Черный Яр и сальникова ватага

Черный Яр стоит на высоком крутом правом берегу Волги к юго-востоку от Волгограда. С берега открывается вид на широко раскинувшуюся великую русскую реку и заволжские просторы левого низменного берега. Название свое этот населенный пункт получил от черных железистых глин, выходящих на склонах обрывов, обращенных к Волге. Интересно отметить, что глины эти обладают особым свойством: содержат влагу и сохраняют первоначальный свой цвет, но, будучи сильно высушенными, изменяют его и принимают темно-синий оттенок. Заложен Черный Яр был в 1627 году двумя воеводами — Андреем Глуховым и Матвеем Львовым — на левом берегу Волги и именовался тогда черноярским новым острогом. Гарнизон его, состоявший из стрельцов, должен был охранять проходившие по Волге караваны судов от нападения на них татар, калмыков и других кочевников, а также от разбойничьих шаек. В 1634 году Черный Яр с левого берега Волги переносится на правый, на его теперешнее место. Обносится высоким земляным валом и с этого времени числится уже крепостью.

За несение сторожевой службы на Волге и в степи жителям Черного Яра на их прокормление отдаются все рыбные ловли на пять верст вверх и на столько же вниз от него. Во время восстания Степана Разина стрельцы в 1670 году сразу же перешли на сторону восставших и сдали Черный Яр без какого-либо сопротивления. Воевода и все служилые люди, отказавшиеся подчиниться Разину, были казнены или убиты.

В самом начале XVIII столетия, в 1705 году, в Астрахани возник так называемый свадебный бунт. Поднят он был стрельцами и раскольниками, к которым примкнул также укрывавшийся в низовьях Волги всякого рода беглый люд. Причиной этому послужили преобразования и реформы Петра Первого. Мятежники и их агенты утверждали, что царь хочет установить новую веру, велит кланяться болванам, брить бороды, носить иноземного покроя платье и собирается выдать всех русских девиц за немцев. Тогда в Астрахани сыграли за один только день более ста свадеб. Сделано это было для того, чтобы, став замужними женщинами, девицы не могли попасть в число немецких невест. Начался мятеж тридцатого июля 1705 года и продолжался более семи месяцев до тринадцатого марта 1706 года. Жители и гарнизон Черного Яра присоединились также к астраханцам, но когда приблизился к ним с войсками фельдмаршал Шереметьев, то они все вышли к нему навстречу с женами и детьми, неся впереди себя в знак изъявления покорности топор и плаху.

В 1810 году за ненадобностью в Черном Яру упраздняется крепость, и он становится обычным уездным городом Астраханской губернии.

К числу примечательных мест Нижнего Поволжья должны быть отнесены окрестности Сальниковой Ватаги, около которой произошло последнее сражение армии Емельяна Пугачева с правительственными войсками. Сальникова Ватага в то время была станом рыбаков и рабочих, занимавшихся добычей и переработкой рыбы на Волге, с избами и землянками, где ловцы проводили свой отдых и укрывались от непогоды. Кроме того, здесь имелись вавилоны, то есть подвалы с ледниками для хранения рыбы, главным образом наиболее ценной, красной — осетра, севрюги, стерляди и белуги, и пристань, состоящая из самого обыкновенного плота с легкой тесовой крышей. Таких рыболовецких ватаг-станов тогда было немало как на Волге, так и на Каспийском море. Очень часто ватагам присваивались фамилии их владельцев-рыбопромышленников. По-видимому, и ватага, возле которой произошло последнее сражение пугачевцев, носила фамилию ее владельца-рыбопромышленника Сальникова. После неудачной попытки овладеть Царицыном Емельян Пугачев направляется правым берегом вниз по течению Волги. Правительственные войска неотступно преследуют его. Тогда он принимает решение дать им сражение и высылает вперед Чумакова с артиллерией и обозом к Сальниковой Ватаге, приказав приготовить ему лагерь. Накануне сражения, вечером, Пугачев прибыл его осмотреть. Оказалось, что батареи были расположены впереди глубокого оврага, который шел от самой Волги и тянулся почти на целых десять верст в степь. Между тем Чумаков должен был расположить их за оврагом. Увидев это, Пугачев распорядился тут же переправить пушки и установить на противоположной, южной его стороне.

На рассвете двадцать четвертого августа И. И. Михельсон атаковал внезапно армию повстанцев. Для того, чтобы спасти свою жизнь и получить прощение у правительства, часть яицких казаков составила против Пугачева заговор. В самом начале сражения они первыми предательски покинули поле боя и увлекли за собою других, началось отступление. После некоторого сопротивления армия повстанцев оказалась разгромленной, потерпела полное поражение. Во время этого последнего своего сражения Емельян Пугачев потерял две тысячи убитыми, шесть тысяч пленными и двадцать четыре пушки. Сам же он с небольшим отрядом в четыреста человек, переправившись вплавь на левый берег Волги, ушел в полупустынные и безлюдные заволжские степи. Позже яицкие казаки-заговорщики, разоружив Пугачева, выдали его правительству.

 

НА БЕРЕГАХ АХТУБЫ

Ахтуба, по-татарски – Ак-тюбе, что означает белые холмы. Так называется левый рукав Волги, отделившийся от коренного русла и идущий в луговую сторону параллельно с ней до впадения в Каспийское море. Начало свое Ахтуба берет выше Волгограда, и это место теперь, после постройки гидроэлектростанции имени XXII съезда КПСС, перекрыто. В настоящее время Ахтуба соединена с Волгой искусственным каналом. Одним из первых русских поселений на ее берегах было село Безродное, которое образовали беглые от помещиков крестьяне и разного рода, так называемые не помнящие родства люди, укрывавшиеся в низовьях Волги. В 1720 году село это привлекло внимание Петра Первого. Он устроил здесь шелковичный завод. Местным жителям было приказано произвести посадку тутовых деревьев и заняться разведением шелковичных червей. Но вскоре этот промысел заглох. При Екатерине Второй делается попытка возродить его. По ее распоряжению в долину Ахтубы переселяется 1300 семейств крестьян, которые положили начало селам Средне- и Нижне-Ахтубинскому и Пришибу. У волжан пришиб, как известно, означает место, где река делает поворот, колено, и поэтому построившееся на одном из них село получило такое название. Село же Безродное, стоявшее выше этих населенных пунктов, переименовывается в Верхне-Ахтубинское. Все жители этих сел приписываются к шелковичному заводу, и каждый домохозяин обязывается у себя во дворе или саду посадить не менее десяти тутовых деревьев для выкармливания червей. Но, несмотря на все усилия правительства, шелководство так и не получило развития. Завод был закрыт, а все прикрепленные к нему крестьяне обращены в чумаков-солевозов.

Задолго до появления русских на Ахтубе были татарские поселения и города. В первой половине XIII столетия, где в настоящее время расположено село Селитренное Астраханской области, Батый — основатель Золотоордынского ханства - на холмистом берегу Ахтубы построил свою столицу Старый Сарай, или Сарай-Бату. На одном из холмов возвышался ханский дворец. Кстати сказать, название татарской столицы восходит к персидскому слову Сарай, что означает дом, дворец. После смерти Батыя в первой половине XIV столетия хан Узбеке местом для своего пребывания избирает город, построенный ханом Берке, Новый Сарай и туда переносит столицу. Арабский путешественник Ибн-Батута в 1333 году, побывавший в нем, описывает его, как один из значительнейших городов магометанского мира, украшенный мечетями и дворцами, облицованными цветными изразцовыми плитами, с оживленными и благоустроенными местами торговли — базарами, вымощенными улицами и водопроводом. Город весь утопал в зелени. В окрестностях его находилось летнее жилище ханов Полистан — сад роз. Кроме местного коренного населения, татар и монголов, в Новом Сарае немало жило иностранных купцов и ремесленников как европейцев, так и из стран Ближнего и Среднего Востока и даже Центральной Азии. В 1395 году Новый Сарай разрушен был до основания Тимуром.

После этого хотя он и просуществовал до шестнадцатого столетия, но оправиться уже не смог и при распаде золотоордынского ханства окончательно пришел в упадок.

Еще раньше прекратил свое существование Старый Сарай, и на месте этих городов остались одни лишь развалины.

После покорения Иваном Четвертым Казанского и Астраханского ханств русские навсегда закрепились в низовьях Волги и на берегах Каспийского моря. В восьмидесятых годах XVI столетия, вскоре после окончания Ливонской войны, была сделана закладка каменных стен и башен кремля в Астрахани, и, чтобы ускорить его строительство, решено было разобрать развалины зданий Старого Сарая Бату, пустить в дело очищенный кирпич и обитую с них известь. В Астрахань эти строительные материалы сплавлялись по Ахтубе и Волге на плотах и баржах. Пояс из глазурованных кирпичей, привезенных из татарской столицы, сохранился частично до наших дней на одной из башен астраханского кремля, хотя и трудно различим, так как покрыт толстым слоем извести.

В заключение коротко стоит сказать о тех больших изменениях, которые произошли теперь на Ахтубе. Вместо села Безродного Верхне-Ахтубинского стоит город Волжский, расположенный на левом берегу Волги, в непосредственной близости от гидроэлектростанции имени XXII съезда КПСС. Его строительство началось в пустынной заволжской степи, на открытом незаселенном месте.

Новый поселок быстро рос и вскоре поглотил старое село. В 1954 году он становится городом, который является в настоящее время вторым по своему значению в области после Волгограда. Нет также и убогого степного села шелководов и чумаков-солевозов Пришиба. В 1919 году оно переименовано в Ленинск. В годы Великой Отечественной войны в трех-четырех километрах от него прошел стальной путь Паромная—Астрахань, связав его с большим миром.

 

В ЗАВОЛЖЬЕ

В дореволюционной царской России железная дорога Саратов-Астрахань была единственным стальным путем, связывающим устье Волги и Северный Каспий с центральными областями. Тогда она проходила по еще малонаселенным и пустынным заволжским степям, где при сооружении ее устраивались станции, возле которых селились вначале железнодорожные рабочие и служащие. На безлюдных до этого местах возникали новые населенные пункты.

Естественно, они не могли оставаться безымянными, и каждый получил свое название. Имена двух русских ученых XVIII столетия Самуила Гмелина и Петра Палласа закрепились на этой железной дороге за двумя станциями Гмелинка и Палласовка и за поселками, расположенными около них. Названия эти были им даны не случайно. Во время своих путешествий по России оба этих ученых в Нижнем Поволжье занимались научными изысканиями по геологии, археологии, ботанике и зоологии. В частности, Паллас побывал в Камышине и в окрестностях Царицына и дал подробное и довольно пространное описание развалин татарского поселения, находившегося близ деревни Мечетной.

В приволжских и придонских степях Гмелин вел наблюдения за стадами диких лошадей-торпанов и степных антилоп-сайгаков. В настоящее время торпан уже вымершее животное, и о нем можно составить представление только по описанию, сделанному Гмелиным. Шерсть этого животного была дымчатой масти, а ноги от копыт до колен более темного цвета, как будто были надеты на них чулки.

Одна из станций, расположенная на этой же железной дороге, именуется Кайсацкой. В прошлом киргиз-кайсаками называли казахов. По-видимому, когда-то кочевья казахов были в окрестностях этой станции, и поэтому она получила свое теперешнее наименование.

Другая небольшая станция среди бескрайной заволжской степи названа именем грозного владыки и повелителя татар хана Джанибека. Золотая его корона найдена была археологом А. Терещенко во время раскопок развалин одного из татарских городов на Ахтубе в 1843—1847 годах.

Значительно южнее Джанибека, ближе к Астрахани, стоят станция и село Харбали. Местные жители о названии своего населенного пункта рассказывают, что еще до того, как появились здесь первые русские поселенцы, на месте, где позже построилось их село, было становище кочевников — вначале татар, потом ногайцев, а затем калмыков и казахов. И кто-то из них дал ему название Кара-бол. Произошло это так. В прошлом эпидемия оспы среди кочевых народов вызывала панический страх, и они, бросая в кибитках и на становищах заболевших людей, бежали от них подальше, боясь черной смерти, уносившей тогда много человеческих жизней. На становище, где потом построилось село Харбали, в одной из семей кочевников заболел оспой мальчик. Его одного бросили на произвол судьбы, а встречавшихся единоплеменников предупреждали, чтобы они не приближались к покинутому месту, говоря: «Кара-бол!», что будто бы означало на их языке черный мальчик, то есть больной оспой. С тех пор это название закрепилось за покинутым кочевниками становищем. Потом, когда пришли сюда русские поселенцы, они переделали его на свой лад — Харбали — и этим именем назвали построенное здесь село.

 

КАЛАЧ-НА-ДОНУ

Калач – обычный казачий хутор, расположенный на левом берегу Дона, в прошлом был примечателен только тем, что являлся пристанью и конечным пунктом железнодорожной линии, служившей для перевалки товаров и различных грузов с Волги на Дон и обратно. Ничем особенным он не отличался и стал быстро расти уже только в советское время. С началом сооружения Волго-Донского судоходного канала имени В. И. Ленина Калач становится центром его строительства и в 1951 году преобразуется в город. Значительное развитие получила в нем промышленность. Крупные его предприятия: судостроительный-судоремонтный, авторемонтный и лесопильный заводы, а также предприятия пищевой промышленности. От Калача вдоль Волго-Донского судоходного канала имени В. И. Ленина проходит асфальтированная автодорога.

Возник Калач в начале XVIII столетия. Во время похода Петра Первого на Азов, построенный и спущенный на воду в Воронеже флот двигался вниз по течению Дона, направляясь к его устью. На одном из этих судов находился император. Об этом узнали донские казачки, и когда флотилия сделала остановку на сутки, женщины ближних казачьих городков решили одарить царя по старинному русскому обычаю хлебом и солью. Самые лучшие мастерицы испекли огромный пшеничный каравай, и наутро, когда император вышел осмотреть берег, они на расшитых из белого холста рушниках преподнесли ему хлеб и солонку наполненную чистой солью. Петр Первый принял дар женщин. Снял шапку, отломил ломоть, посыпал солью и, отведав, сказал: — Добрый калач!

Уже много позже близ того места, где казачками был поднесен царю подарок, возник хутор. В честь памятного тогда для всего Придонья случая его, по запомнившемуся казакам слову царя, назвали Калач.

Царь же не забыл о приветливых женщинах придонских казачьих городков и посчитал своим долгом отдариться. После взятия Азова, вернувшись в Москву, он вспомнил о них. Во время похода Петр Первый обратил внимание, что почва по берегам Дона сходна с той, что он видел во время своих заграничных путешествий на Рейне. Климат не так уж суров, чтобы нельзя было возделывать виноград. Подарок царя казачкам был необычен. Он отправил им на Дон чубуки французских и немецких сортов винограда, свои советы и наставления, а также сведущих людей, знающих как обращаться и ухаживать за этим диковинным иноземным растением.

С легкой руки царя виноградарство и виноделие с начала XVIII столетия стали одним из занятий казаков. Утверждают, что будучи во Франции Петр Первый преподнес королю Людовику XIV бочку донского вина. Во время торжеств в Петербурге в 1721 году в честь заключения мира в Ништадте и славной победы над шведами Петр Первый и его гости наполнили свои кубки и бокалы не заграничными винами, а своим отечественным, привезенным для этого случая с Дона.

СТАНИЦА БУНТАРЕЙ

Левый берег Дона, станица Зимовейская. Возникла она как зимний стан казаков. Постройки были здесь самые нехитрые: землянки и курени — курные избы. Много позже на этом месте построился небольшой укрепленный казачий городок, который от бывшего здесь до этого зимнего стана получил наименование Зимовейского.

Станица известна как родина двух выдающихся руководителей крупнейших казацко-крестьянских восстаний XVII и XVIII столетий Степана Тимофеевича Разина и Емельяна Ивановича Пугачева.

Пугачев провел в станице Зимовейской свои детские и юношеские годы. Семнадцати лет он попал на военную службу. Полк, в который зачислен был Емельян Пугачев, вскоре направляется в Пруссию, а оттуда, после, разгрома немецкой армии Фридриха Второго и взятия русскими Берлина, в Польшу. Участвовал Емельян Пугачев также в войне против Турции, и только после тяжелой болезни был отпущен домой. За пособничество родственнику в побеге с военной службы он дважды был арестован, но оба раза бежал из-под стражи.

Долгое время Емельян Пугачев скитался по России, пока не попал наконец к яицким казакам, где 17 сентября 1773 года возглавил восстание, объявив себя императором Петром Третьим. После подавления восстания и казни Емельяна Пугачева переименовывается целый ряд мест, связанных с его деятельностью, в том числе и станица Зимовейская. Ей дается новое название в честь фаворита императрицы Екатерины Второй светлейшего князя Потемкина — Потемкинская. Но этим царское правительство не ограничивается: над находившимся в станице Зимовейской домом Пугачева свершается своего рода казнь. После прочтения указа дом и все надворные постройки сжигают, а место, где он стоял, палач наказывает кнутом, потом засыпают солью и никому долгое время на нем не разрешают селиться.

В 1867 году в станице Потемкинской в казачьей семье родился Василий Денисович Генералов. Будучи студентом Петербургского университета, В. Д. Генералов вместе с Александром Ульяновым, братом В. И. Ленина, готовил убийство императора Александра Третьего. Все участники этого заговора, в их числе и В. Д. Генералов, были казнены восьмого мая 1887 года — повешены в Шлиссельбурге.

После окончания гражданской войны и установления на Дону Советской власти станице Потемкинской, бывшей Зимовейской, присваивается, как родине Е. И. Пугачева, новое название — Пугачевская.

КАК СТАНИЦА И ХУТОР

 ОБМЕНЯЛИСЬ НАЗВАНИЯМИ

Южнее Нижне-Чирской находилась станица Кобылянская, а неподалеку от нее хутор Генералов.

Прежде, как утверждают некоторые казаки, станица звалась Генеральской, и лишь после одного случая, происшедшего будто бы при наказном атамане фон Граббе, она получила свое лошадиное прозвище. А произошло это так. Вздумалось наказному атаману как-то объехать казачьи станицы. Генераловцы узнали об этом заранее и решили приготовиться честь по чести к его приезду.

Заказали рыбакам поймать осетра и не какого-нибудь, а чтобы было на что поглядеть, всем, на удивление. Деньги при этом не пожалели, и рыбаки добыли осетра такого, что в нем от носа до хвоста чуть-чуть не было сажени. Тут же на кукан посадили его да в Дон, чтобы показать сначала живеньким наказному атаману, а потом ему же подать на стол.

Утром на другой день катит к станице со всею своей свитой наказной атаман. Почетные и именитые старики встретили его у Дона. Поклонились и говорят:

— А мы вам на обед осетра приготовили.

Фон Граббе улыбнулся милостиво.

— Где же он у вас?

— В Дону — на кукане сидит, сейчас вытащим.

Кинулись и давай тянуть. Тянут, а сами ни с места. Любопытно стало атаману, вышел и смотрит. Видит, что старики осетра никак осилить не могут. Подумал и отрядил им на помощь всю свою прислугу и адъютантов. Те рады стараться, схватились и выволокли на берег, да такое, что от удивления все стоят и глаза выпучили, вместо осетра на кукане остов дохлой лошади.

Атаман посчитал это за насмешку, поскорее тут же в карету и только его видели, не заезжая покатил мимо станицы. Верст пять пролетел, а к нему навстречу казаки с хутора Кобылянского просят на обед к себе. Он покосился на них.

— Чем же собираетесь меня вы потчевать?

— Осетром.

— Уж не тем ли, каким хотели генераловские старики угостить?

А кобыляновцы лукаво улыбаются и усы покручивают.

— Что вы, ваше превосходительство, разве мы разбойники или какие-нибудь лиходеи.

Уговорили. Атаман заехал к ним в хутор. Пообедал и осетра отведал, кушал да похваливал все, а кобылянские казачки, платочками рот прикрывая, втихомолку посмеивались. Знали, что их мужья у генеральцев осетра стащили, а на кукан им привязали для потехи остов павшей лошади.

Кончилось все это тем, что атаман фон Граббе за приветливость и хлебосольство пожаловал их хутор новым именем — стал он Генераловым, а станице дал лошадиное прозвище.

За достоверность этого рассказа трудно, конечно, ручаться, но все же он довольно правильно характеризует вельмож и чиновников царского правительства, в немилость которых впадали не только отдельные люди, но даже и целые поселения.

 

СТАНИЦЫ В УСТЬЯХ РЕК

Одной из самых старейших станиц в верхней части Дона по праву считается Усть-Медведицкая. Уже в 1595 году она упоминается в одном историческом документе, в котором говорится, что казаки Усть-Медведицкого городка выдержали и отразили двукратное нападение литовских татар. Несколько позже, в 1638 году, после взятия казаками турецкой крепости Азова возвращавшийся из Москвы войсковой атаман М. И. Татаринов остановился в Усть-Медведицком городке на отдых и узнал здесь о готовящемся на Азов и на находящихся там казаков нападении крымских и ногайских татар. Тут же он сам и отряд, сопровождавший его, немедля сели на струги, и войсковой атаман «погреб наспех днем и ночью».

В 1835 году после образования округов станица Усть-Медведицкая была определена окружным центром. В 1933 году она переименовывается и становится городом Серафимовичем. Имя этого советского писателя-революционера присваивается ей потому, что он провел в ней свои детские и юношеские годы.

Основание станицы Усть-Хоперской относится ко второй половине XVII столетия. Во время Булавинского восстания она оказалась на пути двадцатитысячной армии повстанцев, которая двигалась из Пристанского городка — конные берегом Хопра, а пешие на барках и других судах по реке к Дону, а оттуда на Черкасск. При ее приближении казаки станицы Усть-Хоперской, сочувствовавшие булавинцам, подняли мятеж, и повстанцам досталась богатая добыча: находившиеся здесь большие запасы хлеба, принадлежавшие казне, и семь тысяч кож, из которых началось тут же изготовление обуви — сапог для повстанческой армии.

Ниже станицы Акишевской в Хопер впадают два его притока: с левой стороны Бузулук и с правой Акишевка. Южнее места их впадения, вниз по течению Хопра расположена станица Усть-Бузулукская. Здесь на правобережье Хопра огромные залежи мела. В станице Усть-Бузулукской его пласты выходят прямо на поверхность. Летом мел, измельченный в порошок, подхватывает ветер и несет его, покрывая все сплошным белым налетом пыли.

Все эти станицы в Прихоперье и на верхнем Дону часто называют одним общим собирательным именем — устинские. Географическое положение каждой из них вблизи устья той или иной реки определило их названия.