Просто те, кто рассуждает подобным образом, еще не знают особенностей великой музыки.

Чем больше слушаешь, тем больше сюрпризов.

 

Я сам, зная эту симфонию много лет, только недавно обнаружил в ней еще несколько сюрпризов.

Предлагаю вам послушать первую часть симфонии.

И учтите, что под сюрпризами Гайдн имеет в виду не только сюрпризы громкости, но и массу других.

Ужасно хочется рассказать о них!

Но я буду с нетерпением ждать вашего творчества.

Прослушайте музыку столько раз, сколько вам будет достаточно, чтобы описать все неожиданности, которые происходят с этой очень простой мелодией.

 

Чистый лист бумаги – перед вами.

 

Встреча девятая

«О, братья! Довольно печали!»

 

Это произошло в Белорусской сельхозакадемии в Горках.

На протяжении многих лет я проводил там концерты для студентов. В них принимали участие симфонический и камерный оркестры, крупнейшие музыканты, хоры.

Зал Академии стал, по сути, настоящим филармоническим залом. Мы давали по два концерта в день несколько дней подряд. И всегда огромный зал был забит до предела.

Во всех наших концертах была традиция – мы не только слушали музыку, я не только рассказывал о ней, но во время любого концерта любой из слушателей мог задать вопрос, отправив на сцену записку. Или высказать свою точку зрения о музыке, о жизни.

В конце концертов наше общение могло продолжаться сколько угодно времени, ибо музыка активизирует мыслительные процессы и позволяет общаться невероятно интересно и глубоко.

Однажды я получил на сцене записку, содержание которой удивило меня до глубины души. Вот что там было написано:

«Огромное спасибо за концерты. Я начинаю чувствовать, понимать и любить классическую музыку. Даже удивительно, что еще год назад этой музыки для меня не существовало. Кроме одного произведения – Девятой симфонии Бетховена. Я люблю эту симфонию уже несколько лет. И я очень прошу вас исполнить ее в вашем концерте по заявкам. С уважением, студент пятого курса Академии».

Надо ли удивляться, что, прочитав записку, я немедленно попросил ее автора после окончания концерта появиться у меня в артистической.

Шутка ли!

Не любил классическую музыку КРОМЕ ДЕВЯТОЙ СИМФОНИИ БЕТХОВЕНА!

А как тогда быть с Пятой, Третьей, Шестой, Седьмой? Когда автор записки зашел ко мне после концерта, я задал ему единственный вопрос: при каких особенных обстоятельствах он впервые услышал Девятую симфонию?

А почему вы думаете, что были какие‑то особенные обстоятельства?

Я уверен!

Да, точно, были. Только откуда вы это можете знать?

Чтобы ответить на ваш вопрос, мне придется очень много говорить. Но если хотите, то расскажите, как это произошло.

И вот что рассказал мой собеседник.

Еще в седьмом классе школы он полюбил одноклассницу. И было это взаимно. Все школьные годы они провели вместе. Сначала их дразнили, потом повзрослели и перестали дразнить. Даже начали завидовать.

Окончили школу – она сказала, что хочет поступать в Академию. Ему не очень хотелось. Но не расставаться же! Поступили оба! И по‑прежнему всегда вместе.

На втором курсе в начале весенней сессии Любимая вдруг сообщила, что им нужно расстаться на короткий срок – на период сессии. Он был очень удивлен, но раз Любимая хочет…

Даже интересно, как это получится – расстаться после семи неразлучных лет.

У него никак не получалось. Каждый день, встречая Любимую, он вопросительно смотрел на нее: когда, мол, закончится этот странный эксперимент?

Сессия подошла к концу – остался последний экзамен. И он не выдержал, подошел к ней и прямо спросил о причине разлуки.

Любимая ответила, что сегодня вечером они наконец встретятся. И что она должна ему сказать что‑то очень важное.

Он с трудом дождался вечера.

А вечером, не глядя на него, она тихо‑тихо прошептала, что полюбила другого. Что она поняла для себя одну вещь. Оказывается, то, что было между ними, – не любовь, а идущая с детства привязанность.

И только теперь, встретившись с другим, она узнала, что такое любовь. Потому что тот человек совсем не такой добрый, как он, и очень эгоистичный, и не такой внимательный. И еще. Она хорошо понимает, что со своим старым надежным и заботливым другом ей было бы в тысячу раз лучше. Но она ничего не может с собой поделать. Потому что любит того, другого. И вообще она теперь совсем сумасшедшая. И пусть он ее простит.

Он – хороший, замечательный. Он достоин того, чтобы его полюбила самая замечательная женщина, а не такая ненормальная, как она…

…Он остался один…

…Вначале сидел как парализованный.

…Куда идти, с кем говорить, о чем?

…Отправился куда‑то в лес…Бродил, бродил, чуть не заблудился.

…Затем вернулся в общежитие.

Все учат, зубрят – дело идет к последнему экзамену.

…Зашел в комнату, где – телевизор.

(Тогда в общежитиях была единственная на весь дом комната с телевизором, и называлась она «красный уголок».

Это потому, что в этой комнате висели многочисленные портреты Ленина, Брежнева, красные знамена, агитация за советскую власть в плакатах.)

В «красном уголке» – никого. Все готовятся к экзаменам.

…Он включил телевизор.

…Просто чтобы что‑то говорило, светилось, двигалось.

А там – открытие сезона – трансляция из Концертного зала филармонии. Вначале ведущая начала рассказывать о Бетховене. О его Девятой симфонии.

Ему хорошо запомнилось то, что Бетховен писал эту музыку, будучи совсем глухим.

А затем музыка зазвучала. И случилось что‑то неожиданное. Он слушал музыку как никогда в жизни.

Музыка потрясла его.

Каждый звук проникал в Душу, волновал, удивлял, радовал. А затем началась четвертая часть, и вскоре в музыке, до сих пор звучавшей без единого слова, появился могучий человеческий голос, который запел:

 

О, братья!

Довольно печали!

Давайте гимны петь

Безбрежному веселью

И вечной радости.

 

А затем – другие голоса.

А затем – огромный хор:

 

Радость, пламя неземное,