Ступень одиннадцатая. Выгони внутренних демонов

«Непоколебимость – это един­ственный акт свободы и истинная мера духа воина».

Карлос Кастанеда

«Лучше на время быть эгоистом, чем никогда не быть справедливым»

Г. Гурджиев

Девиз Ступени
Не заботься о подавлении своих чувств – лучше ста­райся понять их	Думай чаще о самовыражении	Развивай в себе качество искренности

Что нужно знать о чувствах сознанию, стремящемуся раз­вить Качество Искренности?

Наши чувства – не более чем отражение энергий, блужда­ющих в мире. Мы – всего лишь зеркало, выхватывающее из этого мира то, что отражает уже живущее в нас. Однако мы являемся разумным зеркалом, обладающим правом выбора и способным поставить себе задачу отражать только хорошее и игнорировать ненужное. И потому главное знание о чувствах заключается в том, что все чувства делятся на высшие и низ­шие.

Низшие чувства возможно изжить, очистившись от них и научившись контролировать их проявления. Высшие же чув­ства присущи человеку на любом этапе его личного роста. Постоянное переживание высших чувств возвышает и чело­века, коренным образом меняя его качества.

К высшим чувствам относятся Радость, Любовь, а также рассматриваемое нами в следующей Ступени Возмущение (я не писал о нем ранее, поскольку в рамках традиционной психологии его отождествляют с гневом). Любовь и Радость всегда идут рядом друг с другом. Именно о них сказано в Биб­лии, что это «сокровища, которые копятся на небе и не дос­тупны ворам». Идя по жизни от одного переживания радости и любви к другому, человек становится сильнее, здоровее и ус­пешнее. Однако высшими чувствами возможно заполниться, только избавившись от низших, а затем научившись ставить перед ними преграды, и потому я разделил рассмотрение чувств на три Ступени.

Невозможно пережить высшее чувство полностью или хотя бы прикасаться к нему постоянно, не ограничив доступ в свое сознание низших чувств.

К чувствам низшим (по Успенскому – «отрицательные эмоции») относятся Гнев, Страх и Печаль. Понимание того, что эти чувства сами по себе некрасивы, сыграло с человече­ством злую шутку. Однажды признав эти чувства «отрицатель­ными», мы стали стыдиться их, подавлять или отвлекать себя от них всевозможными средствами или занятиями (а то и об­лекать в «священные» идеологические формы) вместо того, чтобы просто попытаться от них излечиться. Однако первый этап исцеления заключается в постановке правильного диаг­ноза и в обретении умения называть вещи своими именами, не поддаваясь на попытки всевозможных идеологов нас оду­рачить.

В день, когда я пишу эти строки, газеты пишут об ордено­носном полковнике–танкисте, прекрасном семьянине и боевом товарище, изнасиловавшем девушку–чеченку и попавшем под трибунал. Его сослуживцы пожимают плечами – что на него нашло? Прекрасный человек – морально устойчив, ненавидел бо­евиков...

Сослуживцы полковника не понимают закономерности про­исшедшего с героем чеченской войны. Однако психологи знают, что невозможно ненавидеть кого–то одного, а всех остальных любить и дружить с ними. Если ненависть уже поселилась в ва­шей душе – она прогрызет оттуда свои каналы выхода и под­толкнет вас на такие поступки, которых вы от себя меньше всего ждете.

Итак, прежде чем приступить к исцелению низших чувств, необходимо признать их существование внутри себя – ведь, не поставив диагноз, не вылечишь и болезнь. Они наверняка есть и в вас. Конечно, они есть и во мне – но, по отношению к большинству читающих эту книгу, в меньшем объеме, ибо я уделил не один год целенаправленной работе с ними. Правда, работать с чувствами человека возможно только при условии его искренности.

Что называется Качеством Искренности?

Искренний человек не скрывает своего чувства и не сты­дится его. Он скажет о том, что его обидело или обрадовало; он честно признается в том, чего боится; он не будет держать в себе зла, а выскажет свои претензии открыто – если он хо­чет сделать искренность не только собственным достоянием, но и качеством взаимоотношений.

Иными словами, испытывая низшие чувства и говоря о них, мы как бы даем сигнал окружающим: мне нужна ваша под­держка, мне нужна помощь. И помощь зачастую приходит в виде доброго слова, извинения или утешения.

Что делать, если помощь не приходит или мы знаем, что ждать ее в привычном кругу бессмысленно?

Тогда, не жертвуя Качеством Искренности, следует искать ее в другом месте – там, где нас смогут выслушать и где мы будем поняты. Иногда единственной формой такой поддерж­ки является психологическая консультация.

А вот чего не нужно делать, так это как раз того, чем обычно занимается большинство людей. Не нужно носить свои низшие чувства в себе, притворяясь даже себе самому, что их нет, – они разрушают.

(Думаю, в этой книге нет нужды подробно рассказывать о взаимосвязи телесных заболеваний и жизненных неудач с эмоци­ональным нездоровьем – этому уже и так посвящено немало трудов. Интересующихся более подробным освещением этого вопроса могу отослать к книгам Луизы Хей и Сергея Лазарева, уже ставшим классикой.)

Хочу, чтобы правильно меня понят: то, что мы испытыва­ем, не обязательно должно быть тождественно тому, что мы делаем. Иногда необходима жесткость; иногда, может быть, даже войну можно оправдать. Жизнь может поставить нас в разные ситуации, однако хорошо бы не возненавидеть даже тех, кого убиваешь или арестовываешь; хорошо бы захотеть на­учиться не проявлять агрессию по отношению к другим людям. Но чтобы излечиться от низших чувств, необходимо сделать первый шаг – признать то, что они в тебе есть, и показать их хотя бы себе самому.

Человек, привыкший подавлять свои чувства и не способ­ный осознавать их, постепенно утрачивает способность к ис­кренности, ибо основа искренности – самовыражение. Именно неудовлетворенная потребность в самовыражении подводит нас к понятию невысказанных чувств, которые от­кладываются в резервуарах. Будучи постоянно наполняемы­ми застоявшейся энергией наших невыраженных чувств, эти резервуары становятся прекрасным обиталищем для целого легиона демонов, способных постепенно разрушить психи­ческий мир и здоровье человека посредством постоянно ис­пытываемых им его же низших эмоций, которые он не умеет выражать, но при этом и не умеет избавляться от них иными способами.

Каким образом и по какой причине эти резервуары смогли появиться внутри нас?

Вот что по этому поводу думает известный мыслитель Петр Успенский:

«Наблюдая за детьми, мы видим, как их учат отрицательным эмоциям, как они сами им обучаются путем подражания взрос­лы» и детям постарше. Если с ранних лет жизни поместить ре­бенка среди людей без отрицательных эмоций, то у него, вероят­но, их не будет совсем, либо будет столь маю, что их легко будет преодолеть в процессе правильного воспитания. Но в действитель­ной жизни все иначе, и с помощью всех видимых и слышимых им примеров, с помощью чтения, кино и т. п. десятилетний ребенок знакам уже с целой массой отрицательных эмоций, может вооб­ражать и воспроизводить их, а также отождествлять себя с ними наподобие взрослого».

Успенский прав – большинство из живущих ныне на Земле поколений выросло в атмосфере власти – управления, а не в атмосфере партнерства. Подавляя свободу детей, мы сами спо­собствуем формированию в них страхов и агрессивности; сами делаем из будущих взрослых пушечное мясо для новых войн.

Однако ситуация ребенка осложняется еще и тем, что, обу­чив его проявлениям низших эмоций и продемонстрировав их силу на личном примере, взрослые вовсе не спешат признать право детей реагировать на обиды старших так же, как они реагируют сами на поведение детей или других людей. Более

ю– того, посеяв в ребенке эти эмоции, взрослые часто тут же тре­буют начинать подавлять их, убеждая детей, что это и называ­ется «хорошим поведением». Не осознавая свою собственную ответственность за формирование у ребенка проявлений аг­рессии или страха («не ходи туда – там дед Бабай тебя схва­тит», «а ты его сильнее ударь!»), родители часто предпочита­ют не видеть этих проявлений и отгораживаться от них, за­прещая ребенку выражать какие–либо чувства вообще, вы­смеивая их выражение или требуя, чтобы чувства выражались только с помощью определенных стереотипов («радуешься – хлопай в ладоши», «обидели – дай сдачи, а не плачь»). Есте­ственно, ничего не зная о собственных чувствах, такие взрос­лые вряд ли признаются в том, что именно они обучали своих детей отрицательным эмоциям, когда показывали им свои соб­ственные обиды, страхи и раздражение.

Одна американская писательница так написала о проявлени­ях детских чувств: «Когда мы были детьми, наши чувства оби­дели, и никто не заметил, что мы обижены. Затем нас принуди­ли не замечать этого, потому что это не имело никакого значе­ния. Затем нам сказали поблагодарить тех, кто обидел нас, потому что они желали нам только хорошего. Наконец, нас приучили направлять свою агрессию или насилие против того, кто меньше или слабее нас, или же обращать ее против себя самих».

Очень точные определения «воспитания чувств», через ко­торое прошли многие из нас, не так ли?

Итак, заполнение резервуаров низших чувств происходит так: сначала мы создаем повод для их возникновения, напри­мер, запрещая или понуждая ребенка делать не то, что он хо­чет, а когда он начинает плакать, говорим ему что–то вроде: «Замолчи сейчас же, дрянь такая, а то я ремень возьму» или, в лучшем случае, «перестань немедленно, фу, как некрасиво!», вме­сто того, чтобы оказать ему поддержку, обнять или утешить – или хотя бы просто подождать, пока он выплачется. Именно в этот момент мы вторгаемся на его абсолютный уровень свобо­ды, запрещая ему выражать свои чувства удобным для него об­разом; именно в этот момент ребенок вынужден учиться по­давлять свои чувства и не любить их, утрачивая с ними кон­такт. Дальнейшие же запреты на самовыражение сделают этот резервуар еще большим и еще более протяженным во време­ни его изживания.

Вымажете возразить: «Как можно вторгнуться на абсолют­ный уровень свободы? Ведь человек сам решает, как ему реагиро­вать». Однако не будем путать положение взрослого человека с положением ребенка. Взрослый имеет большую свободу выраже­ния чувств, хотя реально ею не всегда пользуется. Эта свобода гарантирована в том числе уровнем его большей внешней свобо­ды в борьбе за выживание, реализующейся с помощью его навы­ков, возраста и образования. Если взрослый позволит себе в при­падке гнева нагрубить, например, начальнику или родственнику, он может в крайнем случае уйти на другую работу или квартиру.

Ребенок же зависит от взрослого, понимает это и прекрасно поддается давлению – ведь от этого зависит его право на жи­лье и питание, а также на физическую неприкосновенность. Если ему говорят, что реагировать так, как он, – плохо, рано или поздно он начнет подавлять свои чувства, разрушая себя в угоду взрослым.

Разумеется, если вы родились в семье святого или сами были им в прошлой жизни, для вас это не так. Но тогда для вас нет смысла продолжать читать эту книгу.

Чтобы осознать присутствие резервуаров низших чувств в себе и начать с ними работать, нам следует вначале осветить для себя ряд важных вопросов.

Вопрос первый

1. Почему резервуары низших чувств не были очищены нами ранее?

Дело в том, что стереотипы активного выражения чувств (плач, крики, резкие движения) находятся в обществе под не­гласным запретом правил приличий и хорошего тона. С дет­ства попадая в жесткие рамки требований хорошего поведения, которые устанавливают для нас наши родители, мы обречены заглатывать чужую агрессию, а затем выбрасывать ее на тех (или тогда), кто (когда) не обладает возможностью нам ответить. Хотя и здесь равных возможностей для всех ни у кого нет.

Вертикаль власти и подавления, проходящая в обществе любого типа от родителей до школы и от первых лиц государ­ства до тюрьмы или армии, позволяет протекать агрессии только сверху вниз. Любое проявление агрессии вверх жестко пресе­кается и наказывается как отступление от норм морали группы или закона. Выброс же агрессии на людей, зависимых от тебя, согласно закону энергообмена, о котором мы упоминали в Ступени «Приручи манипулятора™, не очищает резервуаров, а приносит лишь временное облегчение – ведь гнев в этом случае выбрасывается бесконтрольно и затем накапливается снова. Очищение же от агрессии с помощью специальных тех­ник возможно лишь для тех, кто уже осознал агрессивность как свою личную проблему и имеет средства и время для по­сещения психолога, психотерапевта или консультанта по лич­ному развитию.

Трагедия любого общества, однако, заключается в там, что люди, имеющие наибольшие материальные возможности для ра­боты над собой, испытывают наименьший дискомфорт от соб­ственной агрессивности, ибо имеют большие, по сравнению с дру­гими, возможности для выбрасывания гнева на других людей – тех, кто подчиняется им или от них зависит. Однако в момент, когда выброс их агрессии в общество достигнет критической от­метки, они рискуют вызвать ответный удар, который их по­просту сметет, – как это уже было не раз в периоды войн, рево­люций и переворотов. По закону энергообмена, в случае насиль­ственных изменений строя меняется только структура правящих классов общества, по не его внутреннее содержание. Кстати, этим объясняются и трудности постсоветских государств – огромное количество бессознательной агрессии, содержащейся в людях, толкает их на военные действия и политическую борьбу, вместо того чтобы перейти к позитивной, конструктивной де­ятельности.

Вопрос второй

2. Чем опасны для нас резервуары отрицательных эмоций сей­час?

Резервуары гнева, находящиеся внутри нас, формируют та­кие негативные качества, как обидчивость, раздражитель­ность, завистливость, ревность. Резервуары страха фиксиру­ют нас на таких качествах, как нерешительность, недоверчи­вость, застенчивость, подавленность, стыд. А для резервуаров печали свойственно постоянное уныние, нелюбовь к жизни, пессимизм.

Резервуары низших чувств должно очистить, ибо только в этом случае их место будет занято Радостью. Находясь же в нас, они будут разрушать наши взаимоотношения – с помо­щью манипуляций, наш успех в делах – через нашу зависи­мость и приверженность стереотипам, а наше здоровье – че­рез неизбежные болезни.

Если только что возникшее чувство можно «выплеснуть» на того, кто его породил, то избавиться от застарелых резервуа­ров низших чувств можно, только выразив их близкому челове­ку, которому вы доверяете (а также телефону доверия или пси­хологу) и чьи резервуары радости больше ваших – ведь не каж­дый обладает достаточным позитивным потенциалом, чтобы помочь вам.

Вопрос третий

3. В чем отличие резервуаров низших чувств от резервуаров любви–радости?

Резервуары любви–радости – наши позитивные душевные накопления, поддерживающие нас и помогающие нам в труд­ную минуту. В отличие от резервуаров низших чувств, резер­вуары радости увеличиваются, а не уменьшаются, когда мы ее активно и осознанно выражаем. Если резервуары низших чувств подлежат очищению, то резервуары радости – запол­нению, поскольку места для внутренних демонов негативных качеств в этом случае становится все меньше и меньше. В ми­нуту, когда человек превращается в единый резервуар радос­ти, заполненный до краев, он сам становится радостью, све­том, или, как говорили в древности, становится святым, про­светленным.

А сейчас – притча.

Монах с учеником переправлялись на другой берег реки, Они заплатили паромщику, и лодка уже немного отплыла от берега, когда в нее с разбегу прыгнул пьяный самурай. Он обвел взглядом сидевших пассажиров и, увидев монаха с учеником, закричал: "Не выношу запаха святош.' Как вы смеете отравлять воздух своим присутствием там, где находятся приличные люди!»

Он продолжал кричать и скандалить, требуя, чтобы ученик с монахом прыгнули за борт и добрались до другого берега вплавь. В какой–то момент он до того распоясался, что ударил монаха ножнами меча по лицу.

Из рассеченной щеки монаха полилась кровь. Он утер ее рука­вом и спокойно сказа/: «Прошу тебя, успокойся. Если начнется драка, лодка перевернется и мы все потонем».

Слова монаха подействовали на самурая отрезвляюще. Он что–то пробормотал и уселся на свое место.

Ученик же, напротив, был взбешен. Едва ступив на берег, он обратился к монаху с таким вопросом: «Считаешь ли ты, что я должен был выбросить его, как бешеную собаку, за борт, как только он замахнулся на тебя? Или же мне следовало, подобно тебе, усмирить свои чувства и оставаться безучастным?»

Монах показал ему знаком, что говорить не время, и прижи­мая рукав к лицу, зашагал дальше.

Через некоторое время их обогнал самурай. Повернувшись, он упал перед монахом на колени и попросил посвящения в ученики.

В притче три героя – монах, самурай и ученик. Они соот­ветствуют трем способам обращения со своими чувствами – подавлению, выражению и трансформации (выражающейся вначале как осознание своего состояния, а затем – как управ­ление им). По мере познания своих чувств мы обретаем при­надлежность к одному из трех описанных в притче типов – уче­ника, самурая или монаха.

Ученик из притчи представляет собой прекрасный пример большинства людей, незнакомых со своей чувственной при­родой и не умеющих владеть ею. Именно Ученики, пытаясь избавиться от боли невыраженных чувств, сидящих внутри, придумали все способы отгораживаться от них, начиная с ра­ционализации и кончая манипуляциями. Ученик не способен искренне радоваться настоящему моменту – он постоянно ищет способ быть занятым, озабоченным. Ученик может за­дыхаться от гнева, но не использовать его энергию, чтобы себя защитить; хорохориться, скрывая свой страх, или разыгрывать веселость, убегая от глубоко сидящей в нем печали. У Учени­ков наших дней способов убегать от своих чувств стало еще больше – их можно запивать алкоголем; закуривать табаком, убегать от них в область секса или наркотиков; заглушать на­силием; заедать высококалорийными продуктами; забивать желаниями обладания и власти; уходить в любые формы при­вычной или общественно значимой деятельности – от созда­ния семьи до пропаганды политических платформ и религи­озных идеологий.

Это не означает, что человек, познавший свои чувства, ни­чем подобным не занимается. Просто у него меняются мотивы действия и качество наслаждения.

Тип Ученика, к которому принадлежит большинство лю­дей, незнаком с природой своих чувств и ничего не знает о них. Естественность в проявлении чувств – привилегия ре­бенка, но в современном обществе у детей развивают ум, а чувства в процессе воспитания часто деградируют. С младых ногтей Ученикам навязывается стереотип подавления – взрос­лые часто наказывают детей за проявления радости («сядь на место и не дергайся!»), страха («не стыдно – взрослый ребе­нок, а боишься!»), гнева («перестань плакать, а то ремень возьму», «как ты с родителями разговариваешь!?») вместо того, чтобы обучать их проявлять свои эмоции таким образом, что­бы от этого не страдали ни они, ни окружающие (к сожале­нию, большинство родителей не способны обучить этому де­тей, потому что сами не умеют этого делать). Когда ребенок сердится, для него естественно плакать, кричать или стремить­ся кого–то ударить – он следует своей природе, поскольку не умеет подавлять. Однако, будучи наказанным за подобные проявления, он скоро приходит к выводу, что его чувства пло­хи и их нужно всячески скрывать или игнорировать. Не буду­чи способным более в открытую выразить, например, свой гнев, такой ребенок в будущем становится обидчивым, раз­дражительным и зачастую злопамятным в отношении других людей – или же постоянно живет с чувством вины за то, что он испытывает что–то «нехорошее».

Такие люди знают только об одном способе обращения со своими чувствами – подавлении, и даже способность вы­ражать свои чувства становится для них ощутимым шагом вперед.

Теперь поговорим о Самурае. Самурай – это человек, при­коснувшийся к природе своих чувств, но не исследовавший ее до конца. Он знает, что энергию гнева можно использовать для борьбы, а страха – для бегства; он смутно понимает зна­чение радости, наполняющей его энергией для новых побед, и любви, толкающей на отречение или подвиг, – но он не яв­ляется хозяином своих чувств. Они приходят к нему лишь тог­да, когда захотят этого сами, и делают с ним то, в чем впос­ледствии он может раскаяться.

И тем не менее Самураи кажутся более яркими и притяга­тельными по сравнению с Учениками, потому что они больше могут.

Повезло ли им с родителями или они сумели еще в детстве отстоять право на свои эмоциональные проявления – так или иначе, Самураи богаче Учеников уже хотя бы потому, что вла­деют не одним, а двумя стереотипами поведения в отноше­нии своих эмоций. Такие люди менее закомплексованы, боль­ше способны радоваться жизни, зачастую являясь душой ком­пании. Человек, способный выражать свои чувства открыто, действительно, всегда приветствуется в коллективе, умеет и может работать (ведь чувства – это наша энергетика), за счет чего зачастую достигает в жизни больших, чем большинство окружающих, успехов. По сравнению с учениками Самураи более здоровы физически; им проще добиваться того, чего они хотят. Именно за счет этого они являются как бы неформаль­ными лидерами всевозможных компаний, привлекая к себе по жизни менее динамичных и более закомплексованных Учени­ков. Очень часто Самураи вступают с Учениками в браки, опе­кая их и исподволь руководя ими. Самураям больше присуще брать на себя ответственность и заниматься общественными делами, они более открыты и дружелюбны, менее ориентиро­ваны на себя и более – на интересы группы. Однако в перио­ды их подверженности отрицательным эмоциям (например, тому же гневу или раздражению) от их несдержанности часто бывает плохо тем, кто находится рядом с ними, за счет чего раз­рушаются их взаимоотношения и в конечном итоге опять–таки страдает их авторитет и возможности жизненных достижений.

Монах – человек, познавший свои чувства и овладевший ими. Думая о других людях, сидящих в лодке, он реагирует на оскорбление так, как будто его здесь нет. Нет самости, нет своекорыстия, нет гордыни, нет идеи о том, что ты что–то зна­чишь или чем–то являешься, – значит, нет и страха, гнева, обиды за причиненную боль; нет осуждения или агрессии в адрес человека, который эту боль причинил. Зато есть внут­реннее достоинство, проявляющееся независимо от ситуации; зато есть сила убеждения и правоты в словах, способных при­звать к порядку даже самого отъявленного хулигана; зато есть красота в любом движении или поступке, способная очаро­вать и увлечь за собой.

Хотя подобных Монахам людей очень немного, именно они немногословно и неочевидным для окружающих образом до­стигают за время своей жизни самых масштабных и привле­кательных целей. Их энергия не брызжет вокруг, очаровывая окружающих либо заставляя их страдать, а целенаправленно течет в заданном ими направлении. Как и Самураи, они часто становятся ядром группы, однако не той группы, которую свя­зывают вместе лишь сиюминутные интересы или веселое вре­мяпровождение, а скорее группы людей, желающих делать общее дело и угадывающих в Монахе безусловного лидера. Для того, чтобы распознать Монаха и приблизиться к нему (нали­чие Монаха – безусловная гарантия успеха любого долговре­менного предприятия), человек должен уже и сам в какой–то мере обладать сходными качествами – либо стремиться са­мому стать таким.

Хороший психотерапевт, как и просветленный учитель древности, – нечто вроде монаха, который уже прошел ста­дии самурая и ученика и готов провести по ним того, кто осо­знал, что источник его проблем находится в несовершенстве и негармоничности его собственных энергий. Присутствие Монаха необходимо как Ученикам, так и Самураям – тип Мо­наха невосприимчив к низшим проявлениям и даже одним своим присутствием может помочь пережечь их.

Очень часто психологу или психотерапевту (разумеется, я имею в виду тех, кто достиг стадии Монаха – ведь ни один диплом не может заменить личного развития) приходится под­водить клиента, находящегося на Ступени Ученика, к стадии Самурая, а затем и постепенно проводить его через нее, вы­чищая его резервуары чувств, подавленных за весь предыду­щий период жизни, выводя их на поверхность и лишь затем обучая распознавать их приближение и управлять ими преж­де, чем они начнут управлять их обладателем.

Как Ученики, Самураи и Монахи переживают свои чувства?

У осознающего свои чувства Монаха чувства гнева или страха отсутствуют либо столь малы, что пережигаются внут­ри прежде, чем окружающие смогут заметить их внешнее про­явление в форме какого–либо слова или поступка. В ситуаци­ях, взывающих к активному и немедленному действию, на­правленному на вразумление окружающих, Монаху более свойственно переживание возмущения, удесятеряющее его силы ощущением собственной правоты – об этом чувстве мы поговорим позднее. Люди, находящиеся на более низкой сту­пени осознания своих чувств, имеют меньшую свободу выбо­ра – их агрессия должна либо изливаться время от времени из переполненных резервуаров вовне на других людей в весь­ма некрасивых формах, либо накапливаться в виде обид и пре­тензий к окружающему миру, постепенно превращая их в не­привлекательные, обозленные на весь мир существа.

Поскольку тип Монаха почти не подвержен низшим эмо­циям, все, что мы будем рассматривать дальше, будет касать­ся Учеников и Самураев. Начнем с чувства Гнева.

Выражение гнева, как и других своих чувств, совершенно естественно для младенца, который криком или плачем тре­бует присутствия матери, когда ему недостает ее пищи, тепла или общения. Однако вырастая, ребенок чаще всего сталки­вается с тем, что его чувства неудобны окружающим, и учится их подавлять вместо того, чтобы научиться их трансформиро­вать.

Так общество заставляет рожденного Самураем делать шаг назад к Ученику.

Не потому ли Христос, видя, что естественность детей опе­режает закомплексованную озабоченность своим имиджем ро­дителей, взывал: «Будьте, как дети!»?

В отличие от Учеников, подавляющих свои чувства и отто­го изначально тяготеющих к роли Жертвы, Самураи часто вступают в манипуляции в качестве Преследователей – Спа­сателей, пытаясь исправлять Учеников и их воспитывать, иногда тратя на них большую часть своей собственной жизни и становясь Жертвами исподволь. Классическая схема больных взаимоотношений манипулятивной семьи – это семья алко­голика, где все игры и манипуляции разворачиваются вокруг чувства гнева, который жена (чаше всего), находящаяся на ста­дии выражения (Самурай,), активно демонстрирует в отноше­нии мужа в те моменты, когда он трезв. Муж же, застрявший на стадии подавления (Ученик), ищет возможности забыть свои не­высказанные обиды, потопив их в вине в тот момент, когда он вырвется из–под ее навязчивой опеки.

Бывает, конечно, когда пьющий сам преследует непьющего на всех фронтах – и бьет, и ругает, и деньги пропивает. Однако баланс ролей тут нарушен и такие взаимоотношения долго не держатся, быстро заканчиваясь разводом – либо жизнь обры­вает их сама.

Будучи не в силах трансформировать свой гнев, как Уче­ники, так и Самураи часто прибегают к рационализациям, пы­таясь объяснить свой гнев вместо того, чтобы его изжить. Как мы уже знаем, единственный известный большинству людей тип объяснения своего чувства чаще всего начинается слова­ми из–за тебя. Это делает их обидчивыми и раздражительны­ми, вечно недовольными, подавленными и жалующимися на жизнь (чего стоит, например, такое умозаключение: «я обижен на тебя за то, что ты...*>). Истина же заключается в том. что пока они не научатся управлять своими чувствами, они не смогут ус­пешно отстаивать свои интересы. Поэтому' первым шагом для таких людей является распознавание формы своего гнева.

Ошо писал о том, что гнев бывает холодным и горячим. Горя­чий гнев живет в человеке, заставляя его действовать ~ кричать, ругаться, иногда даже бить. Однако такой человек имеет воз­можность раскаяться в своих действиях и быть прощенным.

Иное дело – холодный гнев, или обида. Такой род гнева как бы застывает в человеке, будучи не в силах ни покинуть его, ни под­вигнуть на какие–либо действия. Этот застывший, невыражен­ный и не проговоренный гнев воздвигает во взаимоотношениях между людьми невидимые стены, которые затем исподволь эти взаимоотношения разрушают, – обидчивый человек не в состо­янии эффективно противодействовать в ситуации, где затра­гивается его жизненная территория; кроме этого, он пребыва­ет в иллюзии, что это происходит с ним из–за его собственной неполноценности или злой воли другого человека.

Как правило, такой человек не подозревает о том, что, спра­вившись со своими обидами, он смог бы отстаивать свои инте­ресы более убедительно и результативно.

В свою очередь, накашиваемые обиды приводят к нарушени­ям характера, пессимизму, невосприимчивости к новому, повы­шенной уязвимости к стрессам (будучи не в состоянии «от­крыть» свой резервуар, выплакав или выкричав горечь очередно­го жизненного поражения, такой человек как бы продолжает следовать привычному стереотипу заполнения резервуара, до тех пор, пока тот не проявится уже на телесном плане в виде болез­ни или на психическом в виде неконтролируемых навязчивых дей­ствий).

Как показали исследования Сергея Лазарева («Диагностика Кармы», 1 том), первопричиной многих болезней является обида на себя, на жизнь или на других людей – то есть тот же невы­раженный и не подвергнувшийся трансформации гнева.

Самой же сильной формой подавления гнева является ненависть, возникающая у людей, которые больше не в состо­янии заполнять резервуары своих обид и нуждаются во внеш­нем объекте, чтобы разгрузить их. Часто энергией этих людей умело пользуются политики – манипуляторы, спекулирую­щие на религиозных, национальных или классовых идеоло­гиях, чтобы аккумулировать энергию этого «чувства» и при­дать ему желательное для себя направление. Даже общепри­нятые стереотипы поведения в обществе иногда как бы иску­шают людей подпитывать свою ненависть или обиды опреде­ленного рода действиями и поступками.

Один мой знакомый, очень привязанный к своей доч­ке, до того рассвирепел, когда ей в престижной платной клинике сломали здоровый зуб, что решил подать на них в суд и потребовать, по моде нынешних дней, огромную ком­пенсацию за моральный ущерб. Правда, сначала он решил посоветоваться со мной.

Я тебе не советчик, – сказал я. – Поступай, как зна­ешь. Но только помни: в том состоянии, в котором ты на­ходишься сейчас, ты ничего хорошего не придумаешь.

Тогда мне вообще непонятно, что делать! Я же себя знаю, успокоюсь и прощу – тем более они сами предлага­ют бесплатно нарастить пострадавший зуб. А в другом слу­чае – хлопоты, хождения по инстанциям – и непонятно, чем все это закончится... Но когда я начинаю так думать, какой–то голос внутри меня говорит: «Это что ж, всех про­щать!? Да ты себя не уважаешь, твоему ребенку боль при­чинили, а ты разобраться с ними не можешь!»

Вот ты и определись для начала, с кем тебе по пути: с этим голосом или с собственным здравым смыслом. Ну а затем и направляй свои мысли туда, где тебе покажется более перспективным.

Слегка ошеломленный, он поблагодарил меня и пове­сил трубку. В суд он, конечно же, уже не пошел.

Любой обидчивый, а тем более ненавидящий человек – это потенциальная (т. е. иногда скрывающаяся за стартовой ро­лью Преследователя или Спасателя) Жертва, которая сама виновата в своих жизненных проблемах прежде всего тем, что не разбирается в своих чувствах и не умеет управлять ими. Люди, привыкшие идти на поводу у собственной агрессии, больше чем кто бы то ни было нуждаются в лечении собствен­ных эмоций и во многих случаях уже не способны самостоя­тельно осознать ни то, что они больны, ни то, что им нужна помощь. Напротив, многие из них винят во всех бедах окру­жающих и готовы сделать все, чтобы изменить мир по соб­ственному разумению. Однако порождаемая ими энергия все­гда отражается обратно. Поработав со своей агрессией, такие люди могли бы помочь себе избежать многих жизненных не­приятностей.

В этом смысле весьма показателен пример одной из ведущих украинских газет, которую в пылу полемики президентских вы­боров стало явно зашкаливать в сторону низших чувств: снача­ла она словами известного некогда психотерапевта пообещала «выгнать всех кришнаитов из страны», а затем опустилась до площадной лексики в адрес конкурентов из других издательств. За такие проявления возможно было призвать к ответу уже не по Божьим, а даже по человечьим законам...

Впрочем, жизнь распорядилась иначе. Через некоторое время главный редактор этой газеты попал в аварию и оказался в боль­нице с переломом руки.

Поскольку гнев – это активное, «мужское» чувство, в ев­ропейских языках есть много слов, отражающих это значение. Обычно эти слова отражают модификации гнева или его ста­дии – от раздражения и ярости до бешенства и агрессии.

Подавленный некогда и заключенный в резервуары гнев – не абстракция, а конкретные телесные ощущения – всегда на фоне определенного, иногда трудноуловимого дискомфорта, обостряющегося в минуты, когда, как нам кажется, нас оби­жают или используют. Будучи наблюдательными, мы можем отслеживать эти ощущения и работать с ними, как указано в Практикуме. Диапазон этих дискомфортных состояний весь­ма широк – от тяжести в груди и ощущения кома в горле до жара в голове и острой боли в районе сердца. Недаром сказа­но в Библии: «Не носи камень за пазухой». Впрочем, еще рань­ше древние греки советовали «изливать скорбь через слезы, не загоняя ее в живот».

Работа психолога–консультанта часто сводится к тому, чтобы вызвать человека на откровенность, а затем дать ему возможность выплакаться или излить свой гнев в активной форме – на этот случай психологи всегда держат в комна­те для консультаций специальную подушку и выбивалку для ковров. Однако люди, уже умеющие распознавать свой гнев, могут проделывать эту работу и самостоятельно.

Как один из методов самоочищения, Ошо рекомендовал «медитацию гнева». Можно уйти в безлюдное место и кри­ком или движениями выразить свои обиды – может быть, катаясь по земле, может быть, нанося воображаемым обид­чикам удары. Однако перед выполнением этого упражнения важно найти контакт со своей обидой и удерживать его, пока обида не перерастет в активную форму гнева. В эту минуту следует позволить телу делать все, что оно посчитает нуж­ным, до тех пор, пока гнев не покинет нас. Впрочем, этот метод годится только для людей с достаточно высоким уров­нем осознанности и самонаблюдения.

Для остальных остается психотерапия или тренинги, где они смогут сделать нечто похожее, но уже под руководством тех, кто сам прошел этот путь.

Мы не можем рассчитывать на силу своего ума на пути к успеху, покуда он подвержен влиянию сил не столько творчес­ких, сколько разрушительных; покуда место интуиции–твор­чества занято в нем агрессией и обидами. Такой ум создает только неуспешные взаимоотношения, в основе которых ле­жит, как мы уже знаем, манипуляция. Манипулируя, мы все больше подпитываем существующий резервуар гнева–обиды или страха–зависимости.

Пришедший на прием ко мне молодой человек жало­вался на сложные взаимоотношения с начальником, раз­дражительность, плохой сон, чувство подавленности. Осо­бенно это чувство обострялось после разговоров с отцом, постоянно критиковавшим и допекавшим его.

В процессе работы с его ощущениями выяснилось, что всякий раз, когда он имел разговор с начальником или от­цом (в классическом психоанализе у этих фигур много об­щего, так как они наделены властью), он испытывал тя­жесть в груди. Когда я попросил его сосредоточиться на этом ощущении и попросил вспомнить, когда он испытал его в первый раз,