Проект «Кинематограф-Голливуд»

 

По большому счету этот проект должен быть для вас уже очевиден, так что я обойдусь буквально несколькими словами. Кинематограф объединил отдельные виды искусств, выведя искусство манипуляции человеческим сознанием на новый, хотя всё еще не окончательный, уровень. В Голливуде это искусство было доведено до своего совершенства – на современном уровне технологического развития, конечно. Технологии будут совершенствоваться, а ними будет совершенствоваться и повышаться и уровень воздействия синтетического искусства на сознание человека. Голливуд работает над созданием, красивой упаковкой и как можно более массовым распространением своего красиво упакованного яда. Причем платит за всю эту отраву конечный потребитель продукта – это главный принцип, на котором стоит вся эта гигантская фабрика ядовитой лжи: «Мы вас отравляем, но платите за всё вы и не только платите, но еще благодарите нас за наш смертельный для ваших душ яд и всячески прославляете нас! Жертва платит за веревку, благодарит палача и сама одевает петлю себе на шею! С безмятежно счастливой улыбкой. Хе-хе…». Понимают ли актеры, режиссеры и иные деятели киноиндустрии, что они творят? Вряд ли. А если даже кто-то из них и начинает это понимать, то тихий голос его совести с легкостью заглушается изобилием власти, денег, аплодисментов и разнообразных наркотиков в его кровеносной системе.

 

Больше говорить, пожалуй, и не нужно, поскольку создатели, вдохновители и кураторы этого проекта в последнее время потеряли бдительность и стали слишком очевидными в своих целях. О причинах потери ими бдительности я уже говорил выше и скажу еще раз при подведении окончательных итогов данного сегмента книги, посвященного отдельным проектам падших ангелов.

 

 

Проект «Театр»

 

Всегда нужно с чего-то начинать, и создание – воссоздание! – будущего синтетического супернаркотика для изменения и контроля над человеческим сознанием начиналось именно отсюда. Для Второй эры человечества это был низший технологический уровень как создания, так и доставки продукта. В театре закладывался фундамент подготовки кадров, создавались и обкатывались будущие технологии, в настоящее время с успехом применяемые Голливудом и другими национальными и мировыми фабриками по производству и распространению синтетических средств воздействия на сознание человека – различных комбинаций из зрительных и звуковых образов. Главный недостаток театра заключался в малой численности аудитории, которая могла быть подвержена производимому продукту – даже по чисто техническим причинам театр должен был ограничиваться работой только с частью высших слоев общества. К тому же совершенно не было возможности хранить произведенный продукт – его требовалось потреблять немедленно. Также имелось и значительное идеологическое противодействие: скажем, Церковь – истинная Церковь! – всегда правильно чувствовала в театре своего смертельного врага, и создателям проекта, падшим ангелам, ее сопротивление было необходимо преодолевать, что они с успехом и сделали, поскольку с течением времени даже часть священников «просветлилась» настолько, что с удовольствием ходила отдохнуть от «замшелого» Бога с Его «нудными» заповедями и, раскрыв рты, поглазеть на гораздо более интересные кривляния лицедеев, одобряя и освящая своим присутствием деятельность театра по растлению общества. В чем заключался вклад Церкви в растление русского народа и, соответственно, в русскую катастрофу 1917-го года? А в том числе в этом-то он и заключался – не только в этом, конечно, но и в этом тоже. Так что растлением русского народа по мере своих сил занимался и «святой» Иоанн Кронштадтский, который был большим любителем театра, и другие подобные ему фальшивые «священники». Понятно, что делали они это не по злому умыслу, а исключительно в силу недостатка веры в Бога и по своему скудоумию, но их это отнюдь не оправдывает и вины с них полностью не снимает. В случае же со лже-святым любимцем русской театральной публики Иоанном Кронштадтским к этому добавлялись еще невероятное тщеславие и воистину сатанинская гордыня вкупе с непоколебимой верой в мощь своего «несравненного» интеллекта. Возможно, и вера в Бога в этой густопсовом замесе тоже как-то присутствовала, но явно не преобладала.

 

Кстати, раз уж мы заговорили о театре и театралах, то достоин всяческого внимания тот интересный и о многом говорящий факт, что в сербском языке для обозначения театра используется слово «позорище», а для обозначения актера – слово «глумац». Чрезвычайно емкие и точные слова, прекрасно отражающие суть дела, хотя и русское слово «лицедей» тоже в принципе неплохое. Так что не зря в русский язык создатели проекта целенаправленно внедрили скрывающие суть дела иностранные слова «театр» и «актер» – враг великолепно умеет работать с языком, который во все времена являлся и до сих пор является одной из его главнейших целей, поскольку через язык лежит кратчайший путь к человеческому сознанию и контролю над ним.

 

Остается только сказать, что в настоящее время театр существует больше в качестве некого слегка заплесневелого артефакта из прошлого, поскольку его функции давно приняли на себя кинематограф и телевидение, а в последнее время и интернет, что, собственно, с самого начала истинными создателями театра и планировалось. Тот факт, что традиционный театр окончательно не ушел в прошлое, а пока еще остается с нами, можно сравнить с тем, что и овеянные легендами кастет, дубинка и петля всё еще от нас полностью не ушли, хотя по большому счету нам они сейчас не нужны, поскольку их главные функции с успехом выполняют автоматы, танки и кассетные авиационные бомбы. Более глубокое объяснение данного факта заключается в том, что людям всегда, во все времена, нужна вера, а когда веры в Бога нет, то они начинают веровать во что угодно, и определенная часть русских людей свято уверовала в театр и его «вечные ценности». Позорище стало их новой верой, а глумацы-лицедеи – новыми святыми. Имеющий глаза да увидит.

 

 

Проект «Телевидение»

 

Проект «Кинематограф» не является идеальным, а имеет ряд недостатков, и в силу этого он является не окончательным, а только промежуточным. Проект «Телевидение» – это достаточно успешная попытка устранить недостатки кинематографической индустрии, но и он в свою очередь обладает достаточно серьезными недостатками, в силу чего оба эти проекта существуют параллельно и дополняют друг друга, взаимно компенсируя свои недостатки. Собственно говоря, они представляют из себя разные структурные подразделения одного большого проекта подобно тому, как в авиации одновременно есть самолеты и вертолеты, которые хотя и летают, являясь в этом смысле сходными аппаратами, предназначенными для полетов в одной и той же воздушной среде, но летают они всё-таки по-разному, используя несколько разные принципы полета. Как же «летает» кинематограф и в чем его недостатки и преимущества по сравнению с телевидением? Попробуем разобраться.

 

Главная задача и кинематографа, и телевидения одна – воздействовать на сознание людей, меняя его, что они с успехом и делают, но при этом у них различается техническое воплощение и логистика процесса. Главным образом это различие состоит в том, что в случае кинематографа для того, чтобы подвергнуть себя действию его продукта, люди должны приходить в особо построенные и оборудованные для такого воздействия помещения – кинозалы. В случае же телевидения продукт доставляется прямо в дом человеку и доставляется круглосуточно, что тоже очень важно, поскольку человек не может постоянно сидеть в кинозале, но телевизор постоянно включенным держать он может и часто делает это.

 

Однако эффективность воздействия телевидения снижается рассеиванием внимания и сравнительно небольшими размерами экрана. К этим факторам добавляется и относительно низкое качество телевизионной картинки и звука – в кинозалах их качество несравненно выше. К тому же в кинозалах для усиления воздействия продукта на людей специально выключается свет и сами кинотеатры изнутри окрашиваются в мягкие приглушенные краски – для предварительной подготовки людей к восприятию ярких красок с большого экрана. В этой связи можно вспомнить известное высказывание одного из театральных деятелей: «Театр начинается с вешалки». Вообще-то, правда состоит в том, и театр, и кинотеатр начинаются гораздо раньше вешалки – еще с ярких рекламных объявлений и плакатов как у входа в сам театр, так и по всему городу. Таким образом эффективность воздействия на сознание человека в кинозале достигает своих максимальных величин. Человека помещают в темный зал с прекрасной акустикой и огромным экраном с яркими сочными цветами и удерживают его там от полутора до трех часов, подвергая его сознание мощному воздействию высококачественной изменяющей сознание продукции Голливуда или иной фабрики по созданию иллюзий.

 

Но затем человек уходит домой и в следующий раз он может возвратиться в этот кинозал только через неделю, месяц, а то и позже, а в это время потребленный продукт начинает из его головы достаточно быстро выветриваться, замещаясь более свежими впечатлениями его повседневной жизни. Обновление продукта обычно является достаточно долгим, трудоемким и чрезвычайно дорогим занятием – на съемки одного фильма уходят годы, затрачиваются огромные деньги и задействуются тысячи людей, включая чрезвычайно высокооплачиваемых и чрезвычайно капризных актеров и режиссеров.

 

Каким образом сделать потребление человеком действующего на его сознание продукта более частым и регулярным, при этом значительно снизив общие затраты на его производство? Как сделать так, чтобы свежая доза этого квазинаркотического продукта была у него всегда под рукой? Ответ простой – дать каждому человеку личный телевизор, а еще лучше – по телевизору в каждую комнату его дома. А сейчас всё очень быстро идет к тому, что продолжение телевизионного экрана будет еще и в кармане практически каждого человека на земле – под несколько эзотерическим названием «смартфон».

 

Производство телевизионной продукции является гораздо более быстрым и дешевым занятием. Фильмы очень быстро приобрели характер серийности – новая серия привычного сериала уже традиционно появляется каждую неделю. Телевизионный конвейер запущен, настроен и работает бесперебойно, ритмично выдавая новую дозу привычного наркотика, за которым никуда, ни в какой кинозал, не нужно идти – приспособления для его впрыскивания всегда под рукой. Понятно, что качество актерской игры пониже, поскольку используются более дешевые актеры второго или третьего ряда, но это с лихвой компенсируется быстротой производства, регулярностью и дешевизной. То же самое можно сказать о малом экране и несколько пониженном качестве изображения и звука телевизионных версий продукта – всё это более чем компенсируется тем, что этот продукт потребляется нами практически непрерывно и в огромных количествах. Причем это отнюдь не одни только сериалы, но и другие программы, предназначенные для того, чтобы искусно воздействовать на самые разные области нашего сознания. Кстати, сериализация продукта началась еще во времена эры полного господства радио, когда в США и на Западе массовое распространение получили радио-сериалы, озвучиваемые известными актерами театра и кино. Это время еще известно, как «Золотой век радио». У такого рода «классических» радио-сериалов имеется множество поклонников и сейчас. Так что если учесть тот факт, что киноиндустрия не конкурирует, а полностью сотрудничает и с телевизионной, и с радио-индустрией, являясь по большому счету одной большой и единой в трех лицах индустрией, разработанной, вдохновляемой и координируемой одними и теми же кураторами, то в настоящий момент эту индустрию по растлению человеческого сознания можно считать практически идеальной.

 

Впрочем, нужно понимать, что данная индустрия идеальна только для достигнутого человечеством технологического уровня развития, а поскольку технологии не стоят на месте, а быстро идут – в последнее время буквально летят! – вперед, то и индустрия производства и доставки продукта конечному потребителю не стоит на месте. Окончательная цель кураторов проекта – это возможность проецирования высококачественных иллюзий, близких или идентичных по качеству к реальности, непосредственно на нервные окончания в мозгу человека, как это уже было во времена Первой эры человечества – до Всемирного Потопа. Пирамиды как раз и являлись частью инфраструктуры, с помощью которой такие иллюзии создавались и доставлялись на церебральные нервные окончания конечному потребителю. Сеть из Пирамид объединяла в себе функции нашего телевидения, кинематографа, интернета, телефона, компьютера, компьютерных игр и радио, но делала это на гораздо более высоком техническом и технологическом уровне, поскольку в те времена работа по созданию и доставке воздействующего на сознание человека продукта велась уже на генетическом или близком к генетическому уровне, а все передающие, принимающие и вычислительные устройства конечного потребителя были биологическими частями его тела подобно тому, как биологическими частями тела современного человека являются его речевой и слуховой аппараты, а также его мозг и глаза, а ведь всё из вышеперечисленного тоже предназначено для передачи, приемки, обработки и хранения информации. А теперь представьте себе, что вы уже рождаетесь с неким органом, который является смартфоном и более чем смартфоном, который одновременно выполняет функции телевизора, телефона, компьютера с выходом в интернет, игровой приставки и радио. А если вы с таким биологическим органом не рождаетесь, то он вам вживляется в очень юном возрасте – скажем, от года до трех лет. Представили? Вот такие биологические органы, соединенные со своей нервной системой, имели многие люди – большинство из них? – Первой эры человечества, уничтоженной Потопом. Примерно такое будущее планируется и для нас, а все эти театры, кинотеатры, телевизоры, компьютеры, смартфоны, игровые приставки и прочие вспомогательные артефакты являются всего лишь преходящими промежуточными звеньями на пути к этому будущему. Как говорится, вперед – к прошлому, которое стремительно к нам возвращается…

 

Надо ли еще раз напоминать, что бессменными кураторами всех этих глубоко враждебных человеку проектов являлись и являются давно нам знакомые падшие ангелы. Имеющий глаза да увидит.

 

 

Проект «Музыка»  

 

Попробуем понять, что же такое музыка. Знакомиться с официальными определениями музыки нет никакого смысла, постольку все эти определения служат не для выяснения правды, а для ее сокрытия, поскольку кураторам проекта совершенно не нужно, чтобы люди понимали, с чем они имеют дело, и, соответственно, эти кураторы с самого начала прилагали и до сих прилагают достаточно большие усилия в этом направлении, то есть для сокрытия правды. Оставим в покое многочисленные даты, имена и музыкальные термины, поскольку для понимания вопроса они нам не только ничего не дадут, но отвлекут нас от сути вопроса и окончательно запутают, что, конечно же, и является главной целью истинных вдохновителей всех официальных энциклопедических определений.

 

Если говорить о самой сути, то музыка – это вибрации в воздушной среде, которые воздействуют на сознание человека и меняют его в ту или иную сторону. Даже простые звуки могут действовать на наше сознание – скажем, скрежет гвоздя по оконному стеклу, скрип дверных петель, шум ветра в кронах деревьев, журчание лесного ручья, звонкие ритмические удары палкой по сухому бревну или рев водопада. Эти звуки могут раздражать, вызывать ненависть, пугать, возбуждать или, наоборот, успокаивать, расслаблять и даже усыплять или вводить в особое состояние, называемое «трансом». Но ведь все эти простые звуки можно произвести и скомбинировать гораздо более сложным образом, и эти звуковые комбинации будут оказывать на сознание еще более сильное и длительное воздействие. Назовем эти сложные звуковые комбинации, воздействующие на наше сознание, «музыкой», но не поставим на этом точку или начнем восторженно и с придыханием вещать про величие человеческого духа, как это обыкновенно делают, а попробуем еще более углубиться в этот вопрос. Кстати, иногда говорят про «магию» музыки, что чрезвычайно интересно, но, как я и обещал, вдаваться в терминологию мы не будем, а если и будем, то не сейчас, ибо, как известно, «всему свое время, и время всякой вещи под небом», и для терминологии время пока еще не пришло.

 

Кроме сотворения сложных воздушных вибраций – музыки – существует еще и очень важная проблема их сохранения и складирования, и проблему эту в течение очень долгого времени решить не удавалось – нотную грамоту и запись музыки на бумаге решением проблемы считать нельзя. Уровень развития технологий не позволял запечатлевать и хранить сами звуки, и только около ста с небольшим лет назад это стало возможным, а до этого момента звуки просто рассеивались в воздушном пространстве и уходили навсегда. Сейчас же их можно хранить едва ли не вечно и при необходимости их практически мгновенно извлекать и применять по назначению.

 

Также «живому» звуку можно подвергать только достаточно ограниченную аудиторию, а сохраненный звук можно применять по практически неограниченной аудитории – технические средства доставки сейчас это позволяют, и дело только за логистикой, то есть профессиональной организацией процесса.

 

Но мы всё-таки отвлеклись от сути. Кому и зачем потребовалось менять сознание людей? И в какую сторону? Ведь нельзя сказать, что у всех людей на концерте реакция на исполнение Бетховена или Чайковского будет совершенно одинаковой. Дело в том, что во времена Бетховена и Чайковского этого и не требовалось, поскольку происходила не более чем предварительная обкатка технологий производства и применения звуковых средств воздействия на сознание людей, причем музыка является только одним из составляющих элементов этих средств, так что происходила обкатка только одного элемента, что можно сравнить с раздельной разработкой и испытанием танковой пушки и двигателя танка, после чего они устанавливаются в один корпус и испытываются уже вместе.

 

Сейчас этап раздельной разработки составляющих элементов конечного продукта закончился, и мы находимся на этапе сборки. Пока еще это не окончательная сборка, но всё-таки это уже сборка. Начало этапа сборки элементов в единую конструкцию приблизительно совпало с концом эпохи создания композиторов-гениев – они выполнили свою роль и стали больше не нужны. Началом этапа сборки условно можно считать появление песенного жанра – вернее, то время в его развитии, когда он стал массовым, и появилась возможность звукозаписи, то есть массового сохранения и воспроизводства песен в их звуковом виде. Хотя дело тут не в точном определении начала или конца того или иного жанра, а в определении его глубинной сути. В чем состоит суть песни? Суть песни состоит в соединении слова и музыкальной вибрации. Слово подается не обычным, а особым образом, будучи наложенным на музыку и соединенным с музыкой, то есть с дополнительными воздушными вибрациями особого рода, произведенными либо речевым аппаратом, либо особыми инструментами вне человеческого тела. В чем смысл и цель такой подачи слова? Смысл вполне понятен и даже очевиден – усиление воздействия слова на сознание тех, кто это слово слушает, ведь музыка, музыкальная воздушная вибрация, является не чем иным, как универсальным усилителем эмоции, катализатором чувства, усилителем мысли, а в случае с песней – усилителем слова, которое по большому счету является продолжением мысли. Воздействие обычного слова может достаточно слабым, но оно многократно усиливается, если это слово соединено с музыкальной вибрацией, а после этого воздействие уже усиленного музыкой слова еще раз усиливается его многократным повторением, что в песне и происходит. То есть песня – это способ многократного – на порядки! – усиления слова и его воздействия на сознание человека. Вспомните, как вы годами и десятилетиями можете напевать какую-нибудь запомнившуюся вам строчку из песни. Вот в этом-то и состоит суть музыки и цель создателей проекта – надолго внедриться в ваше сознание, а в идеале – внедриться в него навсегда, при этом вытеснив из него народные песни, которые служат для постоянного воспроизводства архетипов, исторически присущих тому или иному народу.

 

Приведу один пример усиления слабого слова музыкой. В 80-е годы моим кумиром был так называемый «бард» Владимир Высоцкий. Уверен, что не только моим – некоторые и сейчас его слушают. В 90-е годы мне в руки попался сборник с его стихами. Раньше в печатном виде я их никогда не видел, поскольку в Советском Союзе имели широкое хождение только его звукозаписи. Я прекрасно помню мое величайшее удивление и разочарование – на бумаге это выглядело жалко. Я был потрясен до глубины души: «А ведь как поэт Высоцкий абсолютно бездарен – полное ничтожество! Слабенькие, откровенно дрянные стишки!» Но в сочетании с музыкой и особой энергией исполнения те же самые стихи производили впечатление какого-то ядерного взрыва. Вот это и есть магия усиления любого, даже слабенького, слова музыкой. Кстати, сам Высоцкий свою поэтическую бездарность прекрасно осознавал и очень этим мучился. Больше всего на свете он хотел стать настоящим поэтом, но подозревал, что этого никогда не будет, поскольку у него изначально не было для этого данных; он отчаивался, от отчаяния пил, а особую яростную энергию его песням придавало не что иное, как именно это крайнее отчаяние от осознания своей полной поэтической бездарности.

 

Приблизительно то же самое усиление слова происходит и в песнях каких-нибудь Леннона, Джаггера и десятков и сотен других исполнителей более мелкого калибра – музыка и определенное исполнительское искусство выводят никакие, бледные, посредственные, часто до смешного бездарные тексты на совершенно новый уровень восприятия. Также эффективность слова в песнях многократно – тысячекратно! – усиливается настойчивым повторением языкового посыла – вспомним про известный прием припева в песнях. Многократное повторение слова, идеи – это суть магии песенного жанра, причем повторение, напевание про себя, бормотание, мурлыкание, продолжается дни, недели и месяцы, а иногда и годы, если не десятилетия, после первичного прослушивания. По замыслу творцов песенного жанра языковая мантра должна быть внедрена – буквально вбита! – в сознание и подсознание слушателя и остаться в нем навсегда.

 

Что же это за мантры такие, которые чрезвычайно успешно внедряются в наши головы? Читающие эти строки люди могут усмехнуться и сказать, что в песнях звучат, пропеваются, проникновенно промяукиваются пустяковые, развлекательные слова, не имеющие ровным счетом никакого значения и, соответственно, на наше сознание никак не действующие. Да, действительно, какая-нибудь строчка или даже несколько строчек могут не иметь особого воздействия на сознание слушателя, как не имеет особого значения отдельная капля или несколько капель, падающих с неба. А что, если этих капель появляется всё больше и вскоре начинается проливной дождь с сильным ветром? Это имеет значение? Песни уже давно приобрели характер ливня и Ниагарского водопада, льющегося нам в уши. Да и слова в песнях имеет очень разную степень «пустяковости». Например, несколько лет назад я в супермаркете услышал песню, где очень проникновенно пелось «Я душу дьяволу отдам за ночь с тобой» практически на всех европейских языках, и этот посыл на протяжении нескольких минут упорно повторялся десятки раз. Вы считаете это недостойным внимания пустяком? Что касается меня, то я так не считаю. Я считаю этот, да и любой другой посыл, содержащийся в песне, которую слышат миллионы и миллионы людей, чрезвычайно, исключительно, важным. Да и власти того же СССР не считали слова предназначенных для широких народных масс песен не имеющим веса пустяком и, соответственно, подвергали их чрезвычайно строгой цензуре. Думаю, что и в Германии 30-40-х годов словам песен уделялось ничуть не меньшее внимание. А в Китае разве другая ситуация? На Западе цензура имеет несколько другой вид, но при этом она не менее сурова, чем она была в СССР или нацистской Германии. Кураторы принимающих решения людей прекрасно понимают вес слова и его воздействие на сознание человека. Недаром в СССР периода его упадка практически не было хороших строевых песен. В то время СССР уже был предназначен для разрушения, так что укреплять, фокусировать армию страны, энергичными, суровыми, ведущими на смерть «гражданскими молитвами» явно не требовалось, а требовалось наполнять и воинов, и остальных людей вредным, расслабляющим сознание словесным мусором такого рода: «У солдата выходной, пуговицы в ряд… и от улыбок девичьих вся улица светла». Наполнение песен смыслами зависит от конкретной задачи, которая в данный период времени стоит перед кураторами людей, создающих песни. На определенном этапе задачей было сплочение, мобилизация русских и советских людей, накачивание их дополнительной воинственной, ведущей в бой энергией, но когда в 60-е годы было принято решение Советский Союз уничтожить, то массово пошли, как говорится, совсем другие песни – расслабляющие, усыпляющие и лишающие русский народ воли как сопротивлению, так и воли к самой жизни. Сменились задачи – сменились и песни. Со времен позднего Советского Союза задача осталась прежней – расслабить и лишить нас воли к выживанию. Понимают ли это власти? Не думаю. А если и понимают, то только некоторые из них – те, кто сознательно работает на уничтожение России и русского народа, а остальные просто движутся по набранной за последние полвека инерции, не имея глубинного понимания происходящих процессов и отдавшись, что говорится, на волю волн.

 

Итак, музыка является особым инструментом для воздействия на сознание человека, и этот инструмент может применяться по-разному – он может применяться как в его чистом виде, так и в разнообразных сочетаниях с иными языковыми и неязыковыми инструментами. Сегодня песня по преимуществу является соединением магии слова, магии воздушных музыкальных вибраций и магии повтора, но с некоторых пор к этим трем элементам достаточно часто стали добавлять и четвертый элемент – зрительный. Я говорю про музыкальные клипы с калейдоскопически быстро меняющимся видеорядом, которые стали достаточно распространенными, но всё-таки их использование пока ограничивается необходимостью иметь перед собой экран, чего не требуют чисто звуковые песни, которые современные технологии позволяют слушать в практически любых условиях. Понятно, что с переходом на передачу сигнала на нервные окончания в зрительном аппарате или непосредственно в мозгу ограничения такого рода будут сниматься.

 

Также не забудем и про то, что быстрое развитие технологий в последние сто лет позволило произвести переключение с более или менее спокойных и тихих мелодий, повсеместно применявшихся столетиями, на напористый ритм и низкие частоты вкупе со взрывным повышением громкости музыки, что для некоторых типов психики является гораздо более эффективным подходом, если вы хотите радикального усиления воздействия музыки на человеческое сознание и подсознание с долгосрочными последствиями. В этой связи нельзя не отметить, что современная музыкальная субкультура неразрывно связана с наркотиками. Связано это с тем, что постоянно апробируются и обкатываются новые всё более и более действенные музыкальные технологии по контролю над сознанием, и эти технологии включают в себя в том числе и использование химических компонентов. Нужно ли говорить, что контроль над человеческим сознанием – это как раз то, чего падшие ангелы хотят и много тысяч лет с разной степенью успешности добиваются. Почему я вспомнил о падших ангелах? А потому, что пришло время еще раз напомнить, что создателями, вдохновителями и кураторами проекта «Музыка» являются именно они – падшие ангелы.

 

Кстати, все главные приемы, применяемые в песне, чрезвычайно успешно применяются и в современной рекламе – до предела упрощенный и даже примитивный всем понятный текст, наложенный на прилипчивую музыку, и многократная повторяемость главного посыла рекламы. По большому счету песня – это есть не что иное, как разновидность массированной рекламы, но только это не реклама товаров или услуг, а более или менее навязчивая реклама определенных слов и привязанных к ним смыслов. О назойливом – практически рекламном! – предложении на нескольких языках «отдать душу дьяволу» за ночь с предметом похотливого вожделения я уже говорил выше. Надо сказать, что здесь враг в очередной раз допустил ошибку, показав свое истинное лицо и назвав вещи своими именами, чего он обычно избегает делать.

 

Говоря о смыслах в песнях, нужно подчеркнуть, что песня в планах врага далеко не всегда должна являться носителем какого-то глубокого смысла, поскольку некоторые группы людей падшие ангелы определяют как простые сосуды для максимального наполнения словесными нечистотами и не более того. То есть одной из их главных целей или даже главной целью может быть простое наполнение сознания человека словесным мусором, вербальной гнилью, обрывками глупых пошлых тупых песен, пульсирующими ритмами, навязчивыми мелодиями – наше сознание должно быть наполнено всей этой дрянью до такой степени, что для чего-то другого ни сейчас, ни в будущем там бы уже не оставалось места. Они хотят сделать так, чтобы в душе человека никогда не было тишины, ибо тихий голос Бога становится слышным только в полной тишине. Но почему же голос, от которого возникают из пустоты и рассыпаются в прах целые вселенные, можно услышать только в полной тишине? Потому что такова Его воля. А теперь оглянитесь вокруг вас и внимательно посмотрите на всех этих сосредоточенных молодых и не очень молодых людей с наушниками в ушах и пустым отсутствующим взором. Посмотрели? Хорошо посмотрели? Как вы думаете, смогут ли эти красивые люди, уверенные, что будут жить вечно, захотят ли эти глубоко несчастные люди услышать внутри себя голос Бога или они предпочтут продолжать прислушиваться к тому, к чему они так сосредоточенно прислушиваются сейчас? Имеющий глаза да увидит.