Небесная истина и земная правда

ЗА УНИКАЛЬНОСТЬ своего духовного опыта, за своеобразие и богатство своей культурной традиции Россия заплатила большую цену. В прошлом столетии правоту своих идей и творческих воззрений многим политикам и писателям, общественным деятелям и музыкантам, философам i и историкам пришлось доказывать, пройдя через гонения и ссылки, изгнания и лагеря. Но даже казни не могли остановить неутолимого русского стремления воплотить мечту в жизнь. Воистину умереть за идею это очень русская судьба!

Уходящий век стал для России потрясающей эпохой надежд и разочарований, великих взлетов и страшных падений, всемирных побед и геополитических катастроф. Кощунственно предполагать, что вся эта грандиозная драма стала результатом какого-то «исторического недоразумения» или следствием «российской отсталости» и «русского варварства».

Но тогда — каков же глубинный смысл нашего трагического и героического прошлого? Какова грядущая судьба загадочного Российского Сфинкса, напряженно — по-блоковски, «с ненавистью и с любовью» вглядывающегося в седую вечность в поисках ответов на «проклятые вопросы» человеческого бытия?

Что искал наш народ в своей непрестанной и напряженной борьбе? Чем назначено завершиться этому раскаленному идейному и политическому противоборству, лому беспрестанному и бескомпромиссному мировоззренческому поиску? Как обрести России свое уникальное место в новом глобальном мире?

Думаю, есть все основания утверждать: русская культура, русская мысль, русское сердце от века искали универсальную вселенскую идею, соединяющую в своей всечеловеческой широте и нравственном максимализме великие «небесные» истины надмирных святынь с пламенной жаждой земной справедливости, -с неподкупной и строгой правдой обнаженной, страдающей народной совести. Единство святой небесной Истины и суровой земной Правды таков тысячелетний идеал нашей национальной идеи, такова главная цель непрестанных исканий «загадочной русской души», таков ответ России на духовный и культурный вызов глобализации на заре третьего тысячелетия! Здесь же — в сочетании с нашим неистребимым радикализмом, стремлением всякий путь пройти до конца любой ценой — коренятся и великие русские соблазны, сделавшие отечественную историю ареной грозных народных смятений и источником страшных политических бурь, не раз менявших течение всей мировой истории. Но силы народа не бесконечны. Сгорая в пламени собственного идеализма и освещая таким образом, подобно горьковскому Данко, путь другим, русское сердце изнемогло и ослабело. Сегодня Россия как никогда нуждается в мирной передышке, в спокойном сосредоточении, позволяющем нации восстановить растраченные силы и здраво, беспристрастно оценить пройденный путь. Говоря словами Библии, для нас наступило время собирать разбросанные камни Российского государства, врачевать многочисленные народные раны, умиротворять мятущихся и укреплять малодушных.

Опыт последнего десятилетия однозначен: если мы хотим выжить — мы должны вобрать в свое мировоззрение в свою культуру все конструктивные, все ценные и жизнеспособные элементы из богатейшего многообразия сокровищницы отечественной мысли.

В области общественно-политической это означает, что, например, у русского консерватизма, представленного в российской традиции классиками славянофильства, сияющего именами Аксаковых и Хомякова, Киреевских и Самарина, мы должны научиться любовному и бережному отношению к малейшим штрихам исконной народной жизни, к атомному творческому потенциалу нашей национальной самобытности и своеобразия российской цивилизации. У просвещенного русского национализма, представленного в отечественной истории великим ученым Менделеевым гениальным писателем Достоевским, блестящим публицистом Катковым, выдающимся философом Ильиным, нам следует перенять идею одухотворенной державности и высокое, обостренное чувство национального достоинства (не эгоизма!), лежащее в основе здорового русского самосознания, свойственного всем народам России, безоглядно связавшим с ней свою историческую судьбу.

У русского патриотического либерализма, родившегося в среде научной интеллигенции, в среде столичной университетской профессуры —е вспомним хотя бы Сергея Муромцева, Павла Новгородцева и Петра Струве, мы сможем позаимствовать прекрасное сочетание горячей, искренней любви к Отечеству с твердой приверженностью к идеалам демократических народных свобод.

Русское православие с его пророками и подвижниками: Сергием Радонежским и Серафимом Саронским, Игнатием Брянчаниновым и Иоанном Кронштадтским, сонмом оптинских старцев и нашим современником, Петербургским митрополитом Иоанном (Снычевым), — обогатит нас горячей верой в высшее предназначение России, в промыслительность драматичной народной судьбы,

И, наконец, русский коммунизм, со всем его трагическим, мученическим опытом поражений и побед воспламенит в нас вечную жажду общественной праведности, социальной справедливости и братства народов. Жажду, утолить которую из поколения в поколение на протяжении долгих веков стремились наши великие и славные предки...

Пусть путь России к своей вековой мечте оказался труднее и дольше, чем предполагали наши предшественники. Пусть. двигаясь по нему, мы совершили немало тяжелых ошибок. Пусть условия ХХ1 века требуют существенной корректировки наших представлений о том, каким должно быть современное общество социальной справедливости и как можно его построить. Мы сохранили главное -- стремление пройти по этому пути до конца Силы, необходимые для преодоления всех препятствий. Веру в могучий культурный, творческий потенциал великого русского народа.

Поэтому сплав благородных идей, одухотворенный нашей многовековой культурной традицией, впитавшей в себя все благотворные соки народного таланта, олицетворенной бесчисленным множеством великих мастеров и подвижников от безвестного автора «Слова о полку Игореве» до Михаила Шолохова, от Сергия Радонежского до митрополита Иоанна Петербургского, от Петра Чайковского до Георгия Свиридова, от Андрея Рублева до Виктора Васнецова этот драгоценный сплав и впредь будет прочной основой российской культурной самобытности, какие бы бури ни ожидали нас на пороге глобального мира третьего тысячелетия.

 

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И РЕЛИГИЯ

«Штурм небес» как составная часть «нового мирового порядка»

Новое как хорошо забытое старое

ГЛОБАЛИЗМ ВРАГ всех традиционных религий.

БЫЛО бы неверно думать, что материальный прогресс — будь то информационная революция, технологический прорыв или скачок в нашем качестве жизни — «автоматически» умаляет роль традиционных, религиозных форм осмысления и познания мира. вытесняет их на обочину современной жизни. Наоборот, в последние десятилетия все мы стати свидетелями совершенно иной тенденции широкомасштабного религиозного возрождения, которое в разной мере коснулось всех мировых религий. А знаменитый теракт в Нью-Йорке 1 сентября 2001 года, подготовленный и осуществленный под фагом радикального религиозного мессианства, как нельзя более убедительно доказал, сколь значимо может быть влияние религии на современную мировую политику. Пора признать, что религиозное творчество столь же неразрывно связано со всемирной историей, с самим существованием человечества, как и наша неодолимая жажда познания, тяга к справедливости или стремление к красоте. Более того; сама жизнь сегодня подталкивает целые народы и государства к тому, чтобы в эпоху глобализации религиозный фактор их бытия не только не ослабил своего влияния, но, наоборот, значительно усилил его.

Бешеный ритм нашего технотронного века, засилье «ценностей» эгоистичного прагматизма и бездуховной масс-культуры в области идеологии и мировоззрения неизбежно рождают ответную реакцию и человек пытается вновь обрести растоптанные «обществом потребления» нравственные идеалы и святыни в иной форме, в другой области, под покровом тысячелетней традиции, недоступной для современных растлителей.

Религиозные доктрины основных мировых цивилизаций хорошо известны. Сложнее обстоит дело с определением культовой сущности «нового мирового порядка». Имеет ли глобализм собственный религиозный проект? Если да, то каково его содержание? Как складываться отношения этого «нового религиозного сознания» с традиционными мировыми религиями? Серьезный анализ таких проблем необходим для каждого, кто хочет всерьез разобраться в том, что несет человечеству новый миропорядок эпохи глобализации.

Религиозные верования служат одной из древнейших основ культурной и национальной многополярности мира Складывавшиеся веками, порой —и тысячелетиями, религиозные традиции впитали в себя опыт духовных исканий и прозрений многих миллионов людей, бесчисленных поколений подвижников и философов, ученых богословов и пламенных проповедников. Этот сплав надежды и веры, мистики и правдоискательства, наравне с рациональными, научными формами постижения мира стал одним из краеугольных камней национальной самобытности и цивили зационной идентичности у всех племен и народов Земли.

Если для примера взять русскую историю, то невозможно отрицать, что именно Православная Церковь на протяжении долгих столетий являлась духовной основой нашего национального, общественного и государственного бытия Ее терпеливому окормлению русский народ — как уникальная духовная и культурно-историческая общность обязан многими своими лучшими национальными качествами.

Высочайшие нравственно-религиозные идеалы, из поколения в поколение формировавшие и воодушевлявшие русское национальное самосознание, определили его соборный, державный характер, широту и отзывчивость русского сердца. До сих пор. несмотря на все невзгоды и катастрофы, мы продолжаем черпать нравственную крепость из этого духовного источника, а имена Сергий Радонежского, Серафима Саровского и Иоанна Кронштатского наряду с Суворовым и Кутузовым, Жуковым и Курчатовым являются лучшим олицетворением русского духа во всей его полноте и мощи.

Так случилось не только с православием, не только с русским народом. Традиционные религии до сих тор являются глубинным фундаментом самобытности всех не западных цивилизаций, будь то исламский мир или Израиль, Индия или Китай. Это их свойство и лежит в основании растущего политического значения религии в современном мире. Крушение биполярного мира, вся структура которого в решающей мере определялась идеологическим противостоянием двух идеологий, вызвало к жизни иные, новые, а на деле гораздо более древние формы мировоззренческого размежевания между Западом и другими культурами, «золотым миллиардом» и подавляющим большинством остального человечества.

Религиозные вероучения вышли здесь на первый план потому, что они изначально являются хранителями альтернативных западной либерал-демократии систем мировоззренческих ценностей и нравственных святынь. Религиозная вера всегда ориентирует человека на некий «небесный» идеал праведности и внутреннего душевного совершенства, а во внешней, общественно-политической деятельности - проблемы социальной справедливости, общественной нравственности и государственной устойчивости, которая воспринимается как гарантия от внешних, разрушительных воздействий.

Культура, основанная на религиозной традиции, как правило, гармонично сочетает в себе элементы религиозной универсальности и народной самобытности, она созерцательна и неагрессивна, как бы сосредоточена в самой себе и полна детским удивлением перед непостижимыми тайнами мироздания. Не надо быть крупным специалистом, чтобы понять, как разительно отличаются эти общественно-политические и культурные парадигмы от основ современной цивилизации Запада и мировоззрения современного глобализма. В общем не будет преувеличением сказать, что нравственное богословие, фундаментальные догматические ценности и святыни всех традиционных религий противоположны моральным и мировоззренческим архетипам, лежащим в основе глобального «общества потребления.

Религия требует от человека неспешного и вдумчивого размышления о нравственном смысле своего существования, а западный мир самозабвенно мечется в угаре бесконечной погони за материальным богатством и житейским преуспеянием, этими «высшими ценностями» либерально-демократического эгоизма, достижение которых — любой ценой, без всякой оглядки на нужды окружающих - превращает мир в джунгли, а жизнь в бесконечную гонку, в борьбу без правил.

Религия отвергает «естественность» человеческих пороков, но это -- краеугольный камень западной «философии бытия». Не случайно именно эксплуатация порока является на Западе основой гигантской «индустрии развлечений» или т.н. «шоу-бизнеса», а также активно используется закулисными кукловодами НМП в качестве своего рода «анестезии» для массового сознания при проведении спецопераций СМИ по целенаправленной «коррекции» мировоззрения целых народов и государств.

Любая религия, по определению, претендует на обладание вечной Истиной, требует от своих приверженцев строить всю свою жизнь в соответствии с этой Истиной, претендует на право определять главное содержание человеческой жизни — равно общественной и личной. Такое самовоззрение традиционных религий на либерально-демократическом жаргоне квалифицируется как «тоталитарность» и «подавление свободы». Религия не допускает нравственного плюрализма, являющегося основой западного мировоззрения, давно «освободившего» человека от «лишних» сомнений и «ненужных» проблем нравственного выбора. Религиозные понятия добра и зла не допускают относительности, необходимой для оправдания «двойных стандартов» западной политики. Кроме того, ясное разделение нравственных понятий мобилизует человеческое сознание на стремление к «добру» и борьбу со «злом», что затрудняет манипулирование массовым сознанием и маскировку действий закулисных архитекторов современного глобализма.

Сияющий свет конца истории

СКАЗАННОГО, ПОЖАЛУЙ, ДОСТАТОЧНО, чтобы понять сколь глубока мировоззренческая пропасть, отделяющая традиционное религиозное сознание от «идеалов» и «ценностей» нового мирового порядка. Но имеет ли сам этот порядок какие-либо собственные религиозные основания?

Да, имеет.

Идеология современной глобализации содержит все классические признаки религиозного мировоззрения. Она имеет свою догматику и эсхатологию, собственное учение о Боге и смысле человеческой жизни.

Каковы эти признаки?

Это, во-первых, претензия на истину в конечной инстанции. Оказывается, только идеологи глобализма знают, как нужно устроить жизнь человечества. Причем если приглядеться повнимательнее, то в основе их мировоззрения лежит набор иррациональных тезисов — идеологических стереотипов, наподобие того, что «история доказала превосходство западной цивилизации и культуры». а «демократия и либерализм являются высшими формами развития человеческого общества».

На самом деле рациональными аргументами ни подтвердить, ни опровергнуть эти тезисы невозможно — хотя бы потому, что представители разных культур, разных цивилизаций и народов исходят из совершенно разных критериев оценки исторических, государственных и культурных успехов человеческих обществ и отдельных личностей. даже понятия добра и зла зачастую не совпадают. То, что для американца представляется несомненным благом, для индуса или буддиста может являть собой столь же безусловное зло,

Таким образом, вся мировоззренческая основа глоба лизации, строго говоря, является предметом веры, а не рационального познания. А в числе главных создателей и преподавателей этой «догматики глобализма» можно назвать такие широко известные имена, как Бжезинский и Хантинггон.

Есть у глобалистов и своя эсхатология учение о «конце света» или «золотом веке»; долженствующим увенчать всю многотысячелетнюю историю человечества. Главным проповедником- «эсхатологии глобализма» стал Френсис Фукуяма с его знаменитой теорией о «конце истории», главное содержание которой заключается в утверждении, что после того, как Запад «изобрел» демократию и либерализм, ничего более совершенного в области общественного устройства люди, якобы, придумать уже не смогут. Отныне развитие человечества в этой области прекратится, а все содержание мировой истории сведется к постепенному «перевоспитыванию» всех не западных культур и цивилизаций на западный манер.

Наконец, мессианство неразрывный спутник всякого религиозного мировоззрения свойственно глобалистам едва ли не больше, чем самым агрессивным сектам, наподобие «адвентистов седьмого дня» или «свидетелей Иеговы». Еще в 1845 голу в Соединенных Штатах была сформулирована так называемая доктрина «предопределения судьбы» («Manifest destiny»), ставшая важнейшей мессианской основой американского гегемонизма, которая идеологически «обосновала» якобы «Богом предопределенное» превосходство американцев над всеми остальными нациями и народами Земли. Вашингтон и сегодня продолжает активно эксплуатировать этот религиозный образ. Так, после терактов 11 сентября 2001 года президент Буш не раз заявлял, что именно потому, что «Бог благословил Америку» и она представляет сияющий свет свободы для всего мира,...защитницу всего, что хорошо и справедливо», темные силы обрушили свои атаки на нее. А после начала войны в Ираке газета Нью-Йорк Таймс написала: «Буш уверен, что его президентство — часть Божественного замысла. Его уверенность в том, что он вершит волю Всевышнего, проявляется все отчетливее».

Некоторые из ведущих идеологов глобализма даже напрямую утверждают, в основе «нового мирового порядка» будет лежать не что иное как «новое религиозное сознание». Так, бывший директор Европейского банка реконструкции и развития, многолетний «член Бильдербергского клуба Жак Апали в своей книге «На пороге нового тысячелетия пишет: «Проблемы, которые будут насаждать человеку грядущего тысячелетия, требуют, чтобы мы восстановили религиозную идею зла и идею святого, поставив их в центр политической жизни». А в другой своей книге под названием «За линией горизонта» он, описав технологию создания «планетарной политической власти», заявляет: «Остается только придать всему этому смысл. Этот смысл будет религиозным.

Некоторое представление о том, какую роль будет играть такая «глобальная религия», можно получить из следующих откровений Атгали: «В грядущем новом мировом порядке, — говорит он, — будут и побежденные, и победители. Число побежденных, конечно, превысит число победителей. Они будут стремиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скорее всего; такого шанса не предоставят. Они окажутся в загоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них никто не станет обращать внимания из-за простого безразличия. Все ужасы ХХ столетия блекнут по сравнению с такой картиной».

Именно это каннибальское мировоззрение и должно получить свое религиозное обоснование в глобальной «религии будущего». Для того, чтобы подготовить «мировое общественное мнение» к этой форме беспощадного апартеида, в культуру Запада вот уже долгие годы массированно и целенаправленно внедряется двойной стандарт: человечество недвусмысленно разделяется на «избранных» и «остальных». Вот почему западный обыватель возмущается, например, репрессиями «варварского» Ирака против курдских партизан, но совершенно равнодушен к куда более жестоким действиям союзной Западу Турции против тех же курдов.

Поэтому нет ничего удивительною в том, что в процессах глобализации некоторые ее противники видят не что иное как возникновение репрессивных структур глобального фашизма. Новая раса господ «золотой миллиард» сплачивается и создает соответствующие институты (в том числе религиозные) для предупреждения угрозы «революции бедных».

Впрочем. создание—мировой религии глобализма» остается пока делом будущего. А в практическом плане для России сегодня наиболее важно, как реагируют на глобализацию православие и ислам.

Глобализация и ислам:

«богословие Динамита» против авианосцев

 

ИСЛАМ САМ ПО СЕБЕ, в его «чистом», религиозном виде, не несет в себе никаких угроз межнациональному, межконфессиональному или межгосударственному миру. Но в реальной жизни этот «чистый» вид любой религии встречается довольно редко. Он воплощается в мудрецах и подвижниках, чьи имена миллионы людей и через столетия произносят с почтением и любовью. На деле же в большинстве случаев религиозный аспект многих проблем так тесно сплетается с политическим или экономическим, что разделить их бывает очень трудно, почти невозможно. Все это надо помнить, анализируя современное состояние ислама и различные проблемы, связанные с ним.

 Так, глобализация вызвала наиболее яростную и радикальную реакцию именно в исламском мире. Теперь можно сколько угодно рассуждать о том, что «терроризм не имеет религиозного оправдания», однако бессмысленно отрицать очевидное: именно западный гетемонизм в сочетании с американским квази-религиозным мессианством вызвали к жизни тот «дух джихада», который после 11 сентября 2001 года стал неотвязным кошмаром вашингтонских политиков и главной головной болью пентагоновских генералов. Конечно, живую и многосложную реальность современного мира нельзя втиснуть в жесткие рамки сухих схем и отвлеченных моделей. А это значит, что рассматривать противостояние Запада и мусульманского мира исключительно в рамках религиозной войны было бы непростительным упрощением. На деле в этом противостоянии сплелись воедино политика и культура. финансы и религия, национальные предрассудки и геополитические закономерности. Взаимоотношение религии и политики в современном исламе весьма изменчиво — все зависит от конкретной ситуации, региона, этнического состава местного населения. Так, в Палестине и Афганистане, например, религиозный аспект кризисов играет исключительно важную роль; в Иране наряду с религиозным очень важен геополитический фактор; в Ираке геополитика сплетается с экономикой, а в нашей Чечне преобладают национальные и финансовые причины конфликта...В целом можно сказать, что сегодня геополитическое унижение исламских государств, находящихся в положении невольных вассалов США, соединяется с широким народным протестом против духовной агрессии западных «ценностей». Именно это соединение и рождает ту гремучую

смесь, которая сегодня известна миру под названием «исламского фундаментализма», а в США получило бранную кличку «международного терроризма». И преуменьшать значение религиозного аспекта в этом феномене было бы не меньшей ошибкой, чем сводить все проблемы противостояния «Ислам—Запад» исключительно к вероисповедным вопросам.

Вскоре после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне, потрясших Америку, Осама бен Ладен распространил свое телеобращение «ко всем мусульманам мира». Своим содержанием оно очень точно отобразило то переплетение различных факторов и причин, которое лежит сегодня в основании исламского протеста против глобализации. «Эту битву подарил нам Бог, — сказал террорист №1 — Это битва между верой и безбожием. Началась священная война против евреев и крестоносцев. После партизанских акций в США громко заголосили безбожники и ханжи. А об умирающих детях в Ираке, об унижениях палестинцев никто не беспокоится. Америка трясется от страха, и слава Богу. Угождающие Богу никогда не потерпят поражения. Я клянусь перед Богом: Америка не сможет мечтать о безопасности до тех пор, пока мы не будем чувствовать себя в безопасности в Палестине, пока США не уберутся со священной земли арабских стран, Битва между Верою и безбожием началась».*

Вскоре на эту тему энергично высказался и мулла Омар, духовный лидер движения «Талибан». «За то время, что я живу на свете, было уничтожено пол – Афганистана, - сказал он. И Я предпочту видеть разрушенной вторую половину страны, чем выдать моего друга Осаму бен Ладена. Аллах всемогущ... В мирских делах Америка очень сильна. Но будь она дважды так сильна, как ныне, ей не одолеть нас. Мы убеждены, что никто не сможет причинить нам вреда, если Аллах с нами».

Можно, конечно, говорить о том, что лидеры исламских экстремистов лишь эксплуатируют религиозную фразеологию в своих корыстных целях. Однако нелепо отрицать, что сотни и тысячи тех рядовых исполнителей, которые готовы сегодня играть роль живых бомб в надежде стать «шахидами», жертвуют своей жизнью исходя именно из религиозных соображений. Ведь практика мусульманских камикадзе стала настолько распространенной, что исламским духовным авторитетам недавно пришлось разработать специальное двухтомное «Руководство шахида», в котором подробно и досконально регламентируются мельчайшие детали осуществления самоубийства как средства войны с «неверными».

Что касается нашей страны, то для нее, в силу понятных причин, мусульманский фактор является одним из важнейших. И здесь можно с удовлетворением констатировать, что дела в этой области обстоят далеко не так плохо, как хотели бы некоторые. Сегодня в России отсутствуют предпосылки, генерирующих мусульманский экстремизм, — политическое унижение ислама и духовная агрессия против него. Потому и почва для исламского фундаментализма у нас весьма ограничена. Там, где он все же находит ее, это случается или на фоне старых исторических обид (Кавказ), или благодаря мощному внешнему влиянию и финансовой подпитке террористов (например, со стороны Саудовской Аравии и Турции) или из-за слабости и недееспособности государственной власти.

Но проблемы конечно, есть. И проблемы эти весьма непростые. Примеров тому много: даже такой опытный и осторожный политик, как президент Татарстана Ментимер Шаймиев, отвечая на вопрос об угрозе исламского экстремизма для России, сперва сказал: «Я убежден, что одна из целей террористов заключалась в том, чтобы столкнуть различные религии. Мы не должны поддаться на этот шантаж. Ислам сам по себе не может быть угрозой для общества, государства или других религий». Но тут же, не удержавшись, все-таки сделал выпад в сторону Русской Православной Церкви, заявив: «В Федеральном законе о религии особо выделяется православие, что вызывает недовольство мусульман... На официальных мероприятиях всегда присутствует патриарх или другие церковные иерархи и гораздо реже мусульманские лиДеры».*

И все же как бы ни были сложны межконфесииональные проблемы в России, у нас есть все необходимое для их успешного решения. В данном случае, думается, этому могло бы способствовать официальное признание особого статуса православия на федеральном уровне, и такого же статуса ислама, других традиционных религий России — в местах компактного проживания их приверженцев.

Сергий Радонежский

против «электронного концлагеря»

НЕ МЕНЕЕ ЭНЕРГИЧНОЙ, хотя, конечно, менее политизированной и воинственной, была реакция на глобализацию и со стороны мирового православия. За последние годы к этой проблеме в разных формах неоднократно возвращались и Греческая, и Грузинская, и Иерусалимская, и другие поместные Церкви.

Что касается Русской Православной Церкви, то ее иерархи одними из первых обратили внимание на угрозы и опасности для России, таящиеся в недрах «нового мирового порядка». Так, один из наиболее выдающихся русских духовных лидеров конца ХХ века митрополит Иоанн (Снычев) неоднократно прямо и публично заявлял, что мировая закулиса, дирижирующая глобализацией. объявила настоящую войну православию, русскому народу и российской государственности.

«Их оружием в этой войне стали тайные общества ц организации, писал он еще в 1993 году, — скрывающие за внешне благодушной деятельностью свою главную цель: низвергнуть христианство, разрушить повсюду национальные государства и подготовить таким образом “Добровольное" объединение мира в рамках единой политической структуры под властью единого Мирового правительства. Его глава и должен по замыслу архитекторов этого “общемирового дома “, воплотить в жизнь многовековую мечту о господстве над миром. Христиане назвали этого грядущего мирового диктатора антихристом... Антихрист как реальная политическая возможность наших дней уже не вызывает сомнений».

По мере того, как Россия управляемая разлагаю щимся «демократическим» режимом, изнемогающая в тисках государственного хаоса и экономического кризиса все глубже вовлекалась в процессы глобализации в качестве сырьевого придатка и младшего политического партнера Запада, протесты православной общественности продолжали нарастать. Особенно бурной оказалась реакция верующих на недавние попытки правительства ввести для всех граждан России обязательное присвоение пожизненных так называемых «индивидуальных налоговых номеров», являющих собой первый шаг на пути вхождения нашей страны в глобальную электронную сеть всеобщего финансового учета и контроля. Значительная часть православного духовенства расценила этот процесс как «построение всемирного электронною концлагеря», а использование в штрихкодах ИНН числа 666, воспринимаемого христианами как символ сатаны, до сих пор грозит привести к серьезным конфликтам между верующими и государственными налоговыми органами.

Наконец, в 1999 году сам Патриарх Алексий ll заявил о ведущейся на планете глобальной постройке «общемировой системы зла», которая может стать угрозой всему человечеству.*

Эта тревожная тема все громче зазвучала и в исследованиях православных богословов, и в выступлениях представителей церковной общественности.

 «Процессы глобализации, заявил расширенный пленум Богословской комиссии Московской Патриархии, состоявшийся в Троице-Сергиевой Лавре 19—20 февраля 2001 года, могут быть использованы той волей для порабощения людей и человеческих сообществ. Так, нельзя отрицать использования различных технологий для установления системы тотального контроля, для нарушения тайны личной жизни и для Давления на религиозный и мировоззренческий выбор личности».

Научно-практическая конференция «Духовные и социальные основы глобализации», проведенная в Санкт; Петербургской духовной академии 3—4 мая 2001 года, высказалась еще определеннее и резче. «Идеология глобализации противостоит христианскому мировоззрению и несовместима с ним, гласит итоговый документ конференции, она внедряется в светском обществе и Церкви усилиями мировой “элиты” и выражает ее интересы. Глобализация становится воплощением утопической идеи мондиализма о создании на земле унитарного наднационального жестко контролируемого сообщества... Глобализация представляет серьезную угрозу для национального суверенитета, обороноспособности и культурной идентичности России... Главными проявлениями глобализационного процесса в РФ является изменение традиционной системы ценностей, разрушение наднациональной культуры, христианской морали и нравственности, примитивизация мышления людей.

В последние год-полтора проблема «Россия и глобализация» стала одной из основных богословских и церковно-политических проблем, волнующих Русскую Церковь. На эту тему выступал и Патриарх, и Священный Синод, и архиерейские совещания разных уровней. Многочисленные конференции и «круглые столы» неизменно затрагивали ее в своей работе. Однако наиболее сжато и точно мнение современного русского православия о «новом мировом порядке», высказал, пожалуй, епископ Владивостокский И Приморский Вениамин (Пушкарь):

«Эпоха так называемой глобализации ставит перед Православной Церковью, перед ее священноначалием и рядовыми верующими очень трудные задачи, — сказал он. — Разгул мирового диктат Запада во главе с США, пробуждение огромного исламского мира, жестокая борьба арабов и евреев за <