Система оплаты и внешняя торговля

В Китае члены коммуны за выполненную работу получали оплату в рабочих единицах. Это были единицы расчета, действующие внутри коммуны. Во время сбора урожая люди получали долю урожая, зависящую от количества работы, выполненной ими в течении года. Рабочие единицы, используемые для расчетов внутри коммуны, не были юанями – национальной валютой Китая. Они являлись правами использования внутренних ресурсов коммуны, но не давали ее членам прямого доступа к ресурсам страны. Этот принцип в общем виде применим для экономических систем, основанных на иерархии коммунальной собственности. Давайте рассмотрим, как он может работать для городских коммун.

Работа, выполняемая членами коммуны, может быть разделена на два виды: выполняемая внутри коммуны и выполняемая для экономики страны. Это разделение может совпадать или не совпадать с разделением людей на тех, кто работает главным образом на общую экономику, и тех, кто работает главным образом на коммуну. Труд, вложенный в общую экономику, увеличивает количеством стоимости в форме товаров и услуг. Эти услуги и товары принадлежат в первую очередь стране в целом, и общество распределяет трудовые талоны между теми, кто выполнил работу. Трудовые талоны позволяют трудящимся получать в магазинах товары эквивалентной стоимости. Возникает вопрос. Если член коммуны работает на общую экономику, то следует ли выдавать государственные трудовые талоны ему лично или коммуне?

В принципе могут использоваться обе системы. Если члены коммуны получают государственные трудовые талоны, то коммуна взимает с них плату за членство. Или же труд, выполненный членами коммуны, считается ее собственностью. Примерно таким же образом в капиталистической экономике работа, выполненная служащими субподрядчика, является собственностью субподрядчика. Если J&M Consultants PLC предоставляет консультационные услуги правительству, то правительство платит именно J&M, а не ее отдельным служащим. После того как J&M снимут сливки с прибыли, служащие получат свою долю дохода.

В коммуне не будет эксплуатации, но принцип остается тем же: доходы от труда, вложенного в общую экономику, принадлежат всей коммуне, а не отдельному члену, выполнившему работу. Приимущество этой процедуры состоит в том, что она уравнивает внутренний и внешний труд. Независимо от того, провел ли я рабочий день на коммунальной кухне или работая на общую экономику, коммуна заплатит мне в коммунальных рабочих единицах. Эти единицы я могу потратить на оплату коммунальных взносов, на оплату еды в коммунальной столовой, а также конвертировать в государственные трудовые талоны по текущему обменному курсу. Мы упоминаем обменный курс, потому что неочевидно, что коммуны смогут установить стоимость внутренних рабочих единиц, равную государственным трудовым талонам. Чтобы разобраться в этом вопросе, мы должны подробно рассмотреть порядок расчетов в коммуне.

Для начала рассмотрим коммуну в целом. Предположим, что коммуне выдаются государственные трудовые талоны в количестве, равном количеству часов труда, отработанному членами коммуны за определенный период. Налоги могут взиматься либо индивидуально, либо коллективно. Если мы считаем, что национальные государственные талоны выплачиваются непосредственно коммуне, то предположим также, что налоговые обязательства тоже имеют коллективные.

При такой системе получается, что валовый доход коммуны в трудовых талонах есть общее количество часов, потраченное членами коммуны на выполнение внешней работы. Чистая прибыль равна валовому доходу минус государственный налог за этот временной период. После коллективной закупки товаров, остаток откладывается в фонд распространения. Такой фонд - это общее количество национальных трудовых талонов, доступное для использования членами коммуны, чтобы они могли купить для себя «внешние» товары.

Возьмем отдельного члена коммуны. Если в коммуне вся работа учитывается одинаково, то для расчета его общего трудового вклада, можно просто сложить часы, потраченные им на выполнение внутренней и внешней работы. Предположим, что коммунарка Джейн отработала 36 часов. Теперь надо учесть обязательства членов коммуны по отношению к коммунальному общему фонду. Этот фонд должен покрывать внешние затраты, указанные выше (государственный налог и коллективная закупка внешних товаров), но, помимо этого, он должен еще покрывать и все внутренние коллективные расходы труда – обеспечение нетрудоспособных членов коммуны, основные коммунальные услуги - уборка и ремонт коммунального имущества. Наша коммунарка должна отдать некоторую часть в этот фонд – допустим, 12 часов. Она получает кредит в рабочих единицах равный 36 минус 12, то есть 24 часа, которым может свободно распоряжаться. Или же она может использовать эти рабочие единицы, чтобы приобрести дополнительные коммунальные товары и услуги (те, которые не гарантируются правом членства в коммуне, а оплачиваются отдельно - например, отдельные продукты или услуги парикмахера). Она может обменять их на государственные трудовые талоны, чтобы купить товары, произведенные вне коммуны. Как раз здесь и возникает вопрос об обменном курсе.

Допустим, коммунарка Джейн желает обменять рабочие единицы стоимостью в 16 часов на государственные трудовые талоны. Другие члены тоже захотят обменять часть своих рабочих единиц. Посмотрим, какой получается общий спрос на обмен и при каких условиях члены коммуны смогут получать внутренние рабочие единицы, равные по курсу государственным трудовым талонам. Это зависит от соотношения общего спроса и фонда распределения коммуны, о котором говорилось выше. Если эти величины равны, то проблемы нет - потребность в талонах по обменному курсу 1:1 равна доступному предложению. Случайные временные расхождения между спросом и фондом распределения не являются проблемой, но заставляют коммуну держать в качестве буфера какое-то количество трудовых талонов (вероятно, в форме депозита - см. главу 7). Но если имеется постоянное несоответствие, то коммуна не сможет организовать свободный обмен рабочих единиц по равному курсу. Если спрос превысит объем фонда распределения, коммуне придется «обесценить» рабочие единицы. Например, если распределительный фонд за конкретный период равен 1000 часов, а спрос - 1200 рабочих единиц, то правильным курсом будет 1,2 внутренних рабочих единицы за трудовой талон.

Чтобы изучить этот вопрос подробнее, полезно будет рассмотреть пример коммунальных трудовых расчетов, показанный в табл. 12.1. Как видно из таблицы, общая доступная сумма рабочих единиц равна сумме а) фонда распределения (о котором говорилось выше) и б) общей дополнительной работы, выполненной внутри коммуны. (Определение последнего термина смотрите в комментариях к таблице). В данном примере их общая сумма оказалась равной 2200 часов, но это не случайность и не специальный подбор цифр – она следует из принципов учета, положенных в основу таблицы. Если коллективный фонд коммуны сбалансирован, общий вклад всегда равен общим расходам.

Изучая баланс коллективного фонда, мы видим, что нужно для поддержания обменного курса между рабочими единицами и трудовыми талонами на уровне один к одному. Все, что коммунары могут сделать с имеющимися в их распоряжении рабочими единицами, - это потратить их на продукты дополнительного внутреннего труда или обменять на государственные трудовые талоны². Таким образом, если сумма потраченная членами коммуны на дополнительные внутренние товары и услуги, равна количеству труда, вложенному туда, то спрос на государственные трудовые талоны как раз будет равен фонду распределения, и можно установить обменный курс один к одному. В примере, приведенном в таблице 12.1, в распоряжении имеется 2200 рабочих единиц, распределительный фонд равен 1000 и 1200 часов выделены на вспомогательные внутренние работы. 1200 доступных рабочих единиц потрачены на продукты неосновных внутренних работ, спрос на государственные трудовые талоны и их предложение будет равно 1000.

1. Расчет фонда распределения
внешние трудовые кредиты	3000
минус налоги	1100
минус общие закупки	900
равно фонду распределения	1000
2. Рабочие единицы, занимаемые коммуной
внешняя работа	3000
плюс внутренние работы, в том числе:
основная	1800
неосновная	1200
итого	6000
3. Обязанности перед коллективными фондами
налоги	1100
плюс общие закупки	900
плюс основные внутренние работы	1800
равно расходам коллективного фонда	3800
4. Расчет имеющихся рабочих единиц
всего кредитов в рабочих единицах (из раздела 2)	6000
минус отчисления в коллективный фонд (равны расходам коллективного фонда из раздела 3)	3800
равно доступным рабочим единицам	2200
Под основными внутренними работами понимается работа, результаты которой принадлежат по праву членам коммуны, тогда как продукт неосновной внутренней работы фактически «продается» членам коммуны через вычеты из суммы заработанных ими рабочих единиц.

Таблица 12.1. Пример расчета средств коммуны

Следовательно, для поддержания курса один к одному требуется необходимых три условия: коммуна должна правильно вести учет; коллективный фонд должен быть (в среднем) сбалансирован; и в нем должен иметься резерв неосновных внутренних работ, как минимум равный спросу членов коммуны. Постоянная нехватка распространяемых трудовых талонов при обменном курсе 1:1 сигнализирует о нарушении одного или нескольких этих условий. Например, предположим, что коммуна тратит на неосновные работы по кухни больше, чем собирает платы за питание – то есть будет иметь место повышенный спрос на трудовые талоны, который приведет к понижению курса рабочих единиц. Это простая арифметическая задача. Вероятно, питание в рабочих единицах «стоит» слишком мало, а это легко исправить. С другой стороны, проблема может быть в распределении труда. Если для коммунального питания требуется слишком много труда по сравнению с потребностями членов коммуны в питании, то потребуется перераспределение рабочего времени коммунаров.

При условии полной занятости во внешней экономике, это не должно стать проблемой. Коммуна не должна быть «последней надеждой на работу», абсорбирующей излишнее предложение труда, и не должна этого делать, если желает поддерживать паритет внутренней трудовой единицы.

При изложении вопроса мы предполагали, что коммуна при расчетах одинаково рассматривает внутренний и внешний труд. То есть, коммуна назначает своим членам одну рабочую единицу в час, не делая различия между работой, выполненной внутри коммуны или во внешней экономике. В этом случае обменный курс должен установиться правильно и любое отклонение от равенства выдает ошибку в расчетах либо в распределении труда. Но в принципе коммуна может оценивать внешний труд несколько выше или ниже внутреннего. Допустим, члены некоторой коммуны пришли к заключению, что внешняя работа менее привлекательна, чем внутренняя, и поэтому готовы выплачивать премии за внешнюю работу. При этом необходимо, чтобы обменный курс рабочих единиц был равен курсу, используемому при расчетах. Таким образом, если коммуна решила, что за внешнюю работу выплачивается десятипроцентная премия, то члены коммуны, работавшие на внешнюю экономику, получат 1,1 рабочих единиц, а обменный курс будет равным 1,1 рабочей единице за трудовой талон. Поскольку одна из целей коммуны – уничтожить разделение труда по признаку пола и помочь поддерживать равенство людей, мы не рекомендуем действовать таким образом, а лишь указываем, что это возможно.

Распределение обязанностей

При распределении обязанностей коммуна может руководствоваться одним из двух принципов. В первом случае за членом коммуны закрепляются конкретные обязанности. Коммуна содержит рабочих, занятых полный рабочий день – поваров, нянь и т. д., а также других членов, работающих полный день на государственную экономику. Во втором случае может иметь место смена обязанностей, то есть человек сегодня выполняет работу няни, завтра – садовника, а оставшиеся три дня работает на государственную экономику³.

Оба варианта имеют свои достоинства и недостатки. Циклическая смена обязанностей уменьшает для человека риск погрязнуть в однотипной работе и дает возможность избежать половой дискриминации, но при выполнении постоянных обязанностей человек может добиться большего мастерства в работе. Радикальная форма циклической смены обязанностей может создать препятствия для государственной экономики. Эффективность ее проектов экономики может пострадать из-за невозможности рассчитывать на полную занятость своих работников.

Юридический статус коммун

Коммуны могут владеть зданиями и средствами производства, применяющимися для внутренних работ. Это может быть оборудование для приготовления еды, духовые шкафы, миксеры и т.д. Кроме того, легкие транспортные средства, такие как легковые машины или фургоны, тоже могут принадлежать коммуне. Коммуна также может арендовать землю у государственного агентства. Для коммун также имеет смысл иметь право взаимодействия с государственными органами. Очевидно, что коммуны должны иметь возможность заключать договоры о работе на государственную экономику, но они могут также брать на себя целые проекты⁴, использующие труд коммунаров. Для этого общая экономика может арендовать коммуне во временное пользование другие средства производства. Например, коммуна может взять на себя работу по доставке молока в городские районы и получить в пользование цистерны для его перевозки.

Общественный порядок

Что касается создания коммун, то как минимум должны существовать учреждения, которые могут собрать вместе людей, желающих вступить в коммуну – своего рода «брачные агентства». Кроме того, для поддержки коммун могут быть созданы общественные фонды. В эти фонды могут передаваться постройки, находящиеся в общественном владении, или им может предоставляться целевой кредит на строительство специальных зданий. Налоговую политику может ориентироваться не на нужды нуклеарной семьи, а на коммуну. С другой стороны, если коммуны действительно имеют ряд существенных преимуществ перед семьями, и, следовательно, способны предложить своим членам более высокий уровень жизни, то заранее неясно действительно ли им требуется статус официального благоприятствования на длительный период времени. Возможно, однако, что социалистическое правительство пожелает поощрить экспериментирование и преодолеть общественный консерватизм путем переходной политики систематической поддержки коммун.

Примечания

1 Китайская улица или переулок в городе имеют экономико-политическую функцию, схожую с функцией коммуны, расположенной в сельской местности.

2 Люди могут не захотеть тратить весь свой доход за каждый период, но предполагается, что они не могут сберечь свои коммунальные рабочие единицы как таковые. Если кто-то захочет их сохранить, то ему придется приобрести государственные трудовые талоны. (О формах сбережений см. глава 7)

3 Маркс и Энгельс предвидели такое чередование, при которой кто-либо может «утром охотиться, днем ловить рыбу, вечером разводить крупный рогатый скот, выступать в роли критика после обеда...» («Немецкая идеология»).

4 «Проекты» и различия между проектом и традиционным социалистическим «предприятием» обсуждаются в главе 14.

 

Глава 13. О демократии

Утопические социальные эксперименты в общественном мнении в значительной мере ассоциируются с жестокими диктатурами и притеснением гражданских свобод. Если взять историю нашего столетия, то она действительно заставляет предполагать нечто подобное. Хотя в Британии и растет осознание необходимости конституционных изменений, представление о том, что в них должно входить, очень скромное. Передача полномочий на региональный уровень и альтернативные системы парламентских выборов могут стать началом дискуссии, но преодоление парламентской демократии как таковой почти немыслимо. Цель этой главы – помыслить немыслимое, в частности, выступить в защиту радикально демократического устройства. Мы в общих чертах набрасываем осовремененную версию греческой демократии и отстаиваем такую систему, как лучшее политическое дополнение к социалистическому экономическому планированию.

Демократия и парламентаризм

Одна из самых больших ироний истории состоит в том, что голосование с помощью избирательных бюллетеней, этот тысячелетний признак олигархии, сегодня предстает символом демократии.

В своей антиутопии «1984» Оруэлл иронически изображает новояз, диалект английского языка, искаженный настолько, что фразы вроде «свобода – это рабство» или «война – это мир» могли остаться без внимания. Он намекал на власть языка в деле контроля над нашими умами. Когда власть имущие могут переопределять значения слов, их свержение оказывается в буквальном смысле немыслимым. Фраза «парламентская демократия» - это пример новояза, противоречивое притворство. Обратимся к греческим истокам слова «демократия». Вторая половина этого слова означает «власть» или «правление». Так мы получаем автократию, то есть единоличную власть, или аристократию, власть аристой, лучших людей, элиты. Демократия – это власть демоса. Большинство комментаторов переводят это слово как власть «народа», но слово «демос» имеет более специфическое значение. Это власть простых людей, правление бедняков.

Аристотель, описывая демократии своего времени, совершенно явно отметил тот факт, что демократия – это власть бедных. Опровергая аргумент, что демократии – это всего лишь власть большинства, он привел следующий пример:

Положим, что государство состояло бы всего-навсего из тысячи трехсот граждан; из них тысяча были бы богачами и не допускали к правлению остальных трехсот – бедняков, но людей свободнорожденных и во всех отношениях подобных той тысяче. Решится ли кто-нибудь утверждать, что граждане такого государства пользуются демократическим строем? (Политика, 1290).

Но он говорит, что это искусственный пример, поскольку «богатых всегда немного, а бедняки многочисленны». Он дает следующее специфическое определение:

Итак, скорее следует назвать демократическим строем такой, при котором верховная власть находится в руках свободнорожденных, а олигархическим – такой, когда она принадлежит богатым (там же).

Рассматривая процесс занятия должностей в Греции, он отмечает, что «одной из основ демократического строя является замещение должностей по жребию, олигархического же – по избранию» (Политика, 1294).

То, что идеологи капитализма называют демократическими процедурами, следует более правильно именовать псефономическими процедурами (от греч. psephos – голосование с помощью шара). Приукрашивая природу классовых отношений, такие идеологи смешивают право голоса с осуществлением власти. На самом деле, капиталистические государства – это плутократические олигархии. Плутократия – это власть имущего класса, олигархия – это власть немногих.

Таковы типичные признаки современного государства. Это государство, конец или телос истории согласно Фукуяме (1992), наиболее совершенная форма классового господства со времен Римской республики, осуществляет такую долговременную духовную гегемонию, которая, похоже, устраняет любое соревнование. Реальная власть сосредоточена в ряде концентрических кругов, связанных с парламентом, кабинетом министров или президентом, то есть олигархией. Эта власть открыто осуществляется во имя Капитала, и сегодня все, имеющие отношение к ней, признают, что задача правительства – служить целям бизнеса в рамках плутократии.

Плутократическая власть происходит из распоряжения наемным трудом, отношения господства и порабощения, чья диктаторская природа не отменяется правом голоса. Псефономия или выборы – это, в целом, механизм селекции отдельных олигархов. Она одновременно придает легитимность их правлению и позволяет набирать их из лучших и наиболее энергичных представителей низших классов (аристой). В лучшем случае, выборы превращают олигархию в аристократию.

Аристотель рассматривал олигархию как отклонение от аристократии:

Однако существуют некоторые виды государственного устройства, отличающиеся от олигархических и от так называемой политии и именуемые аристократическими. Это такие виды, при которых избрание на должности обусловливается не только богатством, но и высокими нравственными качествами (Политика, 1293).

Замените «качества», лежащие в основе «меритократии» на «аристократию», и это словесное изменение хорошо будет описывать исторические метаморфозы британского общества с начала XIX века, когда парламент был открыт для заслуженных людей, не обязательно высокого происхождения. Но ключевой вопрос не в том, что некоторые люди сравнительно скромного происхождения занимают общественные должности, а в том, в чьих руках власть. Все остальное – это иллюзия.

То, чем различаются демократия и олигархия, есть бедность и богатство; вот почему там, где власть основана – безразлично, у меньшинства или большинства – на богатстве, мы имеем дело с олигархией, а где правят неимущие, там перед нами демократия. А тот признак, что в первом случае мы имеем дело с меньшинством, а во втором – с большинством, повторяю, есть признак случайный. Состоятельными являются немногие, а свободой пользуются все граждане; на этом же и другие основывают свои притязания на власть в государстве (Политика, 1279).

Парламентское правление и демократия – это противоположные понятия. Демократия – это власть масс, бедных и лишенных собственности; парламент – это правление профессиональных политиков, которые, в силу своего количества и классового положения, являются частью олигархии. Маркс и Энгельс совершенно явно следовали аристотелевскому понятию демократии, когда писали в «Манифесте коммунистической партии» 1848 г., что «первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 4., с. 446). Насильственное свержение аристократического государства и учреждение пролетарского правления были в глазах основоположников коммунизма синонимами демократии. Они говорили в 1852 г. о пролетарском правлении как диктатуре пролетариата.

«Диктатор» - это слово, происходящее из Римской республики, а не из Греции. Оно обозначает человека, который получил временную власть для правления в условиях чрезвычайного положения». Существует естественная тенденция вырождения временной диктатуры в пожизненное правление. Ленин и Сталин были диктаторами в этом римском смысле. Это ли Маркс понимал под диктатурой пролетариата? Конечно, нет. То, что он имел в виду, было массовой демократией, не сдерживаемой конституционными правами, защищающими частную собственность. Двумя с половиной тысячами лет раньше Аристотель описал подобные демократии:

При пятом виде демократии все остальные условия те же, но верховная власть принадлежит не закону, а простому народу. Это бывает в том случае, когда решающее значение будут иметь постановления народного собрания, а не закон. Достигается это через посредство демагогов. В тех демократических государствах, где решающее значение имеет закон, демагогам нет места, там на первом месте стоят лучшие граждане; но там, где верховная власть основана не на законах, появляются демагоги. Народ становится тогда единодержавным, как единица, составленная из многих: верховная власть принадлежит многим, не каждому в отдельности, но всем вместе (Политика, 1292).

И что предлагали эти демагоги? Коммунистические меры вроде списания долгов и перераспределения собственности¹.

Чтобы демократия служила пролетариату, массы должны обладать верховной властью, не ограничиваемой законом, способной создавать декреты, нарушающие установившиеся права собственности на землю или капитал.