На улице обильно сыпал снег. Красный Клоун сидел истуканом на своем желтом чемодане на главной городской площади, не в силах сказать ни слова.

Только любовь,всепрощение и доброта помогут нам завоевать благорасположение Господа по отношению к себе и почувствовать духовный взлет, который является чем-то большим, нежели любые наслаждения земной жизни.

В России, в одном маленьком сибирском городке, где летние солнечные и жаркие деньки не особо балуют население а по большей части те места укрыты белым, чистым снегом что, конечно, имеет свою привлекательность, жил один панегирист, знаток своего дела, веселый Красный Клоун. Каждый день, в течение двух-трех часов, он проводил свои веселые выступления на главной городской площади, за исключением праздников. В эти дни он ни на шаг не отлучался с площади и поднимал настроение всем прохожим своими оригинальными шутками.

Люди, утомленные ежедневной жизненной рутиной, глядя на него, ощущали минутное облегчение. Им нравилось смотреть на него: ведь он возвращал их в детство. Он то расхаживал на ходулях под мелодии итальянских серенад, то вынимал из своего чемодана золотистые шары и виртуозно ими жонглировал, то поражал всех вокруг акробатическими трюками. Особенно его любили дети. Каждое утро перед походом в школу они выходили из дома пораньше, чтобы предстать перед ним и от души посмеяться.

Чибо - так звали Красного Клоуна. Это имя даже было написано на его красной одежке с иголками, напоминающими елочные. К носу его, конечно, был прикреплен красный шар, все лицо было в белом гриме, и его озаряла счастливая улыбка.

Слышалось «браво», в его адрес гремели аплодисменты, а дно его желтого чемодана, раскрытого на обледеневшем асфальте, потихоньку скрывалось под звякающей мелочью. Он излучал такое тепло и непосредственность, что ни родители, ни бабушки и дедушки детей не могли остаться равнодушными. Порой родители даже использовали его как инструмент наказания для детей: если малыши получали плохие оценки в школе, как минимум неделю им запрещалось ходить в школу через главную городскую площадь, чтобы не видеть Чибо. А это уже действительно было серьезным наказанием для маленьких проказников.

Почти у всех детей была фотографии с Чибо, а многие даже ставили их на экраны телефонов. Что уж говорить о молодежи, которая снимала на память видео, обнявшись с ним, и выкладывала их в интернет-пространство. Веселая улыбка Чибо стала неким брендом этого красиво заснеженного города. Никто не знал, где жил их странствующий Красный Клоун. Каждое утро он, наряженный в свою цирковую форму, внезапно появлялся среди прохожих словно привидение, и также неожиданно исчезал.

Только один человек знал его адрес и местонахождение - его лучший друг Андрей Лагунов, который был также его деловым партнером и единомышленником. Он тоже каждый день наряжался в цирковые одежды и содействовал Красному Клоуну. Тело его было облачено в форму пузатого самовара, перед носом стоял огромный термос на колесиках, всегда наполненный горячим чаем, а на шее висела связка свежеиспеченных бубликов. Если зритель задерживался подольше смотреть представление Чибо, то невольно покупал и чай с бубликами. Так в их копилку попадало еще несколько грошей. Это тоже было частью их бизнеса, так легко и проходили Чибо и Горячий Самовар временные отрезки жизни.

Уже прошло около года, как они вселились в квартиру пятиэтажного дома, готового к сносу, где-то на окраине города. Они всегда разделяли радость и печаль друг друга, как братья. На крыше дома под открытым небом у них даже был обустроен маленький дворик, где они придумывали новые фокусы и темы для своих представлений. Все вокруг у них было украшено мерцающими гирляндами. Они не подпускали к сердцу даже маленькие тревоги, сразу же отгоняя их прочь.

- Нет ничего прекрасней этого, - сказал однажды Чибо, стоя на крыше и глядя в небо. - Скоро все станет видно, как на ладони.

- Ты неисправимый романтик, брат, - ответил ему Андрей.

- Да, я люблю жизнь такой, какой ее вижу и чувствую.

- Чибо, мы вместе вот уже пятнадцать лет, я хоть иногда езжу домой, а ты все время здесь...

- Что поделаешь, бывает, - ответил Чибо другу.

- Скажу прямо, мне нечего скрывать... Завтра утром я должен уехать отсюда навсегда, - сказал Андрей, глубоко вздыхая.

- Куда ты уходишь, друг? Мы ведь - улыбка этого города!

- Нет, улыбка и развлечение – это ты, а я – просто Горячий Самовар.

- Ну и что? Угощать окоченевших от холода людей,ходящих по городу, свежими бубликами и горячим чаем, по-твоему – не хорошее дело? – спросил Чибо.

- Прости, я не могу продолжать так жить, - ответил Андрей, наливая горячий чай в его любимую кружку. – Не хочу нагружать тебя своими проблемами, но ты очень мне близок и тебе скажу... Вчера я позвонил домой в Иркутск, - не успел Андрей произнести эти слова, как из его глаз полились слезы и он уткнулся головой в ладони. Чибо подошел к нему, стал на колени, обнял друга и спросил, что и произошло и в чем было дело.

– Моя девочка, - выдавил Андрей.

- Кто? Малышка Мария? – спросил Чибо.

- Да, - промямлил Андрей.

- Что с ней?! Что случилось?

- Врачи обнаружили опухоль на легком, дали ей гарантию жизни два-три месяца. Сейчас с ней только моя мама. Мне жаль мою семью, очень жаль. А еще я ненавижу себя, - выдохнул Андрей, приблизившись к краю крыши. – Я бы с удовольствием спрыгнул, но сейчас я не имею на это права, - проговорил он огорченно и повернулся к Чибо. – Прости, брат, я уже должен быть рядом с ней.

- Конечно, Андрей, - ответил Чибо другу. Он и сам загоревал. Всю ночь друзья не сомкнули глаз. От безграничной грусти они выпили три бутылки водки так, что и кусок не полез им в горло.

А наутро их пути разошлись. В этот день на лице Чибо отражалось другое настроение: вместо смеющегося и веселого облика - печальные глаза и отчаяние на лице, черная слеза с одной стороны и опущенные брови.

Так продолжалось около недели. По вечерам его красный наряд полностью белел от снега. Все удивлялись и интересовались, что же с ним случилось, множество детишек приходило повидать Чибо, а он все сидел молча на своем чемодане и печально смотрел в бесконечность. Все считали, что он потерял главного человека – своего партнера и поэтому так переживал. На обледеневшем асфальте перед носом Чибо все равно слышалось звяканье металлической мелочи, но он, уходя, не трогал ни одной монеты, и снова бесследно исчезал в белоснежном дожде.

Однажды ночью Чибо, мучаясь от бессонницы, встал с постели и поднялся на крышу здания. Как обычно, в холодные времена, он разжег огонь в старой дырявой металлической бочке, сел в старое, потрепанное кресло, подставил ноги к огню, и снова направил печальный взор к небу.

Шел небывалый снег. С неба беспорядочно слетали белоснежные снежинки, поблескивающие, словно звездочки, в ночной тьме. Согревшийся в тепле Чибо немного задремал, и вдруг в ушах четко и убедительно раздалось: «Все решается на уровне веры,ты можешь поспособствовать излечению девочки. Ты ведь из страны-удела Богородицы Марии». Услышав эти слова он тотчас же проснулся, весь в холодном поту. Еще по меньшей мере дважды он в полусне услышал слова, которые его вдохновили и вселили в него какую-то необыкновенную силу. Оторопевший он встал, достал висящий на шее серебряный крест, подаренный матерью, поцеловал его, перекрестился и в душе его поселился луч надежды. Вся его прежняя жизнь промелькнула перед глазами, как кинопленка, он вспомнил мать, отца, семью... Особенно брата, с которым однажды у него произошла ссора. Все это время они даже не переписывались.

-Гоча Сулханишвили, - тихо произнес он свои имя и фамилию, и им овладело такое чувство, будто повеяло Грузией. Он понял, что это был знак свыше.

- Всему свое время, и время всякой вещи под небом, время разбрасывать камни, и время собирать камни, - процитировал он известные фразы и намерение его укрепилось, как сталь.

Сбежав по лестнице вниз, он вошел в комнату, умылся из чайника, подвешенного на веревке, привел себя в порядок, снял висевший на стене костюм, который не одевал, наверное, уже лет пять, и собрался выходить. Все деньги, накопленные за десять лет, он сложил в свой желтый чемодан и спустился по лестнице к выходу.

Чибо со своим желтым чемоданом в руке держал путь к автостанции, откуда из города Братск должен был отправиться в Иркутск, и думал о словах, которые прозвучали у него в голове во сне пару часов назад, безостановочно их повторяя.

Через восемь часов, среди ночи, он оказался в Иркутске. остановил такси и отправился по адресу, где жил его друг Андрей. Было четыре часа ночи. Он всмотрелся снаружи в окна третьего этажа: везде был погашен свет. Сначала у него промелькнула мысль подождать до утра, но он тут же передумал: времени ждать не было.

Утром шестилетняя малышка Мария в ночном белье с вышитыми на нем бабочками, притопала босиком из своей спальни, прямиком направилась к папе и запрыгнула ему на колени. Щекам ее не хватало румянца, но, несмотря на бледность лица, было заметно, что энергия у нее все еще оставалась.

-Опять выпил? – спросила она отца, почувствовав запах алкоголя, и поморщилась.

Маленькая Мария была красива, как кукла: со светлыми кудряшками и синими глазами. Андрей от всей души поцеловал свою единственную дочь и прошептал на ушко:

- Хочешь я скажу тебе кое-что очень здоровское?

- Хочу, конечно! – с интересом посмотрела Мария на отца.

- В нашем городе живет много детишек, ведь так?

- Да, - ответила девочка и добавила, что именно поэтому она и хочет стать заведующей детского садика, когда вырастет. – Ну говори же, чем ты меня порадуешь? – защебетала она.

- Ты ведь любишь Красного Клоуна? – спросил Андрей свою кудрявую девочку.

- Не то слово! Он мой самый большой друг! Ночью, прежде чем заснуть, я смотрю на его фотографию и разговариваю с ним. Вот бы увидеть хоть разок его номера...

- Так вот, из целого города он выбрал именно тебя и сегодня придет к нам в гости.

- Кто, Чибо?! – внезапно Мария соскочила с колен и начала прыгать на диване. Тетя Наталья удивленно смотрела на нее: вчера ее пришлось нести спать на руках, а сейчас от радости она прыгает, словно кузнечик! Мария вдруг остановилась и, всмотревшись в глаза отца уточнила:

- Пап, ты ведь меня не обманываешь?

- Нет. На этот раз добрый ангел отправил Чибо прямо к тебе.

Девочка закрыла глаза маленькими ручками и, не в силах сдерживать свои эмоции, закричала:

- Ура! Как здорово! Я должна одеться красиво! Бабушка, приготовь мне белое платье в цветочек, - повернулась она к Наталье.

- Хорошо, дорогая, - ответила радостная бабушка и села на стул, стоявший там же.

- Подожди, сначала давай оденемся тепло и спустимся в магазин, купим клубничный торт и шипучий лимонад, - произнес Андрей. – Чибо очень любит сладкое.

- Правда, пап? – подбежала к отцу взволнованная от счастья Мария и обвила его плющом.

Через пять минут они вышли из дома. Андрей исподтишка с удивлением смотрел, как легко его дочь сбежала по лестницам без опоры, и вспомнил слова Чибо: «Грузия - Удел Пресвятой Богородицы Марии, и именно там есть большой шанс излечить малышку». Все его существо снова наполнилось какой-то непривычной положительной энергией.

Они вышли из подъезда и, остановив такси, присоединились к автомобильному потоку Иркутска. Время пролетело быстро. Когда они купили все необходимое, радостная Мария от души накаталась на каруселях, съела мороженое и вернулась домой в отличном расположении духа.

Вскоре все было готово: посреди стола красовался большой клубничный торт, у каждой тарелки стояло по бутылке цветного лимонада. Тетя Наталья, готовясь к встрече гостя, расставила на столе все со вкусом. Маленькая Мария, как Белоснежка, нарядилась в белое платье в цветочек, голову она намеренно украсила красным бантом, в цвет к туфелькам, одетым на белые носочки. Девочка сидела на диване перед телевизором и настойчиво вглядывалась во входные двери своей квартиры. В половине второго раздался тройной мелодичный звонок, Мария вскочила:

- Пап, открой дверь! – молитвенно сложила она руки.

Андрей подошел к двери, открыл ее, встречая своего друга. Чибо был наряжен в свою красную цирковую форму, а нос его украшал красный шар. В руке он держал свой желтый чемодан. Сердце маленькой Марии билось так быстро, будто она пробежала километр бегом.

- Простите, - раздался голос Чибо, - не здесь ли живет синеглазая принцесса по имени Мария Лагунова?

- Да-да, она живет здесь, вы пришли по правильному адресу, - ответил ему Андрей, включаясь в заранее обговоренное представление.

Все сели за стол, маленькая Мария разрезала торт, отложила для Чибо самый большой кусок и принялась кормить его своей рукой. В квартире воцарилась такая радость, что атмосфера превзошла даже празднование Нового года.

Вскоре оба заснули.

Утром Мария была слаба. В аэропорт ее несли на руках, как младенца. А там, к их сожалению, выяснилось, что билетов на тбилисский рейс уже не было. Они могли полететь только через Владикавказ, что они сделали – оттуда ведь до Грузии рукой подать.

Были утренние часы, всем хотелось есть, а Марии особенно необходимо было позавтракать, причем натуральными продуктами, это Гоча понимал хорошо. Осетины – народ гостеприимный, несмотря на то, что происходило между грузинами и осетинами в последнее время, ни у одного из народов в душе не было ненависти друг к другу.

Договорившись с водителем о цене, Гоча по-дружески обратился к нему:

- Брат, знаю, осетины любят вареное мясо так же, как мы, кахетинцы, любим хашламу. Ты будешь знать: скажи-ка, где здесь варят хороших, здоровых кур? Нам для ребенка нужно, ей нехорошо, у нее температура.

- Меня Тимур зовут, - сказал водитель такси Гоче.

- Очень приятно, - ответил тот, пожимая ему руку.

Тимур, оторвавшись от еды, с подозрением переводил взгляд с одного на другого. Тут же поняв неоднозначность ситуации, Гоча поспешил добавить, что они просто близкие друзья, и Тимур, облегченно вздохнув, улыбнулся.

Андрей не скрывал удовольствия от теплого приема семьи Тимура, Мария с нетерпением ждала, когда же увидит впереди сказочную страну, и напряженно вглядывалась во все, что ее окружало, а Гоча, он же Чибо, переживал и беспокоился, о том, чтобы не разрыдаться на глазах у ребенка, при виде своей страны, которая в течение пятнадцати лет ежедневно следовала за ним, как тень.

Вскоре показалась и грузинская таможня. Не в силах больше сдерживать накопленные эмоции, готовые рвануть бомбой, Гоча чувствовал, будто в горло ему впивался кинжал, океан невысказанных чувств накрывал с головой, руки тряслись.

Поняв, что Гоча просто лопнет, если не выразит своих эмоций, Андрей дал Тимуру знак остановить машину. Чибо вышел из машины будто арестант в наручниках. Весь его организм сотрясался, слезы лились из его глаз ручьем, он больше не слышал ничего вокруг. Пожалуй, если бы Тимур не остановил машину, тот все равно бы открыл дверь и выпрыгнул. Инстинктивно он пошел по дорожке пешком. Все, кто когда-либо бывал в преддверии Грузии со стороны Осетии видел и знает, как велики и надменны там скалы и какое они производят впечатление на людей.

Гоча прошел шагов двадцать и вдруг почувствовал будто внутри бомбой взорвалась истерия, накопленная за 15 лет. Воздев руки к небу, он зарычал, как Прометей и рухнул на колени. Он плакал. Положив голову на грузинскую землю, он плакал навзрыд, как никогда прежде. Время от времени, набираясь сил, он поднимал голову вверх, осенял себя крестным знамением и снова приставал к земле. Мария изумленно смотрела на Красного Клоуна, а Андрей, испугавшись за друга, подошел к нему, чтобы помочь встать, но остановился, увидев, как целовал Чибо родную землю, будто путник, потерявшийся в пустыне, пьющий воду, чтобы спастись. Гоча, стоя на коленях, повернулся к Марии, которая с некоторым испугом наблюдала за ним из машины, распростер объятия и подозвал к себе. Девочка тут же выскочила из машины и стрелой понеслась к нему. Крепко обняв ее, он тихо произнес уже по-грузински:

- Моя хорошая, неужели ты должна была так заболеть, чтобы я вернулся домой?..

С таможни высыпали грузинские таможенники, подняли Гочу на ноги, отряхнули ему штаны и обняли: все понимали - на родину возвращался потерянный сын. Не отпуская Марию, Гоча прошел таможенный контроль, а девочка снова смотрела на цвета радуги в небе и улыбалась.

Потом Гоча направился влево, к церкви, как жемчужина вставленной в скалы. Андрей и Тимур пошли за ним. Чибо завел Марию в церковь, зажег свечи, поцеловал руки священнику, стал перед иконой Божьей Матери, затем опустился на колени и горячо обратился к ней своими словами:

- Пресвятая Дева, Пречистая Богородица Мария, да святится имя Твое, прошу, молю тебя: только излечи эту маленькую девочку, которую, также как и тебя, зовут Марией, и можешь распоряжаться моей судьбой так, как пожелаешь, я готов провести оставшуюся жизнь босым и убогим...

Тимур, охваченный большим интересом, остановил машину на дороге у какого-то села. Все трое вышли, достали из сумок свои цирковые костюмы и начали переодеваться. Первой в комбинезон розового зайца нарядили Марию. Затем Гоча помог Андрею расправить по телу форму Самовара, и, наконец, и сам быстро облачился в наряд Красного Клоуна. Потом он вернулся в машину, наложил на лицо веселый грим, глядя в центральное зеркало водителя, и позвал всех садиться обратно. Туловище Андрея было так сильно надуто, что он еле уместил в старый «опель» Тимура округлившийся, как шар, живот Самовара.

- Ну, поворачивай, едем снова в Гудаури. Я тебя не обижу, добавлю еще сто рублей - обратился к Тимуру Гоча.

- Не надо мне ваших ста рублей, пусть это будет в счет стоимости моего билета, - улыбнулся Тимур, трогаясь с места.

В центре Гудаури, заполненном сотнями туристов, все четверо чинно вышли из машины, Чибо достал из багажника свой желтый чемодан, включил вмонтированный в него магнитофон, разложил собранные ходули и приступил к любимому делу.

Своими веселыми образами они вмиг привлекли всеобщее внимание. Чибо ходил на ходулях между туристами и жонглировал своими золотистыми шарами, Зузу пролезала между его ходулями, делала вокруг него круги и заливалась звонким смехом. Андрей, со множеством бубликов на шее, поставил рядом свой огромный самовар, а в руке он держал целую стопку одноразовых стаканчиков и улыбался. Из желтого чемодана доносились композиции звезд итальянской эстрады: Пупо сменяли Рикки э Повери, Аль Бано и Ромина Пауэр перетекали в Челентано и Тото Кутуньо. Все наблюдали за бродячими циркачами добрым взглядом и аплодировали им в знак того, что получили удовольствие.

Артисты не останавливались в течение двух часов, от шутовства Чибо переходил к сальто, Зузу, танцуя, заводила всех, так что другие тоже пускались в пляс, а в раскрытый желтый чемодан сыпались бумажные купюры разных стран – доллары, евро, динары. Многие делали селфи с ними и веселились. Даже Тимур с головой окунулся в волшебный мир и наслаждался, как мог.

Никто не стал переодевать цирковой реквизит. Мария, обнявшись с отцом, спокойно уснула, просыпаясь только изредка от того, что другие машины, сигналя, обгоняли их. Родители пальцами указывали своим малышам на бродячих клоунов и махали им руками в знак солидарности. Через три часа они уже были у города Мцхета.

- Вот, Андрей, это город Мцхета, его еще называют вторым Иерусалимом, - произнес Гоча.

- Вторым Иерусалимом? - удивился Андрей.

- Да, здесь покоится Плащаница Иисуса Христа. Мы обязательно должны посетить эти святые места.

- Конечно, Гоча, это ведь чудо, - согласился Андрей, с большим интересом разглядывая храм Светицховели справа от дороги.

Через пять минут они уже остановились у знаменитого ресторана, который с давних времен всегда был неотделимым от грузин местом. Желая покушать хороших хинкали, шашлыка или очень вкусных пирожков, все приезжали именно сюда. От Тбилиси это место находилось недалеко, к тому же в паре километром отсюда расположен многовековой Светицховели, в котором и покоится Плащаница Иисуса Христа.

- Сейчас нас всех угощает Мария, - сказал Чибо.

- Это как? – подняла голову маленькая озорница.

- А вот как: устроить представление в Гудаури было твоей инициативой, - с этими словами Чибо положил все деньги, которые достал из чемодана, в передний карман форму зайца Зузу, и застегнул на нем большую серую пуговицу. Все хорошо повеселились, стараясь окутать Марию лаской.

- Ты ведь главный менеджер нашего цирка, уж не забыла ли, как называется наше объединение? – пошутил Андрей.

- Нет, помню: «Зузу и компания», - бойко ответила отцу девочка.

- Ураа! – еще раз прокричали все вместе.

- Спрячь эти деньги, когда мы приедем в Тбилиси, купим большую копилку и будем собирать в нее все, что заработаем на этих гастролях, - сказал Чибо. – А потом, когда вернемся назад, в Иркутск, откроешь и обрадуешь бабушку Наталью, ладно?

- Я согласна, - воскликнула Мария, снова заливаясь звонким смехом.

Андрей с опущенной головой всем своим существом молился за дочь. Маленькой Марии так понравилась спокойная и благодатная обстановка там, что она не хотел выходить на улицу и почувствовав это, ребята посадили ее на длинную скамью у стены, а сами вышли из храма к машине покурить.

Мужчины заплатили водителю за дорогу и уже собирались пожать руки и попрощаться, как услышали вой сирены скорой помощи, которая на полной скорости подъезжала ко входу в церковь. Андрей и Гоча, почувствовав неладное, вместе с Тимуром вбежали во двор церкви, куда в это время верующие матушки в черном вывели маленькую Марию. Врач, уложив ее на носилки, стал проверять пульс.

- Чей это ребенок? – послышался голос.

- Это наша девочка, - синхронно ответили доктору Гоча и Андрей, взяв Марию за руку.

Священник обратил взор к небу и что-то еле слышно прошептал, затем трижды перекрестил лежащую на носилках Марию, окропил ее святой водой, прочитал молитву и вложил в руку изнемогшей от высокой температуры Марии красивый крест, вырубленный из самшита. Затем священник повернулся к врачам и отчетливо заявил, что ребенку не нужно сбивать температуру и делать уколы, и что она уже в руках Всевышнего, а спасение ее только в Его милосердии и молитвах к Нему.

- Отведите ребенка в мою келью и уложите на кровать, - твердо сказал он.

Священник позвал служащую церкви монахиню, одетую во все черное, сказал, чтобы она не отходила от девочки ни на шаг и дал ей наставления, какие читать молитвы. Верующая женщина, не колеблясь, направилась в комнату, где лежала Мария.

– Ребенок три дня останется здесь. Не бойтесь, Всевышний великодушен. Вы приходите ее забирать через три дня, а до этого, прошу вас, не мешайте матушкам молиться, - сказал он и скрылся в церкви.

Гоча понял, что исполнялась воля Божья. Он схватил оторопевшего Андрея, крепко обнял его и прошептал на ухо:

- Брат, я ведь говорил, все будет хорошо! Пусть тебя не пугает, что у Марии высокая температура, это лишь указывает на то, что организм борется с болезнью, но уже с Божьей помощью, а Всевышнему никто и ничто не сможет помешать.

Три дня отключенная Мария лежала почти неподвижно. Матушки давали ей только пить святую воду и молились за нее. Те три дня от парней ни на шаг не отходил и водитель Тимур. Они арендовали комнатушку неподалеку от церкви и ждали, когда пройдет указанное время, чтобы увидеться с Марией.

Утром третьего дня Гоча, Андрей и Тимур вошли во двор церкви и прямиком направились к келье священника, где находилась Мария. Гоча постучал в дверь, но никто не открывал. Он подумал, что молельщицы ненадолго отлучились в церковь, и осторожно приоткрыл дверь, но Марии на кровати не было. Все всполошились, повернули обратно и еще не дойдя до церкви, чтобы узнать, в чем дело, заметили справа, где был разбит прекрасный сиреневый сад с небольшими источниками и мостиками, того самого священника-великана. Он сидел на скамье, рядом с ним, держа в руках икону среднего размера, сидела Мария и внимательно слушала говорящего уже по-русски дедушку. Парни сразу же направились к ним.

- Уже пришли, дети мои? - тихо сказал священник.

- Благослови нас, батюшка, - попросил Гоча.

- Благословит вас Господь, - ответил тот, перекрещивая всех троих. – Какая веселая и красноречивая у вас девчушка, - улыбнулся священник. – Кто из вас Чибо?

- Это я, - ответил Гоча.

Гоча в полусне последовал за Андреем. Одна из дверей комнаты выходила на балкон, Гоча открыл ее и вдруг во всем своем величии перед ним предстал божественно прекрасный ночной Тбилиси. Эту красоту невозможно было описать словами. Над их гостиницей стояла в меру освещенная многовековая крепость Нарикала, Кура спокойно следовала своему течению, обнимая огромную Луну. Тбилиси утопал в тумане, балконы, висящие на стенах вокруг, светились, словно светлячки. Люди выходили на террасы и балкончики с телефонами в руках и вовсю фотографировали эту ночь, которая выделялась из тысячи других своей магической привлекательностью.

В тот же день Гоча отвез машину в один дизайнерский клуб и заказал красивую надпись «Зузу и компания» по обеим сторонам машины и фрагментарные рисунки карт, красного клоуна, розового зайца, Джокера и пузатого самовара. Заказ был принят.

- Что будем делать с моей машиной? - спросил Тимур, выходя из клуба.

- Позвони кому-нибудь из родственников, пусть приедет из Владикавказа и заберет ее. У нас уже будет свой фаэтон, - ответил Гоча, вкладывая в руку Тимуру ключи от нового автомобиля.

Наступал вечер.

- Друзья, представление скоро начнется, прошу одеть цирковые наряды и перевоплотиться, - сказала малышка Мария, сидя на ковре в гостинице, и от души рассмеялась.

На одной из улиц Старого Тбилиси, среди открытых кафе, где наслаждались кофе и расслаблялись сотни туристов и местных жителей, в восемь часов вечера остановился желтый автомобиль, напоминающий шар, с различными рекламами и сияющими лампочками. Веселая итальянская мелодия моментально привлекла внимание всех вокруг. Первым из машины выпрыгнул Розовый Заяц:

 - Приветствую, тбилисцы и гости города! – выкрикнула она на русском и представление началось.

Внезапно с правой стороны появился Красный Клоун верхом на ходулях: жонглируя золотистыми шарами, он двигался по улице среди людей. С другой стороны нарисовался пузатый Горячий Самовар, у которого, как всегда, на шее висели разные лакомства. Он катил на веревке свой термос и приветствовал всех, снимая шляпу. А с третьей стороны перекрестка к ним присоединился Джокер. Все зааплодировали им и стали доставать из карманов телефоны. Шутовство Чибо продолжалось два часа – все же главной фишкой программы был именно он. У Андрея дети расхватали всевозможные сладости. Джокер смешался с людьми, сидящими в открытом кафе, и виртуозно исполнял свои фокусы. А розовый заяц танцевал под итальянские мелодии и приглашал всех присоединиться к пляскам. Никто не мог отказать ей и прямо посреди улицы образовалась небольшая прекрасная диско-вечеринка. Желтый чемодан снова наполнялся различными купюрами. Представление продолжалось долго. Люди пребывали в такой эйфории от циркачей, что не хотели их отпускать. В конце, как всегда, зрители стали с ними фотографироваться. Волшебное представление закончилось под песню Тото Кутуньо «Буона нотте», что означало «спокойной ночи».

Социальные сети вновь запестрили новыми фотографиями Зузу и ее компании. Зрители от их представления не скрывали удовольствия и аплодировали поднятыми руками внезапно появившимся перед ними циркачам. Кто-то загружал их неповторимые трюки и фокусы на ютуб, а особенно танец Зузу. А бабушка Наталья там, в далеком Иркутске, смотрела все это в прямом эфире по интернету и по щекам ее бежали слезы, теперь уже - радости.

В Тбилиси Зузу и компания дали представление аж семь раз. Они и сами удивились, сколько у них собралось денег, но главное, что Мария была счастлива и хорошо себя чувствовала. Однажды вечером Чибо усадил всех за столом и достал из кармана список будущих гастролей:

- Друзья и директор нашего цирка Мария, прошу внимательно выслушать, - сказал он, положив перед собой план, написанный на бумаге. - Значит, завтра утром мы с гастролями выезжаем в разные города и регионы Грузии, где множество туристов. Это Боржоми. Бакуриани. Кутаиси. Батуми. Потом, на обратном пути, те же представления мы проведем в селах и районных центрах. После этого мы поедем в сторону Кахетии и закончим гастроли городом любви.

- Да, так будет лучше, - спокойно произнес Андрей, приобнимая друга.

- Как же хорошо путешествовать, да еще и на нашей замечательной машине, - вздыхала Мария от удовольствия.

- А теперь нам надо отдохнуть, - сказал Чибо и все ударили по рукам.

Постепенно они становились все популярнее. Все говорили о «Зузу и компании», в социальных сетях информация о них распространялась день и ночь. Скоро Мария с телефоном в руке и улыбкой на лице спокойно заснула. А Гоча, Тимур и Андрей снова вышли на улицу перекурить.

- Скажи честно, почему ты остался с нами? – спросил Гоча Тимура.

Тот, глубоко затянувшись, с грустью сказал:

- У меня не хватает одного ребенка, Фатимы. Ей было пять, когда ее не стало... Не знаю, мне кажется, будто своими представлениями мы развлекаем и ее, - ответил друзьям.

- Царствие ей Небесное, - парни подсели поближе к Тимуру, всем сердцем разделяя его печаль.

- Все мы когда-нибудь туда попадем. Мы уже будем старыми, а твоя Фатима все еще будет такой же веселой и невинной, какой ты ее помнишь, - постарался утешить Тимура Гоча, туша сигарету в пепельнице, стоявшей на подоконнике.

- Почему ты оставил свой город любви на конец? – теперь Андрей задал вопрос Гоче.

- Не знаю, что-то меня удерживает... К тому же двадцать восьмого августа день рождения моей матери, и я хочу подняться на могилу.

- Понимаю тебя, это великое чувство, - ответил Андрей другу. – На дни рождения родителей и дни их смерти все дети поднимаются на их могилы... Наверное, ты переживаешь и за то, встретишь ли ты там своего брата, и если встретить, какой будет эта встреча?

- Ладно, хватит об этом, - сказал Гоча, вставая. – Знаешь, Андрей, двадцать восьмое августа – религиозный праздник – день Пресвятой Марии. Я об этом от матери знаю – она всегда встречала этот день с большой помпезностью... И правда, пути Господни неисповедимы, - промолвил он, входя в гостиную. Едва войдя в комнату, он тут же громко позвал друзей:

- Идите сюда, у Марии опять поднялась температура!

Гоча, Андрей и Тимур по наставлению отца Авессалома зажгли свечи и, опустившись на колени, начали молиться перед иконой Пресвятой Богородицы. Всю ночь с Марии ручьем лил пот. Когда у них уже не осталось одежды, в которую ее можно было переодеть, они заворачивали ее в полотенца, принесенные из гостиной.

В Боржоми они арендовали двухкомнатную квартиру. Там тоже они дали семь представлений. Каждый седьмой день у Марии поднималась температура, как и предупреждал отец Авессалом, и они молились перед иконой Пресвятой Богородицы и на следующий день меняли место дислокации. Друзья побывали во многих церквях и монастырях, молились и купили много памятных икон.

В Батуми они приехали в конце апреля. Вид огромного, бескрайнего моря, которое Мария увидела впервые, несколько ее испугал. Она закрыла глаза своими маленькими ручками и обняла отца. Потом, правда, она постепенно стала привыкать к окружающей среде и скоро уже воодушевленно наблюдала за бушующими волнами.

Со второго дня каждый вечер на фоне красного, как кровь, заходящего солнца, они давали неповторимые представления и веселили всех, а главное, чем больше проходило времени, тем лучше становилось Марии.

Однажды после представления, когда они сидели на набережной, Мария, молча глядя на яхту с белыми парусами, идущую далеко в море, загрустила и прижалась к отцу. Яхта, как чайка, то скрывалась с глаз, то появлялась, делая морской пейзаж более совершенным и изысканным.

Гоча обошел спереди Марию, сидящую на скамейке на бульваре рядом с отцом, присел и спокойно спросил:

- Что такое, Мари, почему ты загрустила? –Мария не отвечала. – Прошу, скажи мне - Чибо, что тебя озаботило?

Мария грустно взглянуло на любимого Красного Клоуна, шутливо схватила его за большой нос и пробурчала:

- Я по снегу соскучилась.

- По снегу или снежкам? – улыбнулся ей Чибо.

- По обоим, - грустным тоном ответила Мария.

- Будет тебе завтра утром снег, - не переставая улыбаться, пообещал ей Гоча и нежно погладил по головке.

- Как? – с удивлением посмотрела на него Мария.

- Это мой фокус, - ответил Гоча, и через пять минут исчез, как обычно.

Город Батуми – оазис магнолий и различных уникальных деревьев и растений. Он богат гостеприимством своих жителей и непосредственной теплотой. Неподалеку от Батуми находился частный вертолетный клуб, который Гоча приметил из машины по приезду в Батуми. В тот же вечер он оказался там, повидался с хозяином клуба, подробно объяснил ситуацию и арендовал четырехместный вертолет. Он просто должен был поднять с пляжа гостей в заснеженные горы Верхней Аджарии хотя бы на полчаса и вернуть их обратно. Все сложилось удачно. Обрадованный Гоча вернулся к друзьям. Когда он вошел в гостиницу и открыл двери своего номера, все трое друзей встретили его за столом, посреди которого красовался клубничный торт. Десерт стоял неразрезанный, и все, в ожидании Гочи, облизывали губы. Увидев его все встали, и в один голос спросили, все ли в порядке.

- Да, я немного опоздал, он никак не отпускал меня, когда узнал, что Мария с нами, - сказал Гоча, присоединяясь к друзьям.

- Кто тебя не отпускал, - с большим интересом спросила Мария.

- Добрый Ангел, - ответил Гоча, садясь за стол.

Гоча никому не открыл тайны и всю ночь все провели в размышлениях о том, кто же прилетит. Вот-вот должен наступить май, в Грузии уже тепло и многие даже уже купаются в море, так откуда же взяться снегу? Какие такие снежки в это время?.. В этих мыслях все, с большим интересом ожидая завтрашний день, заснули. Утром, когда, как говорится, солнце метнуло в окно луч, и всеобъемлющий рассвет сменил ночные фонари. Мария проснулась рано утром. Она лежала и смотрела из окна, как выходили в море маленькие рыболовные корабли и как по небу, легко взмахивая крыльями, за ними следовали чайки.

Гоча поднял всех в половине десятого, они позавтракали и оделись потеплее. Он повел их в оговоренное место, метрах в ста от их жилища. Часы Тимура и Андрея показывали без десяти одиннадцать. Маленькая Мария поочередно подбегала к каждому, глядя на их запястья и все время посматривала на небо. А Гоча молча сидел неподалеку на бордюре, не поднимая головы. Он очень переживал и нервничал, ведь каждый день Марии должен был быть наполнен положительными эмоциями, так что фиаско в этом деле допустить было нельзя. Поток мыслей в его голове не останавливался, но вспоминая, как там, в Братске, ему, сидящему на крыше здания, послышались с небес слова, он снова наполнялся силами. Он был погружен в эти мысли, когда сверху послышался звук верто<