На достоверность этих доказательств влияют одновременно два вида факторов - объективные и субъективные. Начну с первых.

Изучив материалы дела, можно с уверенностью изложить условия при которых происходили и воспринимались события, ставшими предметом расследования:

1) Тёмное время суток - с 04 до 05 часов утра 26.10.2014.

2) Погодные условия - снежная погода, метель (т.1 л.д.9-12, 170-173, т.2 л.д.222-225, т.7 л.д.11-12).

3) Отсутствие искусственного освещения над непосредственным местом происшествия - имеющиеся фонари уличного освещения направлены на проезжую часть дороги по ул.Российской; единственным источником искусственного освещения является фонарь над подъездом №2 дома №50 по ул.Российская (фотографии приложены к ходатайству №У1(2016)-х12 - находится в материалах дела).

4)Ранее утро - фактор, провоцирующий утомляемость человеческого организма, следовательно, негативно влияющий на концентрацию и внимание человека при восприятии происходящих вокруг него событий.

5) Нахождение на месте происшествия, как минимум, двух преград для восприятия всей картины происходящих событий - автомобиля такси, на котором приехали Кобяков, Гезик и Чужинов, с одной стороны, и автомобиля, на котором приехали Якубов и Полежаев - с другой стороны.

Субъективные факторы:

1а) дружеско-алкогольная солидарность: а) Кобяков, Гезик, Чужинов являются друзьями, в том числе вместе работают; совместно участвовали в эту ночь в распитии большого количества спиртных напитков; в создании и дальнейшей эскалации конфликта с Полежаевым, неоднократно меняли и уточняли свои показания в пользу позиции обвинения;

2а) асоциальный образ поведения: а) Кобяков, Гезик, Чужинов являются активными правонарушителями в данной ситуации, безудержно употребляют алкогольные напитки, провоцируют конфликты и участвуют в них;

3а) алкогольное опьянение: на момент восприятия утверждаемых данными лицами событий (26.10.2014) эти лица находились в состоянии алкогольного опьянения (безудержно пьянствовали с вечера 25.10.2014 до утра 26.10.2014, употребив огромное количество спиртных напитков), что они сами подтвердили на следствии (т.1 л.д.14, 19-21,22-24,30-31,147-150,152-155,156-158,162-164 и т.д., протокол с/з). Безусловно, что алкогольное и/или наркотическое опьянение очень негативно влияет на возможность человека правильно воспринимать, запоминать и воспроизводить увиденную/услышанную информацию;

4а) лживость: данный признак является следствием четырёх вышеприведённых и присущ всем названным лицам.

5а) Нахождение свидетеля Гезик в состоянии болевого шока, после потери сознания (т.1 л.д.162-164, 185-187, т.4 л.д.225-231), как следствие, обоснованное сомнение (не устранённое судами надлежащим образом) в достоверности его показаний в связи с этим состоянием;

6а) Наличие у Кобякова в прошлом травмы головы (т.2 л.д.23), наличие черепно-мозговой травмы в результате описываемых событий, а также на момент дачи им показаний на предварительном и судебном следствии он проходил лечение, в том числе медикаментозное, что также не исключает вероятность искажения им сведений о событиях получения последним травмы головы;

7а) Утверждение самого свидетеля Гезик в своих объяснениях от 28.10.2014 (т.1 л.д.19-21) о том, что он не видел при каких обстоятельствах получил телесные повреждения Кобяков В.А., дословно выраженное следующим образом: «Вопрос: Видели ли вы при каких обстоятельствах получил телесные повреждения Кобяков В.А.? Ответ: Нет, я не видел, так как я сначала разговаривал с незнакомым мужчиной, а затем упал. Возможно произошедшее мог видеть водитель такси, который привёз нас на ул.Российскую, г.Муравленко.».

8а) Нахождение свидетеля Чужинова в салоне автомобиля такси при включённом там свете в процессе оплаты услуг такси в момент происходящих вне салона автомобиля событий (т.4 л.д.152-155) - неустранённое судом процессуально-надлежащим образом (например, проведение следственного эксперимента, назначение судебно-психологической экспертизы с целью установления возможности отчётливо видеть все происходящее) сомнения в возможности Чужинова наблюдать при таких условиях детали происходящих за пределами салона автомобиля событий. Этот пункт подводит нас к дополнительному утверждению о недопустимости такого доказательства, как показания свидетеля Чужинова по следующим основаниям.

В материалах уголовного дела имеется постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Якубова Я.А. от 29.01.2016 (т.4 л.д.175-178), в котором дословно указано следующее: «Следствием установлено, что находившиеся на месте преступления свидетели Джангиров Н.С., Чужинов Е.В.не были непосредственными очевидцами причинения Кобякову В.А. травмы головы, в связи с чем, их показания не могут послужить в качестве доказательства причастности Якубова Я.А., либо другого лица к совершению указанного преступления». Это утверждение стороны обвинения (с которым защита согласна) подтвердил Чужинов в самых первых своих объяснениях и показаниях: «Я ещё находился в автомобиле, так как не мог найти деньги, чтобы расплатиться за такси. Что в этот момент происходило на улице, у автомобиля я не видел, так как был очень пьян и в автомобиле были затонированы задние стекла.» (т.1 л.д.22-24); «Первым из автомобиля вышел Кобяков и Гезик, я сидел на заднем сиденье и искал по карманам деньги, чтобы расплатиться за такси, так как таксист запросил у нас 500 рублей, я искал по карманам деньги нашёл 1300 рублей. Из которых я только 300 рублей отдал таксисту, сказал, что он дорого просит. Что в этот момент происходило на улице, у автомобиля я не видел, не смотрел на улицу, да и были затонированы задние стекла.» (т.1 л.д.165-168).

Весьма важно отметить, что ни потерпевший Кобяков, ни свидетели Гезик, тем более, Чужинов, не видели у обвиняемого Кондрашова в руках какого-либо предмета, которым могла бы быть причинена установленная у Кобякова травма. Обратные утверждения Кобякова, что он якобы видел предмет (данные им лишь после того, когда защита сделала в судебном заседании указание на этот недоказанный юридический факт) опровергается его предыдущими показаниями на следствии: «чем именно был, нанесён мне удар, я не видел» (т.2 л.д.23-29); «Было ли что-либо в руке я не видел,…» (т.3 л.д.9-12); «Предмет, которым ударил меня Кондрашов В.В. я не успел разглядеть, поскольку удар был причинен моментально.» (т.4 л.д.84-86). 

Общеизвестный факт, что большего доверия (то есть наиболее достоверны) достойны те показания лица о произошедших событиях, которые даны им (зафиксированы) максимально близко по времени по отношению к описываемым им событиям. В контексте этого факта необходимо привести зафиксированные в медицинских документах самые первые сведения, сообщённые потерпевшим Кобяковым об обстоятельствах получения им травмы головы, то есть такие сведения, которые предшествовали не только его показаниям на предварительном следствии, но и данным им объяснениям.

В судебном заседании исследовались, в том числе, следующие доказательства: 1) Сопроводительный лист №61 отделения скорой помощи, талон к сопроводительному листу отделения скорой медицинской помощи №61 на 01 листе с оборотом (далее - Меддокумент 1); 2) Осмотр дежурного врача Чалкова Дмитрия Анатольевича (врач хирург) на 01 листе (далее - Меддокумент 2); 3) Осмотр дежурного врача Тарасовой Юлии Викторовны (врач терапевт) на 01 листе (далее - Меддокумент 3) (протокол - стр.112 - п.1.7,1.11,1.12).

Меддокумент 1 составлялся в момент доставления потерпевшего Кобякова в приёмное отделение - 5 часов 25 минут 26.10.2014 и содержит в себе следующие пояснения последнего о случившемся: «что случилось не помнит. лежал в подъезде дома Российская 48». Меддокумент 2 - 08 часов 00 минут 26.10.2014: «со слов избит не известными около 05-00 26.10.14г., получил удар по голове ногой, после чего свалился с лестницы, 5.25 доставлен в приёмное отделение СМП, осмотрен деж.врачом, деж.хирургом.». Меддокумент 3 - 09 часов 00 минут 26.10.2014: «со слов избит не известными,». Сведения из медицинских документов необходимо сопоставить с фактом, что Кобяков, до произошедших событий был знаком с Кондрашовым, следовательно, если именно последний совершил в отношении него преступление, то зачем Кобякову сообщать, что его избили неизвестные и совсем другим способом (ногами по голове), чем тот, который он стал указывать позднее.

Эти самые первые источники информации доказательственного значения полностью нивелируют весьма несостоятельную попытку судов обойти указанные нестыковки в показаниях потерпевшего, выраженную, например, следующим доводом Приговора: «Имеющиеся в медицинских документах сведения о том, что Кобяков В.А. при поступлении сообщил иные сведения об обстоятельствах получения им травмы, не свидетельствуют о недостоверности его показаний, при наличии показаний свидетелей Седова, Кобякова Ю.А., Кобяковой Н.А., подтвердивших тот факт, что потерпевший изначально обладал информацией о событиях и лице, причинившем ему травму.». Показания указанных в этом абзаце свидетелей являются производными доказательствами от показаний потерпевшего Кобякова, которые последний сообщил этим лицам уже после того, как до этого сообщил врачам совсем иную информацию. Риторически спрашивается: каким образом показания Седова, Кобякова Ю.А., Кобяковой Н.А. могут опровергать полученные ранее доказательства произошедших событий?!

Настало время резюмировать, оценить и сопоставить показания лиц I группы (напомню, это Кобяков В.А., Гезик, Чужинов) с показаниями лиц II группы (Кондрашов, Полежаев, Якубов, Джангиров) по критерию достоверности:

1) все представители I группы были в алкогольном опьянении, в отличие от лиц II группы. Суд и гособвинитель пытались установить влияние фактора алкогольного опьянения на показания Гезик, Чужинова, Кобякова путём их допроса. Спрашивается, каким образом можно установить степень влияния этого фактора (алкогольного опьянения) на ощущения опьяневшего, спрашивая о его ощущениях, в тот момент, когда он находится в другом физиологическом состоянии - трезвости, тем более, по прошествии такого количества времени; какой ответ, кроме самооправдания, здесь можно ожидать?

2) материалами дела установлено наличие в прошлом, а также в связи с произошедшими событиями, у двух из трёх лиц I группы травм головы, потеря сознания, как следствие прохождение медикаментозного и операционного лечения, - факторы, влияющие на способность быть достоверным свидетелем. II группа лиц такими факторами не обременена;

3) достоверность показаний 3 представителей II группы были подтверждены посредством других имеющихся в деле доказательств: двумя заключениями судебно-психофизиологических экспертиз и соответствующими справками; оставшийся член II группы - Якубов, даже будучи в статусе свидетеля, продолжает подтверждать именно свою причастность к совершению этого деяния, причём никем и ничем объективным не опровергнутую. I группа психофизиологического исследования не проходила, но если в отношении потерпевшего препятствием выступила его травма головы, то в отношении Гезик и Чужинова таких препятствий не было.  

При таких противоречиях об одних и тех же обстоятельствах в показаниях потерпевшего Кобякова, свидетелей Гезик и Чужинова, а также при наличии иных (противоположных) показаний, в части юридически значимых событий, других участников, присутствовавших на месте происходящих событий (Полежаева, Якубова, Кондрашова, Джангирова), суды должны были поверить показания Кобякова, Гезик и Чужинова на предмет соответствия их показаний критерию достоверности посредством:

1) осмотра местности (места происшествия), о чем заявлялось соответствующее ходатайство, но оставшееся незаконно и необоснованно без удовлетворения. Однако, удовлетвори суд это ходатайство, суд смог бы непосредственно уяснить для себя, что же происходило возле д.50 по ул. Российской в г.Муравленко ЯНАО, чьи показания заслуживают доверия объективно, а чьи граничат с вымыслом, фантазиями и даже ложью. И суды обеих инстанций пошли по самому лёгкому пути – обвинительному, встав полностью на сторону обвинения и потерпевшего, отбросив требования проверки доказательств, обоснованности, объективности и т.п.;

2) назначения судебно-психологической экспертизы в отношении этих лиц (Кобякова, Гезика, Чужинова), тем более, что Пленум Верховного Суда РФ своё постановление от 21.12.2010 №28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» начинает именно с указания для судов активно использовать научные познания при рассмотрении уголовных дел: «Обратить внимание судов на необходимость наиболее полного использования достижений науки и техники в целях всестороннего и объективного исследования обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, путём производства судебной экспертизы во всех случаях, когда для разрешения возникающих в ходе судебного разбирательства вопросов требуется проведение исследования с использованием специальных знаний в науке, технике, искусстве или ремесле. Если же проведение исследования не требуется, то возможен допрос специалиста.» (п.1). Более того, в судебных заседаниях обеих инстанций защита заявляла соответствующие ходатайства, в удовлетворении которых суды, в нарушение ст.ст.87,88 УПК РФ, п.1 вышеприведённого постановления Пленума Верховного Суда РФ, отказали, вынеся незаконные и необоснованные постановления. Если суды обеих инстанций (пусть даже и незаконно) не сочли необходимым с использованием специальных знаний проверять показания потерпевшего Кобякова, свидетелей Гезик и Чужинова, то при их оценке и сопоставлении с другими противоположными им показаниями Кондрашова, Полежаева, Якубова, Джангирова, Ангелова и др. суд должен был отдать предпочтение последним, так как достоверность показаний некоторых из последних указанных лиц были подтверждены другими доказательствами - заключением эксперта №540-2015-33 от 15.09.2015 (т.3 л.д.20-29), заключением эксперта от 16.09.2015 (т.3 л.д.39-58), справкой №21 о результатах целевого специального психофизиологического исследования от 29.05.2015 (т.2 л.д.68-70), справкой №22 о результатах целевого специального психофизиологического исследования от 31.05.2015 (т.2 л.д.71-74), справкой №23 о результатах целевого специального психофизиологического исследования от 03.06.2015 (т.2 л.д.75-78).

Вместо надлежащего (в соответствии с требованиями ст.87,88 УПК РФ) исследования доказательств суды, отдавая предпочтение недостоверным показаниям потерпевшего Кобякова, свидетелям Гезик, Чужинова, и отвергая достоверные показания свидетелей, подтверждающих защитную позицию, в частности показания Якубова, Полежаева, Кондрашовой, указали в Приговоре и Определении, что показания последних «расцениваются судом как способ помочь Кондрашову В.В. избежать уголовного преследования, в силу родственных и дружеских отношений».

После прочтения такого довода, приходишь в состояние праведного недоумения: во-первых, ни один из названных в выводе суда свидетелей никогда не говорил, что пытается помочь подсудимому уйти от ответственности, следовательно, суждение суда о ложновменённых намерениях свидетелей является ничем иным, как предположением, что само по себе делает такой вывод незаконным; во-вторых, отказ суда принять показания данных свидетелей по признаку их дружбы или родства с подсудимым, не только не предусмотрен процессуальным законодательством как одно из оснований признания показаний недостоверными, но и является дискриминационным, а равно, недопустимым. Если руководствоваться при оценке показаний свидетелей принципами «свой-чужой» и предположительными мотивами показаний данных свидетелей, то первыми кандидатами на вылет стали бы показания свидетелей стороны обвинения, в особенности показания свидетелей Чужинова и Гезик, так как у них тоже есть мотив привлечь подсудимого к ответственности, искажая свои показания, как они указывали на следствии и в суде, по мотиву жалости и сочувствия к потерпевшему Кобякову, ощущения своей вины в допущении таких последствий в отношении Кобякова.

 Таким образом, суды, не устранив, в том числе по инициативе защиты, противоречия в показаниях потерпевшего Кобякова, свидетелей Гезик, Чужинов, и не имея в материалах дела каких-либо объективных данных, свидетельствующих допустимости и достоверности показаний этих лиц, не должны были, руководствуясь принципом презумпции невиновности, обосновывать приговор недостоверными доказательствами. Так же, как и не имели права по дискриминационным основаниям отвергать показания подсудимого Кондрашова, свидетелей Якубова, Полежаева, Джангирова, достоверность которых была подтверждена другими имеющимися в деле доказательствами! В результате нарушения судами правила оценки доказательств (ст.ст.87,88 УПК РФ) был вынесен незаконный приговор.