Глава 23. Злость. Часть первая.

 

В ту же секунду Цзинь Лин, не приходя в сознание, внезапно принял сидячее положение.

 

Не открывая глаз, он неуклюже поднялся на ноги. Вэй Усянь заинтересовался, что же юноша предпримет дальше, поэтому он не остановил Цзинь Лина, когда тот медленно прошествовал мимо них, сделал большой шаг вперед и зашел обратно в стену, где стоял еще совсем недавно. Юноша вытянул руки вдоль тела, приняв прежнюю позицию, и замер.

 

Вэй Усянь вновь вытащил Цзинь Лина из стены, одновременно и удивляясь происходящему, и находя его забавным. Он только-только собрался сказать Лань Ванцзи, что лучше бы им не задерживаться здесь надолго, как вдруг в ужасе вздрогнул, услышав вдалеке разъяренный лай собаки. С тех пор, как они скрылись за стенами каменной крепости, черный пес-оборотень вел себя весьма воспитанно, смиренно сев у входа и помахивая хвостом. Он взволнованно, но покорно ждал, пока ему вернут хозяина, потому больше не выл и не тявкал. Однако сейчас его лай стал еще яростнее, чем ранее.

 

Лань Ванцзи произнес:

- Снаружи что-то происходит.

 

Он потянулся за Цзинь Лином, но Вэй Усянь опередил его, взвалив юношу себе на спину:

- Пойдем проверим!

 

Мужчины поспешно вернулись тем же путем, что и пришли. Склонившись, они вышли наружу и увидели, что пес-оборотень стоит к ним спиной, и, пригнув голову к земле, глухо скалит зубы в сторону. Вэй Усянь держался изо всех сил, однако все же не смог совладать с собой и, услышав рычание, невольно попятился. Собака обернулась, заметила на его спине столь долгожданного Цзинь Лина и тот час же во весь опор пустилась к Вэй Усяню, заставив того издать истошный вопль ужаса. К счастью, Лань Ванцзи был настороже и мгновенно преградил псу путь, закрыв Вэй Усяня своим телом как раз в тот момент, когда тот почти сбросил Цзинь Лина.

 

Пес-оборотень замер как вкопанный, вновь зажав хвост между лап. Теперь мужчины поняли, почему собака рычала, а не лаяла как обычно – из ее пасти что-то торчало. Лань Ванцзи склонился над ней, вытащил из зубов пса кусок ткани и передал Вэй Усяню. Это оказался обрывок одежды. Похоже, что кто-то шпионил за ними, или же просто бродил по лесу, но вызывал подозрения, поэтому лай пса-оборотня стал таким враждебным. Вэй Усянь заключил:

- Кем бы они ни были, они не могли уйти далеко. В погоню!

 

Однако Лань Ванцзи ответил:

- В этом нет нужды. Я знаю, кто это был.

 

Вэй Усянь произнес:

- Я тоже знаю. Это те же люди, что распускали слухи о хребте Синлу, запустили сюда ходячих мертвецов, соорудили лабиринт и построили каменные форты. И не забывай про сабли. Но если мы не отправимся в погоню сейчас, то потом их будет весьма непросто отыскать.

 

Лань Ванцзи сказал:

- Я пойду один. А что будете делать вы с Цзинь Лином?

 

Вэй Усянь ответил:

- Я отнесу Цзинь Лина вниз и доставлю в Цинхэ, в то место, где мы встретили шарлатана. Увидимся там.

 

Разговор вышел весьма стремительным. Лань Ванцзи на мгновение засомневался, но Вэй Усянь быстро добавил:

- Иди же! Лишняя секунда промедления, и они уже убегут слишком далеко. Я буду на месте!

 

Услышав его «Я буду на месте», Лань Ванцзи бросил на Вэй Усяня внимательный взгляд и, не проронив больше ни слова, двинулся в путь. Тем временем собака, поняв, что опасность миновала, приготовилась вновь напрыгнуть на Вэй Усяня. Тот немедленно завопил:

- С-с-с-стой! Забери с собой пса! Забери его от меня!!!

 

Лань Ванцзи пришлось вернуться. Он повелительно посмотрел на пса-оборотня, и тот, не осмеливаясь выказывать неповиновения, потрусил за Лань Ванцзи, временами потявкивая и смущенно оглядываясь на Цзинь Лина. Вэй Усянь утер со лба капли холодного пота, еще раз взглянул на хоровод белокаменных фортов, взвалил Цзинь Лина на спину и отправился вниз с хребта Синлу.

 

День уже клонился к закату. Заляпанный грязью мужчина с юношей в бесчувственном состоянии на спине притягивали взгляды праздных зевак. Вэй Усянь вернулся на улицу, на которой Цзинь Лин натравил на него пса-оборотня, и отыскал постоялый двор. На деньги, что он ранее добыл у Лань Ванцзи, Вэй Усянь приобрел два комплекта новых одежд и снял комнату. Сначала он стащил с юноши мантию с вышитым пионом «Сияние средь снегов» - одежду его Ордена, что пришла в негодность после захоронения Цзинь Лина в стене, потом принялся за обувь. И тут Вэй Усянь вдруг застыл.

 

На голени Цзинь Лина показалась какая-то тень. Вэй Усянь присел у кровати, закатал штанину юноши и обнаружил, что это вовсе не тень, а черный кровоподтек. Более того, он не был последствием травмы – это была проклятая метка.

 

Проклятую метку оставляли твари на своих добычах. Ее появление означало, что жертва перешла дорогу существу исключительной зловредности, и уж если на теле вырисовывался подобный знак, то тварь непременно найдет тебя, возможно, через много лет, а возможно, сегодня ночью. От глубины нанесенного оскорбления зависел и исход жертвы: в легком случае тварь отрывала пораженную конечность, а в тяжелом – убивала.

 

У Цзинь Лина почернела уже вся нога, и метка продолжала ползти вверх. Вэй Усянь никогда не видел таких темных и покрывающих столь большую площадь отметин. Чем дольше он смотрел, тем мрачнее становилось его лицо. Он оставил в покое ногу Цзинь Лина и раскрыл его нижние одежды[97]. Убедившись, что живот и грудь юноши не задеты, Вэй Усянь издал слабый вздох облегчения.

 

В ту же секунду Цзинь Лин открыл глаза.

 

Поначалу он лежал в смятении, но свободно гуляющий по полуобнаженному телу холод отрезвил юношу, потому Цзинь Лин вскочил и, залившись румянцем, проревел:

- Т-т-ты что делаешь?!

 

Вэй Усянь ухмыльнулся:

- О, глядите-ка, кто очнулся!

 

Цзинь Лин выглядел чрезвычайно напуганным. Он торопливо запахнул нижние одежды и в ужасе вжался в угол кровати:

- Что тебе от меня нужно?! Где моя одежда?! Где мой меч?! Где моя собака?!

 

Вэй Усянь ответил:

- Я как раз собирался одеть тебя.

 

Он говорил ласково и заботливо, словно бабушка, которая хотела надеть на своего любимого внучка курточку потеплее, однако Цзинь Лин с всколоченными волосами впечатался в стену:

- Я не обрезанный рукав!!!

 

Вэй Усянь радостно воскликнул:

- Надо же, какая удача – а я да!!!

 

Цзинь Лин так отчаянно сцапал меч, лежащий подле кровати, словно сделай Вэй Усянь хоть шаг перед, - и юноша, не раздумывая, умертвит его, а затем покончит жизнь самоубийством в доказательство своей целомудренности и чистоты. Вэй Усянь усилием воли заставил себя прекратить хохотать:

- Чего ты боишься? Это же просто шутка! Я, не щадя живота своего, освободил тебя из стены и принес сюда, и вот она – твоя благодарность.

 

В пылу ссоры Цзинь Лин все же умудрился пригладить рукой растрепанные волосы и принять более благопристойный вид, продолжив разъяряться:

- Если это не так, т-т-т-то за то, что ты посмел снять с меня одежду, ты подвергнешься смерти десять тысяч раз!

 

Вэй Усянь ответил:

- Я, пожалуй, откажусь от такой перспективы. Умереть один раз мне хватило с головой. Ну же. Опусти меч.

 

Смутившись, Цзинь Лин послушался и сложил оружие.

 

Несмотря на то, что при исполнении Лань Ванцзи «Расспроса» душа Цзинь Лина уже покинула его тело, и потому он многое не мог воспроизвести в памяти, юноша все же смутно помнил лицо того, кто вырыл его из земли, всю дорогу с хребта Синлу нес его на спине и доставил сюда. Оказавшись погребенным в стене, он еще некоторое время был в сознании, в полной мере ощутив весь ужас и безнадежность. Юноша никак не мог ожидать, что тем, кто спас его от этих ужаса и безнадежности, в конце концов, окажется человек, к которому он питал отвращение с момента их первой встречи. Цвет его лица менялся от белого к красному и обратно, в мыслях была сумятица, а голова кружилась. Тут взгляд Цзинь Лина упал на окно, и он в испуге заметил, что на улице уже темнело, и редкие звезды высыпали на небо. По стечению обстоятельств Вэй Усянь как раз в этот момент наклонился, чтобы поднять новые одежды, упавшие на пол. Цзинь Лин воспользовался паузой, соскочил с кровати, натянул обувь, схватил свою мантию и вылетел из комнаты.

 

Вэй Усянь надеялся, что, пережив столько неприятностей всего за один день, Цзинь Лин хотя бы немного побудет не таким прытким, но тот в мгновение ока растворился в ночи. Кто бы мог подумать, что молодые люди нынче столь живучи! Вэй Усянь вспомнил о проклятой метке на его ноге, представлявшей собой далеко не пустяк, и крикнул ему вслед:

- Зачем ты бежишь?! Вернись!

 

Цзинь Лин на ходу нацепил на себя помятую и испачканную в земле мантию Ордена, выкрикнув в ответ:

- Не смей меня преследовать! - поступь его была легкой, потому он в несколько больших шагов одолел постоялый двор и выскочил наружу. Вэй Усянь пробежал за ним несколько улиц и окончательно потерял юношу из виду.

 

Он немного побродил в поисках Цзинь Лина, пока совсем не стемнело и случайные прохожие почти перестали попадаться на пути. Вэй Усянь скрежетал зубами от досады:

- Да что же это такое! Какое же все-таки несносное дитя!

 

Он уже было опустил руки, как вдруг с дальнего конца улицы послышался рассерженный мужской голос:

- Стоит сказать тебе хоть слово, как ты тут же испаряешься. Ты что, юная госпожа? С каждым днем твой нрав становится все дурнее и дурнее!

 

Цзян Чэн!

 

Вэй Усянь торопливо юркнул в ближайший переулок. Через мгновение раздался голос Цзинь Лина:

- Я уже вернулся, целый и невредимый. Хватит меня пилить!

 

Выходит, Цзинь Лин прибыл в Цинхэ не один. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: в прошлый раз, на горе Дафань, тоже появился Цзян Чэн, желающий помочь племяннику, так почему бы ему не явиться и в этот раз? Однако, судя по нынешнему раскладу, между ними разгорелась ссора, потому Цзинь Лин отправился на хребет Синлу один. Тогда становилась ясна и причина, по которой юноша так поспешно бежал: вероятно, Цзян Чэн пригрозил Цзинь Лину расправой, если тот не вернется до наступления темноты, или что-то в этом роде.

 

Цзян Чэн вспылил:

- Невредимый? Ты выглядишь так, будто извалялся в лужи грязи и при этом говоришь, что ты невредимый! Тебе не стыдно носить мантию своего Ордена в таком виде?! Сейчас же переоденься во что-нибудь другое! И объясни, наконец, во что ты влез?

 

Цзинь Лин нетерпеливо ответил:

- Я же уже сказал, что никуда я не лез! Я бродил по лесу, и все бестолку, а потом еще и споткнулся. Ай! - Он воскликнул. - Не тащи меня так! Мне не три года!

 

Цзян Чэн сурово оборвал его:

- И ты думаешь, что я больше не смогу задать тебе трепку? Заруби себе на носу, будь тебе хоть тридцать, я все равно буду тебя таскать, если понадобится. И в следующий раз, если вздумаешь удрать без спроса, познакомишься с кнутом!

 

Цзинь Лин сказал:

- А я потому и пошел один, что не хотел ничьей помощи или нравоучений!

 

Вэй Усянь подумал: «Не знаю, как там с остальным, но, когда Цзян Чэн сравнил нрав Цзинь Лина с нравом юной госпожи, то тут он явно попал в точку».

 

Цзян Чэн произнес:

- Ну так и что? Ты что-то поймал? И где пес-оборотень, что подарил тебе дядя?

 

Лань Чжань прогнал его куда подальше. Однако стоило Вэй Усяню подумать об этом, как с другого конца переулка послышался уже знакомый лай.

 

Вэй Усянь на мгновение оцепенел, а затем ноги сами понесли своего хозяина из укрытия, будто бы в него выпустили целый град отравленных стрел. Черный пес-оборотень на всех парах пронесся по переулку, обогнал Вэй Усяня и кинулся Цзинь Лину под ноги, принявшись любовно обмахивать того хвостом.

 

То, что собака объявилась здесь, означало, что Лань Ванцзи уже поймал тех, кто шпионил за ними у каменной крепости и теперь, должно быть, направлялся на место их встречи, обговоренное ранее. Но сейчас Вэй Усяню было недосуг думать о подобных вещах.

 

Свой короткий побег он закончил прямо перед носом Цзян Чэна, Цзинь Лина и группы адептов Ордена Юньмэн Цзян.

 

На мгновение повисла тишина. Вэй Усянь воспользовался заминкой, повернулся и бросился наутек.

 

Однако уже через несколько шагов он услышал за спиной шипящий звук, и фиолетовая молния подобно кобре обвилась вокруг его голени. Все его тело, с головы до ног, мгновенно охватили онемение и боль, сзади резко рванули, и Вэй Усянь кулем свалился на землю. Затем кто-то подошел к нему и поднял за шиворот. Вэй Усянь тут же потянулся за мешком-ловушкой для духов, но его успели опередить.

 

Цзян Чэн проволок его пару метров, дошел до ближайшей лавки и пинком открыл деревянную щеколду, что была уже наполовину задвинута.

 

Хозяин уже собирался закрываться на ночь, однако, увидев, как к нему силой ворвался роскошно одетый мужчина с мрачным лицом, тащивший за собой какого-то человека и, казалось, готовящийся выпотрошить свою жертву прямо здесь и сейчас, трактирщик пришел в такой ужас, что не осмелился подать голоса. Один из адептов подошел и что-то прошептал ему на ухо. Получив в ладонь несколько серебряных, хозяин поспешно исчез в задней половине дома и больше и носу не казал. Адепты Юньмэн Цзян, не нуждаясь в дополнительных указаниях, незамедлительно покинули лавку и рассредоточились по периметру так плотно, что и мышь не проскочит.

 

Все это время Цзинь Лин стоял в стороне и словно хотел что-то сказать, но был слишком ошеломлен происходящим. Цзян Чэн свирепо глянул на него:

- Я разберусь с тобой позже. Жди здесь!

 

С тех пор как он себя помнил, Цзинь Лин еще ни разу не видел Цзян Чэна в таком состоянии. Его дядя с ранних лет руководил именитым Орденом Юньмэн Цзян и в любой ситуации вел себя одинаково холодно и жестоко. Он не имел склонности к добрым поступкам, и слова пощады с большой неохотой вылетали из его рта. Однако сейчас, несмотря на то, что он изо всех сил пытался скрыть свои истинные чувства, глаза его по-настоящему пугали.

 

Грозовые тучи высокомерия и язвительности всегда заволакивали лицо Цзян Чэна непроницаемой маской. В эту же минуту, казалось, каждый его мускул ожил. Но по-прежнему оставалось непонятным, была ли тому причиной лютая ненависть, смертельная ярость или неистовый восторг.