Разве можно свыкнуться со своим приговором?

 

Неумолимо уповаешь…

 

Надежда едва теплиться, но, черт подери, все равно ЖИВЕТ! Все равно дает рвение существовать и ВЕРИТЬ!

 

Глупо, необоснованно…

 

Твердят, что не стоит отчаиваться. Следует непременно ходить на ежедневные занятия, разрабатывать мышцы, психически настроиться на излечение,… верить в то, что вся эта лабуда поможет вернуть возможность ходить...

НО ненавязчиво, между прочим, между наставлениями на хорошее, все же… начинают тебя приучивать к креслу.

Как бы на время, но … нюансы, тонкости уже неустанно вдалбывают в голову. Поворот, заворот.

Дружеская помощь. Я должна быть благодарна за это, ведь другим и такого не видать: брошенные в клещи жизни, им приходиться познавать всё в одиночку, самостоятельно…

Но отчего-то мне не радостно, даже редко искреннее спасибо вырывается наружу…

 

НЕНАВИЖУ!

 

Ненавижу…

 

***

И чем чаще опускаюсь в железные лапы «нового» друга, чем отчетливее понимаю, что даже, если, вдруг, коль повезет… я встречу еще когда-нибудь Луи-Батиста, своего призрачного Принца, то такое счастье, в инвалидном кресле, как я, ему уже не будет нужно.

 

Вера, старания, надрывные усилия… А толку-то?

Время идет, а результаты плачевные…

КАЛЕКА…

Глава Одиннадцатая

 

***

(Луи)

 

Обрывками всплывали воспоминания о той тяжелой, злополучной ночи…

Вот я отрываю окровавленное тело Марии из-под обломков. А вот уже еду вместе с ней в машине скорой помощи…

 

Больница, холл, обескураженные медсестры, взволнованные врачи…

 

Увозят, увозят от меня…

…по длинному коридору, тихий скрип колес, цоканье каблуков по холодному, мраморных отливов кафелю…

 увозят прочь…

 

 

***

- Морена?

- Здравствуй, мой милый Луи!

- Чего тебе?

- Отчего такой угрюмый?

- Паршивый день.

- А я к тебе по делу.

- Не сомневался.

- Я слышала, ты едешь на Собрание к Аро де Ивуар?

- Это - закрытая информация.

- Не сомневаюсь. Но у меня есть к тебе просьба.

- Просьба?

- Да. Я более, чем уверенна, что знаю один из пунктов повестки дня вашей встречи. И там пестрит мое имя. Можешь не отвечать. И вот я прошу, в силу нашей старой дружбы, как Поверенный[1][1], заступиться за меня и попросить прекратить следствие по этому делу.

- Милая моя барышня, Вы так наследили с этими нелепо брошенными трупами, что глупо являться на глаза даже такому добродушному вампиру, как я.

- Батист, прошу. Ты же можешь. Тебя послушают.

- Вот именно, из-за того, что меня послушают, я и не буду просить ничего за кого-либо. Никогда за себя не просил. И за других не стану.

- Луи…

- Нет, Морена. Нет.

- А как же наша дружба?

- Я никогда не называл разовый секс дружбой, прости.

- Ах, вот как? Хорошо… Хорошо, дорогой. Я тебе еще аукнусь.

- Не забывай, кто перед тобой. Я вполне могу прямо сейчас тебя взять за шкирку и доставить на Совет.

- Но этого не сделаешь - ты слишком правильный…

- Но я могу и оступаться.

- Мой Луи чрезмерно принципиален, чтобы на таких пустяках оступаться.

- Все равно помощи от меня не жди.

- Зря, ЗРЯ ты так…

- Милая,  на то Поверенные вечно одиноки, что ни словом, ни делом ты мне не причинишь вред. Ни мне, ни моим близким. Ибо насчет первого – я сильнее тебя в два раза, как физически, так и ментально, а со вторым – близких у меня нет.

- У всех есть скелеты в шкафу, а под кроватями - любовники.

- В своем чулане я давно пропылесосил. А последних – не держу.

- А я проверю… На всякий…

- Дерзай…

 

 

…

 

Чтобы успеть на это злополучное Собрание пришлось все же взять напрокат автомобиль, хоть и чревато тем самым выдать место встречи, но, увы, другого ничего не придумал… И так опоздал на несколько часов из-за крушения поезда. Члены Совета, в том числе и сам Ар де Ивуар, любезно ждали меня до последнего.

 

А чертовка Морена была права. Чуть ли не первый пункт разбирательства дел злоумышленников и беглецов заняла именно эта леди, уступив лишь серийному маньяку Личару и опостылевшей всем шайке ТХПМ.

 

 

 - Фран, сомневаюсь, что все так просто, как ты себе нарисовал.

- Ты думаешь, я не смог поймать каких-то четырех бандитов ТХПМ?

- Три года ты за ними гонялся, и вот теперь так легко ты их взял, раз – и сверг  без боя?

- Почему без боя? Матуа, я, конечно, наслышан твоей проницательностью и интуицией, но не будь таким циником. Другие тоже знают свое дело.

- Надеюсь, но ведь четвертого из них ты так и не нашел?

- Успею.

- Неверный ответ.

- Ладно, ребята, хватит спорить, - вмешался Ар. – Но я бы, Фран, все же перепроверил птичек в клетке.

- Ладно...

- И так, что там у нас насчет Морены де Голь? – не выдержал я.

- А что с ней? Сошлем в Сибирь, - хихикнул кто-то из Поверенных.

- А, может, сразу чучело сделаем? – нервно фыркнул я на недалекий юмор очередного умника.

- Я ее три раза предупреждал, а она все равно убивает своих доноров и оставляет тела на виду. Это - не дело.

- Я за «Vivi sepultura[2][2]», - лукаво заулыбался Франческо. О да, этот демон любил всех предавать высшей мере наказаний. Я всегда удивлялся тому факту, почему такого ужасного, алчного карьериста, как Фран, Виттория, хранительница Ордена Искьи, выбрала в Поверенные, в тех, которые, в первую очередь, призваны отстаивать справедливость, а уж потом амбиции Ордена.

- Я предлагаю отдать ее на перевоспитание Полукровкам[3][3], - с легкой ухмылкой на губах заявил я.

- И ты думаешь, что-то из этого получится?

- Еще никто прежним оттуда не возвращался.

- Иногда мне кажется, - ехидно улыбнулся Ар, - что sangue misto хуже погребения.

- Для распутников, может, и так. У нас цель – перевоспитать. Так почему бы не таким способом? Зачем же сразу sepultura? Да и глупые, недалекие вряд ли, сами дойдут до истин бытия, сделают правильные выводы из полученного урока, сколько бы они не размышляли над своими проступками и злодеяниями, ведь именно для этого и нужно «живое» погребение, а не просто лишить свободы на пятнадцать лет.

- Согласен, - тяжело вздохнул Аро.

Надеюсь, она оценит мои старания, эта маленькая извращенка с бзиком всесильного убийцы...

 

***

События за событиями… Я просто не мог вырваться из вихря обязанностей и требований своего положения.

 

Срочный отъезд в Италию. Суд ТХПМ. Казнь Поверенного, того самого Франа, которого я уже так искренне ненавидел.

Нервные дискуссии с Витторией.

Все оказалось таким запутанным и тяжелым, что вырваться назад, к Марии, я так и не смог.

 

Скоро уже и Рождество, а я торчу на этом острове Искья, как идиот, и вершу судьбы тех, кто мне глубоко безразличен. Кого видеть не видел бы, слышать не слышал бы.

 

Телом тут,

А душой - где-то там,… за горами и морями,… рядом с той единственной, которая мне так нужна, но с какой я никогда не буду вместе.

 

Глава Двенадцатая

 

(Мария)

 

Если к кошмарам, к тем ужасам, что напористо разрывали мой разум каждую ночь, я и смогла относиться более сдержано, привыкать, что ли уже…, то к тоске, безумию от одиночества, от разлуки с Луи ставало только хуже…

Невыносимо больно…

Ненависть, ненависть схватывала меня в свои оковы и тащила на дно. Пустота, одиночество, обида и злость…

Весь набор психопата разгорался во мне прощальным огнем.
КАЛЕКА-ПСИХ!

 

Дожилась! ДОЖИЛАСЬ!!!

 

Яд,… скатываясь слезами, кровью с моего сердца, накапливался в душе…

Я срывалась на всех, рычала, кричала, плакала, рыдала, визжала…

Шок, последствия трагедии…

ДА НЕТ! НЕТ! Люди, это последствия моего глупого поведения! Я сама нацепила себе петлю на шею, сама выбила из-под ног табурет, и теперь обреченно барахтаюсь в воздухе, мучаюсь, корчась в предсмертной агонии. НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ…

 

Теперь уж окончательно я - душевнобольная, … но заключенная не в физических рамках, не стены палаты сдерживают меня, давят на сознание, а ограждение собственной скорлупы душило, сжимает, выдавливает из меня рассудок и человечность.

Нервный срыв. Срыв от чувства собственной никчемности, ненадобности, бесполезности, незначимости, … отвращение вместо жалости и понимая, вместо самолюбия…