Глава «Услышать голос другого»

Августа 2020 г.

В лекциях и текстах иеромонаха Прокопия (Пащенко) неоднократно упоминается фамилия нейрофизиолога академика Ухтомского. Ухтомского называют ученым XXI века. Стоя у истоков нейрофизиологии, он описал принципы, на основании которых можно проложить путь к пониманию практически любых идей и систем, появляющихся, в том числе, и в современной науке. Не у всех получается «прорубить» книги с мыслями Ухтомского, поэтому в данной заметке даются ссылки на тексты и беседы иеромонаха Прокопия (Пащенко), в которых мысли Ухтомского приводятся в адаптированном виде и в сопоставлении с мыслями духовных авторов Православия (Ухтомский был православным христианином; более того, есть данные, что в блокадном Ленинграде он почил в сане епископа).

В лекциях и текстах иеромонаха Прокопий происходит неоднократное обращение к учению нейрофизиолога академика А.А. Ухтомского. Некоторые читатели и слушатели (текстов и лекций) пробовали читать его труды и сигнализировали, что не очень получилось «прорубить» их. И потому из текстов иеромонаха Прокопия выделены в один текст фрагменты, в которых учение Ухтомского приводится в адаптированном виде и с комментариями.

Смысл этого текста – преодоление склонности смотреть на мир и на других людей сквозь призму своих моделей. Да, нужны человеку какие-то наработки и алгоритмы, но опасность в том, что на определенном этапе, когда человек встречается с новым опытом, он уже бывает не способен воспринять новое. Выработанные алгоритмы закрывают от него реальность (если, например, был знаком с десятью алкоголиками с красным носом, то есть риск что одиннадцатый человек с красным носом, но не являющийся алкоголиком, будет принят за такового). Мир закрывается от человека сплошной стеной из собственных представлений, вместе с тем уходит и радость жизни, постепенно из сознания выветривается понимание смысла, для чего – жить.

Эзотерические практики предлагают разрушить обусловленность восприятия в надежде прорваться к пониманию мира через шоры восприятия. Но на развалинах сознания новая «конструктивная» личность, знающая для чего она живет, сама собой не возникает.

Православный ученый – академик Ухтомский (и здесь его учение удивительно вторит учению святых отцов) предлагает иной путь. Тянуться к пониманию ближнего, настроить свое восприятие на то, чтобы улавливать ближнего и реальность в их конкретности, вне зависимости от собственных моделей. То есть, иными словами, речь идет о преодолении эгоистической склонности на все смотреть, исходя из собственных моделей. Преодолении этой склонности реализуется через любовь, понимаемую Ухтомским как деятельное внимание к ближнему, взращиваемое ежедневно, становящееся навыком.

Речь не идет о том, чтобы «провалиться» вовне. Дополняя Ухтомского, необходимо сказать, что «вовне» христианин исходит при укорененном во внутренней жизни сердце. Если сердце укоренено в духовности, то внешняя активность, основанная на любви, является органическим выражением внутренней сути. Если сердце же не укоренено в духовности, то человека ждет (возможное) распыление, называемое в современной терминологии выгоранием (см. лекцию «АКТУАЛЬНОСТЬ МИЛОСЕРДИЯ: о социальном служении, врачах, выгорании, поиске пути, любви»).

Практическая суть учения Ухтомского выстраивается применительно к конкретным жизненным ситуациям в цикле лекций «Разноголосица мыслей». К примеру, можно указать и на раздел «Нестандартное решение во внештатной ситуации» из части 2.2 статьи «Ядро травматического опыта и реальные примеры его преодоления. Иммунитет».

Книга с идеями А.А. Ухтомского – «Доминанта. Статьи разных лет» (если есть интерес, – еще книга «Доминанта души», если интерес не исчерпан, есть много других книг). В книге «Доминанта. Статьи разных лет» – хотя бы разделы «Перед лицом открывшейся красоты и истины (1921–1922)» и «От двойника к собеседнику (1927–1929)».

Ухтомский описал ядро процессов, которые различные авторы пытаются «схватить» в виде аналогий и описать. Но если и описывают, то нередко – с краю, по касательной, не так полно, цельно и обоснованно, как в учении Ухтомского о доминанте. Ухтомский описывает, в том числе, и физиологические предпосылки, на основании которых совершается прорыв к пониманию ближних, а также – тех законов мироздания, на основании которых происходит развитие и регуляция реальности; предпосылки, на основании которых открывается способность создавать картину мира и генерировать новые идеи. По сути, учение Ухтомского является комментарием к евангельскому учению о любви. В понимании Ухтомского это учение отделяется от многочисленных версий, циркулирующих в медийном пространстве, главным качеством – деятельным вниманием к ближнему. Если нет деятельного внимания к ближнему, стремления познать ближнего в конкретности его опыта, то что бы человек не подразумевал под словом «любовь», он рискует так и остаться в круге своего эгоистического восприятия действительности (кто-то понимает любовь как эмоцию, кто-то – как эротическое возбуждение).

Идеи Ухтомского, воплощенные в живом опыте, можно «пощупать», читая заметку одного человека, бывшего в свое время эзотериком и ставшего впоследствии православным христианином. В нескольких пунктах описал свою программу действий по преодолении черт характера, толкавших его обратно в регрессию (страдал от гнева, тяге к игре и пр.) и по воспитанию черт характера, способствующих укреплению новых форм жизни. Заметка приводится в середине первой части статьи «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты». В заметке человек упоминает некоторые мысли из лекций на преодоления зацикленности на себе, в частности, упоминает самого Ухтомского.

На идеях Ухтомского построены части 2.1 и 2.2 статьи «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты». Часть 2.1 «Травматический опыт как некогда пережитая, воспроизводимая, изменяемая и преодолевая доминанта». Часть 2.2 «Ядро травматического опыта и реальные примеры его преодоления. Иммунитет».

В том числе, на идеях Ухтомского построены лекции и статьи «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря». См., к примеру, часть 4.1 статьи «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря» (отдельное название части – «Доминанта жизни и точка опоры», главы «Доминанта жизни. Творческий ответ на травматический опыт», «Доминанта восприятия». См. часть 4.2 той же статьи главу «Расчеловечивание и попытка защититься от «Трех “Д”» [дереализации, деперсонализации, депрессии] с помощью метафор и психологических конструкций.

В кратком виде некоторые мысли Ухтомского, рассмотренные сквозь призму мыслей духовных авторов, приводятся в статье: «О развитии монашества, о теории “созависимости” и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем» (см. главы «Нейрофизиология и любовь», «Услышать голос другого». Прорывая стенки самозамкнутости через устремленность к ближнему человек становится способным прикоснуться к глубине мира.

Мысли Ухтомского применительно к вопросу преодоления страстей, вообще, и страсти гнева, в частности, а также – применительно к вопросу преодоления наркотической тяги см. в третьей части статьи «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения» (отдельное название третьей части – «Обращение к полноте и доминанта на лицо другого»).

На идеях Ухтомского построена лекция о преодолении зависимого поведения «Две доминанты» (часть 1; часть 2; расшифровка).

На идеях Ухтомского построены следующие ответ и беседы о преодолении обиды и гнева. Ответ «Мучительные воспоминания о прошлом (обиды на родителей и на Бога, сожаление об упущенных возможностях и проч.)». Цикл лекций «Обращение к полноте», пункт 1.4 «Гнев. Осуждение. Обида». Более подробно о гневе – в отдельной беседе «Гнев: причины возникновения, последствия развития, пути преодоления».

Идеи Ухтомского применительно к темам преодоления депрессии, а также – влечений, см. в первой части статьи «ТРИ СИЛЫ: Цель жизни и развязавшееся стремление к игре (казино, гонки, игра по жизни)».

В том числе и на идеях Ухтомского, построена первая часть статьи «Преодоление игрового механизма (о игре в широком смысле слова)». Человек, замкнутый на себя, не может почувствовать глубины мира, теряет способность переживать радость, а потому испытывает потребность в психической стимуляции (игры, экстрим и пр.).

Также см. 34–37 цикла лекций «Преодолеть отчуждение (Часть 1). Лекции о унынии, депрессии и о причинах ухода в экстремальные активности». Также см. о идеях Ухтомского применительно к теме захвата сознания игрой и иными влечениями см. хотя бы в первой лекции цикла «Преодоление игрового механизма» и в лекциях «Три силы: Цель жизни и развязавшееся стремление к игре (казино, гонки, игра по жизни)» (см. по оглавлению лекции, в названиях которых упоминается слово «доминанта»).

На идеях Ухтомского построено несколько ответов: «Общение. Не найти общий язык (монахи, миряне, супруги)», «Общение. Мучает себя надумыванием, что другие думают то-то и то-то», «Общение (проблемные ситуации, также – враги)», «Общение. Рациональное мышление и общение», «Общение (неудача в общении)».

БОЛЕЕ ПОДРОБНО О ЛЮБВИ, ПРЕОДОЛЕНИИ ЭГОИЗМА, УЧЕНИИ УХТОМСКОГО, ФОРМИРОВАНИЯ ЯДРА ЛИЧНОСТИ СМ. В ЦИКЛЕ БЕСЕД «ИСКРА ЖИЗНИ: СВЕТ, СУМЕРКИ, ТЬМА».

ОБ УЧЕНИИ АКАДЕМИКА А.А. УХТОМСКОГО – ВЫДЕРЖКИ ИЗ ТЕКСТОВ ИЕРОМОНАХА ПРОКОПИЯ (ПАЩЕНКО)

Статья «О развитии монашества, о теории «созависимости» и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем».

Глава «Нейрофизиология и любовь. Некоторые особенности восприятия реальности»

 

Еще учась в духовной академии, Ухтомский стремился «проанализировать тончайшие высоты человеческого духа». Стремясь найти общий язык между наукой и религией, он захотел выявить «те физиологические механизмы, с помощью которых складывается и развивается все разнообразие человеческой личности». Выстраивая свое мировоззрение, ученый опирался на «христианское святоотеческое предание, на достижения русской и европейской науки». Его мировоззрение соотносилось и с современной ему философской мыслью.

Когда речь заходит о доминанте Ухтомского, то имеется в виду «более или менее устойчивый очаг повышенной возбудимости» центров головного мозга. При их возбуждении в других областях головного мозга разливаются процессы торможения. Импульсы, вновь поступающие в возбужденные центры, усиливают возбуждение в очаге. Например, человек, у которого умер близкий родственник, перестает замечать окружающую его действительность, не реагирует на телефонные звонки (торможение). Если он видит, что кто-то шепчется близ него, он начинает думать, что шепчутся о его почившем родственнике (усиливается возбуждение текущей доминанты).

Доминанта представляет собой «растревоженное, разрыхленное место нервной системы», в котором суммируются пережитые возбуждения. К этому центру «прилипают» различные образы. Будучи переработаны, они становятся тем, что обогащает человеческий опыт.

Домината помогает человеку «сцепить и организовать опыт в единое целое». При ее помощи «подбираются впечатления, образы, убеждения». Она дает ученому маховое колесо, «основную гипотезу», «руководящую идею». Благодаря основной идее факты сцепляются в единый опыт и мысль избавляется от пестроты.

В связи со своей доминантой умный извлечет умное из самых неблагоприятных условий. А «из самых умных вещей глупец извлечет повод для продолжения глупостей».

При некоторых условиях доминанта может стать и идеей навязчивой. Она может стать предрассудком, источником «навязчивых образов», «галлюцинаций», «предубеждений».

При каких условиях доминанта становится источником предубеждений и при каких условиях она становится здоровым маховым колесом? По крайней мере, есть два момента, которые необходимо здесь учесть: вопрос о истине и вопрос о отношении к собственному «я».

Если человек концентрирует свое внимание не на истине, то он рано или поздно заходит в тупик. Пытаясь обрести экзистенциальную точку опоры, кто-то начинает «цепляться» за другого человека. Так происходит рождение кумира. Развитие этой ситуации приводит к формированию особого типа отношениий, которые в психологической литературе назвали бы созависимыми отношениями. Кто-то пытается обрести точку опоры в факте переживания острых ощущений. Под достижение этой цели создается особое учение, претендующее на роль учения о смысле жизни. Учение-учением, но рано или поздно нервы человека притупляются, и он становится не способным испытывать удовольствие. Кто-то, чтобы оживить притупленные нервы, вступает в область предельного искажения норм нравственности. Следом – опустошение, разочарование, самоубийство (если не придет осознание). Вокруг какой-то одной точки создаются умозрительные системы, и эти системы люди нередко пытаются выдать за целое. Часть за целое можно выдать только на бумаге, но не в реальной жизни. Попробуйте в подсобное помещение поместить дивизию с бронетехникой и штабом. Чтобы вместить все это многообразие в барак, необходимо будет расплющить танки, превратить в месиво людей. Подобно этому в усеченных системах уродуется жизнь.

Феномен концентрации на истине может быть отчасти прокомментирован и с помощью такой аналогии. Человек, который признает, что в человеческом теле есть симметричность, живет согласно принимаемому знанию. Во время длительных путешествий он носит грузы в рюкзаке. Что с ним произойдет, если он откажется от представлений о симметричности тела? Тяжелые коробки он, допустим, начнет носить исключительно на правом плече. Его позвоночник, ища баланса, начнет изгибаться, адаптироваться к неравномерно распределяемой нагрузке. Адаптация со временем приведет к дезадаптации. Позвонки сместятся, возникнет боль, человек потеряет способность поднимать и переносить тяжести. Концентрация на ложном представлении запускает процессы, которые рано или поздно, отзовутся болью и недоумением. На истине же концентрировать можно сколь угодно долго, и эта концентрация не приведет личность к распаду. Следование истине станет основой для развития личности (если Господь благословит, мысли о этих свойствах истины и неистины будут развиты в иной работе).

Фактор личного «я» по мысли Утомского проявляет себя в отношении доминанты следующим образом. Если человек будет развивать в себе безраздельное внимание к ближнему (см. об этом понятии далее) то доминанта будет работать в качестве махового колеса. Если человек замкнется в себе и на себе, доминанта начнет становиться источником предубеждений.

Такое проявление доминантного процесса можно проиллюстрировать следующим примером. Вот какой-либо исследователь пишет статьи о влиянии различных международных организаций на наркотизацию молодежи, концентрируя свой научный интерес именно на этом факторе. Безусловно, некоторые международные организации причастны к торговле наркотиками. Но если фиксировать внимание только на этой мысли, то со временем она начнет охватывать сознание. При этом иные, не менее значимые, факторы уйдут из поля зрения исследователя. Значение их в объекте исследования будет нивелироваться. В личной жизни исследователя начнут происходить значимые изменения. Промысл Божий, отношения с близкими людьми, воспитание собственных детей – по всем этим и другим аспектам будут «разливаться» процессы торможения. Все мысли человека начнут сводиться в одну точку: кругом враги. Все сигналы, поступающие в мозг, будут усиливать эту текущую доминанту, будут трактоваться в русле доминирующей идеи. Со временем человек приобретет уверенность, что за ним следят. Идя международного заговора станет навязчивой конспирологией. Человек потеряет интерес к разговорам на иные темы, он станет невменяем.

Также и врачи могут зафиксировать внимание на какой-то, в общем-то, неплохой, идее. Если врач не склонен прислушиваться к мнению других, то начинается процесс захвата сознания идеей. Она может представиться как единственно спасительная, а все прочие методы лечения – никудышными.

Почему так? Потому что на реальность человек смотрит сквозь призму своих доминант. И для этого феномена народная мудрость создала свои поговорки: «у кого что болит, тот о том и говорит» или «кто о чем, а лысый – о расческе».

Видение человеком реальности зависит от направления его деятельности, оно определяется доминантами человека. «Обманщик подозревает необходимо во всем обман, и вор везде усматривает воровство». То есть человек видит в мире и в окружающих людях самого себя. «И в этом может быть величайшее его наказание!» Здесь кроются «зачатки систематического бреда параноика с его уверенностью, что его кто-то преследует, им все заняты и что он ужасно велик». «Общий колорит, под которым рисуются нам мир и люди, в чрезвычайной степени определяется тем, каковы наши доминанты и каковы мы сами». В виду того, что наши доминанты направлены в иную сторону, «огромные области живой и неповторимой реальности проскакивают мимо нас». «В этом смысле наши доминанты стоят между нами и реальностью».

Иными словами, человек часто оказывается в состоянии, когда он не способен увидеть реальность. Эта неспособность обусловлена направленностью доминант на какую-то определенную группу фактов. В этом случае человек настраивается действовать «в определенную сторону», рефлексы на многие текущие явления в нем угнетены или трансформированы. Человек не учитывает компоненты протекающей перед ним реальности, потому что вектор его деятельности (главенствующая сфера возбуждений) устремлен на какую-либо ограниченную группу фактов.

Этот феномен «невидения» некоторых сторон реальности Ухтомский называет абстракцией. Абстракция начинается тогда, когда вектор деятельности человека устремлен на какую-то определенную группу фактов. В этом случае некоторые компоненты действительности перестают учитываться. Ухтомский цитирует одного исследователя, который объяснял суть феномена следующим образом. «Вот в этот самый момент, – говорил он, – что я с вами сейчас говорю, а вы меня слушаете, над рекой Амазонкой пролетают стаи чаек. Это реальность, которую мы сейчас, однако, не принимаем в расчет, ибо она нам сейчас неинтересна».

Не в результате ли действия этого феномена некоторые люди проходят мимо того доброго, что есть в нынешних монастырях? Не потому ли некоторые люди обращают внимание лишь на одни упущения в духовной жизни, совершенно оставляя без внимания имеющиеся достижения? «Из множества действующих рецепций доминанта вылавливает группу рецепций, которая для нее в особенности биологически интересна».

Практически ту же мысль старец Паисий Святогорец выразил с помощью притчи о пчеле и мухе. Если спросить муху о цветах, то она скажет: «Не знаю». Зато она расскажет о навозе, помойках и нечистотах. А если о нечистотах спросить пчелу, то она скажет, что никаких нечистот не видела. И она расскажет о цветах.

Старцу было понятно, что «одни люди похожи на пчелу, а другие на муху». Вторые занимаются только тем, что в каждой ситуации выискивают что-то плохое. «Ни в чем они не видят ни капли доброго». «Человек поврежденный и мыслит поврежденно. Ко всему он относится с предубеждением, все видит шиворот-навыворот». Тогда как люди, похожие на пчел, находят доброе во всем.

Если применить феномен абстракции на практике, многие явления духовной жизни получают свое объяснение. Вот, например, человек, который говорит, что нет любви ни у кого вокруг.

Однажды один из учеников преподобного Льва Оптинского сказал ему: «Я не вижу в братии любви». Преподобный же на это ответил: «Не может быть, чтобы у них не было любви; так должно думать и по справедливости заключать. Если же ты не видишь в них любви, то это потому, что ты сам в себе любви не имеешь. Покажи прежде сам истинные черты любви, и тогда увидишь, что любовь у них обитает и к тебе хранится обильно»[1].

То есть, можно предположить, что основной вектор деятельности ученика был направлен в иную от любви сторону. Поэтому он и не замечал любви в жизни братьев.

Слова преподобного Льва можно дополнить историей, которую схиархимандрит Иоаким (Парр) рассказал своим слушателям во время посещения Соловецкого монастыря в 2014 году. Он рассказал о женщине, которая задалась целью найти достойную женскую монашескую общину. Объездив немало обителей она стала говорить, что нигде не нашла того, что искала. Везде, по ее словам, были сплетни, склоки, нелюбовь. «Если бы имела любовь в себе, – ответил ей священник, – то ты нашла бы ее всюду, куда бы ни пошла».

Не только словами духовных авторов можно проиллюстрировать феномен абстракции. Есть иллюстрации, знакомые даже и светским специалистам.

Взять, к примеру, стремление некоторых девушек к голоданию. Желая «сбросить» несколько килограммов веса, чтобы соответствовать современной моде, они начинают голодать. Некоторые начинают голодать, как предполагается, чтобы продемонстрировать свои возможности перед родителями. Снижение веса здесь рассматривается как спортивное достижение.

Они часто взвешиваются, почитая каждый достигнутый ими результат предметом гордости. «Эта схема очень опасна, так как она может приводить к трагическим последствиям». Голодание может сопровождаться чувством эйфории, что усиливает желание продолжить голодание. «На каком-то этапе процесса происходит потеря контроля, девочка уже не осознаёт, что происходит». Когда появляются первые признаки истощения, окружающие пытаются каким-то образом повлиять на поведение молодой особы. Но такие попытки часто ни к чему не приводят. «Наступает полный разрыв с реальностью. Девочки живут в воображаемом мире». Теряется критическая оценка своего состояния, они не замечают, что потеря веса приобрела катастрофический характер. Внешне такие особы могут выглядеть ужасно, но свою крайнюю степень истощения они могут почитать «стройностью». Меняется восприятие «реальности себя и окружающего мира». Контроль над ситуацией утрачивается, что выражается в потере способности объективно оценить происходящее. «Так, например, рассматривая себя в зеркале, пациенты не видят очевидных признаков нарушений питания и приходят к заключению о необходимости продолжить процесс голодания, чтобы стать “ещё лучше”»[2].

Подобным образом и некоторые монахи утрачивают адекватный взгляд на себя. Кому-то действительно нужны светские познания для выполнения послушания. Но степень погружения в эти занятия должна обсуждаться монахом с настоятелем и духовником. Если же механизмы сдерживания отсутствуют, то монах может потерять контроль над ситуацией. Мысли о производственных делах или научных трудах приобретают доминирующий характер. Духовный статус монаха в таком случае меняется, но сам он не замечает, что изменения начинают приобретать катастрофический характер. Люди, пытающиеся открыть ему глаза на реальное положение дел, нередко начинают восприниматься им в качестве врагов. Иногда монахи с такой склонностью размышляют об изменении монастырского и своего личного жизнеустройства. Переделывать жизнь монастыря, с их точки зрения, следует в соответствии с открывшимся им видением мира. Но это видение мира в силу обозначенных причин может быть очень слабо связано с действительными задачами монашества.

То есть реальность может быть не обязательно такова, какой она может представляться. Академик Ухтомский подчеркивает, что «человек подходит к миру и к людям всегда через посредство своих доминант, своей деятельности. Старинная мысль, что мы пассивно отпечатлеваем на себе реальность, какова она есть, совершенно не соответствует действительности». Человек действует в зависимости от того, как он представляет положение вещей. Но парадокс состоит в том, что характер восприятия этого положения вещей зависит от того, как человек действует. Человек склонен впадать в порочный круг. По своим доминантам он строит абстрактную теорию и ею же подкрепляет свои доминанты и свое поведение.

Например, человек начал воровать. Со временем мысли о воровстве начинают доминировать в его сознании. Он только и думает о том, как украсть побольше, и притом так, чтобы его не поймали. Постепенно он начинает подозревать в воровстве и других. Здесь работает феномен интерполяции.

Понимание этого феномена весьма важно для осознания причин тотального осуждения одним человеком – других. Суть феномена состоит в следующем. Сознанию, активно занятому высшими задачами, некогда рассматривать детали и частности анализируемых объектов. Недостающие элементы картины оно наскоро интерполирует, «дополняя от себя то, что не успело рассмотреть!» И материал для интерполяции, для достраивания образа, «почерпается мною не откуда-либо из другого источника, как из меня самого, из моей нравственной личности!». То есть человек на поставленные ему реальностью задачи отвечает «в меру того, что успел в себе заготовить из прежнего». «Плут и обманщик увидит плута и обманщика и тогда, когда перед ним пройдет Сократ или Христос: он не способен узнать Сократа или Христа и тогда, когда будет лицом к лицу с ними».

Потому человек, поглощенный мыслями о воровстве, начинает с помощью этого материала выстраивать в своем сознании образы других людей. Со временем создается теория: все кругом хотят меня обворовать, потому, чтобы выжить, я должен быть более успешным вором. То есть человек создает теорию, оправдывающую его доминанту.

Человек, как говорит Ухтомский, всегда находит «сознательное оправдание». Способность найти «логическое объяснение» зависит от находчивости и от способности к абстракции. «Ступорозный объясняет свое поведение тем, что иначе он разобьется, ибо он – стеклянный».

Иногда причиной возникновения ложной теории становится какое-то значимое событие в жизни человека. Жизнь поставила перед человеком какой-то важный вопрос, перед которым этот человек «сдрейфил», в результате чего в нем зародились чувства неудовлетворенности и невыполненного долга. С этого «судящего» пункта начинает расти бредовая система. Она нарастает как снежный ком.

Ее источником явился поставленный жизнью вопрос. По поводу него «выявились две активные направленности действия, которые стали тянуть в разные стороны, противореча друг другу и в то же время как бы взаимно усиливая друг друга». Словно две лошади растягивают человека.

Между собой начинают биться два доминантных процесса. Человек захотел решить вопрос, исходя из своей основной доминанты. И в результате этого решения зародилась новая доминанта. Каждое из намерений законченно и правдоподобно, и каждое вытесняет другое. Две ветви исходят из одного морального переживания.

Например, молодая женщина испытывает в роддоме схватки. Ей показано кесарево сечение. Медсестра же собралась уходить домой, и ей не хотелось задерживаться на смене (реальный случай). Когда ей сказали, что у такой-то женщины начались схватки, она не отреагировала адекватным образом. Адекватная реакция предполагала бы вызов врача и несколько часов хлопот. А медсестра уже настроилась идти домой. Она стала действовать, исходя из своей основной эгоцентричной доминанты. Могла ли она не отдавать себе отчет, что, если не позвать врача, женщина умрет? Как бы там ни было, остальные роженицы ее просто заставили выполнить свой долг. Исходя из учения Ухтомского, можно предположить, что в случае смерти роженицы, у медсестры зародилась бы другая доминанта. Появилось бы чувство вины. И, чтобы уйти от этого чувства, чтобы избежать разрыва «двумя лошадьми», она начала бы создавать бредовую теорию: она ушла домой потому-то и потому-то. Ей нужно найти что-то по значимости превосходящее жизнь молодой студентки, умирающей в палате.

И мозг начнет свою работу. Вдруг он, как выход, предложит ей сценарий контакта с внеземной цивилизацией (сейчас не обсуждается проблема НЛО, интересующиеся этой проблемой могут ознакомиться с православным взглядом на нее в книге иеромонаха Серафима (Роуза) «Православие и религия будущего»). В рамках грандиозности этого сценария, значимого (как покажется медсестре) для всего человечества, жизнь роженицы отойдет на задний план. Медсестра работает ведь на благо для всех, она не могла задержаться в роддоме и лишить все человечества блага.

Ухтомский считает, что бредовая система принципиально не отличается от «научной» системы. Человек выстраивает ее, чтобы объяснить себе происшедшее. Пытаясь доказать себе, что он не виноват, в своей теории он предстает как жертва преследования. И тот, кто захотел таким образом извинить себя, «придет в конце к тому, что все виноваты, кроме него, а он, столь исключительный, есть величайший». «Много, много “научных” теорий построено по этому бредовому трафарету!»

В строении бредовых теорий логика человека выглядит безупречной. Авторы строят цельные, красивые и содержательные, но бесконечно мучительные для них системы.

«He лежит ли в основе всякого параноического бреда тревожащее чувство вины, что в роковой момент оказался неполносильным и неполноценным, чтобы разрешить его со всею доступною тебе силою?» Пока корень вины не выявлен, «подлинного выхода из бреда нет».

Эти данные нейрофизиологии можно наложить и на монашескую ось координат. Вот, например, монах оказался не на высоте. Он пал. Его сознание стало разрываться двумя доминантными процессами: еще не до конца затоптанная любовь к Богу призывает к одному. Повторное желание греха – к другому. Остаться в монастыре и покаяться или жениться и уйти. Просто так уйти не дает осознание непреложности данных обетов.

Чтобы выйти из положения, монах незаметно для самого себя начинает создавать систему, призванную «примирить» два доминантных процесса. Он начнет говорить себе что-то вроде: «Церковь устарела в своих подходах к пастырскому воспитанию людей. Я больше буду понимать людей, если буду жить супружеской жизнью. Надо обратиться к людям, а монашество пошло не той дорогой». То есть мысль понятна: все виноваты кроме меня; все плохие, один я хороший. Возможно, два доминантных процесса он попробует примирить через концепцию травли. Его обманным путем «застригли» в монашество, поэтому ответственность за соблюдение монашеских обетов он не несет. Он и хотел бы остаться в обители, но на него, мол, началась травля, поэтому он и решил уйти. Концепция травли будет подтверждена некоторыми случаями, в которых трезвомыслящие не усмотрят факта гонения. Но монах будет стоять на своем. В случае чего мозг выкрутится: травля шла методами экстрасенсорного воздействия потому и была незаметная для посторонних.

Бредовая система будет развиваться, расти, как ком. Монах, возможно, попробует лечиться. Но следует помнить: пока корень чувства вины не выявлен, «подлинного выхода из бреда нет».

Понимание этих механизмов является ключом, отмыкающим многие современные теории, суть которых напрямую связана с психическим миром их авторов и апологетов. Их жизненная позиция приводит к поглощенности мыслями определенного характера. Вследствие этой поглощенности возникает феномен абстракции, и такие исследователи перестают замечать действительное положение дел. Они начинают обращать внимание только на те аргументы, которые созвучны их внутреннему строю, их доминантам. И на основании своих доминант и произвольно подобранных аргументов они создают теорию. Для таких людей их собственные понимания становятся выше жизни, доктрина заслоняет реальный опыт, окружающие люди начинают игнорироваться. Такие исследователи становятся заложниками собственных концепций. А от них они уже не могут оторваться в силу своего эгоцентризма. Тот, кто считает, что центр вселенной находится в нем самом, теряет способность услышать другого.

«Ученый схоластического склада, который никак не может вырваться из однажды навязанных ему теорий, кстати и некстати будет совать свою излюбленную точку зрения и искажать ею живые факты в их конкретном значении». Новые факты не скажут ему уже ничего нового, так как он не может вырваться из навязанных ему теорий и оглушен теорией собственной. Его бедность мысли связана с желанием оставить непоколебимыми свои «однажды уловленные руководящие определения, однажды избранные координатные оси, на которых откладывается реальность».

Кабинетному ученому «мир рисуется как спокойное гармоническое течение или, еще лучше, как кристалл в его бесконечном покое, а люди, вероятно, надоедливыми и несведущими хлопотунами, которые существуют для того только, чтобы нарушать этот вожделенный покой».

Если такому человеку не указать на действительное положение дел, он может так и не увидеть реальности. «Мы многого не замечаем из действительности именно оттого, что привыкли ее интерполировать от себя».

В этом смысле обращают на себя внимание следующие слова Ивана Ильина. «Мной, – пишет он, – овладевает безрадостность, мертвое безразличие ко всему, душевная подавленность, духовное бессилие. Мне все не мило, я ничего и никого не люблю. Словно иссякла во мне сила любви, дар видения, способность радования. Мир ли оскудел со всем своим богатством, во всех своих тайнах и глубинах, со всей своей красотой? Нет, это я оскудел»[3]. В реальной жизни развитие процессов интерполяции и абстракции может запросто привести к тотальному осуждению, подкрепленному теорией собственного сочинения. «Человек, предубежденный (на основании самочувствия?), что его окружают обжоры, эгоисты и подлецы, успешно найдет подтверждение этому своему убеждению и тогда, когда ему повстречается сам Сократ». Потому Ухтомский и считает, что суд над человеком проявляется в том, каким он видит этот мир. Ведь «мироощущение предопределяется направлением внутренней активности человека», а потому «мы ответственны за свои абстракции».

Какой же практический вывод следует из учения Ухтомского? Чтобы выйти из создавшегося положения, «нужна трудная самодисциплина – перевоспитание доминант в себе». Выводы Ухтомского напрямую связаны со словами Евангелия о любви. «Возлюби ближнего твоего» (Мф 22. 36–40). «Нет больше той любви, если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15. 13)». Просто слышали эти слова настолько часто, что стали утрачивать понимание их глубины.

Необходима установка «на переделку своего поведения и себя самого». Чтобы овладеть своим поведением, овладеть физиологическими процессами, протекающими в себе самом. И через то – «овладеть и предопределить затем свое поведение, свои восприятия». С помощью труда и добродетели человек начинает воспринимать «сокрытый до сих пор смысл бытия», «зарабатывает себе рецепцию к тому содержанию, которым живет мир».

Каким же образом совершается это «овладевание» своими физиологическими процессами, это перевоспитание доминант в себе? «Все силы и все напряжение, вся “целевая установка” должна быть направлена на то, чтобы прорвать свои границы и добиться выхода в открытое море – к “ты”». Здесь Ухтомский имеет в виду неусыпное и тщательнейшее, «изо дня в день воспитание в себе драгоценной доминанты безраздельного внимания к другому».

Преодоление сосредоточенности на себе и воспитание доминанты на лицо другого «даются очень просто и сами собою там, где есть любовь». Но любовь, воспринимаемая не как пассивное состояние, а как усилие и подвиг, как напряжение. Человек рождает в себе новое лицо ради того, кого он любит. «Любовь ведь и есть выход из себя, постоянный рост из силы в силу!»

Именно в любви видит Ухтомский спасение от описанных им тупиков. В одной любви человеку открывается истина, что центр жизни находится не в нем, «а в человеческих лицах и лице вне его!» «Только переключивши себя и свою деятельность на других, человек впервые находит самого себя как лицо!»

 

Тип: Соловецкий листок

Августа 2020 г.

В лекциях и текстах иеромонаха Прокопия (Пащенко) неоднократно упоминается фамилия нейрофизиолога академика Ухт