Завершение разгрома забастовки

 

Уже в субботу было очевидно всем, что забастовка окончится поражением, возможно, небывалым. Наверное, никогда еще рабочие, пойдя на забастовку, не заканчивали ее с одними минусами. В понедельник для завершающего ритуала на шахту прибыл директор, находившийся все эти дни на больничном и отслеживавший ситуацию по телефону. На 9 утра была назначена встреча профсоюзного актива и администрации шахты с ним. Однако в назначенный час он не прибыл: бегал с хромой ногой по инстанциям: объединение, банк.

Между тем в этот день на шахту привезли небольшую сумму денег, но их стали выдавать в заранее оговоренном порядке. В результате деньги получили вспомогательные участки, а на забастовщиков их снова не хватило.

В 11 часов в курилке шахты состоялось собрание смены с участием директора, и.о. директора и ряда других руководителей администрации. Собралось человек 30-40. Большинству мест не хватило. Люди стояли у стенок. Часть сидела за столом, за которым обычно идет игра в карты. Но вот в курилке, хромая, появился директор и другие представители руководства. Они расположились у противоположной стенки.

Директор Александр Андреевич начал речь спокойно с объяснения своей болячки. Травма ноги с 69-го года. Сейчас произошло обострение. Однако, несмотря на это, он не отлеживался дома, а буквально не расставался с телефоном, решая общие дела всех работников шахты и прежде всего связанные с зарплатой. Вот и сегодня он уже успел побывать в банке, в объединении в поисках денег. И кое-что нашел.

Речь-монолог длилась не менее получаса. Основной пафос состоял в том, что он, директор, делает все возможное, чтобы помочь рабочим, а они его подвели, подставили ножку, ухудшили его позиции на переговорах с вышестоящими инстанциями. Ну и самое главное: забастовка бессмысленна, рабочие ударили прежде всего по своему собственному карману. Рабочие слушали молча, хотя директор то и дело выходил на повтор. Потом в его речи стали появляться паузы. Тут кто-то вяло выкрикнул:

- Чего же сразу не разъяснили?

Тут главного механика шахты Михаила Ивановича будто шилом ткнули. Он вдруг взвился, выбежал на середину курилки и заорал во всю мощь своих легких:

- Не бреши! Вас, блядь, всех предупреждали, все объясняли. Но вы поверили тем, кто сказал, что вам оплатят по среднему.

Из толпы рабочих кто-то флегматично пытался вставить слово возражения, однако за криком главного механика ничего не было слышно.

Когда он замолк, вновь заговорил директор:

- Ходят слухи, будто вас администрация подстрекала к забастовке. Как такой бред мог в голову прийти?

Вдруг в дверь из коридора влетел парень лет 25-30 в дутом синтетическом пальто и заорал уже на и.о. директора И.Гоменюка:

- Да это же ты подстрекал на смене к забастовке. Это ты, сука, говорил: «Забастуете - получите деньги».

Иван Васильевич что-то в спокойном тоне пытался возразить, но его не было слышно.

Тут парень взвился еще пуще прежнего.

- Приходи в ночную смену - там свидетели, они подтвердят твои слова. И тогда я тебе.. (далее следовала нецензурная брань).

Иван Васильевич сдержанно и не теряя достоинства что-то еще возражал. Парень, выпустив весь пар, удалился, тихо матерясь уже в коридоре.

Директор, чтобы разрядить обстановку, снова начал читать мораль. Наша шахта по зарплате на втором месте в объединении, уступая лишь «Октябрьской», но там ведь Богом данные условия: сколько хочешь, столько и добывай. И по темпам выплаты зарплаты «Южная» уступает только ей. У шахты относительно неплохое финансовое положение.

- И вдруг вы сделали подножку. Все прахом! Как я теперь поеду в Москву в «Росуголь» просить. У нас все покупатели теперь полетели, о плане нечего и мечтать. Нас планировали закрыть с июня 1996 года, но теперь вполне могут закрыть и с января. Вы все потеряете премии. Какой смысл в этой забастовке? Если я вас не устраиваю - скажите. Я готов уйти. Мне предлагали место директора другой, перспективной шахты. Но я сказал, что не уйду, пока «Южная» работает... Вот... подписался под требованиями. А я ведь за него просил в объединении, чтобы ему квартиру дали. Меня спросили: «Он что? Хорошо работает?» - «Очень хорошо», - ответил я. А ведь если директор за кого-то просит – значит, это очень хороший работник. И он тут такое затеял. Надо было плюнуть на него. Пусть сидит в своем бараке.... Теперь решайте, мужики, сами, что будете делать.

Из толпы раздались мрачные голоса:

- Что тут решать? Работать надо.

- Сейчас, - возразил директор, - уже пускать в шахту не можем. Идет ремонт. ВКТ у нас работал все выходные и праздники как проклятые. В это воскресенье им дали отдохнуть. Если бы не это, то сегодня ремонт закончили бы. А теперь не знаю.

Тут он обернулся к начальнику ВКТ:

- Когда сможете?

- Завтра в середине второй смены.

Вспомнив что-то, директор вновь вышел на мораль:

- Вам же разъясняли, что в этой забастовке нет смысла. Чем бить пальцами, лучше приложиться всем кулаком 1 декабря.

Кто-то из рабочих возразил:

- Обращение профсоюза появилось 15-го, а забастовка началась 14-го.

Тут подал голос председатель профкома НПРУП:

- Обращение нашего теркома было принято 14-го.

Но из толпы последовало конструктивное предложение:

- Да послать призывы профсоюзов на х...

- Нет, - возразил директор. - Это не получится. Это будет всеобщая забастовка.

Кто-то из рабочих снова возразил:

- Да какой тогда смысл сейчас все восстанавливать, чтобы потом через неделю опять бастовать.

- Но ведь 10 дней для работы еще есть, - не согласился опять директор.

Днем директор совещался с представителями администрации, отдавал распоряжения. Потом исчез. После обеда один рабочий сказал мне, что его видели в бане.

В начале пятого я поднялся в курилку. Здесь было еще пусто. Сел за стол. На нем крупными буквами было выцарапано: «Смерть пидорасам!» и «Шахтеры - черти!»

Вскоре стал собираться народ. Подходили, здоровались и без лишних слов начинали игру в карты. О забастовке - ни слова. Из первых 12 по крайней мере двое были явно выпивши. В курилку вошел пожилой мужичок, пьяненький до эйфории и громко продекламировал, извещая о своем появлении:

- Вдруг откуда не возьмись

Появился В-Рот-Ебись.

К пяти часам собралось 36-37 человек. Появился директор со свитой. После бани он был настроен гораздо более боевито. Он повторил с небольшими вариациями свою дневную речь, но уже гораздо более обильно обогащая ее просторечным матом и буквально задирая рабочих своими уже не столь сдержанными, как днем, упреками и угрозами:

- Кто-то думал, что вам оформят как вынужденный прогул. Не будет этого! Я консультировался с юристом, прокурором. Еще не знаю, как будем отмечать эти дни: то ли «Н», то ли «З», но план в любом случае уже не наверстать... Но на политическую забастовку я первый пойду... Кто теперь будет за это отвечать? Кто организовал? Профсоюзы? Нет, они отмежевались. Что же у нас появилась третья, провокационная сила? Пытался разговаривать со стачкомом. Все говорят: «Меня записали»... Ну ладно - уголь не давали. А почему лаву не поддерживали? Так бы пришли, включили комбайн - и поехали. А теперь? Вам это еще аукнется.

Кто-то прервал гробовое молчание слушателей, почти переходя на крик:

- Ты-то на пенсию живешь, а многие ее не имеют. На что жить?

- Алик, не знаю. Но что же делать?

- Но выход надо же искать?

- Выход - это первое декабря. Не здесь его надо искать: у меня или у Гоменюка. Не здесь искать!

- Я понимаю, - включился в разговор И.Гоменюк, - если бы директор получил 400 млн. и крутил их. Но нет денег-то.

- В Северо-Двинске, - снова уже закричал директор, - люди забаррикадировались в ядерной подлодке. Они не получали с мая. Еб вашу мать! Вот им Черномырдин вчера и дал, а вы уже сентябрьскую начали получать.

  Тут из толпы рабочих раздался спокойный голос:

- Вы вот говорили, что стачкомовцы отрекаются... Мы с вами виделись два раза. Да, меня избрали в стачком, но я не отрекаюсь. И никто не скажет, что я являлся сюда пьяным...

Директор почувствовал, что слегка переборщил в наступательном порыве:

- Да, я знаю, что ты не пьешь.

- Зачем же вы угрожаете рабочим?

- Я? Да не хотите - не работайте! Я с себя ответственность снимаю.

Последние слова директор проорал во все горло и вышел. Понять причину столь бурной реакции мне было трудно. Несмотря на неадекватно агрессивное поведение директора, рабочие были удивительно тихи и спокойны.

После общесменного собрания рабочие разошлись по нарядным для обсуждения дальнейших действий. Все происходило за закрытыми дверями. Но, судя по тишине и темпу принятия решения, разногласий почти не было. Почти все высказались за прекращение забастовки.

Стихийная забастовка фактически завершилась. Рабочим осталось только ждать, когда администрация сочтет возможным прекратить свой локаут под видом ремонта и пустит их в шахту. Забастовка на шахте «Южная» продлилась с 14 по 20 ноября включительно. Рабочие потерпели явное поражение. Стихийный взрыв протеста загнал их в ловушку..

Последствия забастовки

 

Уже с самого начала забастовки администрация, а вскоре и участники, понимали ее последствия для своего кошелька. Забастовка и выход из нее означали, что шахта с планом за ноябрь уже не справится. Это означает, что все повременщики лишаются премии в размере 70% тарифа.

Так, главный механик шахты Михаил объяснил:

- Из-за забастовки я получу в два раза меньше, поскольку не будет премии. Рабочие получат две трети своего тарифа. От забастовки страдают и другие службы, не участвующие в забастовке: они работают, но поскольку работа шахты оценивается по добытому углю, то премию они не получат.

Начальник ОТиНЗ шахты Клавдия Ивановна Зайцева по моей просьбе рассчитала последствия забастовки для зарплаты рабочих добычных участков. В ноябре 21 рабочий день. Забастовка продлилась 6 дней. Следовательно, получается 15 рабочих дней. Кроме того, не удастся сразу начать выдачу угля в обычных масштабах. Поэтому, по ее прикидкам, добычники могли рассчитывать на 1,5-2 млн. начислений.

Такая перспектива не на шутку встревожила забастовщиков. В последний день забастовки, 21 ноября, их представители появились в НПГ города у зампредседателя Строенко (председатель был в отпуске), который не так давно переместился на этот пост с должности председателя НПГ «Южной». Свои впечатления от этой встречи он сформулировал в беседе со мной кратко:

- Приходили гонцы с «Южной». Просят, чтобы НПГ взял на себя ответственность за забастовку. Но уж нет! Сами заварили, пусть и расхлебывает тот, кто затеял. А то один инициатор уже в отпуске, другой - на больничном. Сами в стороне, а всех подставили...

- P.S. В августе 1996 г. «Южная» прекратила добычу угля и вышла в режим полного закрытия.

 

***

ЖАРКОЕ ЛЕТО 1996 года:

ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

 

Новый виток обострения обстановка в Воркуте наметился с февраля- марта 1996 года. Администрации шахт, объединения "Воркутауголь", профсоюзам становилось все труднее сдерживать возмущение шахтеров задержками выплаты зарплаты, предотвращать стихийные забастовки. Наступление периода летних отпусков еще более усугубило положение. Рутинная борьба за выплату уже заработанной зарплаты в этот раз проходила в знаменательные дни: вся Россия была втянута в лихорадку президентской предвыборной кампании.

 

Визит Б.Ельцина в Воркуту в мае 1997 года

 

Ожидание приезда президента Б.Ельцина в Воркуту являлось сдерживающим фактором: с ним связывались надежды на то, что в ходе предвыборного марафона в борьбе за голоса избирателей он сделает существенные шаги навстречу шахтерам Воркуты. Ожидаемых подарков не было до последнего. 24 мая, наконец, в Воркуту пришли 78 млрд. руб. - небольшая часть задолженности по зарплате. Из этой суммы погасили долги по зарплате за январь и часть февраля, а также по мартовским отпускным. Накал недовольства частично был снят. 25 мая приехал Б.Ельцин.

  Набор привезенных подарков для воркутинцев был неясен. Поэтому у лидеров профсоюзов Воркуты не было однозначной предвыборной позиции. Исполком НПГ имел жесткую негласную позицию: Ельцина не поддерживать. Среди шахтеров звучало условие: не будет денег - на выборы не пойдем. В.Семенов к моменту приезда Б.Ельцина имел два варианта текста выступления на встрече с ним: один на случай, если он подпишет нужные Воркуте документы, и один на случай неподписания. Ельцин подписал и В.Семенов выступил с речью, выражавшей мягкую поддержку. Правда, руководство НПГ Воркуты официального решения о поддержке Ельцина не принимало, однако в ходе разъяснительной работы на шахтах рабочим объясняли, что в случае прихода в Кремль нового человека все завоеванное можно потерять. Этот аргумент принимался, но скептически.

Б.Ельцин подписал целый пакет важных документов, удовлетворявших многолетние требования шахтерских профсоюзов, а также пообещал решить проблему задолженности по зарплате. По оценке председателя НПГ Воркуты, "его указы - это то, за что мы бились последние пять лет". Правда, "Росуголь", по мнению воркутинцев, негативно относится к одной из основных идей этих указов: выводу районного коэффициента из цены угля (этот пункт в указе идет отдельной строкой). Воркутинцы, зная большую дистанцию между указами и их реализацией, попросили Б.Ельцина лично проконтролировать выполнение подписанных им документов. Он обещал. Стоимость выполнения этих указов для казны - 500 млрд. руб. в год. Подписанные документы вселили в ту часть воркутинцев, которая разбирается в экономике, надежды на вывод ведущей отрасли города из тупика. По оценке В.Семенова, "появилась надежда, что к концу года выплывем". Правда, ельцинское руководство строительством капитализма на месте не могло не вызывать ассоциации с предвыборным визитом Е.Гайдара в бастующую Воркуту в конце 1993 г. Тогда тоже был подписан пакет многообещающих документов. Однако, по оценке В.Семенова, ситуация не однотипная: "Гайдар подписывал документы "рассмотреть", а Ельцин имел власть и решил сам".

С 1 июня пошла реализация указа по льготному железнодорожному тарифу: Воркута стала пользоваться льготами, которыми ранее пользовался Кузбасс, что дало ему возможность вторгнуться на традиционные рынки сбыта воркутинских углей. В то же время очень скоро стали сбываться предчувствия, которые имели многие по поводу визита Б.Ельцина: он не сможет выполнить все свои обещания. Деньги по-прежнему задерживались. В Воркуту поступила информация, что после подписания указов вице-премьер В.Каданников прямо прокомментировал вопрос о перспективах: денег, мол, в казне все равно нет. Кроме того, целый ряд положений указов не подкреплены разъяснениями относительно механизмов их выполнения и источников поступления средств для их реализации.

Наступавшие выборы, видимо, многими рассматривались как хороший повод решительно напомнить президенту о данных обещаниях. В начале июня на шахтах Воркуты стали вспыхивать крупномасштабные стихийные забастовки. С 1 июня полностью остановились "Воркутинская", "Заполярная". Стояли сутки. Профлидеры убедили рабочих выйти на работу - те согласились.Но вспыхнули забастовки на "Северной", "Центральной", Воркутинском механическом заводе. 

 

КОНФЛИКТ НА ШАХТЕ "ВОРГАШОРСКАЯ"

 

Наиболее серьезный конфликт возник на шахте "Воргашорская". Задержка по зарплате была с середины марта 1996 года. Генеральный директор шахты привез деньги на зарплату за март, однако никаких перспектив на получение отпускных нет. По оценке профсоюзных лидеров шахты, это был первый случай такой длительной задержки, который совпал с периодом отпусков.

Кто виноват? Если в объединении "Воркутауголь" в качестве "козла отпущения" выступила компания "Росуголь", через которую идут государственные дотации, то на "Воргашорской" такового не было: шахта приватизирована и живет без всяких дотаций. Деньги не дали потребители угля, которым тоже кто-то не платит. Ф.Ф.Витковский, исполнявший в этот момент обязанности директора по капстроительству, объяснил так:

- Это вина не "Росугля". По всей стране все останавливается: нет денег, но полно бумаг - векселей. Череповец расплачивается с нами векселями. Ими же зарплату не заплатишь... Все упирается в хаос в стране...

11 июня шахтеры второй смены отказались работать из-за задержки зарплаты. Началась стихийная забастовка. Правда, относительно определения этих действий единства мнений не было. Одни, услышав из моих уст слово "забастовка" тут же поправляли:

- Никакой забастовки. Забастовка проводится по строго определенной процедур. А это акция протеста.

Другие, услышав выражение "акция протеста", не менее категорично поправляли:

- Никакой акции протеста нет. Просто люди не вышли на работу, потому, что им не платят.

Легла подземная группа, исключая первый участок. В ходе интервью с профлидерами шахты я пытался добиться ответа на вопрос:

- Шахтеры объединения "Воркутауголь" требуют свою зарплату от "Росугля". А к кому обращены требования на "Воргашорской"?

- Требования выдвигать не к кому, - ответили мне. - Акцией хотели обратить на себя внимание... Денег не будет, если даже прижать директора, - объяснил один из руководителей шахты.

- Люди, отказываясь выходить на работу, наверное, понимали, что этим они мало что добьются, но потеряют премию, сократится средний заработок, отпускные. Так что же это? Иррациональная акция или в этом есть какой-то смысл?

- Какой смысл? - с раздражением ответил мне зампредседателя профкома НПРУП. - Это акт отчаяния.

Чтобы мне стал понятнее смысл иррационального социального действия, он привел пример из жизни своего отца, который, строя дом, целый день не мог найти молоток и мучился, забивая гвозди топором. Когда же вечером он обнаружил молоток, то в ярости забросил его далеко в огород.

Отказались работать проходческие и добычные бригады. Исключение - первый проходческий участок. Сколько всего забастовщиков - сказать никто не мог. Всего на подземных участках - около 600 чел. Но бастовали не все, поскольку сразу же рабочие приняли решение поддерживать шахту ("Она же матушка-кормилица", - объяснили мне). Это предполагает откачку воды и хотя бы минимальную добычу угля: 3-8 тонн в день. С этим никто не спорил, хотя в бригадах не всегда просто было решить: кто будет бастовать, а кто - поддерживать шахту.

Встал участок внутришахтного транспорта (ВШТ). Все рабочие поверхности продолжали работать с поправкой, конечно, на то, что уголь поступал в минимальном размере. Шла отгрузка. Из 250 тыс. тонн, хранившихся в отвале, к концу забастовки осталось 50 тыс. тонн. Без всяких сбоев продолжали работать ИТР. Мой вопрос об их поведении во время забастовки один мой собеседник воспринял как глуповатый: "ИТР - это офицеры. Какая тут забастовка?"

Во время собраний в нарядных четко сформулированных требований не выдвигалось. Люди просто выкрикивали:

- Нет зарплаты - нет и работы!

- Пока не заплатят - не будем работать.

В городе от одного из мастеров "Воргашорской" я услышал, что выдвигается также требование расторжения контракта с генеральным директором. Однако на самой шахте уточненная ситуация выглядела несколько иначе. Действительно, в нарядных звучало такое требование. на одном сменном собрании участка его даже поддержали голосованием. Однако на других собраниях его выкрикивали лишь отдельные рабочие, не получив сколько-нибудь заметной поддержки. Там оно даже не ставилось на голосование.

27 июня состоялось очередное собрание акционеров. На котором проводились перевыборы Совета директоров. Было выдвинуто 8 кандидатов. Один, набравший минимальное число голосов, в Совет не попал. Генеральный директор В.И.Щурко набрал больше всего голосов.

Все три профсоюза признали забастовку стихийной, но в то же время в той или иной форме поддержали выдвинутые требования.

Так, 19 июня профком НПРУП отправил помощнику президента по национальной безопасности А.Лебедю, советнику президента по экономическим вопросам Лифшицу и генеральному прокурору РФ Скуратову Обращение:

"ОАО "Шахта Воргашорская" является одним из перспективных предприятий в угольной отрасли и имеет все возможности в наращивании добычи энергетических и коксующихся углей. Несмотря на то, что государство владеет 51% акций, фактически являясь собственником ОАО "Шахта Воргашорская", работники шахты низведены до участи узников фашистских лагерей - зарплаты (которую выдают частями) хватает только чтобы не подохнуть с голоду, так как картошка у нас на 67 параллели не растет. Шахтеры доведены до отчаяния. Генеральный директор и Совет директоров нанесли ОАО "Шахта Воргашорская" материальный ущерб более 53 млн. руб. (это только то, что мы знаем из официального отчета на собрании акционеров). Работники шахты "Воргашорская", владея только 10% акций в рамках действующего законодательства, беспомощны что-либо сделать. Из последних сил цепляясь за веру, что Закон в России для всех один, убедительно просим Вас направить на ОАО "Шахта Воргашорская" следственную бригаду генеральной прокуратуры РФ".

Одновременно профкомы НПРУП и профсоюза ИТР (председателя НПГ в этот момент не было на шахте) приняли совместное заявление:

"... Перед нарядом 3-1 смены генеральный директор ОАО "Шахты Воргашорская" согласился признать сложившуюся ситуацию как простой не по вине работников и дал согласие оплатить дни простоя. Согласно ст.610 ОТС и ст.94 КЗОТ РФ такой простой должен оплачиваться в размере 100% тарифных ставок и окладов.

Профсоюзные комитеты постановляют:

1. Оплатить дни простоя в июне согласно ст.610 ОТС.

2. Исключить зарплату за июнь 1996 г. при расчете среднего заработка для всех видов выплат.

3. Скорректировать план добычи угля, проходки и др. сдельных работ в сторону уменьшения на количество дней простоя не по вине работников".

Таким образом, два профсоюза выступили не в поддержку требований, а в защиту бастующих от возможных серьезных материальных последствий их участи в забастовке. Выступили, кажется, не очень рассчитывая на успех.

27 июня из "Росугля" на "Воргашорскую" пришли 2,5 млрд. руб., предназначенные на капитальное строительство (вклад "Росугля" как держателя контрольного пакета акций) из 23 млрд, которые должны были быть перечислены в 1995 г. В виде исключения было решено пустить их на выплату зарплаты. Небольшая часть долга была погашена: необходимо 5 млрд руб. У бастующих, которые к этому времени немного успокоились и просчитали последствия, появился предлог, не теряя лица вернуться в шахту. Вернулись столь же неорганизованно, как и ушли.