Косово вспыхнуло восстание. Очень быстро социальный протест перерос в постоянную политическую акцию длиной в десять лет, усилив напряженность внутри Сербии и обострив межреспубликанские отношения. Уже через несколько дней демонстранты несли транспаранты с открыто политическими требованиями: "Косово - республика", "Мы албанцы, а не югославы", "Косово - косоварам". Ф. Агани вспоминал: "...демонстрации были подготовлены множеством нелегальных групп. Впоследствии, с началом митингов, появились и другие организации. Все хотели использовать атмосферу, которая сложилась после смерти Тито" [38]. Несмотря на то, что на этом этапе косовские албанцы еще опасались потерять высокий уровень автономии, им тем не менее удалось заявить о себе как о силе, которая готова отстаивать свои цели. Один из участников тех событий писал: "...Демонстрации в какой-то степени были реакцией на тенденции к усилению сербского национализма и объявленной [Белградом] деструктивной политики по отношению к албанцам- Мы попытались защищаться путем создания республики Косово, так как считали, что это единственная гарантия того, что мы будем независимы, как Македония или Черногория" [39]. Постепенно митинги стали принимать антигосударственный характер - на них все чаще звучали требования об объединении с Албанией, с флагштоков сбрасывались югославские флаги. Сепаратисты пользовались активной поддержкой Тираны: албанские теле- и радиопередачи принимались почти на всей территории Косово.

Демонстрации в крае сопровождались саботажем на отдельных предприятиях, распространением листовок, активизацией деятельности по превращению Косово в "этнически чистый" край. Албанские националисты использовали любые методы вплоть до угроз физического истребления сербов и черногорцев, оскверняли памятники культуры, православные церкви и кладбища, поджигали дома, насильственно занимали чужую землю, ограничивали свободу передвижения. Следствием этого стал массовый отъезд сербских семей из края. В 1981 г. в 635 населенных пунктах из 1451 не осталось ни одного серба. Чисто сербскими оставались только 216 сел [40]. На протяжении 10 лет на этой территории царил албанский террор, остановить который было трудно. Осенью 1988 г. уже 7 из 23 общин края были "этнически чистыми", а к 1991 г. сербов в Косово насчитывалось менее 10%. Постоянный процесс выселения из автономного края сербов и черногорцев стал важнейшим индикатором кризиса.

События в Косово в разной степени способствовали активизации некоторых националистических сил и в других частях Югославии. Помимо выступлений албанцев в Македонии, Хорватии, Боснии и Герцеговине с призывом ехать в Косово и "бороться за республику" отмечались провенгерские националистические выступления в Воеводине. Немедленно последовала и реакция сербского населения, активную поддержку у которого находили лозунги "Сербская нация под угрозой" и "Сербский народ разобщен".

В то время косовский вопрос стал чуть ли не самой крупной общественно-политической проблемой страны. Уже тогда некоторые политические деятели напрямую связывали его с кризисом югославского федерализма. "Косово - это проблема не только Сербии, это общеюгославская проблема, - подчеркивал член Президиума СФРЮ В. Бакарич. - Если в Югославии какая-то национальность не может существовать, тогда вопрос надо поставить по-другому - а может ли вообще существовать Югославия?" [41]. Руководство Югославии понимало, что предоставление краю статуса республики "в наибольшей степени угрожает стабильности и территориальной целостности Югославии" [42], поэтому пыталось разрешить конфликт другими способами.

Обществоведы и политики выдвигали различные объяснения причин националистических выступлений в Косово в 80-е годы. Албанские авторы связывали их с дискриминацией албанцев в социально-экономической и национальной сферах, в результате чего они ощущали себя "гражданами второго сорта" [43]. Однако следует отметить, что многие исследователи, в числе и албанские специалисты, отмечают дискриминацию албанского населения Косово в основном в первые два десятилетия существования "второй" Югославии, в то время как последующий период до смерти И. Тито они оценивают как достаточно благоприятный для развития албанского народа. По мнению Ф. Агани, несмотря на то, что время до 1981 г. было, возможно, "самым успешным периодом в нашем послевоенном развитии", "трудности и деформации оправданно или неоправданно объяснялись давлением со стороны Сербии", и албанцы всерьез опасались, что власти пойдут на изменение Конституции. "Требование?Косово - республика¦ было частично результатом этой неуверенности, попыткой предотвратить намечающуюся ревизию Конституции", - подчеркивал он[44]. По словам академика Реджепа Чосьи, с 1968 по 1980 г. албанцы "дышали более или менее свободно" [45].

Хорватский политический деятель С. Шувар в своей книге "Все наши национализмы" предлагал искать корни проблемы Косово в рецидивах "великосербской политики". Однако и он ссылался главным образом на 50-60-е годы, когда, по его словам, попирались конституционные права албанского населения, искажалась история албанского народа, не приветствовалось официальное употребление албанского языка, а УДБА во главе с Александром Ранковичем "культивировала недоверие к национальным меньшинствам" и практиковала физические расправы в отношении отдельных лиц [46]. Говоря о "дискриминации граждан" и "государственном терроре", албанцы, как правило, имели в виду именно "времена Ранковича" (до 1968 г.) [47]. Хорватский историк Д. Биланджич писал, что "недоверие к представителям национальных меньшинств, устранение их представителей с ответственных политических должностей, особенно в органах государственной безопасности, препятствование работе радио, печати, развитию языка" стали последствиями унитаристско-централистских тенденций в развитии Югославии в конце 50-х - начале 60-х годов[48].

Сейчас большинство сербских историков и политологов видят причины албанских выступлений "в сепаратистской идеологии албанцев в Сербии", а в последнее время - и в "исламском экстремизме" [49]. Однако некоторые сербские авторы усматривают и более глубокие причины кризиса в крае. Так, Н. Пашич писал, что албанские демонстрации показали "исковерканные национальные отношения и ряд проблем, которые долго, в течение десятилетий, скрывались". Среди них он называл разрушение старой патриархальной системы ценностей и традиционного способа жизни, негативные тенденции, которые "сопровождают любую быструю урбанизацию, - такие, как нерешенные проблемы жилья, социальная неуверенность, безработица", разделение общества по национальному признаку и национальную нетерпимость, "политику территориальной замкнутости", проводимую местными властями, иллюзию, что проблемы Косово можно решить без участия албанцев [50]. Представители оппозиционных партий во всем винят только "навязанный и албанцам, и сербам" политический режим Слободана Милошевича, "виновного в том, что во всей Сербии не соблюдаются права человека" [51].

В 80-е годы руководство СФРЮ и Союза коммунистов Югославии [52] связывало решение проблемы Косово с борьбой против "антисоциалистических действий" и "антикоммунистической идеологии", прежде всего в самой Сербии. Сербское руководство обвиняли в многообразных проявлениях национализма - в "унитаризме", "бюрократическом стремлении к централизму", в "великосербском национализме", который прикрывается лозунгом "Сербия и сербы находятся под угрозой" [53]. Информация о событиях в Косово в полном объеме была недоступна общественности в течение длительного времени. Согласно социологическим данным, 23% словенцев, 20% жителей Боснии и Герцеговины, 17% хорватов и македонцев вообще не знали, с какими проблемами сталкиваются народы, населяющие Косово [54]. Между тем большинство исследователей склонялось к выводу, что причины такой ситуации следует искать в неблагоприятной общественно-политической атмосфере, социальных и экономических проблемах, среди которых выделялись безработица и низкий уровень жизни [55].

Проявления крайнего национализма во многом были порождением нерешенных экономических проблем и сложной социально-экономической ситуации в Косово. На экономическом положении края сказывались и трудности экономического развития страны в целом, которые стали наиболее ощутимыми с начала 80-х годов. Автономный край Косово, богатый природными ресурсами (углем и минералами) и имеющий плодородную землю, являлся самой отсталой частью Югославии. Средний уровень жизни здесь оставался намного ниже не только среднеюгославского, но и характерного для других слаборазвитых частей страны. Если в 1947 г. уровень развития трех слаборазвитых республик страны - Боснии и Герцеговины, Македонии и Черногории - был всего на несколько процентов выше, чем в Косово, то в 1980 г. - уже в 2,5 раза выше [56].

На развитие Автономного края Косово в течение всего послевоенного периода выделялись значительные средства: с 1956 г. - Сербией, с 1957 г. - Югославской федерацией, а с 1965 г. - федеральным Фондом по кредитованию ускоренного развития слаборазвитых республик и автономных краев [57]. Результаты таких масштабных финансовых влияний в экономику края наиболее отчетливо видны в абсолютных цифрах. С 1965 по 1985 г. темпы экономического роста в крае были самыми высокими в стране и составляли 6,7%; если в Югославии в целом совокупный общественный продукт за тридцать лет увеличился в 5,5 раза, то в Косово - в 5,2 раза. Промышленное производство увеличилось в СФРЮ на 6%, а в Косово - на 7%. Но в пересчете на душу населения экономические показатели Косово значительно уступали другим регионам. В 1980 г. уровень общественного продукта на душу населения там был на 72% ниже среднеюгославского. Уровень безработицы в крае на 30% превышал средний показатель по стране: более 800 тыс. человек в Косово не могли найти работу [58]. Одним из факторов, обусловивших такие различия в показателях, был опережающий естественный прирост населения, по темпам которого Косово занимало первое место как в Югославии, так и в Европе. Все средства и ресурсы, которые Югославия вкладывала в развитие края, поглощались приростом населения. Неудивительно, что "демографические инвестиции" вызывали, с одной стороны, нарекания остальных республик Югославии, а с другой стороны, недовольство самих албанцев, полагавших, что они недополучают средства, предназначенные для развития края, и потому отстают в социально-экономическом развитии. Эффективность капиталовложений в Косово была в два раза ниже, чем в среднем по стране. В 1981 г. сумма убытков от нерентабельных предприятий составила 280 млрд динаров, а план экономического развития в том же году был выполнен лишь на 41%. В условиях экономической дезинтеграции СФРЮ увеличивалась хозяйственная обособленность края - в 1983 г. доля товарооборота в пределах Косово составила почти 63%[59].

В поисках причин обострения ситуации многие исследователи обратили внимание на систему образования, которая была тесно связана с системой начального и среднего образования в Албании. По мнению специалистов, именно эта система во многом способствовала "албанизации" и росту националистических настроений в крае, особенно среди молодежи. В Косово приезжали сотни учителей и профессоров из Тираны, а косовские преподаватели, в свою очередь, проходили стажировку в Албании. Занятия велись по албанским учебникам, государственные программы игнорировались. Университет готовил албанистов в таком количестве, которое не требовалось стране. "Албанизация Косово" становилась естественным процессом, а восприятие националистических идей происходило уже за школьной партой. В Косово насчитывалось 904 начальных и 69 средних албанских школ. В 1970 г. в Приштине был открыт университет, где на албанском и сербском языках обучались 37 тыс. студентов, 80% которых были албанцами [60]. В итоге в крае было на 14% больше студентов на 1000 человек, чем в среднем по стране.

Югославский журналист Б. Богунович вспоминал слова, сказанные в 1974 г. будущим послом США в Югославии Лоуренсом Иглбергером на одной из неформальных встреч. Тот посетовал, что югославы постоянно тратят силы на борьбу с антикоммунистической эмиграцией, не замечая, "что могилу Югославии копают в Приштине". И далее пояснил: "Посмотрите, что вы как государство делаете в Приштине и в Косово в целом. Вы открыли им [косовским албанцам] один из самых больших университетов в Югославии, дали им Академию наук и в этих- институтах готовите- политологов, социологов, философов, чем сами себе создаете великую армию будущих недовольных, которые не будут ни хотеть, ни уметь делать что-нибудь серьезное, которые завтра выйдут на улицы и потребуют свое государство и свою республику!" [61]. Действительно, все краевые структуры власти - милиция, суды, система школьного и университетского образования, Академия наук, писательская организация - практически неограниченно использовались албанскими националистами для пропаганды своих идей во всех слоях населения.

В 80-е годы руководство Сербии использовало различные методы урегулирования ситуации в крае. Периоды введения военного положения сменялись периодами разработки новых программ решения проблемы Косово, которые включали в себя экономические (преодоление замкнутости края, изменение его экономической структуры, укрепление материальной основы самоуправления) и политические (попытки формирования краевого единства на классовой, а не на национальной основе) меры. Так, в соответствии с общеюгославской программой по косовскому вопросу, принятой в декабре 1987 г. ЦК СКЮ, было решено продолжить работу по созданию условий для опережающих темпов экономического развития края, интегрирования экономики Косово в экономику СФРЮ, обеспечения края квалифицированными специалистами для работы в органах управления и правосудия, установления планового контроля над использованием средств федерального Фонда по кредитованию ускоренного развития слаборазвитых республик и автономных краев и принятия соответствующих мер по развитию культуры и образования. При скупщине СФРЮ был образован постоянный орган для наблюдения за осуществлением этой программы [62]. На федеральном и республиканском уровнях неоднократно рассматривались вопросы преодоления замкнутости края, изменения структуры его экономики, укрепления материальной основы самоуправления, создания современной инфраструктуры, усиления социальных гарантий со стороны государства, осуществления гарантий конституционной законности для всех жителей Косово. Опрос общественного мнения в Югославии показал, что 20% респондентов высказались за меры укрепления законности в крае, 17% - за улучшение организации труда, 12% - за развитие демократических институтов [63]. В 1987 г. была принята программа по предотвращению переселения сербов и черногорцев из Косово.

В конце 80-х годов ситуация в крае резко обострилась. Когда решением руководства Союза коммунистов Сербии были сняты руководители краевого комитета Союза коммунистов Косово, в числе которых был популярный среди албанцев Азем Власи, в Приштине и других городах прошли демонстрации протеста, а в феврале 1989 г. началась забастовка шахтеров, выступавших против исключения А. Власи из ЦК СКЮ. События в крае вызвали огромный резонанс в стране. В Любляне (Словения) население поддержало требования шахтеров, а в Сербии - осудило, потребовав от правительства принятия срочных мер по стабилизации ситуации. 3 марта 1989 г. Президиум СФРЮ ввел в Косово комендантский час. Дальнейшие события в крае связывают с именем С. Милошевича, избранного в 1986 г. председателем ЦК Союза коммунистов Сербии. В 1987 г. популярность этого человека стремительно возросла - его выступление в апреле в Косово-Поле, где он впервые открыто заговорил о несправедливом положении Сербии в югославской федерации и пообещал защиту сербскому народу, было воспринято как сербская национальная программа. В С. Милошевиче народ увидел национального лидера. В 1988 г. он организовал ряд манифестаций и так называемых "митингов истины" (в Ужице, Валево, Заечаре, Шабаце, Крушеваце, Кралево, Вране, Лесковаце, Крагуеваце, Нише, Белграде), в которых участвовало от 100 до 300 тыс. человек. Воодушевленные возможностью впервые говорить о своих национальных чувствах и проблемах власти, люди скандировали имя С. Милошевича и носили его портреты. К концу 80-х годов С. Милошевич выделился из партийно-государственной олигархии и фактически стал "неприкосновенным политическим правителем Сербии" [64]. Однако, отмечает американская исследовательница С. Вудворд, несмотря на то, что "личная популярность Милошевича росла, на формирование сербского общественного мнения влияли различные политические программы, а сам Милошевич подвергался давлению со стороны националистов некоммунистической ориентации, часть которых открыто выступала против албанцев в Косово и выражала поддержку сербам вне Сербии" [65].

Пути поиска выхода из ситуации привели руководство Сербии к убеждению, что только централизация власти и упразднение ряда полномочий краевых органов сможет нормализовать ситуацию. Серьезной критике подверглись равноправные отношения между республикой и краями. Возобладала точка зрения, согласно которой Конституция 1974 г. ослабила Сербию, лишив ее права на собственное государство. В Сербии развернулась кампания за правовое, территориальное и административное единство республики и за ограничение прав автономных краев. Принятые сербской скупщиной в марте 1989 г. поправки к Конституции Сербии, лишавшие АКК права вето в отношении конституционных изменений в Сербии, были встречены в штыки косовскими албанцами. В сентябре 1990 г. эти изменения были официально узаконены с принятием новой Конституции Сербии. Генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали отмечал в этой связи, что, "...по словам правительства, реформа была необходима в связи с тем, что Сербия была серьезно парализована широкой независимостью, которой обладали края. Многие законодательные и судебные функции краевых органов были переданы республике". Автономные края сохранили полномочия в отношении краевого бюджета, вопросов культуры, образования, здравоохранения, использования языков и других вопросов. В ответ на эти изменения, по словам Б. Бутрос-Гали, "...большое число государственных служащих из числа албанцев в Косово подали в отставку, многие были уволены и заменены лицами из других частей Сербии. Как утверждают, до 100 тыс. человек были таким образом сняты со своих должностей в республиканских и краевых административных органах, школах и на государственных предприятиях" [66].

Реакцией на изменение статуса Косово (1989 г.) стали демонстрации и стычки с полицией, которые с этого момента приобрели массовый характер: в январе 1990 г. в демонстрациях уже участвовало около 40 тыс. албанцев. Введенные в край военные подразделения и полиция силой пытались удержать порядок в ряде городов. В Косово множились жертвы как со стороны демонстрантов, так и со стороны полиции, а в Белграде тысячи студентов скандировали: "Не отдадим Косово!". Словения была возмущена поведением Белграда и отозвала из края своих полицейских, которых встретили в республике как героев. Это было время, когда становилась очевидной неизбежность распада федерации, когда Хорватия и Словения встали на путь отделения, подкрепляя свои шаги юридическими мерами - решениями республиканского парламента, принятием соответствующих деклараций, волеизъявлением граждан на референдуме. По стопам Хорватии и Словении пошло и Косово. 2 июля 1990 г., в тот же день, когда Словения приняла "Декларацию о полном государственном суверенитете Республики Словения", албанские делегаты краевой скупщины приняли "Конституционную декларацию", которая провозглашала Косово республикой. В ответ сербская скупщина распустила скупщину Косово, обосновав это решение многочисленными нарушениями общественного порядка в крае. В этих условиях 7 сентября 1990 г. делегаты распущенной краевой скупщины в обстановке полной секретности приняли новую конституцию края, провозгласившую Косово республикой, судьба которой должна впредь решаться ее гражданами. Этот акт был расценен сербским руководством как антиконституционный и подрывающий территориальную целостность республики.

Все меры по политической и экономической стабилизации положения в крае не принесли ожидаемого эффекта. Конфликт перерос республиканские границы и стал острейшей проблемой всей страны, которую в течение 10 лет не удавалось решить ни с помощью вооруженных сил, ни путем принятия соответствующих партийных резолюций и постановлений, ни ограничением автономии.