Самоорганизация ИТР и служащих

 

Шахта “Заполярная”

 

С началом рабочего движения антагонизм с “конторой” стал нарастать. Это проявилось в требованиях сокращения управленческого аппарата шахт и полной ликвидации объединения. Реализация требований рабочих могла поставить в очень тяжелое положение большое число инженеров, менеджеров, клерков. Поэтому в ответ на рабочее движение растут антирабочие настроения среди ИТР и служащих.

В начале августа 1989 г. управленцы объединения “Воркутауголь” в ответ на нападки ВГРСК образовали свой стачечный комитет, сообщив об этом в правительство и своим коллегам в других угольных бассейнах. Возникла идея создания профсоюза ИТР и служащих. Инициатором выступил главный горняк объединения ВУ Беляев. В дальнейшем он был избран председателем этого профсоюза в Воркуте (после выхода на пенсию из Воркуты уехал в Санкт-Петербург). Однако в дальнейшем более успешно процесс самоорганизации ИТР и служащих пошел на уровне не объединения, а шахт.

На конференции трудового коллектива шахты “Заполярная” в 1991 г. рабочие потребовали сократить "контору" (по одним данным - на 30%, по другим - на 50). СТК принял соответствующее решение. Профкомы НПРУП и НПГ это решение поддержали. Администрация пошла напопятную, сократив 10 вакансий и работников. Помощник директора по кадрам так вспоминала те дни:

" В 91-м году рабочие на шахте объявили нам настоящую классовую войну. Были тут по этому поводу большие сборища. Убрать контору - и все! Ходили мы с руководством шахты к ним. Пытались возражать - бесполезно: что сделаешь, если там две извилины. Сидят полупьяные мужики, мат стоит... Тяжело в такой атмосфере разговаривать".

2-3 декабря 1991г. рабочие организовали забастовку, требуя сократить контору и сократить фонд зарплаты ИТР и служащих на 50% (по другим данным - на 30% - В.И.). Директор пытался доказать им, что они не правы, что есть правила техники безопасности, что мастера должны контролировать их выполнение, что работающий человек о них забывает. Однако разъяснительная работа в условиях, когда страсти уже накалились, эффекта не дала.

Тогда кто-то в администрации выдвинул идею организовать свою забастовку: мол, пусть попробуют работать без нас!   Я собрала работников АУП - это человек 40 и предложила создать свой профсоюз. На том и порешили. Директор поддержал. Почему они принижают нас как класс? После таких требований рабочих, мы решили тоже забастовать, но на законных основаниях. Все подготовили до последней бумажки. Осталось дело только за забастовкой. Тогда они пришли и говорят: "Мы поняли". Это стало переломным моментом. И нас признали.

Директор был с нами за забастовку. Да все руководство было с нами. Сначала рабочие хихикали. Пришли в зал наблюдали за нашим собранием. Но когда мы решили обратиться в прокуратуру с требованием признать трехдневную забастовку рабочих незаконной, они забегали. Они поняли, что мы забастуем. У нас все было оформлено до последней буквы. Они нас достали!"

Из протокола собрания руководителей, ИТР и служащих

27 декабря 1991г.

Повестка дня:

1. Доклад координационного совета ИТР по вопросу о забастовке.

2. Утверждение устава профсоюза руководителей, специалистов и служащих.

3. Выдвижение кандидатуры председателя объединенного профсоюза руководителей, специалистов и служащих.

О.Е.Зинченко, зам. директора по экономике, находившийся в президиуме собрания, изложил собравшимся все пункты требований:

(1) Передача (возбуждение) уголовного дела в следственные органы против трех зачинщиков Позднякова, Ильясова и Лахно.

(2) Принятие фонда зарплаты ИТР в размере 15,6 % от общего фонда зарплаты.

В ходе прений, нашедших отражение в протоколе, выступил горный мастер Фатихов:

- Нет никаких гарантий, что не появится еще какой-нибудь инициатор забастовки. Поэтому надо подавать в суд.

Выступил и директор шахты А.В.Прасолов:

- Мы убеждали совет предприятия, чтобы он убедил рабочих в ненужности забастовки. Мое мнение: сейчас на членов СП в суд дело не передавать. И этот пункт требований снять.

Гл. механик Э.В.Герман:

- До каких пор можно топтать надзор? Я считаю, что люди, виновные в забастовке, должны быть наказаны.

Денисенко, начальник участка подъема:

- Подача в суд - это только повод для повышения авторитета Позднякова, Ильясова и Лахно.

На голосование был вынесено предложение об оставлении в требованиях пункта о возбуждении дела против организаторов забастовки.

Итоги голосования:

"за" -22, "против" -13, воздержались -10.

Затем на голосование было вынесено предложение: "Потребовать от директора направить материалы в суд с формулировкой "Признать незаконной забастовку..."

За - 42, против -7, воздержался - 1.

Второе предложение: "Потребовать от директора направить материалы в десятидневный срок в Верховный суд Коми о признании незаконной забастовки и наказании виновных лиц".

За - 4, против - 34, воздержались - 3.

Директор выполнил решение собрания и передал дело в суд. На шахту приезжал представитель Верховного суда Коми. В принципе эта забастовка рабочих могла считаться незаконной, но для наказания виновных не было необходимой законодательной базы. Таким образом, дело кончилось ничем.

Контрмеры против рабочих этим не ограничились. Началась практическая реализация идеи создания своего профсоюза, который смог бы противостоять организованному натиску рабочих. Его председателем была избрана Л.Д., занимавшая пост помощника директора по кадрам.

Контратака ИТР и служащих оказалась успешной. После вышеописанного конфликта требования радикального сокращения аппарата рабочими уже не выдвигались и ни один человек из “белых воротничков” не был сокращен.

Л.Д. приехала в Воркуту в 1974 г. после окончания Кузбасского политехнического института вслед за своей сестрой, прибывшей сюда в 1965 г. Муж, окончивший тот же институт, устроился на ту же шахту. Л.Д. начинала работать в техотделе, но потом директор буквально вынудил ее возглавить отдел кадров. Лидерский характер, кипучая энергия вынесли её в конечном счете в организаторы одной из первых в России ячеек профсоюза ИТР и служащих.

 "Я отказывалась от этой работы, но директор буквально заставил", - вспоминала она в 1984 г. Л.Д. сама написала проект устава. В 1991г. формально создать профсоюз было несложно, т.к. официальные препятствия для этого исчезли. Однако прецедентов создания таких организаций в городе не было, поэтому в разных инстанциях стали придираться к словам и формулировкам, каждый раз поворачивая проект на переделку. "Тогда наш профсоюз был притчей во языцех, - рассказывала Л.Д. - Проверяли каждый пункт. В конце концов, я не вытерпела и пригрозила: "Завтра же пойду к Сегалю (главе администрации города) и устрою такую бучу...". Подписали”.

Наконец, 27 декабря 1991г. устав профсоюзной организации был зарегистрирован. В нем определялся круг работников, которые имеют право быть членами профсоюза: руководители, специалисты, служащие без высшего и среднего специального образования. При этом особо оговаривалось, что профсоюз включает также "специалистов, работающих на рабочих должностях". Под последними понимались рабочие с высшим и средним специальным образованием. К концу 1994г. таких в организации набралось человек пять.

К концу 1994 г. на шахте было 290 ИТР и служащих, из которых 185 состояли в первичной организации. Остальные 105 чел. распределялись между профсоюзом работников угольной промышленности и НПГ, а часть вообще ни в каком профсоюзе не состояла. В НПГ из ИТР принимаются только горные мастера, но не все туда пошли или попали. В конце 1994 г. на шахте 102 горных мастера, из них около 50 состояли в профсоюзе ИТР. Из административно-управленческого персонала (АУП), включавшего около 100 чел., все являлись членами этого профсоюза. Все начальники участков (человек 20) также состояли в нем. Все руководители предприятия, главные специалисты - тоже. Правда, согласно уставу, директор и главный инженер (остававшийся обычно во время отсутствия директора исполнять его обязанности) могут быть членами профсоюза (и являются ими), но не могут избираться в профком. Правда, руководители вошли в профсоюз ИТР не сразу: например, главный маркшейдер долго раздумывал, потом пришел.

Создание профсоюза ИТР и служащих было неожиданным и экстравагантным ходом. Поэтому ему еще предстояло добиться признания коллектива в качестве полноправного профсоюза, а не тактического хода администрации.

"Поначалу нас не воспринимали всерьез, - вспоминала председатель в конце 1984 г. - Мол, кто вы такие? Сейчас же ни одно серьезное решение не принимается без нас: знают, что я завыступаю".

Постепенно три профкома нашли пути взаимодействия. "Мы с год ссорились, а потом нашли общий язык. Я хорошо знаю КЗОТ. Ну к кому пойдет консультироваться член НПГ? Идет ко мне. Я им сразу сказала: "Будет плохое отношение - идите в нотариальную контору. Недавно тяжело заболел член нашего профсоюза, замдиректора по хозяйственной части. Его положили в клинику в Москве. На лечение требуются большие деньги. Так, одна ампула стоит 45 долл. Я написала ходатайство. Пошла в другие профкомы - все подписали без колебаний. С аналогичной бумажкой приходили к нам из НПГ. Рабочий-алкоголик по пьянке погорел в своем доме. Хотя он и сам виноват, но я подписала их ходатайство о материальной помощи”

Особенность положения профсоюза ИТР и служащих - переплетенность его членов с членами высшего круга администрации, защита им личных интересов всех ИТР, включая руководство, а отсюда и особые отношения председателя с директором:

- Наш директор на меня не давит. Ну и я особенного ничего у него не требую. Когда же что-то надо – прошу, и он не отказывает. Так, месяца три я пробивала дополнительный отпуск для главных специалистов и руководителей отделов за ненормированный рабочий день.

После создания нового профсоюза одним из первых серьезных дел стала подготовка коллективного договора на 1992 г. В своей основе он был типовой. В то время коллективным договорам особого значения еще не придавали, часто рассматривая их как формальность. Поэтому все три профсоюза приняли его без особых возражений, внеся изменения по мелочам. Однако в 1992 г. интерес к колдоговору возрос. При подготовке проекта на 1993 г. " все перешерстили. Регулярно засиживались до 10-11 час. ночи. Просматривали каждый пункт. Однако существенных разногласий между профкомами почти не было. " Колдоговор был подготовлен общий. Речь шла о всех работниках предприятия без различия должности и профессии.

Однако профсоюз ИТР и служащих, не обладая политическим весом НПРУП И НПГ, по мере нормализации внутренних отношений на шахте переориентировался на традиционную для советских профсоюзов социально-культурную функцию. Председатель следующим образом описывала содержание своей деятельности:

“Я организовала вечер для наших. Но среди ИТР есть члены и нее нашего профсоюза - не будешь же их выгонять. Предложила другим профкомам, те решили тоже организовать.

Директор тоже заботится, чтобы коллектив сплачивался. Вначале он даже выступал инициатором вечеров... На 23 февраля мы подготовили вечер для наших мужчин. В программу входило исполнение нескольких песен, в том числе с словами, написанными к празднику... А на 8 марта мужчины тоже нас поздравляли. У них есть духовой оркестр. Все в белых пиджаках. Спели нам песню, частушки. Скоро Новый год, и я уже думаю, как его встречать".

Председатель профкома занимается распределением путевок в санаторно-курортные учреждения.

- Как-то ко мне в кабинет заглянул председатель одного колхоза из Краснодарского края. У них есть свой санаторий, в котором лечат от ряда профессиональных шахтерских болезней. Связалась с другими профкомами шахты, вместе надавили на администрацию".

В результате был подписан договор, по которому работники нашей шахты будут отдыхать в санатории. 50 процентов стоимости путевки выплачивает профсоюз, 40 процентов - администрация углем, 10 процентов - сам работник.

Шахта “Воргашорская”

 

Особенно остро анти-ИТРовские настроения рабочих проявились на шахте “Воргашорская”, где возник Независимый профсоюз шахты “Воргашорская” во главе с Иваном Гуридовым. Реакцией на его действия стало активная самоорганизация “белых воротничков” и возникновение здесь профсоюза ИТР и служащих.

На “Воргашорской” первой формой самоорганизации ИТР стал клуб руководителей. Среди его инициаторов были технический директор, директор по производству, все главные специалисты шахты. Он включал начальников отделов, их заместителей, механиков и т.д. Клуб по своим функциям напоминал клубы офицерской чести и занимался рассмотрением вопросов дисциплины инженерно-технических работников, обсуждением ее нарушений и оказанием помощи тем, кто сбился с пути.

Во время забастовки 1992 г., когда И.Гуридов начал борьбу за устранение директора шахты и свое избрание на этот пост, 11 членов этого клуба решили создать свой профсоюз для защиты собственных интересов. Среди инициаторов были технический директор, директор по производству, все главные специалисты.

В дальнейшем они встретились с руководством “Росугля”, высказав свою сильную озабоченность опасностью возможного назначения И.Гуридова на пост директора шахты, доказывали, что взгляды последнего - это далеко еще не позиция всего трудового коллектива. Вероятно, это сыграло свою роль и “Росуголь” отказался утвердить Гуридова на посту директора. У организаторов нового профсоюза вызывала тревогу и система выборности руководителей, приведшая к тому, что немало хороших специалистов, не найдя общего языка с рабочими, были вынуждены уйти с предприятия. Членство в профсоюзе угольщиков их не удовлетворяло, поскольку, по их мнению, этот профсоюз не защищает специфические интересы руководителей и ИТР, которые порою не совпадают с интересами рабочих. Как сказал один из них, интересы уборщицы и руководителя разные, “их интересы - это не наши интересы, а наши - не их”.

В обращении ИТР шахты “Воргашорская” от 4 апреля 1992 года констатировалось:

“Инженерно-технические работники шахты “Воргашорская” 30 марта 1992 года, обсудив на своем собрании создавшееся положение, вынуждены были принять решение о создании координационного забастовочного комитета, который обязан осуществить ряд мер по защите чести и достоинства инженерно-технических работников, предотвращении нарушений законодательства, по прекращению вмешательства профсоюзных структур в деятельность производства и разрешению конфликтной ситуации в соответствии с законом о разрешении трудовых конфликтов, не исключая и вынужденного применения такой крайней меры, как забастовка, в случае, если иные меры не окажутся действенными.

Зная, что аналогичное положение существует и на других шахтах и предприятиях отрасли, мы призываем вас дать совместный решительный отпор дезорганизующим производство силам.

Мы обращаемся к вам присоединиться к требованию о внесении в законодательство Российской Федерации положения о прекращении выборности руководителей всех рангов и обеспечении социальной защищенности всего руководящего состава отрасли”. Под этим документом подписались первыми директор шахты Ермаков и председатель забастовочного комитета Пирожков, а затем еще большая группа руководителей и ИТР (ВКМ)

Когда И.Гуридов повел фронтальную атаку за пост директора и замаячил успех этой атаки, дело едва не дошло до забастовки. У многих ИТР сама его личность вызывала аллергию. Такое отношение к популярному тогда рабочему лидеру было заметно не только на “Воргашорской”, но и среди ИТР города.

Одна из женщин-ИТР так сформулировала свое впечатление:

- Я была на конференции в Воргашоре. Гуридов там нес такое! Это стыд. У меня сложилось впечатление, что он шизофреник..

Председателем профсоюза был избран Филипп Витковский, начальник отдела шахты.

Его воркутинская история довольно типична для этого города. Отец был убит во время войны. Отчим в 1955 г. был осужден и послан в Воркуту, куда вслед за ним через год и приехал Филипп с матерью. Здесь учился, работал на строительстве шахт. С самого начала принял участие в строительстве “Воргашорской” и после его завершения в 1975 г. остался работать на шахте. Несмотря на то, что и в советское время он был начальником отдела, в КПСС не состоял: заявление подал, но потом случилось ЧП, Ф.Витковского обсуждали на партбюро в связи со случившимся, после чего он решил свое заявление забрать, а новое так и не подал.

Директора шахты было решено не включать в новый профсоюз. Как объяснил его председатель Филипп Витковский, если директор будет членом ИТРовского профсоюза, то члены других профсоюзов могут упрекнуть, что он создает своему профсоюзу привилегированное положение.

Непростым был вопрос включения нового профсоюза в общую профсоюзную структуру шахты. С 1992 г. здесь существовало 4 профсоюзные организации, каждая из которых представляла преимущественно ту или иную социальную группу коллектива. Председатель ИТРовского профсоюза вошел в состав координационного профсоюзного совета, обсуждавшего наиболее актуальные проблемы жизни шахты и принимавшего решения лишь при полном согласии всех профсоюзов.

До марта 1994 г. ИТРовский профсоюз, как и все прочие, имел свой счет соцстраха. Каждый член имел свой персональный счет. Если в течение года он не выходил на больничный, то в конце года мог получить денежную компенсацию. Соцстрах давал приличную финансовую основу для деятельности профсоюзной организации. Президентским декретом весной 1994 г. средства соцстраха первичных организаций предприятий передавались в региональные фонды, управляемые профсоюзами. Поскольку профсоюз руководителей, специалистов и служащих такого фонда не имел, то ему был предоставлен выбор: присоединиться к фондам НПРУП, НПГ или профсоюза железнодорожников. Вначале выбор был сделан в пользу НПРУП, однако отношения с его руководством не сложились и вскоре было принято решение о переводе средств в фонд НПГ на отдельный субсчет.

Профсоюз, начинавшийся с 11 членов, к лету 1995 г. включал в свой состав уже 270 руководителей, ИТР и служащих из примерно 400 работников этих категорий, работавших на “Воргашорской”.