Международно-правовые и конституционные принципы обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства

 

Постановка вопроса о международно-правовых и конституционных основах обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства представляется закономерной и логически обоснованной в силу следующих соображений:

-уровень правового регулирования интересуемой сферы отношений дол­жен соответствовать значимости самих отношений, формируемой практикой реализации безусловных прав и свобод человека;

-от уровня правовых источников регулирующих те или иные отношения, зависит степень правового воздействия, оказываемого на складывающеюся практику;

-чем ниже уровень правовых источников, тем ниже эффект от их правового воздействия;

-выбор социумом в лице представительных органов уровня правовых источников не может носить произвольный характер и должен адекватно отражать в целом уровень общественных отношений данного общества, степень развитости правовой культуры.

Субъективное влияние носит единичный характер и на эффективности правового воздействия не должен оказывать негативного отражения.

Учет этих обстоятельств позволит выявить соотношение необходимого правового воздействия и действительного положения вещей с последующим адекватным восполнением пробелов в праве. В связи с изложенным мы выражаем полное согласие с мнением А. И. Бобылева, который пишет: «… новым в теории права является понятие правового воздействия, т. е. понимают результативное, нормативно-организационное влияние на общественные отношения как системы правовых средств (норм права, правоотношений, актов реализации и применения) и иных правовых явлений (правосознания, правовой культуры, правовых принципов, правотворческого процесса)» [11, с.104].

Развивая эту мысль, А. И. Бобылев далее пишет: «Действия механизма государственно-правового воздействия направлены на достижение целей, стоящих перед государством, обществом, правом. Видимо, следует исходить из того, что эти цели вытекают из основных положений Конституции РФ (мы полагает, что это имеет отношение к Конституции любого государства — А. В.) и являются общими для государства и права. С нашей точки зрения, к ним относятся: во-первых, признание и обеспечение основных прав и свобод гражданина и человека, согласно общепризнанным принципам и нормам международного права; во-вторых, создание правового государства, где государственная власть и право опираются на общечеловеческую биологию; в-третьих, обеспечение социального развития общества, в котором будут созданы условия для достойной жизни и свободного развития человека; в-четвертых, — это укрепление конституционной законности, основанной на неукоснительном соблюдении, исполнении и применении правового нормативного материала, на качестве при­нимаемых законодательных актов; в-пятых, установление прочного правового порядка гарантирующего стабильность общественных отношений, охрану прав и свобод граждан нашего общества» [11, с.104].

О важности поднимаемых вопросов свидетельствуют результаты научной конференции «Правовое обеспечение безопасности человека», посвященной 50-летию Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. Участники конференции проходившей на базе Международного независимого эколого-политического университета (МНЭПУ— г. Москва) в мае 1999 г., пришли к выводу о том, что «Под применением мер безопасности следуют понимать деятельность, включающую два основных эле­мента (этапа): первый — принятие решения об осуществлении мер безопасности; второй — собственно осуществление (реализация) этих мер. Их применение по общему правилу должно обеспечивать предупреждение противоправного воздействия на лиц, содействующих правосудию, и, в качестве исключения, пресечение такого воздействия. Это требует установление в качестве оснований применение защитных мер фактической достоверности в данных о возможном противоправном воздействии, получаемых в результате как уголовно-процессу­ального доказывания, так и иных способов познания» [12, с. 119].

То обстоятельство, что в приведенном выше материале акцент делается на защите лиц, активно содействующих правосудию, нисколько не снижает важности самого принципиально значимого подхода к участникам процесса, нуждающимся в защите. Видимо, утилитарное понимание «активного воздействия» как реализация собственной воли участника процесса в данном случае не уместно. Выполнение своих обязанностей, следствием которых может явиться содействие установлению истины по уголовному делу, мы склонны понимать как деятельность в пределах «активного содействия» правосудию.

О перспективности более широкого понимания сущности того, что принято называть «активным содействием правосудию» свидетельствуют точка зрения Л. В. Брусницина, считающего, что посткриминальное воздействие является «наиболее распространенным средством подрыва системы уголовного правосудия» [13, с. 44].

Оценочное суждение, высказанное Л. В. Бруснициным, представляется достаточно сильным и убедительным. Таким образом, посткриминальное воздействие — это не просто субъективная реакция лица на уголовное преследование, она может носить как позитивный, так и негативный характер. Позитивный характер такой реакции заключается в стремлении лица, подвергаемого уголовному преследованию, максимально полно использовать силу закона для отстаивания своих прав и законных интересов. Негативный характер такой реакции заключается в принятии этим лицом активных мер, ведущих, по его мнению, к снижению либо избежанию уголовной ответственности путем оказания незаконного воздействия на тех участников процесса, которые могут влиять на степень доказанности уголовно наказуемого деяния либо уполномочены принимать решения по уголовному делу или разрешать его по существу. Посткриминальное воздействие — одно из средств подрыва уголовного правосудия. Подобного рода оценки пост криминального воздействия требуют сильной правовой регламентации и организационного сопровождения мер, направленных на обеспечение государственной защиты лиц участвующих в уголовном процессе.

Взаимосвязь международно-правовых и конституционных основ обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства предполагает наличие определенной иерархии и опосредованности правовых источников, лежащих в пределах регламентации интересующей сферы правоотношений.

Выведение на один высший уровень системы международно-правовых актов, участниками которых является Казахстан, и Конституции Республики Казахстан [14] имеет под собой не только теоретико-правовое обоснование, но и богатую практику правозащитных организаций, реформирование национальной системы права, апробированную в ряде стран, для которых приоритет человека и его законных интересов и прав является завоеванием демократически настроенных сил.

Конституционная основа обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства представлена системой различных положений, основные из которых закреплены в ст. ст. 1, 4, 12, 13, 14, 17, 18, 25, 34, 39, 61. Необходимо оговориться сразу, что все нормы Основного закона страны прямо или косвенно направлены на закрепление, обеспечения и гарантирование неотъемлемых признаков демократического, светского, правового и социального государства, высшими ценностями которого являются человек, его жизнь, права и свободы (п. 1 ст. 1). Выделение нами вышеназванных норм Конституции РК осуществлено исключительно из методологических соображений, в числе которых наше стремление вычленить из положений Конституции то, что соответствует принципал и нормам международного права в рассматриваемом контексте настоящего исследования.

Равная значимость для отраслевого регулирования правоотношений, возникающих с принятием процессуальных мер безопасности участников уголовного судопроизводства, международно-правовых актов и положений Конституции РК проистекает из ст. 4 (п. 1) последней, которая гласит: «Действующим правом в Республики Казахстан являются нормы Конституции, соответствующих законов, иных нормативных правовых актов, международных договорных и иных обязательств Республики». При этом, согласно п. 3 данной нормы «Международные договоры, ратифицированные Республикой, имеют приоритет перед ее законами и применяются непосредственно кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание закона».

Таким образом, в Конституции РК место и значимость международно-правовых актах, участниками которых являются Казахстан, определено как приоритетное пред иными законами.

Для понимания сущности и значения института государственной защиты лиц, участвующих в уголовном процессе, необходимо обратить внимание на п. 2 ст. 4 Конституции, в соответствии с которым нормы Конституции имеют прямое действие на всей территории Республики. Данное обстоятельство дает нам основание для толкования с позиции целей и задач уголовного судопроизводства тех положений, которые регулируют правоотношения, складывающиеся в сфере обеспечения безопасности участников процесса. Объектами предпринимаемой нами попытки даче толкования соответствующих норм являются следующие положения Конституции.

1. В Республики Казахстан признаются и гарантируются права и свободы человека в соответствии с Конституцией (п. 1 ст. 12).

Права и свободы человека принадлежат каждому от рождения, признаются абсолютными и неотчуждаемыми, определяют содержание и применение законов и иных нормативных правовых актов (п. 2 ст. 12).

Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц (п. 5 ст. 12).

Безупречность данных положений не вызывает сомнений. Вместе с тем остается открытым вопрос о прямом действии этих установлений. Дело в том, что Конституция в силу своей особой значимости и соответствующей структуры и внутренней архитектоники, процедурных вопросов не содержит (и не должна содержать). Задача заключается в том, чтобы толкование интересующих нас положений не было вольным и давало однозначные ответы на вопросы процедурного характера. В противном случае применение нормы права без решения процедурных вопросов, как известно — правовой нонсенс. Решение вопроса, как в этих, так и в иных случаях, о которых будет сказано ниже, мы усматриваем в том, что Конституция, гарантируя защиту прав и свобод человека, формулировок самих гарантий, понимаемых как совокупность средств и методов достижения цели или целепологаний, не содержит. Технология конструирования права предполагает конституционные гарантии регламентировать в источниках синтетического либо отраслевого права.

Таким образом, сами гарантии прав и свобод человека вовлеченного в сферу уголовного судопроизводства необходимо размещать:

а) в Законе Республики Казахстан «О государственной защите лиц, участвующих в уголовном процессе», принятом 5 июля 2000 г. [15];

б) в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Казахстан, веденном в действии с 1 января 2015 г. [16].

Прямое действие норм Конституции в любом случае:

а) исключает произвол как со стороны уполномоченного лица, так и иных участников уголовного судопроизводства;

б) предполагает правовое установление процедуры применения конституционных положений, интерпретированных через институты соответствующего отраслевого права.

Значимым с точки зрения целей и задач уголовного судопроизводства является положения Конституции о том, что осуществление прав и свобод человека исключает ущемление этих прав и свобод в отношении иных лиц, вовлеченных в процесс. Содержанием гарантии обеспечения этого положения являются нормы уголовно-процессуального права о порядке осуществления государственной защиты нуждающихся в этом участников процесса.

2. Каждый имеет право на признание его правосубъектности и вправе защищать свои права и свободы всеми не противоречащими закону способами (п. 1 ст. 13).

Значение данного установления трудно переоценить. Признание правосубъектности практически означает гарантирование на уровне Конституции страны соблюдение и обеспечение всей полноты прав и свобод личности, оказания всемерного содействия реализации и защиты лицом его законных интересов. Мы согласны с К. Капсалямовым, который считает, что: «Государство отвечает перед гражданами за обеспечение гарантий свободы, неприкосновенности личности и частной жизни, за соблюдение всего перечня прав и законных интересов граждан. Исключается произвол власти в отношении человека путем правового обеспечения гарантий и эффективного механизма конституционных задержек, а именно правовой защиты граждан» [17, 46]. Под государством в контексте настоящей диссертации мы понимаем органы, ведущие уголовный процесс и уполномоченные принимать предусмотренные законом меры по обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства.

Обеспечение правосубъектности требует императива законодателя, исходящего от уполномоченного органа (лица), адресованного лицу, допускающему ущемление прав и свобод участников уголовного процесса. Именно это обстоятельством является основанием для обозначения защиты участников процесса не иначе как государственной, как это вытекает из названия и содержания Закона РК «О государственной защите лиц, участвующих в уголовном процессе».

3. Никто не может подвергаться какой-либо дискриминации по мотивам происхождения, социального, должностного и имущественного положения, пола, расы, национальности, языка, отношения к религии, убеждений, места жительства или по любым иным обстоятельствам (п. 2 ст. 14).

Понятие дискриминации достаточно многоплановое и требует значительной правовой интерпретации, включая уголовно-процессуальное. Применительно к теме исследования являются значимыми следующие аспекты запрета на проявление дискриминации:

а) ни материальная, ни должностная зависимость участников уголовного процесса от заинтересованного лица не является основанием для ущемления прав и свобод данного участника в какой бы то ни было форме;

б) зависимость клановая или родоплеменная уходящая своими корнями в давнее прошлое, но культивируемая и поддерживаемая в интересах определенных социальных групп и слоев населения Казахстана, не должна влиять на полноту правосубъектности лица, на которое может быть оказано давление со стороны участников процесса заинтересованных в исходе дела.

Данное положение, являющееся принципом построения отношений в любой отрасли права, должно быть отражено в источниках национального права с учетом специфики регулируемых отношений. Системой специфических признаков обладают уголовно-процессуальные отношения, отраженные в ст. ст. 95-98 УПК, а также в Законе РК «О государственной защите лиц, участвующих в уголовном процессе».

4. Достоинство человека неприкосновенно (п. 1 ст. 17).

Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому или унижающему человеческое достоинство обращению (п. 2 ст. 17).

Принято рассматривать приведенные конституционные положения применительно к осуществлению мер уголовно-процессуального принуждения и исполнению наказания. Думается, что применение этого правоустановления этим не ограничивается. Унижающее человеческое достоинство обращение может иметь место в уголовном процессе в отношении тех участников процесса, которые подпадают под признаки, дающие основание включать механизм государственной защиты. Наличие личного интереса в исходе уголовного преследования может служить основой для оказания давления на того или иного участника процесса в унижающей человеческое достоинство форме, включая оказание физического давления.

Данное положение, наряду с проанализированными ранее, должно рассматриваться как одна из гарантий, обеспечиваемых на уровне отраслевого права, в данном случае — уголовно-процессуального. В целях соблюдения частоты посылок необходимо отметить, что положения ст. 17 Конституции вполне обоснованно относят к системе принципов национального права.

5. Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и достоинства (п. 1 ст. 25).

Данное положение, подкрепленное конституционной гарантией, имеет прямое отношение к уголовному судопроизводству. В процессе оказания давления на участников процесса заинтересованные в исходе дела лица могут прибегнуть к нарушению указанных выше прав. Безусловно, соответствующие процедуры обеспечения государственной защиты лиц, участвующих в уголовном процессе, вследствие универсальности призваны предотвратить либо пресечь действия, нарушающие право лица на неприкосновенность частной жизни, защиту своей чести и достоинства.

6. Жилище неприкосновенно (п. 1 ст. 25).

Жилище не может выступать объектом противозаконных манипуляций в любом случае. Что же касается уголовно-процессуальных отношений, то сила предписаний закона должна быть направлена на защиту не только самого права на жилище, но и на обеспечение физической целостности, неприкосновенности этого жилища. Угрозы со стороны заинтересованных лиц могут содержать намерения нанести физический вред или осуществить физическое уничтожение жилища лица, могущего пролить свет на обстоятельства совершенного преступления.

Важность учета этого положения в уголовно-процессуальном праве представляется весьма значительной и объективно востребованной.

7. Каждый обязан соблюдать Конституцию и законодательство Республики Казахстан, права, свободы, честь и достоинство других лиц (п. 1 ст. 34).

Данная норма является логическим развитием ранее проанализированных конституционных положений, закрепленных в ст. ст. 13, 14, 17, 18. Невозможно обеспечить соблюдение прав и свобод человека, защиту его чести и достоинства, если со стороны субъектов отношений не будет проявлено уважения к названным специфическим элементам правосубъектности независимо от индивидуальных или социальных признаков обладателя правосубъектности.

8. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения (п. 1 ст. 39).

Принятие мер по государственной защите участников уголовного судопроизводства может потребовать применения процессуального принуждения. Принуждение, направленное на ограничение прав и свобод человека, может преследовать цели, связанные с обеспечением прав и свобод иных участников процесса. Поэтому основания и поводы процессуального ограничения прав и свобод человека должны быть исчерпывающе изложены в отраслевом законодательстве и исключено их вольное толкование.

9. В соответствии со ст. 61 Конституции РК правосубъектность физических и юридических лиц, гражданские права и свободы относятся к важнейшим общественным отношениям (пп. 1 п. 3) и могут регулироваться путем издания Парламентом законов. Все иные отношения, вытекающие из законов, могут регулироваться подзаконными актами.

Таким образом, требование Конституции РК в части регулирования отношений, возникающих в связи с обеспечением прав и свобод человека, его правосубъектности, исключительно на уровне законов объясняет ту сложную иерархию источников права, схематичное построение которой нами приведено в начале настоящего подраздела.

На практическую востребованность нормативного регулирования отношений, возникающих в связи с обеспечением безопасности участников уголовного процесса, указывают данные эмпирического массива, собранного автором настоящего исследования.

В ходе анкетирования, проведенного соискателем, на необходимость создания системы процессуальных мер защиты указали многие респонденты:

- адвокаты — 63 %;

- оперативные сотрудники по борьбе с экономической преступностью — 46 %;

- следователи ОВД — 68 %;

- судьи — 50 %;

- сотрудники прокуратуры — 79 %.

Генетическая взаимосвязь Конституции РК с международно-правовыми актами в части обеспечения безопасности участников процесса нами была прослежена выше при анализе ст. 4 Основного закона страны. Немаловажным для решения стоящих в процессе исследования проблем является выявление соотношения международно-правовых актов в целом, имеющих применение в цивилизованном мире, и тех из них, участниками которых является Республика Казахстан.

Таким образом, международным сообществом разработаны документы, охватывающие ключевые вопросы уголовного правосудия и составившие свод его международных стандартов. В русле общего процесса правовой интеграции, активным участником которого становится Казахстан, сближение казахстанского законодательства с этими стандартами является естественным и необходимым. Признание приоритета международного права также предполагает дальнейшее развитие национальных правовых систем на основе международных стандартов.

Как нами отмечалось ранее ст. 4 Конституции РК устанавливает, что международные договоры, ратифицированные Республикой, имеют приоритет перед ее законами и применяются непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание закона.

В ст. 1 УПК РК «общепризнанные принципы и нормы международного права» определены в качестве составной части права, регулирующего казахстанское уголовное судопроизводство. Изложенное и обусловило обращение автора к международным документам, относящимся к предмету исследования.

Проблемам уголовного правосудия мировое сообщество уделяет внимание с начала 50-х годов, когда начался процесс выработки документов, в которых предпринимались попытки определять права человека и стандарты деятельности органов уголовной юстиции.

Представляется целесообразным указать наиболее важные этапы международного движения в защиту прав и поддержку жертв преступлений.

1962-1964 гг. — разработаны первые программы возмещения ущерба потерпевшим в Новой Зеландии и Англии.

1966 г. — при Министерстве юстиции США создано Национальное управление криминологии, на которое возлагалось проведение виктимологических исследований.

1972-1973 гг. — создаются первые специализированные программы и службы помощи жертвам преступлений; открываются первые кризисные центры для жертв насильственных преступлений (Англия, США).

1973 г. — в г. Токио основан первый научно-исследовательский институт виктимологии; в г. Иерусалиме проведен первый Международный конгресс по виктимологии и организации практической помощи жертвам преступлений.

1975-1976 гг. — в США, Великобритании и Австралии созданы национальные организации помощи жертвам преступлений.

1976 г. — начинается выпуск международного научного журнала «Виктимология» (США), а затем ежегодных международных обзоров по виктимологическим проблемам (ФРГ, Англия).

1979 г. — под эгидой ООН создано Всемирное Виктимологическое Общество — ведущая международная организация, объединившая ученых и практических работников в сфере защиты прав жертв преступлений.

1982 г. — в США принят первый федеральный Закон о правах жертв и свидетелей преступления.

1984 г. — Совет Европы принял Европейскую конвенцию «О государственной компенсации ущерба жертвам насильственных преступлений», в США принят федеральный закон о помощи жертвам преступлений, предусматривающий выплату государственной компенсации ущерба.

1985 г. — Совет Европы принял Рекомендации «О месте потерпевшего в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве».

29 ноября 1985 г. — принята Декларация ООН «Об основных принципах отправления правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью».

1987 г. — Совет Европы принял Рекомендации «О помощи жертвам преступлений и предупреждении виктимизации»; в Стокгольме создан Европейский Форум поддержки жертв преступлений и проведена первая европейская конференция по проблемам развития услуг и помощи жертвам преступлений.

1990 г. — правительством Великобритании объявлена «Хартия жертв преступлений». С 22 февраля 1990 г. в Европе ежегодно отмечается Международный День поддержки жертв преступлений.

1991-1994 гг. — соответственно в Бразилии и Австралии проведены VII и VIII всемирные конгрессы виктимологов.

В контексте настоящего исследования особое место среди этих документов занимает принятая 29 ноября 1985 г. резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН «Декларация основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью» (далее по тексту – Декларация) [18, с 17-20]. Наряду с традиционными проблемами жертв преступности (возмещением причиненного преступлением ущерба и другим) причиной принятия Декларации послужила приобретающая все большую остроту проблема безопасности потерпевших, свидетелей, иных лиц, содействующих правосудию, их близких. В п. 6 Декларации рекомендуется принять меры «для сведения к минимуму неудобств для жертв, охраны их личной жизни в тех случаях, когда это необходимо, и обеспечения их безопасности, а также безопасности их семей и свидетелей с их стороны и их защиты от запугивания и мести». Краткость приведенной нормы, общий характер содержащейся в ней рекомендации, отсутствие механизма ее реализации не свидетельствуют о малозначительности рассматриваемой проблемы. Причина в том, что в международном праве утвердилось право, согласно которому «выбор способов осуществления его норм оставляется на усмотрение государства» [19, с 14]. По выражению С. С. Алексеева, «нормы международного права в области прав человека обнаруживают свойства норм-принципов … Правовые принципы как бы направляют функционирование права, помогают установить пробелы в праве, необходимость отмены устаревших и принятия новых юридических норм» [20, с 55].

А. И. Волошко отмечает, что нормы международного права определяют «минимальный объем и существо неотъемлемых прав личности», а нормы внутригосударственного — обеспечивают их «воплощение в жизнь» путем разработки «необходимых процедур и юридических механизмов» [21, с. 55].

Следует отметить, что рассматриваемая Декларация, как и иные документы в форме деклараций и резолюций, относится к группе международных документов рекомендательного характера и не подлежит подписанию и ратификации или иным процедурам, влекущим ее превращение в акт обязательной юридической силы. Назначение таких документов в ином — в создании международно-правового контекста, который позволяет совершенствовать и применять национальное право с точным пониманием того, что соответствует международным стандартам.

Как отмечает известный российский юрист И. И. Лукашук «отсутствие у резолюций юридически обязательной силы вовсе не означает, что они лишены всякой обязательной силы и являются рекомендациями в полном смысле этого слова. Уставы организаций исходят из того, что каждый член будет добросовестно относиться к выполнению своих обязательств, добиваться осуществления целей и принципов устава. А это попросту невозможно, если государства-чле­ны не будут считаться с принятыми резолюциями. Поэтому, не обладая юри­дической силой, резолюции, тем не менее, обязывают членов морально-политически. Более того, выполнение резолюций рассматривается как выполнение обязательств по Уставу» [19].

Следует отметить, что проблемам жертв преступлений и иных лиц, содействующих правосудию, мировое сообщество уделяло внимание и до принятия Декларации.

Важная роль в этом принадлежит Конгрессам ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. В повестках этих международных форумов, призванных анализировать «актуальные и принципиальные темы правосудия» [22, с. 34], указанные проблемы находят постоянное отражение.

Шестым Конгрессом (г. Каракас, 1980 г.) была принята «Каракасская декларация», в п. 6 которой отмечено, что «политика в области уголовного правосудия и система отправления правосудия должны основываться на принципах, гарантирующих … наличие судебных органов, способных обеспечить быстрое и справедливое отправление правосудия, а также предоставлять всем максимальную безопасность и охрану прав и свобод» [23, с. 55].

В августе-сентябре 1990 г. в Гаване состоялся 8 Конгресс по проблемам международного сотрудничества в области предупреждения преступности и уголовного правосудия. На этом форуме также обсуждались вопросы правового обеспечения безопасности потерпевших и свидетелей. В разработанных Конгрессом рекомендациях относительно международного сотрудничества в области предупреждения преступности и уголовного правосудия к вызывающим общий интерес и подлежащим дальнейшей разработке проблемам отнесены средства «помощи жертвам преступлений … и обеспечение надлежащей защиты для свидетелей» [24, с. 17]. Особо обращено внимание на обеспечение безопасности потерпевших и свидетелей по отдельным категориям преступлений. В резолюции «Меры по борьбе с международным терроризмом» установлено: «государствам следует создавать надлежащие механизмы защиты и принимать соответствующее законодательство, а также выделять достаточные ресурсы для оказания помощи жертвам терроризма». Здесь же отмечено, что «государствам следует применять меры и политику, направленные на эффективную защиту свидетелей террористических актов» [24, с. 18].

Вероятно, что в последующей деятельности ООН будет сделан акцент на конкретных мерах безопасности и механизмах ее реализации.

К настоящему времени международным сообществом по указанной проблеме уже приняты нормы принципиального характера, в документах отмечается тенденция наполнения создаваемых норм, имеющих рекомендательный характер, конкретным содержанием.

В п. 2 «Рекомендаций по осуществлению Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью» (приняты резолюцией 1989/57 от 24 марта 1989 г.) [23, с. 75] рекомендуется реализовать положения, содержащиеся в Декларации, посредством:

- принятия и осуществления положений, содержащихся в Декларации, в их национальных системах правосудия в соответствии с их конституционным процессом и внутренней практикой;

- разработки мер защиты жертв от злоупотреблений, клеветнических обвинений или запугивания в ходе или в результате любого уголовного или иного разбирательства, связанного с преступлением.

В приведенной выше норме уже дифференцированы основания применения мер безопасности (злоупотребления и иные формы воздействия), указана необходимость применения мер защиты и по окончании судопроизводства. Генеральная Ассамблея ООН резолюцией 44/162 от 15 декабря 1989 г. одобрила указанные рекомендации и предложила государствам-членам учесть их при разработке «стратегии для практического применения норм и стандартов ООН в области прав человека при отправлении правосудия» [23, с. 115].

Следующим шагом явилось «Руководство для сотрудников системы уголовного правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью», принятое резолюцией ЭКОСОС 24 марта 1990 г. [25]. Пункт 35 раздела «в» «… Жертва и система уголовного правосудия» гласит: «… когда жертва испытывает чувство страха в результате угроз со стороны преступника, полицией и другими учреждениями должны быть приняты надлежащие меры по защите и поддержке (например, полицейская охрана, изменение места жительства) … важно, чтобы в случае угроз принимались эффективные меры и чтобы о принятых мерах сообщалось жертве». В п. 55 раздела «е» «… Обвинители, суды и слушания» отмечено: «когда жертвы боятся давать свидетельские показания … некоторые законодательства допускают использование записанных на видеопленку свидетельских показаний или прямую видеозапись». В этом документе предлагается уже группа конкретных мер безопасности, такой элемент их применения, как уведомление защищаемого лица.

В процессе подготовки к Всемирной конференции на уровне министров по организованной транснациональной преступности, состоявшейся 21-23 ноября 1994 г. в г. Неаполе, отмечена необходимость принятия стратегических мер в области защиты «сотрудничающих с правосудием» свидетелей и потерпевших. Констатировалось, что меры по защите свидетелей играют ключевую роль в борьбе с преступлениями и должны стать неотъемлемой составной частью политики государств в этой сфере [26, с. 12]. Итогом Конференции, стало принятие «Неапольской политической декларации и Глобального плана действий против организованной транснациональной преступности». В пунктах 17 и 42 этого документа содержатся рекомендации о принятии в «максимально широких масштабах» мер, «… поощряющих членов преступных организаций к сотрудничеству и даче свидетельских показаний, включая адекватные программы защиты свидетелей и членов их семей» [26, с. 23].

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих правосудию, рассматривается международным сообществом в качестве необходимого элемента борьбы с преступностью в современных условиях.

В пакет документов, создавших международные стандарты уголовного правосудия, входят также Всеобщая декларация прав человека (принятая резолюцией 217 А (3) Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1948 г.) [27], Международный пакт о гражданских и политических правах (принятый 21-ой сессией Генеральной Ассамблеи ООН 16 декабря 1966 г.) [28], Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (принятая резолюцией 39/46 Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1984 г.) [29], Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (принятая 4 ноября 1950 г.) [30], ряд других документов.

В указанных документах речь идет, как правило, об абстрактной личности. Однако именно общий характер норм этих документов делает их детерминантой правоотношений между государственными органами и всеми лицами, включаемыми в уголовное судопроизводство. Наряду с Декларацией основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью, правовой основой обеспечения безопасности этих лиц. Таковы ст. ст. 5, 12, 17 Всеобщей декларации прав человека [27], устанавливающие запрет на противоправные посягательства на жизнь, здоровье, достоинство человека, неприкосновенность его жилища и имущества, запрет на произвольные вмешательства в его личную и семейную жизнь. В соответствии со ст. 12 Всеобщей декларации прав человека, каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств. Приведенные положения развиты в нормах Международного пакта о гражданских и политических правах, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которые после соответствующих национальных процедур приобрели обязательную юридическую силу.

Положения же Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, не имеют общего характера [29]. Ее нормы устанавливают запрет на действия вынесенные в название Конвенции, которые могут совершаться специальным субъектом — должностными лицами в связи с их служебными обязанностями. Однако в контексте настоящего исследования, обращает на себя внимание ст. 13 Конвенции, которая возлагает на государство обязанность принимать меры «для обеспечения защиты истца и свидетелей от любых форм плохого обращения или запугивания в связи с его жалобой или любыми свидетельскими показаниями».

В совокупности рассмотренные документы и представляют собой международно-правовую основу, которые обусловливают разработку в национальном законодательстве мер, обеспечивающих безопасность потерпевших, свидетелей, иных лиц, содействующих правосудию. Таков общий вывод, к которому приводит анализ международных документов.

Современные национальные правовые доктрины рассматривают личность как высшую социальную ценность, а правовое обеспечение ее фундаментальных прав и свобод во всех ее сферах в качестве одной из важнейших государственных задач.

Таким образом, ориентация Конституции РК на приоритет международно-правовых актов свидетельствует о нарастающих процессах гуманизации уголовно-процессуальных отношений в конте<