Глава 22. Довольство. Часть четвертая.

 

Гомон шел со всех сторон.

 

Подобно безбрежному океану шепота, хихиканья, плача и бормотания он наступал позади и впереди, сверху и снизу. Голоса были женские и мужские, юные и старческие, громкие и тихие. Иногда Вэй Усянь мог даже различить обрывки фраз, но они накатывали подобно волнам, приближаясь и удаляясь, и уловить отдельные слова никак не удавалось.

 

Галдеж действительно был чересчур громким.

 

Вэй Усянь продолжил одной рукой потирать висок, а вторую запустил в мешочек Цянькун и достал Компас Зла размером с ладонь. Его стрелка, дрожа и дребезжа, сделала два полных оборота, с каждым кругом все ускоряясь и ускоряясь, а затем и вовсе начала бешено вращаться в разные стороны!

 

В прошлый раз на горе Дафань Компас Зла уже вел себя необычно, совсем отказываясь показывать направление. В этот же раз стрелка в бешеном темпе вертелась сама по себе, не замирая ни на секунду. И беспорядочные подергивания были куда более подозрительными, чем полная неподвижность!

 

Дурное предчувствие охватило душу Вэй Усяня. Он крикнул:

- Цзинь Лин!

 

Мужчины уже довольно долго бродили по крепости, но до сих пор никого не встретили. Вэй Усянь еще несколько раз громко позвал Цзинь Лина, но ответом ему по-прежнему была лишь тишина. Первые каменные клети, что они миновали, оказались пустыми, но, когда они продвинулись вглубь форта, в центре одной из них обнаружился черный лакированный гроб.

 

Находка эта была весьма неожиданной. Она являла собой конструкцию высшего качества, изготовленную из превосходных пород дерева довольно искусной обработки. Едва увидев гроб, Вэй Усянь тут же проникся к нему нежной любовью и не смог удержаться от нескольких ласковых постукиваний по крышке. Звук вышел чистым и звонким, и Вэй Усянь выразил свое одобрение:

- Замечательный гроб!

 

Лань Ванцзи и Вэй Усянь, встав с противоположных сторон гроба, обменялись короткими взглядами, протянули руки и одновременно подняли крышку.

 

В ту же самую секунду галдеж голосов в ушах Вэй Усяня усилился, набегая на него подобно прибою: словно все это время за ними украдкой наблюдало бесчисленное множество пар глаз – их владельцы то молчаливо следили, то бурно обсуждали каждое слово мужчин, каждое их действие; а открытие гроба возбудило в них особый интерес. Вэй Усянь успел обдумать все подстерегающие опасности и приготовился противостоять затхлым трупным запахам, тянущимся к ним когтистым лапам чудовищ, переливающейся через край отравленной воде, рассеивающимся в мгновение ока ядовитым парам или же просто разозленному фантому. Но пуще всего он, конечно, желал увидеть Цзинь Лина. Однако ничего не произошло. Вообще ничего.

 

Гроб оказался пустым.

 

Вэй Усянь немного удивился, но гораздо больше разочаровался, не обнаружив в гробу запертого Цзинь Лина. Тем временем Лань Ванцзи слегка склонился над гробом. Бичэнь обнажился сам по себе еще на несколько сантиметров и холодный бело-голубой свет залил дно гроба. Тогда Вэй Усянь, наконец, заметил, что ящик не был пустым, просто то, что он пытался увидеть, оказалось гораздо меньше, чем ожидалось, и надежно схоронено в глубинах гроба.

 

Внутри гроба лежала длинная сабля.

 

Сабля эта не имела ножен, ее лезвие было тонким и сверкающим, а рукоять, казалось, отлили из золота, оттого на вид она казалась довольно увесистой. Оружие лежало на многоярусных наслоениях кумача и сияло отраженным кроваво-красным цветом, испуская плотную ауру смерти и разрушений.

 

Саблю положили в гроб вместо покойника. Что ж, похоже, хребет Синлу и правда был весьма таинственным местом, с каждым шагом являя все новые и новые загадки.

 

Мужчины накрыли гроб крышкой и продолжили свой путь. В других клетях также обнаружились гробы, и, судя по структуре древесины, их возрасты сильно отличались друг от друга. Внутри каждого из них также находилось по длинной сабле. Лань Ванцзи и Вэй Усянь обошли весь каменный форт и добрались уже до самой последней погребальной камеры, но следов Цзинь Лина до сих пор не наблюдалось. Вэй Усянь захлопнул гроб, одолеваемый беспокойными мыслями.

 

Увидев его нахмуренные брови, Лань Ванцзи на секунду задумался, затем положил гуцинь на гроб и занес руку над струнами. Из-под его пальцев полилась мелодия.

 

Он проиграл лишь небольшой отрывок и убрал руку с инструмента, сосредоточенно вглядываясь в струны, которые продолжили трепетать остаточными вибрациями.

 

Внезапно струны содрогнулись, и одна нота исполнилась сама по себе.

 

Вэй Усянь поинтересовался:

- Расспрос?

«Расспрос» был еще одной популярной мелодией, написанной одним из предков Ордена Гусу Лань. В отличие от «Призыва» «Расспрос» применялся, когда установить личность покойника не представлялось возможным, и, соответственно, нельзя было использовать проводник. При помощи игры на гуцине заклинатель задавал духу вопросы, а его ответы преобразовывались в ноты, которые отражались в струнах.

 

Если струны начали трепетать сами по себе, это означало, что Лань Ванцзи уже удалось установить контакт с духом, обитающим в этой каменной крепости. Теперь они могут обмениваться вопросами и ответами, используя язык гуциня.

 

Язык гуциня был особым искусством, доступным только адептам Ордена Гусу Лань. Несмотря на то, что Вэй Усянь, пусть порой и поверхностно, но владел великим множеством знаний и умений, существовали также и приемы, неподвластные ему, и язык гуциня являлся одним из них. Он прошептал:

- Ханьгуан-цзюнь, помоги мне узнать у него, что это за место, кто и для чего его построил.

 

Лань Ванцзи в совершенстве изучил язык гуциня, поэтому тут же, безо всяких промедлений уверенно исполнил несколько фраз. Через несколько мгновений струны сами по себе ответили ему двумя нотами. Вэй Усянь торопливо спросил:

- Ну что там?

 

Лань Ванцзи ответил:

- Я не знаю.

 

Вэй Усянь:

- Хм?..

 

Лань Ванцзи неспешно пояснил:

- Он говорит: «Я не знаю».

 

- … Вэй Усянь в ступоре глядел на него и внезапно вспомнил их давний разговор о мече «Какая разница». Он в замешательстве потер нос, и, так и не найдя, что сказать, подумал: «А Лань Чжань умен. Он даже научился заводить меня в тупик».

 

Так или иначе, но первый вопрос остался без ответа, и Лань Ванцзи сыграл еще несколько звуков. Струны отозвались теми же двумя нотами, что и ранее. Теперь Вэй Усянь и сам понял, что ответ был прежним – «Я не знаю». Он сказал:

- А о чем ты спрашивал на этот раз?

 

Лань Ванцзи ответил:

- От чего он умер.

 

Вэй Усянь предположил:

- Возможно, кто-то стремительно убил его исподтишка, тогда стало бы ясно, почему он не знает, от чего умер. А спроси-ка у него, кто его убил?

 

Лань Ванцзи занес руку над гуцинем и озвучил следующий вопрос. Но в ответ вновь раздались уже знакомые две ноты – «Я не знаю».

 

Чья-то душа попала здесь в ловушку, но не знала ни что это за место, ни причину своей смерти, ни кто убил ее. Вэй Усянь впервые столкнулся с таким неосведомленным покойником. Пораскинув мозгами, он решил начать с другой стороны:

- Хорошо, давай так. Спроси у него, мужчина он или женщина. Уж это-то он должен знать!

 

Лань Ванцзи поступил, как было велено. И на этот раз стоило ему убрать руки, как одна из струн энергично задребезжала. Лань Ванцзи перевел:

- Мужчина.

 

Вэй Усянь обрадовался:

- Что ж, мы выяснили хоть что-то! А теперь узнай, не заходил ли сюда юноша пятнадцати-шестнадцати лет?

 

Ответ был утвердительным.

 

Вэй Усянь продолжал:

- Тогда, может быть, он знает, где сейчас этот юноша?

 

Струны помедлили пару мгновений, но потом все же ответили. Вэй Усянь сгорал от нетерпения:

- Ну, что он сказал?

 

Лань Ванцзи бесстрастно произнес:

- Он сказал: «Здесь».

 

Вэй Усянь остолбенел.

«Здесь», скорее всего, означало каменную крепость. Но ведь они уже обшарили каждый ее уголок и не обнаружили никаких признаков присутствия Цзинь Лина. Вэй Усянь уточнил:

- Он же не может лгать, верно?

 

Лань Ванцзи ответил:

- Я здесь, потому это невозможно.

 

Именно так. Невозможно. «Расспрос» играл Ханьгуан-цзюнь, и под его заклятием ни один дух не способен лгать и мог говорить только правду. Вэй Усянь внимательно осмотрел погребальную камеру, надеясь найти тайный механизм или, может быть, замаскированный проход, который они пропустили. Тем временем Лань Ванцзи, немного поразмыслив, сыграл еще пару фраз. Он сразу же получил ответ, и на этот раз выражение его лица слегка изменилось. Заметив его реакцию, Вэй Усянь спросил:

- Что ты узнавал сейчас?

 

Лань Ванцзи сказал:

- Его возраст и откуда он родом.

 

Оба этих вопроса задавались с целью установить личность духа. Вэй Усянь уже понял, что Лань Ванцзи выяснил что-то не совсем обычное и спросил:

- И что?

 

Лань Ванцзи ответил:

- Пятнадцать, из Ланьлина.

 

Вэй Усянь также резко поменялся в лице.

 

Неужели «Расспрос» обнаружил душу Цзинь Лина?!

 

Вэй Усянь напряженно прислушался. И действительно, среди всеобъемлющего океана голосов, заслонявших небо и накрывавших землю, смутно различались слабые крики Цзинь Лина, затихающие в отдалении.

 

Лань Ванцзи продолжил расспрашивать. Вэй Усянь понял, что он собирается уточнить нынешнее местонахождение Цзинь Лина, потому впился глазами в струны гуциня, ожидая ответа.

 

На этот раз отклик пришел не сразу. Лань Ванцзи, закончив его прослушивание, обратился к Вэй Усяню:

- Оставайся на прежнем месте, повернись на юго-запад и далее следуй указаниям струн. На каждой ноте делай шаг вперед. Когда мелодия затихнет, твоя цель окажется прямо перед тобой.

 

Вэй Усянь молчаливо и безропотно повернулся на юго-запад. Позади него раздались семь нот, и он тот час же сделал семь шагов вперед. Однако перед ним ничего не возникло.

 

Ноты продолжили звучать, но паузы между ними становились все длиннее и длиннее, и Вэй Усянь шел все медленнее и медленнее. Шаг, и еще шаг, и еще…

 

На шестом шаге гуцинь неожиданно смолк. Больше не слышалось ни единого звука.

 

Вэй Усянь уперся в стену.

 

Она была сложена из серовато-белых каменных изразцов, бесшовно соединенных друг с другом. Вэй Усянь обернулся:

- Он в стене?!..

 

Бичэнь обнажился, и в воздухе просвистели четыре всполоха голубого света, высекши в стене аккуратный иероглиф в виде знака диеза. Мужчины принялись разбирать кладку, и, вынув несколько каменных кирпичей, обнаружили сплошной пласт черного илистого грунта.

 

Похоже, что стены каменной крепости изначально задумывались двухуровневыми, с прослойкой земли между каменных кладок. Вэй Усянь заметил в цельном массиве выступающий ком и начал голыми руками раскапывать его. Под черной, словно смоль, грязью проступили черты человеческого лица с плотно закрытыми глазами.

 

Это был пропавший Цзинь Лин!

 

Лицо Цзинь Лина было полностью облеплено землей, и стоило воздуху проникнуть в его рот и нос, как он тут же сделал глубокий вдох и закашлялся. Увидев, что он все-таки жив, Вэй Усянь, наконец, почувствовал, как тревога постепенно отпускает его. Цзинь Лин действительно находился на грани жизни и смерти, иначе бы «Расспрос» не смог обнаружить его душу, готовящуюся навсегда покинуть тело. К счастью, он провел захороненным в стене не слишком много времени, но задержись они еще хоть ненадолго, и юноша бы задохнулся.

 

Мужчины поспешили отрыть его тело, но кто бы мог подумать, что оно поведет себя, подобно корнеплоду, выдернутому из земли: когда верхняя часть тела Цзинь Лина вырвалась из плена, меч на его спине зацепил еще что-то и потащил за собой.

 

Это оказалась истлевшая человеческая рука!

 

Лань Ванцзи уложил Цзинь Лина на пол и нащупал его пульс[96]. Вэй Усянь тоже не терял времени даром: он подхватил ножны Бичэня и, ориентируясь на длину руки, начал ловко проделывать дыры в слое грунта в форме человеческой фигуры. Вскоре перед его глазами предстал целый скелет.

 

Скелет находился в том же положении, что и ранее Цзинь Лин: захороненным в стене в стоячей позе. Контраст мертвенно-бледных костей, резко выделявшихся на фоне черной, как уголь, земли, слепил глаза. Вэй Усянь продолжил копать вбок и вытащил из кладки еще несколько кирпичей. Немного порывшись в грязи, он, уже ожидаемо, нашел еще один скелет.

 

Этот истлел еще не до конца: кое-где с костей торчала полусгнившая плоть, а с макушки свисали всколоченные, длинные волосы. По остаткам бледно-розового платья Вэй Усянь определил, что скелет некогда принадлежал женщине. Однако, в отличие от остальных, она стояла не прямо, а согнувшись в талии. Объяснение этому нашлось быстро – подле ее ступней покоился еще один скелет, присевший на корточки.

 

Вэй Усянь перестал копать дальше.

 

Он отступил на пару шагов назад. Гомон в его ушах бурлил и клокотал, подобно приливу.

 

Теперь он был почти уверен. Толстые стены каменной крепости были битком забиты человеческими трупами.

 

Сверху и снизу; на юго-востоке и северо-западе; стоя, сидя, лежа, на корточках…

 

Во имя Небес, что же это было за место?!