Гиена голодает (Сказка острова Гаити)

 

Жила в лесу гиена. Ночами она, голодная, выла, глядя на луну: «Гани‑и‑и! Гани‑и‑и!». Так и прозвали ее Ганида. Она была такая хищная, сильная и злая, что ее все боялись.

А в том же лесу жил‑поживал кролик по имени Мали.

Однажды тигр убил слона. Гиена так объелась слоновым мясом, что с места не могла сдвинуться, и стала толстой, как гиппопотам.

 

Ганида, Ганида,

Толстая, как свинья,

Ганида, Ганида

Съешь и меня!

 

– дразнили ее попугаи, покатываясь со смеху, и все обитатели леса вторили им.

Ганиде стало очень стыдно, и она решила во что бы то ни стало похудеть.

Задумалась она, как бы ей этого добиться, и вдруг из кустов выскочил кролик Мали. Он вежливо поклонился и сказал:

– Кума, а кума! Что ты такая скучная?

Ганида ему отвечает:

– Знаешь что, мой милый, я решила похудеть, да не знаю, как это сделать.

– Да это очень просто! – говорит ей Мали. – О, мне это не в новинку. Время от времени у меня целыми неделями ни крошки во рту не бывает. Вот какая у меня сильная воля! Если уж я на что решусь, обязательно это выполню. Вот какой я сильный! Но тебе, кума, это будет много тяжелее.

– Дур‑р‑рак! – пробурчала гиена потягиваясь. – Увидишь, я еще тебя перегоню, как только начну голодать.

– О, не делай этого, кума, мне жаль тебя, ведь этак недолго и разболеться. Я – дело иное, мне вообще не обязательно пища нужна.

– Как это так – пища тебе не нужна? – оскалила зубы гиена. – Ни за что не поверю!

– Представь себе, кума Ганида, если я и ем, то только за компанию, только потому, что все вокруг едят, но вообще‑то у меня никакого аппетита совсем нет. Я мог бы и вовсе ничего не есть, потому что никогда не бываю голодным.

– Э‑э, болтовня все это, – отвечала ему гиена, – не верю!

– Ну, хочешь, побьемся об заклад, – предложил Мали, – кто из нас дольше выдержит без еды и питья.

– Ладно, – говорит Ганида, – побьемся об заклад.

Кролик даже подскочил от радости и говорит:

– А моя подружка‑обезьянка разобьет наше пари.

Так они сделали. Обезьянка приняла их заклад и тут же по всему лесу разнесла весть об этом странном споре: «Ганида решила голодать! Она поспорила с Мали, кто дольше выдержит!»

В зарослях, в лесу, – повсюду только об этом ревели, чирикали, мычали и щелкали все птицы и звери.

Для гиены и кролика лесные звери выстроили в лесу две хижины без дверей, без окон, с одним плотно закрытым отверстием в крыше. День и ночь они по очереди дежурили у этих домиков, чтобы никто не мог ни войти в домик, ни выйти из него.

Прошел день. Уже к вечеру Ганида почувствовала сильный голод, но только крепче сжала челюсти, так что даже зубы ее заскрежетали. А потом без движения пролежала в своем домике целый день. Но утром в животе ее уже так забурчало, что павлин, который тогда стоял на страже, расхохотался во все горло:

 

Ганида, Ганида,

Ну, как твое брюхо?

Ганида, Ганида,

Отведай хоть муху!

 

Тем временем Мали, известный ловкач, голодать и не думал. Ночью, переждав, пока стража задремлет (а в это время стоял на стаже его братишка‑заяц), Мали прокопал под своим домиком лазейку в лес и в один миг уже был в лесной чаще. Там он полакомился сочными молодыми побегами бамбука, наелся доотвалу и, как ни в чем не бывало, тем же путем вернулся в домик.

Так прошло два дня и две ночи. У гиены уже запали бока от голода, язык от жажды высох, она еле‑еле передвигалась из угла в угол и только страшным голосом завывала:

– Гани‑и‑и! Гани‑и‑и!

А кролик, веселенький, кругленький, ушами весело стрижет, мягкой шерсткой поблескивает, розовыми глазками весело помаргивает.

Удивляются их сторожа, даже хозяева лесной чащи, пума и ягуар, уж на что они гордые и неприступные, и те стали на кролика в щелку милостиво поглядывать, удивляясь его выдержке.

– И тебе совсем ни есть, ни пить не хочется? – спрашивают они.

– Нисколечко, – улыбается кролик Мали, и ушами, и усами молодецки шевеля.

– А ты, Ганида, хочешь есть и пить? – заглянули они потом в другой домик. Но там стояла мертвая тишина; никто им не ответил, никто в домике не шелохнулся.

– Наверное, Ганида уже умерла, не выдержала голодовки, – говорит цесарка.

– Может быть, она только спит? – вмешалась белая лама.

– Да, конечно она дремлет, – потряхивая белой гривой, подлежал ламу дикий мустанг.

– Надо бы все же проверить, что там с ней делается, – промурлыкала, выгибая спину, пантера.

– Да, кому‑то из нас придется войти в домик, иначе ведь нам не решить этого спора, – пропищал еж.

– Вот ты и ступай! Ты – маленький, в любую щелочку пролезешь, да и в темноте ты хорошо видишь, – решила пума.

Еж почтительно вытянулся, растопырил свои иглы и ответил:

– Слушаюсь вашего приказания, госпожа пума!

Минуту спустя он уже был внутри домика гиены. А все звери, затаив дыхание, дожидались его возвращения. Но еж все не показывался.

– Пойду‑ка я, посмотрю, что там творится? Умираю от любопытства! – заявила обезьянка.

– Иди, – разрешила ей пума.

Быстро вскарабкалась обезьянка на крышу домика и через отверстие в крыше прыгнула внутрь. Прошла минута, вторая, третья – обезьянка не возвращалась.

А внутри снова стояла полнейшая тишина, как будто там не было ни одной живой души.

Только крошечная колибри, которая слышит, как трава растет, закричала в ужасе:

– Я слышала какой‑то стон, писк, как будто кот душит мышку.

– Э‑э, это тебе показалось, – сказал ягуар. – А, впрочем, может быть окликнем их? Ганида, Ганида, ты жива еще? Ежик, ежик, где ты? Откликнись!

– Обезьянка, обезьяночка! Откликнись, – звали звери.

Но в домике по‑прежнему царила тишина.

– Ганида, Ганида!

Никто не отзывался.

Наконец пума, потеряв терпение, сама вскочила на крышу и проскользнула через отверстие. Из тихого до сих пор домика донеслось страшное рычанье и вой. Бешено рычала пума и выла гиена Ганида.

До собравшихся вокруг зверей дошли отголоски схватки, а потом снова наступила тишина. Минуту спустя показалась пума, вся окровавленная, исцарапанная, с горящими глазами.

– Глупа, как гусыня, эта Ганида! Вообразила, что иметь дело со мной – это то же самое, что с ежом или обезьянкой! Она ведь притворилась мертвой, а как только я подошла – цап меня за горло! Ну, уж я ее проучила, на всю жизнь запомнит! Билась с Мали об заклад, кто дольше без пищи выдержит, а сама и ежа, и обезьянку проглотила! Вот Мали – молодец кролик – сдержал свое слово, выиграл заклад, поэтому ему и награда полагается.

– Да здравствует Мали! – воскликнули звери, вытащили кролика из домика и давай засыпать его подарками, превознося его до небес.

– Но он ведь страшно голоден, наверное. Столько времени во рту ни крошки у него не было, – вдруг забеспокоился голубь.

– Правда, правда! Как же мы об этом забыли? – И звери со всех ног кинулись рвать для кролика зеленую траву, сладкие фиги, маниоку, бананы, молодые побеги пальмы и бамбука. А стройная антилопа даже помчалась на полянку и принесла ему диких ананасов – лакомство из лакомств.

Мали, хоть и был сыт по‑горло, не мог устоять перед таким угощением и снова принялся за еду, да так, что у него за ушами затрещало. Правда, немножко стыдно ему было. Жует он, жует, а про себя думает:

– Ну, по крайней мере, все отдохнут от этой разбойницы… А здорово я ее провел!

– А что же с Ганидой случилось? – спросите вы.

Лежит она в яме, вся высохшая, зализывает раны – следы когтей пумы, и все‑все звери ее глубоко презирают.