Зачем сухопутной России столь много субмарин?

Сухопутные допетровские русские цари, создавая империю, захватили все прилегающие земли, и Петр I, продолжая дело своих предков по мировому господству, построил город на воде и сделал Россию морской державой. С тех пор было много морских трагедий, и все они, в том числе и нынешние, связаны с державностью.

Много лет назад, на заре перестройки, несколько известных советских тележурналистов, беседуя с премьером Англии Маргарет Тэтчер, опростоволосились, упрекая ее в том, что Англия упорно не желает сокращать свои крылатые ракеты подводного базирования. Если бы они знали число ракетных субмарин у них и у нас, то никогда бы не задавали этот губительный для себя вопрос - их после этого никто никогда не видел на телеэкране. Госпожа Тэтчер ответила на их вопрос без всяких затруднений: у СССР в то время было 220 субмарин, а у Англии - всего 4. Чуть позже наши патриоты прозвали ее «мадам Тэтчер». Советские субмарины, выполняя задачу построения  коммунизма во всем мире с помощью мировой революции, бороздили под водой даже у берегов США на предельно допустимой 200-мильной зоне. Кстати, некоторые советские атомные субмарины затонули там, но в те времена молчали о них и ни одна солдатская мать или вдова не имели права спросить, куда исчез их сын или муж. Приговор «погиб при исполнении служебного долга» обжалованию не подлежал. В застойные времена одну из затонувших советских АПЛ с погибшей командой подняли американцы с глубины 5000 метров. Но, скрывавший пропажу АПЛ много лет от своего народа и мировой общественности СССР, не захотел «мутить воду», и американцы похоронили команду сами. Тогда об этом говорили только «вражеские радиоголоса».

Видимо, постсоветская Россия, правопреемник СССР, все еще не потеряла надежду на покорение всего мира и продолжает строить дорогостоящие атомные субмарины, снабженные сверхмощным совсекретным оружием. Вот одна из них, АПЛ К-141 «Курск», затонула 12.08.2000 г. в Баренцевом море, вероятно, при использовании нового оружия. О наличии на борту нового «нештатного» оружия с двумя заводскими разработчиками говорил на телеэкране губернатор Курской области А. Руцкой. Длительное молчание президента Путина и военных, попытка дезинформации о спасательных операциях и первоначальный отказ России от иностранной спасательной помощи говорят о стремлении военных замести следы допущенных ошибок или даже преступной халатности. Туда же можно отнести поведение русских на месте катастрофы, которые с момента прибытия норвежских и английских спасателей начали чинить им всевозможные препятствия - целый день ушел на то, чтобы иностранные подводники работали под надзором русских. Дело дошло до смешного - у русских нет ключа для открывания вентиля на затонувшей субмарине! Норвежцам пришлось изготовить этот ключ за считанные минуты по телезамерам водолазов с глубины. Нашим водолазам то мешало подводное течение, то темнота - у них нет каната для прикрепления к борту подлодки и нет мощного прожектора, почему-то быстро садятся бортовые аккумуляторы и никто не додумывается питать подводный аппарат непосредственно с корабля. Целую неделю они пытались «присосаться» к спасательному люку и не заметили трещину, которая сразу исключает продолжение дальнейших попыток. Это не блоху подковать, чем мы гордимся уже много веков. Норвежцы, закрепившись к борту субмарины, работали там под мощными прожекторами, как дома, а телекамеры у них подвешены на шлемах, чтобы она двигалась синхронно с головой водолаза. Четкостям глубинных телекадров мог бы завидовать даже сам Кусто. Почему наши водолазы не заметили в течение недели кусок металла, оторванный от корпуса подлодки, ведь это как раз вещественное доказательство мощного внутреннего взрыва? Прочность такой субмарины настолько велика, что заржавевшие мины прошлой войны или столкновение с сухогрузом показались бы ей комариным укусом. При столкновении непременно затонул бы сухогруз. Корпус этого подводного крейсера изготовлен из самой дорогостоящей прочной стали (АПЛ «Комсомолец» был титановый) немыслимой 100-миллиметровой толщины, а габариты его не меньше типовой пятиэтажной «хрущевки». Вряд, ли у США есть торпеды с обычным зарядом, способные мгновенно потопить такую махину. А у нас они есть, но только вот взрываются не там, где надо.

Нельзя не восхищаться космической системой удержания корабля-матки на одной точке, когда под ним работают глубоководные водолазы. Для нас, где русским стандартом считается «плюс-минус полметра», а самыми надежными инструментами являются лом да кувалда, это интереснее, чем подковать блоху. Норвежские водолазы не имеют ни титулов, ни чинов - они всего лишь работники частной компании глубоководников, которые работают по контракту и у нефтяников, и у вооруженных сил.

Жаль, что самые печальные катастрофы не отдаляют нас от тоталитаризма, а приближают к нему. Уже сейчас не только политики, но и бомжи требуют увеличения расходов на армию. Однако никто не задается вопросом, для чего нам дорогостоящие жизнеопасные субмарины величиной с «хрущевки», когда есть у нас неуязвимые термоядерные ракеты, способные уничтожить на земле все живое.

ПАРАДОКС ЧАЙКОВСКОГО

В годы кинематографической оттепели, когда вышел из «Мосфильма» полнометражный художественный к/ф «Чайковский», достать билетов было невозможно. С помощью моей тогдашней подруги, студентки московской консерватории предварительно достали билеты в лучший кинотеатр и начали ждать чего-то необыкновенного, хотя вряд ли кто мог превзойти американского 4-серийного «Тарзана». Кстати, моя подруга настолько любила Чайковского душой, а может, и телом, что смотрела «Лебединое озеро» 15 раз и купила билеты еще в 16-й раз, чтобы удивить меня и я полюбил балет, как она. Я, деревенский парень в лейтенантских погонах, не был в восторге от балета и ни за что бы не смотрел «Лебедей» 15 раз, ибо я «Тарзана» - то смотрел лишь 2 раза, когда другие смотрели его до самого снятия с экрана. Однако, в отличие от нее, я знал кое-какие неофициальные сведения о том, что Чайковский относился к сексуальному меньшинству и очень страдал от этого непонимания и поэтому в основном покончил с собой. Поскольку в фильме, кроме некоторого сюжетного намека, не было показано ничего подобного, и она, идя домой после фильма ругала последними словами тех киношных «дур», которые не смогли заставить Чайковского полюбить их, я взял да намекнул ей о личной трагедии великого маэстро. При этом пришлось мне прокомментировать ей кинотайну, почему его красивая, по теперешним меркам сексбомба, первая и последняя жена, вела себя на балу, как актриса Алла Ларионова в к/ф «Анна на шее», и безумно расхохоталась за обеденным столом, где сидели музыкальные знаменитости. Потому что среди всех, собравшихся за столом, только она из женщин знала о том, что Чайковскому не нужна женщина, какая бы она ни была. Она долго хохотала, чтобы намекнуть им о внутренних парадоксах Чайковского, но, сидящие тогда за столом, не поняли ее так же, как и советские кинозрители - она так и осталась захмелевшей дурой, не оценившей гения. После подобных моих комментариев ей стало плохо, будто у нее внутри что-то оборвалось, и я ее отвез домой на такси. На следующий день она меня отвергла так, как когда-то Петр Ильич отвергал горячо любящих его прекраснейших поклонниц.

Насчет подруг у меня тогда не было проблем, и я смотрел «Лебединое озеро» с другой поклонницей балета, которая смотрела его пока что лишь 7-ой раз. Это меня тоже насторожило, ибо я познал балетное искусство с первого захода и больше меня туда не тянуло особенно. Ничего удивительного в этом не было, ибо балетная болезнь создавалась в СССР искусственно ради общественного мнения, будто мы и «в балете впереди планеты всей». Лишь недавно мы узнали правду о Чайковском и о нашем советском балете, когда наши танцоры начали, рискуя жизнью, покидать страну, чтобы достичь мирового балетного мастерства и достойной человеческой жизни.

Хотя актеры Смоктуновский (Чайковский), Стрежельчик (Н. Рубенштейн), Лавров (Бохульский), Демидова (дочь богатой поклонницы Чайковского Надежды Филоретовны Фон Мекк, которая в конце фильма свихнулась от безответной любви), Леонов (неотлучный спутник Чайковского - кого он, проснувшись ночью, звал к себе, чтобы тот посидел рядом с ним на кровати) исполняли свои роли прекрасно, сложная натура Чайковского не была раскрыта в фильме полностью. Благополучный профессор консерватории, оперы которого шли постоянно, почему-то ни разу не улыбнулся в течение фильма даже скромной улыбкой актера Смоктуновского. В чем же дело, ведь он ничем не болел, даже не простудился после того, как пытался покончить с собой в студеной воде под мостом? Как правило, многих творцов вдохновляют любящие женщины, а Чайковского, напротив, они угнетали. В этом был его парадокс.

Сценарий для фильма сочиняли трое, один из которых был правдивый рассказчик Юрий Нагибин, без участия которого мы бы не увидели даже того, что было в к/ф. Если бы жил сегодня Нагибин, то он мог бы написать прекрасную повесть о гениальном Чайковском, без всяких искаженных художественных маневров, ведь теперь подобная проблема, как у Петра Ильича, никого не удивляет и тем более, никого не прогоняет из жизни.