Место: Транс–Экваториальная Африка. Зулустан, Тейжери — Гамо, Шонаока Чивези — Бакебу.

 

Сразу же после заката солнца, бригада генерала Йомо Исанго, остановившаяся у деревни Кмека, в виду заставы НОАК, перестроилась в походную колонну, и совершив ночной марш, еще до рассвета вышла к краалю Гамо, в излучине пограничной реки Джамбеджи. Этот крааль, построенный примерно полтора века назад, представлял собой настоящую крепость. Три десятка основательных домов из необожженного кирпича, были окружены каменной стеной в полтора человеческих роста высотой и почти полмили в окружности. Несколько колодцев и запасы продовольствия позволяли двум сотням жителей крааля выдержать длительную осаду, а пять вертолетов «Iroquois», десяток джипов «Hummer» и два армейских грузовика обеспечивали связь с внешним миром. В центре крааля, как и положено, располагался загон для скота, только содержались в нем люди. С тех пор, как инкоси Тумери Ка Амабо продал Гамо своим партнерам по бизнесу, этот крааль играл роль накопителя–распределителя человеческого материала, которого в данный момент здесь накопилось более сотни «единиц». Из–за политических проблем (которые эмир Тарик считал временными), «единицы», по мере сортировки планировалось отправлять вертолетами на север, на конголезский военный аэродром Кананг, а там «переработать». Отправка задерживалась — с позавчерашнего дня начальник аэродрома отказывался принимать «товар» из–за угрозы перехвата в воздухе. Муштак крааля, почтенный Дамир Абу–Нувас, весьма беспокоился за сохранность «материала», но сделать ничего не мог.

Генерал Исанго разделял его беспокойство – но по другой причине. У него был приказ инкоси Тумери Ка Амабо блокировать крааль, не допуская гибели «материала» (точнее, теперь уже «заложников» — инкоси распорядился называть их именно так). Из–за этого приказа, генерал не мог использовать артиллерию, и вынужден был полагаться только на пулеметы. Перед рассветом он распределил по десять пулеметных расчетов на склонах высоких холмов, расположенных примерно в миле от крааля, по обе стороны ведущей туда широкой грунтовой дороги. Около 7:30, когда большинство жителей крааля вышли на улицу, предполагая заняться повседневными делами, индийские «Karna–Maxim» из 20 стволов хором сказали им «Доброе утро!».

Кто смеется над пулеметом «Maxim», изобретенным в 1883 году великим американским инженером Хирамом Стевенсом Максимом, кто называет это оружие старой рухлядью — тот или ничего не понимает в жизни, или просто никогда не видел, как работает эта машинка, которая дебютировала в Африке во время англо–бурской войны 1899 – 1902. Мало какое современное автоматическое оружие может выпустить столько пуль подряд, не выйдя из строя, а «Максиму» — хоть бы что, только вода закипает в кожухе, и пар из него идет, как из чайника. Миля для «Максима» — это не великая дистанция, он неплохо работает даже с 2400 метров, знай только, успевай менять ленты с патронами…

Толковое размещение пулеметных позиций позволяло обстреливать территорию крааля c двух существенно разных углов, четырьмя секторами, оставляя невредимыми пленных, которые оказывались в непростреливаемом ромбе между парами секторов. Пленные (из которых, правда, менее четверти относились к «комбатантам», а три четверти были из гражданских, захваченных «за компанию»), моментально сообразили, что лучше всего упасть пузом вниз и поплотнее прижаться к грунту. Это еще более облегчило задачу атакующих, которые и так занимали выгодную позицию, обстреливая свои цели под значительным углом сверху. Основная колонна моторизованной бригады (которая до этого момента скрывалась в складках местности), теперь, не спеша, двигалась по полю, под прикрытием легкой бронетехники. Один батальон обошел крааль вдоль реки, под прикрытием высокого берега и занял позиции всего в сотне метров от стен. Окружение завершилось, а вертолеты, стоявшие в легких ангарах были уничтожены пулеметным огнем. Генерал Исанго доложил инкоси Тумери о выполнении первой фазы операции.

В это же время, Дамир Абу–Нувас звонил в Сарджа, эмиру Тарику Эль–Аккану. Муштак крааля Гамо даже подумать не мог, что его атакует зулусская армия (ведь у эмира был союз с королем зулу). Он был уверен, что на крааль напало одно из крупных бандитских формирований (которые не были в этих местах особой редкостью). В пользу этой версии говорила аккуратность нападающих по отношению к «материалу» (Дамир полагал, что целью нападения является, как раз, захват «материала» с целью сбыта конкурентам). Так он и представил дело в разговоре с Аль–Акканом. Эмир, само собой, сразу же позвонил Тумери, чтобы нанять его армию для решения возникшей проблемы. Тумери Ка Амабо, разумеется, ждал этого звонка, и подгадал так, чтобы все произошло во время утренней королевской ванны. Обычай устраивать утренние приемы, одновременно принимая душ во дворе своего дома, ввел великий инкоси Чака Ка Сензангакона, в 1820 году. Это было весело, это экономило время, и это нравилось простому народу (представители которого, по жребию, получали доступ на церемонию). Понятие «голый король», которое в Европе означает унижение правителя, здесь наоборот, поднимало его авторитет и популярность.

Итак, инкоси Тумери, не спеша, мылся — точнее, его мыли под душем две симпатичные молодые толстушки из числа его жен, а присутствующие аристократы и другие гости давали им всякие смешные советы технического плана (такие шутки в ходе утренней королевской ванны считались не только уместными, но даже желательными). Примерно посреди церемонии, зазвонил лежащий на столе королевский спутниковый телефон, и третья из королевских жен (игравшая в данный момент роль секретаря), взяла трубку. Выслушав абонента, она сообщила инкоси:

— С тобой очень хочет поговорить Тарик, который правитель Сарджа.

— А, — лениво ответил Тумери, — Ну ладно.

Пошлепав обеих жен–мойщиц по мокрым спинкам, он вышел из–под душа, щелкнул пальцами и поймал мастерски брошенную женой–секретарем трубку.

…

— Да, Тарик, слушаю тебя.

…

— Я знаю. Это моя армия.

…

— Потому, что я ей приказал.

…

— Я тебе ничего не должен. Золото, которое привез твой человек — мое. Это – штраф за то, что ты сделал проблему между мной и чина. Из–за этого я потерял металл в моих горах.

…

— Какое мне дело, что ты не знал? Чина не вернут мне металл из моих гор, и виноват ты.

…

— Потому, что твои слуги нарушили мои законы. Скажи им: пусть сдаются, или их убьют.

…

— Нет, Тарик. Ты нарушил наш уговор. Я не разрешал тебе, твоим слугам–мусульманам и твоим друзьям–швейцарцам держать рабов на моей земле, и продавать их мясо.

…

— Ты давал мне деньги, чтобы я разрешил твоим слугам жить на моей земле. Но жить по моим законам, а не по грязным законам арабов и швейцарцев.

…

— Это по вашим законам можно предавать, можно воровать, можно потрошить людей и забирать их внутренности. А по законам зулу за все это полагается смерть.

…

— А ты — вор, Тарик. Вор и пожиратель падали.

…

— Приезжай, и скажи мне это в лицо, сын червяка и жука–вонючки, пожиратель свиного навоза! Я обмотаю твои кишки вокруг стены своего крааля, выбью твои гнилые мозги, а из твоего черепа сделаю пепельницу. Я набью из тебя чучело, поставлю во дворе, и мои младшие дети будут учиться метать камни в твое уродливое рыло. Им будет весело, да!

Под довольный хохот и аплодисменты аристократов (высоко оценивших красноречие своего короля), инкоси вернул трубку жене–секретарю со словами:

— Если этот тип еще раз позвонит, не зови меня, а сама повтори ему, кто он такой.

Георг Кодзакис, представитель МККК в Дар–эс–Саламе, сообразил, что дело плохо. Он прилетел в Тейжери вчера в полдень и привез королю зулу аванс за войну с шонао — 133 мерных слитка золота, по 12,5 килограммов каждый. Его прекрасно встретили, пилотов спец–рейса национального банка Танзании отправили в обратный полет, снабдив целой кучей подарков, а Георг получил приглашение на обед с королевской семьей. За столом Тумери говорил много слов про общий бизнес, и про своего друга эмира Тарика. Было оговорено, что утром, после королевской ванны, Георга свозят на восток, показать ход боевых действий (чтобы эмир получил свидетельство того, что война начата). Потом личный самолет инкоси доставит представителя МККК в Киншасу, откуда не сложно вернуться в Дар–Эс–Салам комфортабельным рейсом «Trans Air Congo». Утром, едва придя на церемонию, Георг заметил, что родичи короля на него смотрят совсем не так дружелюбно, как вчера, но счел это следствием военной обстановки. Услышав, какой оборот принимает разговор инкоси с эмиром, он почувствовал неудержимое желание оказаться подальше отсюда. Пользуясь тем, что все внимание присутствующих было приковано к королю, Георг поднялся из–за стола и начал незаметно (как ему казалось) пробираться к выходу. Сначала он шел медленно, затем — быстрее, а пройдя половину расстояния до выхода с внутреннего двора – двигался уже почти бегом.

Старший сын Тумери, 20–летний интуни (принц) Озогаи, интернет–студент престижного University of Stellenbosch (ЮАР), до этого момента стоял в шаге от пустого королевского трона, украшенного двумя скрещенными ассегаями (боевыми копьями с длинным, как у меча, лезвием). Сейчас, по едва заметному жесту отца, этот крепкий и рослый молодой человек взял один из ассегаев, взвесил его в правой руке и, с кажущейся небрежностью, послал в цель. Кинетическая энергия тяжелого копья, брошенного тренированной рукой принца, была такова, что Георг Кодзакис пролетел метра полтора, прежде чем рухнуть на дощатый настил двора. Лезвие ассегая вошло в его тело примерно на фут, точно между лопаток. Он упал на бок, и стало видно, что острый наконечник торчит у него из груди.

— Wow! — сказала королевская жена–секретарь.

— Fine! — оценила бросок одна из жен–мойщиц.

— Cool! – согласилась вторая.

— Да! У моего сына твердая рука, — удовлетворенно произнес Тумери.

Подойдя к Озогаи, король сильно и звонко хлопнул его ладонью по шее в знак полного одобрения. Сидящие за столом аристократы поддержали его мнение дружным ревом и стуком посуды. Кодзакис был еще жив, руки и ноги шевелились, как будто он пытался отползти в сторону. Пробитые легкие с негромким хлюпанием втягивали и выпускали воздух с розовой пеной. Принц спокойно подошел к нему и, наступив левой ногой на спину, резким движением выдернул из тела ассегай и вытер лезвие о модный костюм представителя МККК (купленный в Дубае, в бутике «Armani» за 4999 долларов).

— Oh! Shit! – выдохнул Леннат Янсен, репортер «National Geographic Channel»,.

— Не надо переживать из–за одного подонка, — посоветовал ему Озогаи, возвращая ассегай на старое место за троном.

— Ну, сынок, — сказал король, — Теперь пора звать на помощь американский спецназ.

— Чтобы убрать эту дохлятину? – спросил Дангосвао, младший брат короля.

Тумери хитро улыбнулся и покачал головой.

— Нет, чтобы убрать другое дерьмо и показать, что мы — цивилизованный народ.

 

Действия принца Озогаи в течение следующих суток показали, что искусство метания ассегая это лишь мелкий штрих, дополняющий его многогранный талант авантюриста. Ход мысли принца был прост и надежен, как автоматика пулемета «Максим». Бравый лейтенант американского спецназа, герой–освободитель заложников. Это уже роль, из которой сложно выйти. Откажется он выручить еще одну группу заложников, которая находится совсем рядом? Откажется — если дать ему время на запросы, размышления и консультации со штабным начальством. А если решение надо принимать сразу?…

 

Лейтенант USSOCOM Адам Эрроусмит и суб–лейтенант INDEMI Тино Кабреро в это время находились в Чивези, на объекте, который TV уже назвало «эмирским Дахау» и «гнездом женевских потрошителей». Шла длинная нудная бюрократическая процедура составления протоколов осмотра помещений и фиксация показаний 43 освобожденных узников. Адам совершенно не представлял себе, как это делается, а вот Тино наоборот, отлично ориентировался в ситуации. Дело было не в каких–то специальных знаниях, а просто в том, что меганезийский офицер обладал гораздо большей свободой действий, чем его американский коллега. Ему не нужны были инструкции – он сам решал, что и каким образом вносить в протокол, какие делать снимки и видеозаписи. То же самое с узниками. Тино сам определял, как с ними себя вести, какие вопросы задавать и куда пристраивать всех этих людей (с учетом того, что жилья у них не имелось — их деревня была уничтожена в ходе локальных боевых действий на границе Самбаи и Везиленда).

Сейчас Адам просто наблюдал за действиями меганезийского суб–лейтенанта, который разговаривал сразу по двум мобайлам, и при этом смотрел что–то на своем ноутбуке.

— … Шимми, я тебя по–человечески прошу, дай одну сардельку на пол–дня… — трещал Кабреро, — … Я не говорю, что ты мне должен ее дать, но у меня тут 43 сивила, их надо доставить в гуманитарный лагерь… Я не знаю в какой, но если будет сарделька, то пол–дела сделано… Наллэ, iaorana, hi!… Короче у меня 43 чела, их надо пристроить в гум–лагерь… В любой… Они в Чивези, это от Макасо недалеко, просто в соседней стране… Да, именно те, которых показывают по TV… Шимми, так как на счет сардельки?… На 5 часов? ОК, Ты настоящий друг… В Чивези. Мне она нужна в Чивези, и чем раньше… Понял, встречаю через 110 минут… Наллэ! Алло! Куда ты пропал?… Я? Нет, я просто договаривался про транспорт. Слушай, так ты можешь разместить этих сивилов?… Да, ровно 43… Здоровые, даже поели…. Ну, я нашел чем накормить… Слушай, я на тебя рассчитывал… Вот рассчитывал, и все… Да, я дурак, я перекладываю на тебя бла–бла–бла… Но у меня через полтора часа будет транспорт… Уф! Я знал, что на тебя можно положиться!… Честно, я не виноват, что так… Хорошо! ОК! Mauru–roa! Aloha oe!

— Ну, что там? – спросил Эрроусмит.

— Все в шоколаде! – радостно ответил Кабреро, — Сейчас геологи пришлют cargo–bubble, это дирижабль–трехтонник, мы запихнем туда сивилов, они в сумме весят 2830 кг… Ну, надо еще подумать, как они туда влезут, эта штука, вообще–то грузовая…

— И куда их? – перебил Эрроусмит

— В Макасо. Я договорился с Шуангом… Ну, ты его видел. Короче, все будет ОК.

— А куда он их денет?

— Адам, прикинь, это – Шуанг. Если он сказал «да», то можно не париться. Он их всех вылижет, как кошка — котят… Joder, как засунуть 43 организма в грузовую гондолу, а?

Американец хотел что–то сказать в ответ, но тут у него в кармане запищал мобайл.

— Лейтенант Эрроусмит, армия США… Я не понял… Озогаи Ка Тумери?… Сын какого короля?… А понял, слушаю вас, Озогаи… Гамо это где?… Так, я сориентировался, но у меня нет приказа на Зулустан… О, черт! Откуда я знаю? А сколько этих заложников?… Долбанный мир, мать его! Как я туда попаду? На высотках китайцы, корпус НОАК… Какой самолет?.. Слушайте, Озогаи, вы охренели! Вас собьют!.. Да, он рядом со мной, только это меганезийский офицер, а не китайский… Сейчас спрошу… Тино!

— Чего там еще? – спросил меганезиец, закуривая сигарету.

— То же, что и здесь, только в Зулустане, в Гамо. И там больше сотни сивилов. Короче, парень, который на связи, сын короля зулу. Он уверяет, что ты можешь договориться с китайцами на счет воздушного коридора.

— С чего это он взял?

— Не важно, Тино. Просто скажи: можешь или нет?

— Может быть, и могу.

— Тогда договаривайся! Этот парень уже в воздухе. У него Cessna «Blue Canoe».

— ОК, только я отойду в сторону… Извини, секретность.

— Подожди, Тино! У меня здесь только четверо парней, ты видишь. Если там все так серьезно, мне понадобиться подкрепление: парни, которые сейчас в Макасо. У них «Osprey–Bell». Ну, конвертоплан. Ты его видел…

— Слушай, Адам, давай я сейчас договорюсь про «Каноэ», а про остальное – потом.

— ОК, — лаконично согласился американец.

Ллаки Латтэ, убрала в карман мобайл и почесла в затылке.

— У! Мне сейчас звонила кэп Чубби Хок из INDEMI. Есть две темы для прессы. Первая: пресс–конференция в Саут–Нгве про говно вокруг «Айрбаса» с морожеными тушками эмирских десантников. Вторая: американский спецназ скоро полетит из Чивези, будет спасать сто с чем–то заложников в Гамо, в Зулустане. Это на Запад через горы. Флайка небольшая, «Blue Canoe», но одно место для прессы там есть, да! Сейчас сюда за нами прилетит меганезийский «Little–beetle» и мы сначала полетим в Чивези, кроме Рона и Пумы. А почему так – Чубби просила Рона ей позвонить, да! Потому что секретно.

— Гм, — буркнул Рон Батчер, вынимая свой мобайл.

— Если у Чубби что–то случилось, надо помочь, — заметила Пума.

— … В Чивези, — продолжала Ллаки, — Кто–то один пересядет в «Blue Canoe» к зулусам, вместе с янки, а кто–то из INDEMI — к нам в «Little–beetle», и мы полетим в Саут–Нгве.

— К зулусам полечу я, как единственный мужчина, — заметил Фарли Палмерстон.

— А, по–моему, я, — возразила Жанна, — вы с Кейт, вроде бы, пара, а я одна.

— Мы – пара, и зачем нам вдвоем быть на одной пресс–конференции? – спросила Кейт.

— Летит, — лаконично сообщила Пума, показывая пальцем в небо.

 

Над краалем Бакебу снижался легкий транспортный меганезийский «жук», знакомый Жанне еще со времен маленького приключения в Танзании. Жители крааля, напротив, видели такую штуку впервые и выбежали смотреть на нее чуть ли не всей толпой.

— Черная кошка, мы хотим срубить денег? – спросил Рон, не убирая мобайл от уха.

— По–легкому? – спросила Пума.

— Более–менее. Сутки посторожить одного геолога, а потом домой по параболе.

— У! А денег хватит на что–нибудь этакое?

— Вполне, — ответил он.

— А зачем сторожить геолога? – спросила она.

— На всякий случай, чтобы его не обидели, — пояснил экс–коммандос.

— У! И домой по параболе! Ya!

— Чубби, мы согласны, — сказал Рон в трубку, — На чем летим?… Ах, на «Vola–Flex». И откуда мы его возьмем?… Ах, сейчас выгрузят… Ну, ОК. Тогда мы пошли.

Он убрал мобайл и бросил взгляд на «Little–beetle», приземлившийся в сотне метров от ворот крааля, и уже окруженный любопытной местной детворой.

— Улетаете? – спросила Ллаки.

— Да.

— У! Жалко. С вами весело!

— Прилетай к нам на Пелелиу, — предложила Пума, — У нас там хорошо, у нас море! И ты Жанна, тоже прилетай. Раз мы снова встретились, значит, наши ниточки сплетены, да!

— Я постараюсь! – канадка кивнула, с некоторой грустью подумав о тех восьми тысячах миль, которые отделяют Новую Шотландию от острова Пелелиу.

 

В начале короткого перелета из Бакебу в Чивези возобновился спор между Жанной и супругами Палмерстон о том, кто полетит в Зулустан, в эпицентр нового африканского экстрима. Наверное, они бы поссорились, если бы не внезапное вмешательство Ллаки.

— У меня идея! – объявила молодая африканка, — Сколько ты весишь, Жанна?

— Около 120 фунтов.

— А сколько весит Кейт?

— Немного больше, — ответила британка, — Может быть, 130, но это максимум.

— Вот! А одно место в американских военных самолетах считается за 250 фунтов! Да! Поэтому вы летите в Гамо вдвоем, а Фарли летит со мной в Саут–Нгве!

— Ммм, — пробурчал британец, — Я не уверен, что для Кейт там достаточно безопасно…

— Пфф! Жанна присмотрит за твоей женой, — беззаботно ответила Ллаки, — а завтра ты прилетишь в Зулустан с остальными репортерами, которые сейчас в Мпулу.

— Действительно, — поддержала Кейт, — что ты беспокоишься? Со мной же будет Жанна.

 

«Cessna Blue Canoe» вылетел в Гамо с 5 спецназовцами, 2 журналистками и 1 принцем.

 

Из полупрозрачных перистых облаков, лениво ползущих через бледно–голубой купол неба, вынырнул серебристый ромбик — «Glip–drone», обошел «Blue Canoe» по широкой дуге, встал на хвост в миле прямо по курсу, покачал крыльями, пустив яркие солнечные зайчики, а затем пристроился впереди и сбоку, уравняв свою скорость с мизерной (для него) скоростью самолета. Тут же ожила рация.

— Aloha! – раздался веселый молодой голос, — Следуйте за мной, я буду сопровождать вас над горами Итумбо и далее — над каньоном Чокшо на запад до населенного пункта Кмека.

— Понял вас, — откликнулся зулусский инкоси, — Следую за вами.

— Чудеса в решете, — проворчал американский лейтенант, — Посреди Африки, меганезиец сопровождает нас через китайскую территорию.

— Нашу землю все время кто–то делит, — печально отозвался Озогаи, — сначала британцы и буры, теперь – китайцы и меганезийцы. Если где–то есть боги, то, наверное, они решили над нами посмеяться, и получилась очень злая и очень длинная шутка.

— Вы политеист? – ляпнула Кейт и уточнила, — Вы верите, что есть много богов?

Принц коротко оглянулся, наградив британку моментальной, радушной улыбкой.

— Я знаю, что значит «политеист». Но мне трудно объяснить, во что я верю. Мне кажется, лучше считать, что нет вообще никаких богов. Если они есть, то они сошли с ума. У вас иначе, ваша страна благополучна, и вы можете верить, что боги к вам добры.

— Мы просто работали, вот и все, — заметил Эрроусмит, — Если вы будете работать, то и у вас будет благополучие.

— Если мы будем работать на себя, — мягко уточнил принц, — от того, что наш народ много веков работал на других, у него не прибавилось благополучия.

— Но сейчас вы уже независимы, — заметила Жанна.

Озогаи снова на мгновение повернул голову, и улыбнулся ей, как до того – британке.

— Нет, Жанна. Мы пока независимы только на бумаге. Я не хочу говорить ничего плохого про белых и про арабов, или про китайцев и океанийцев, но… — он прервался и показал рукой налево, через колпак кабины.

Канадка посмотрела туда и увидела движущуюся примерно в миле от них огромную тушу китайского транспортного «Xian–Globemaster», в сопровождении пары «Глипов», которые рядом с ним казались просто блестящими точками в небе. Транспорт, видимо, заходил на посадку на невидимый отсюда горный аэродром за перевалом Малеле.

— Вы могли бы обратиться в ООН, — заметила Кейт.

— ООН даже не признала нашу страну, — сказал он, — а если бы даже и признала — то что?

— Здесь он прав, — поддержал американский лейтенант, — ООН стала кучкой дармоедов.

— Можно всегда найти оправдание бездействию, — возразила Жанна, — Это гораздо проще, чем действовать и менять положение вещей.

— Да, — согласился Озогаи, — Мы хотим изменить положение вещей, но нас не понимают. Специально не понимают. Нам говорят: меняйте, а мы вам поможем – и присылают сюда международные комитеты, которые мешают нам встать на ноги, опутывают запретами, стравливают племена между собой и подкупают вождей, чтобы те занимались разбоем. А когда мы говорим: убирайтесь со своей помощью, нас клеймят, как злобных дикарей.

Кейт Палмерстон удрученно пожала плечами.

— Вы предубеждены против Запада, но у нас многие искренне хотят вам помочь.

— Я знаю, — ответил принц, — Но комитеты стараются или не пустить этих людей сюда, или убить их, свалив потом на нас. Так хотели убить Дафну Тюнифилд. Кодзакис из комитета Красного Креста, подложил ей бомбу, а его даже не арестовали за это.

— Но нельзя же арествывать одного человека просто на основании слов другого.

— Вы думаете, что Дафна соврала про него?

— Нет, — сказала британка, — Дафна кристально честный человек, но существуют правила, судебная процедура, оценка доказательств, и все такое.

— А пока суд да дело, этот ублюдок подложит бомбу еще кому–нибудь, — проворчал один из американских спецназовцев.

— Не подложит, — сказал принц, — потому что я убил его.

— Как?! — воскликнула Кейт.

— Открыто. При людях. Не из–за угла, как сделал бы он. Когда мы прилетим, вы можете спросить Ленната Янсена из «National Geographic». Он видел, как это произошло.

— Нельзя так делать, — заметил Эрроусмит, — теперь вас вываляют в таком дерьме…

— Я знаю, Адам. Но чтобы такие люди жили, тоже нельзя.

— Конечно, нельзя, но лучше, когда они поскальзываются на банановой шкурке, падают с лестницы и ломают себе шею.

Принц вздохнул и покачал головой.

— Наверное, вы правы, но я так не могу делать. Если я убиваю тайно, значит я не честный человек, а если я не честный человек, то как мой народ может верить моей семье?

— Черт, — фыркнул лейтенант, — я об этом не подумал. Вся проблема из–за того, что у вас в Зулустане наследственная автократия. Вот если бы вы построили у себя демократию, то этой проблемы бы не было.

— Вы как–то странно толкуете преимущества демократии, — вмешалась Жанна.

— Да, как–то криво получилось, — смущенно признал Эрроусмит, — Я только имел в виду, что при демократии таких проблем вообще не возникает. Знаете, как сказал один умник, демократия – это худшая система правления, за исключением всех остальных.

— А нет ли умника, который бы придумал хорошую систему? – поинтересовался Озогаи.

— Есть, — сказал лейтенант, — Его звали Иисус. Он придумал очень хорошую систему. Но она, мать ее, ни хрена не работает, вот в чем чертова проблема.

— Да, я об этом слышал, — не без иронии, сказал принц, — А сейчас держитесь, пожалуйста, крепче. Мы подлетаем к краалю Гамо. Мне придется лететь в складке между холмами, а потом приземляться в не очень удобном месте, но так надо, иначе нас подстрелят.

— Кто? — удивилась Кейт.

— Исламисты, которые засели в краале. Эти психи стреляют во все, что движется.

— Но почему?

— Потому, что исламисты, — ответил он таким тоном, каким терпеливый папа объясняет любознательному малышу свойства оголенных проводов под напряжением.