Ведьмак. Кощей. Нейтральная территория. Москва

 

– Отпустил бы ты парня, а, Кощей? – Ведьмак сидел, уставив между колен свою знаменитую «Гурду». – Добром просим, отпусти!

– И куда же, скажи мне на милость, я его должен отпустить? – Кощей подбоченился, выставил из бирюзового шейного платка подбородок, став похожим на клоуна, готового к потешному поединку. Только вот кем‑кем, а клоуном он не был. – К папе с мамой? Так папу он уже столько лет не видел, да и раньше папа как‑то не особенно переживал за свое чадушко, все бегал по Зоне да песенки распевал. А уж о маме и говорить не приходится. То она к Звонарю прислонится, то к Болотному Доктору, прямо какая‑то тонкая рябина, а не женщина! Была у него, конечно, любящая родственница, которая в свое время с успехом заменила и папу, и маму. Зона‑Матушка. Только вот уж несколько лет, как он с ней расстался, и возвращаться, насколько мне известно, пока что не собирается. Для него ведь Чернобыльская Зона – это в прямом смысле родина, дом родной, а вот Москва – чужбина. Но в Москве ему интереснее. И еще здесь ему есть хотя бы с кем поговорить, у него есть учитель. Между прочим, без меня бы он в столице просто‑напросто сгинул. Вы вообще о чем думали, когда он собрался уйти из Зоны?

Ведьмак промолчал. Только пальцы сжал на эфесе так, что побелели костяшки.

– Я не знаю, о чем вы думали, сталкеры‑недоумки, но что не о подростке, который сдуру решил, что он уже взрослый и пора посмотреть, как там, в Большом Мире, так это точно.

– Так ведь не сгинул же, – обиделся Ведьмак. – Да и вообще, как он мог сгинуть, да пусть и в Москве этой адовой, он же сильный. Он скорее полгорода бы разнес, чем сгинул.

– Мог, разумеется, и полгорода разнести, – согласился Кощей, – мог бы и весь город, он же, по сути дела, совсем пацан, а пацаны и без сверхспособностей много чего разнести могут, это у них возрастное. А уж этот‑то и подавно мог! Разломать столицу, чтобы посмотреть, что там у нее внутри. Ничего хорошего он, конечно бы, там не увидел, но, как известно, сломанные игрушки обратно не принимают. И не все сломанное можно отремонтировать, увы!

– Так не разнес же, – упрямо повторил Ведьмак. – Не разнес, не сломал и не сгинул. Только ему с тобой не по пути, тоже мне учитель нашелся, сэнсэй опереточный! Дело ты затеял, прямо сказать, сомнительное, мутное. Учитель! Ишь ты, хозяин Московской Зоны выискался! Или, может быть, председатель? Или, чего уж там мелочиться‑то, генсек… Да нет, фюрер, конечно. Вон сколько титулов, и все как один дурно попахивают.

– Вы ничего не понимаете. – Кощей неожиданно стал очень серьезным. – Ничего. Конечно, он еще мальчишка, конечно, у него сверхспособности, полученные от Зоны, так ведь и ты, и я тоже кое‑что умеем. Дело‑то в том, что именно благодаря Валентину зародилась Московская Зона. Потому что он сам часть Зоны. Он семечко, росток… А чтобы росток стал деревом, ему нужен садовник.

– А ты, значит, и есть тот самый садовник, – с сарказмом сказал Ведьмак. – Ты, оказывается, не фюрер, а садовник! Кажется, я понял, в чем дело. Без Валентина у тебя ничего не получится, без него ты слаб, ты не сильнее, чем я или Болт. Может быть, ты даже слабее, потому что ни мне, ни Бей‑Болту, ни Берету нет необходимости подзаряжаться так часто, как тебе. Мы все‑таки люди, а ты давно уже нет.

– И кто же я такой? – глумливо оскалился Кощей. И не понять было, всерьез он злится или, как обычно, паясничает.

– Кровосос, – удивившись собственной проницательности, сказал Ведьмак. – Натуральный кровосос! Ты ведь понемногу сжираешь этого мальчишку, день за днем, неделя за неделей. Только он восстановится, ты снова тут как тут! Ты паразит, как и все кровососы, а кровососы жить не должны. Если бы не уговор…

– Экий ты… – разочарованно протянул Кощей. – Ладно, оставим пока Валентина, ты вот что мне скажи, Берет у вас?

– У нас. – Ведьмак немного остыл, поговорить ведь пришел, а не убивать, да и уговаривались, что разговор будет без рукоприкладства, хотя кто его знает, как еще все обернется… – И девушка его… бывшая. Тоже у нас.

– Почему бывшая? – вскинул брови Кощей. – Они что, поссорились? Очень жаль, мне они показались хорошей парой.

– Потому что она теперь не человек. Химера она. А девушка в ней исчезла. Умерла… убили… Может быть, хоть в этом Валентин поможет?

Кощей ненадолго задумался.

– Да, – наконец сказал он. – Берет был хорошим чистильщиком. Добросовестным. Честным. Небрезгливым. И мутации его развивались в нужном направлении, даже поправлять почти ничего не пришлось. Так, по мелочам разве что. Все‑таки я его грамотно контролировал, я же в будущем рассчитывал на него. А теперь он у вас, значит… Я, грешным делом, надеялся, что в тот раз, в Пенкино, когда он от большого ума полез страховать этого придурка Карапета, ты его все‑таки убил. Оказывается, не убил, пожалел. А за девкой я следил, хотел с ее помощью отыскать к вам дорожку. Глядь – а вы сами меня нашли. И конструктивного диалога у меня с вами, похоже, не получается. Ни с Болтом, ни с тобой. С Беретом тоже, наверное, ничего не выйдет. Жаль! А насчет этой химеры‑контрабандистки… Вряд ли здесь можно что‑то сделать. Во всяком случае, я точно не смогу. А Валентин скорее всего просто не станет. Потому что он считает, что быть химерой нисколько не хуже, чем человеком. И мне кажется, что он не так уж и неправ. Кстати, а что с этим вашим студентом, он еще как‑то смешно себя называл… Бадбой, что ли? Он остался в Зоне? Погиб? По крайней мере на контролируемой мной территории он так и не появлялся. Жаль, если погиб, способный был человечек, я бы с удовольствием взял его в одну из своих лабораторий.

– В качестве рабочего материала, – сыронизировал Ведьмак. – Шарики налево, ролики направо. Остальное – в мусорный бак. Так, что ли?

– Ну зачем же утрировать, – поморщился Александр Борисович. – Ты же сам знаешь, что нет. Конечно же, в качестве научного сотрудника. С неординарными, так сказать, способностями и соответствующим окладом.

– А вот это, товарищ кровосос, вот это у тебя бы не вышло! – Ведьмак, казалось, искренне развеселился. – Не вышло бы! Хотя дорого бы я дал, чтобы посмотреть, как ты пытаешься завербовать Бадбоя!

– Это еще почему? – удивился Кощей.

– А потому что из Зоны Бадбоя забрала его мамочка! Представляешь себе, прошла через оцепление, явилась на Кордон, Сидоровича бедного чуть не до смерти зашугала, так что тот спрятался в свой бункер и месяц потом оттуда носа не высовывал. Это Сидорович‑то! А потом, когда узнала, что ее любимый сыночек ушел на север Зоны искать какой‑то мифический «снежный пламень»[23], снарядилась, что твоя самоходная артиллерийская установка, и отправилась за ним. И что ты думаешь, отыскала! Привела на Кордон целым и невредимым, а потом и из Зоны вывела! Бедный парень аж рычал от стыда, только сделать ничего не мог, мать все‑таки. Рассказывают, она потом от греха подальше его не то в Гарвард, не то в Массачусетский технологический отправила учиться. А вообще с такой мамашей и мутанты не страшны!

– Да уж… – неопределенно протянул Кощей. – Ну ладно, поговорили, посмеялись, и будет с нас. Пора работать. А кровососа я тебе еще припомню, так и знай, Ведьмак. И шашка твоя тебе не поможет.

«Значит, я угадал, – подумал Ведьмак. – Значит, все дело в Валентине. Да, сплоховали мы тогда, упустили парня, а он вон с кем связался! Ну ничего, может, еще и удастся отвязать. В крайнем случае Звонарь поможет. Берету же помог».

Хотя надежды на Звонаря, по правде говоря, не было никакой. Звонарь, если он еще и существует, – не здесь, а в Зоне.

А здесь пока что Москва, и хода сюда Звонарю скорее всего нет.

 

Москва. Валентин. Кощей

 

Когда Валентин шел по московским улицам, девушки оборачивались и чуть ли не бежать за ним были готовы. А ведь московские женщины – это существа особые, хотя бы потому, что выжить здесь даже красивым очень непросто. Красивым даже сложнее, чем обыкновенным, потому что красота в Москве давно уже рассматривалась именно как товар. И с теми, кто не хотел принимать это как должное, город поступал жестоко. У красавицы нет возможности спрятаться в каком‑нибудь офисе, а попытается – так все равно отыщут. Так что без изрядной доли здорового цинизма ни москвичке, ни приезжей было не обойтись. Но при встрече с этим парнем весь их цинизм куда‑то испарялся, они словно вытягивались на каблучках, появлялась в них благородная гармония, пропадал суетливый дребезг, словно женщина взяла, да и настроилась, будто гитара. И готова зазвучать.

Только Валентину это было как‑то пофигу. Не то чтобы неприятно, а как‑то ненужно. Во‑первых, несмотря на то, что выглядел он на двадцать с небольшим, он был все‑таки подростком и попросту стеснялся. А во‑вторых, эти женщины были тварями из Чужой Зоны, именно так он воспринимал Москву.

Вообще Кощею нравилось гулять по Москве с Валентином. Может быть, потому, что своих детей у него не было. И если Госпожа Зона позволила сыну Звонаря родиться человеком, по крайней мере внешне, то рассчитывать, что она будет так же милостива и к своему пасынку Кощею, не приходилось. Да и Катерины в Зоне не так часто появляются. На всех точно не хватит.

Хотя насчет того, что женщины в Зоне с неба не падают, так вот это как раз неправда. Падают, да еще как! Во всяком случае, однажды Кощею довелось стать свидетелем такого случая. Тогда он прибился к семейке кровососов, как водится, прикинулся одним из них, так что они ничего не заподозрили. Надо сказать, что кровосос из сталкера‑натуралиста получился неплохой. Да что там неплохой! Замечательный кровосос получился!

Тогда они не успели. Летчица успела отыскать неисправность, завести свой смахивающий на рыжего нетопыря драндулет и упорхнуть от вечно голодных обитателей заброшенного бункера на берегу Припяти. Возможно, это была та самая контрабандистка, за которую просил Ведьмак. Теперь она химера, а Кощей как был человеком, так и остался. По крайней мере внешне. Так что умение управлять мутациями, господа, оно совсем не лишнее! Особенно если ты научился управлять собственными мутациями. Первый шаг к власти – власть над самим собой, это давно известно, да только не у всех получается.

Если бы Александр Борисович не умел управлять собой, то почти наверняка привязался бы к этому ладному, сильному, жестокому, но по‑своему чистому парню. Привязался бы, как к сыну. И что бы тогда было?

Но он умел. И Валентин оставался для старого мутанта всего‑навсего источником. Аккумулятором, вечной батарейкой. А к батарейкам, даже и вечным, нельзя привязываться. Их надо использовать, и использовать с умом, потому что любая батарейка, любой аккумулятор, пусть даже и вечный, когда‑нибудь сядет.

Важно использовать его заряд в собственных целях, не обмишулиться, запустить в Москве Зону, а потом все пойдет своим чередом.

Разве волнует садовника тот факт, что, когда из ростка вырастет дерево, самого ростка не станет? Валентин был именно таким ростком, драгоценным ростком Зоны Отчуждения. Самой величественной Зоны на планете. Сада мутаций. А он, Кощей, так и останется смотрителем этого сада. Садовником, селекционером, хозяином. И хорошо бы – навсегда.

Последнее время парень хандрил, и это беспокоило Александра Борисовича. Все, что, по его мнению, было нужно молодому человеку, у Валентина было. А того, что, опять же, по его мнению, было не нужно, – не было.

Образование? Зачем существу Зоны образование? Зачем ему нужна убогая человеческая физика, если он умеет управлять законами природы?

Хороший автомобиль – пожалуйста! Если ты «супер», то и все, что у тебя есть, тоже должно быть «супер». Тем более что разбиться Валентину не грозит. Тому, кто умеет управлять гравитацией, тому, кто регенерирует не хуже любого кровососа, автомобильная авария не страшна.

Женщина? Когда Валентину понадобится женщина, Кощей купит ему подходящую. Такую, чтобы, не дай бог, не влюбился. Женщины существа опасные, но Кощей надеялся на свои ментальные способности, будет ему женщина. Женщина в чистом виде, неумная, жадная до развлечений, красивая… Кукла. Если не найдется подходящей кандидатуры, придется поработать с ее личностью. Кощей умеет это делать.

Музыка? Кино? Театр? Что же, это можно. Но только современные разновидности, авангард, рэп, вместо живописи – перформанс, вместо настоящего кино – боевики, триллеры, в общем – только ничего серьезного.

Пусть Валентин презирает человеческих женщин, человеческое искусство, человеческую историю. В конце концов, люди достаточно натворили такого, за что их стоит презирать. И еще кричат об этом чуть ли не на каждом шагу: «Наша история ужасна, сами мы мерзки, подлы и похотливы, наше искусство…»

Пусть. Все равно нынешнему человеку скоро конец. По крайней мере никакого повода жалеть его у Валентина не будет.

В Зоне встречаются разные люди, среди них попадаются негодяи, убийцы, подвижники, неисправимые романтики и просто хорошие люди. Но все они настоящие. А здесь – не все. Здесь настоящих мало.

Когда Кощей приехал в загородный дом, где он поселил Валентина, был уже поздний вечер. В комнатах было тихо. Валентин был дома, это Александр Борисович ощущал, но что‑то все‑таки было не так.

Валентин сидел за компьютерным столом, компьютер был выключен, и это было неправильно. Валентин редко выключал компьютер, и Александр Борисович этому потворствовал. Интернет – самое действенное лекарство от юношеской романтики, считал он.

Валентин читал книгу. Это была старая книга в истертом картонном переплете, на обложке зеленой и желтой краской было изображено что‑то вроде высокоскоростного поезда, поставленного на попа. Наверное, художник именно так представлял себе космический корабль будущего.

– Что читаешь? – спросил Александр Борисович. – Интересно?

– «Стажеры», – ответил Валентин. – Интересно, конечно. Еще бы! Дядя Саша, а где сейчас все эти люди? Они еще живы? Может быть, им нужна помощь, я бы смог, наверное… Я бы постарался.

– Какие люди? – удивился Кощей. – Кого ты именно имеешь в виду?

– Ну… Быков, Жилин, Юрковский, Крутиков, Михаил Антонович, Дауге… Я знаю, Юрковский и Крутиков погибли, когда пошли в Кольцо, Дауге тоже скорее всего уже умер, он же старый был, Дауге. А мальчишка, который с ними летел, он, наверное, еще жив.

– Этих людей никогда не было, – мягко сказал Кощей. – Это старая фантастика. Это выдуманные люди.

– Это неправда. – Валентин покраснел, теперь любому было видно, что он, в сущности, еще мальчишка. – Они настоящие. И это не фантастика, я читал фантастику, там про всяких эльфов, гномов и прочий отстой. Еще про мутантов, но мутанты там ненастоящие, таких глупых мутантов не бывает. А это живые люди. Я все понял, это книга о нашем прошлом. Совсем недавнем. Получается, совсем недавно люди занимались серьезными делами. А сейчас они занимаются всякой чепухой, жрут друг друга хуже кровососов. С человечеством что‑то произошло. Какая‑то катастрофа, о которой все почему‑то предпочитают молчать. Я тебя спрашиваю, дядя Саша, я могу им помочь?

– Кому – им?

– Всем людям. Чтобы им снова захотелось строить межпланетные корабли, а не как сейчас, жрать, развлекаться, покупать кучу ненужных вещей, безобразничать и трахаться…

От снова покраснел. Все‑таки московские подростки в его возрасте не краснеют, если вырвется крепкое словцо. А тут по‑настоящему крепким словцом даже и не пахнет. «Трахаться», надо же, застеснялся‑то как!

– Я хотел сказать, что пусть… пусть себе развлекаются, пусть жрут, пусть безобразничают и даже это… трахаются… Но пусть и космические корабли тоже будут. Без них как‑то… Пусто, что ли. Только, знаешь, я что‑то плохо представляю себе жрущего Юрковского. Или Быкова. Или…

– Ты ошибся, – прервал его Кощей. – Это книга не о нашем прошлом. Это книга о будущем, которое так и не наступило. Ты можешь помочь. Скоро мы с тобой здесь все переделаем. Изменим. Скоро, совсем скоро… Только мне для этого нужна твоя сила.

– Опять, – грустно сказал Валентин. – Ну что ж, раз надо – значит надо, ничего не поделаешь!

Он приложил ладони к вискам, закрыл глаза, побледнел. Сила Зоны мягкой волной накатилась на Кощея. Этого ему должно было хватить на несколько дней. Почти неделю он будет практически неуязвим для врагов, никто не сможет ему отказать даже в самой абсурдной просьбе. Кощей чувствовал себя исполином, почти всемогущим, и это было прекрасно.

Мальчишке, конечно, придется недельку‑другую поболеть, восстановиться, но ничего, он молодой, справится. Не в первый раз. Как говорится, «все мы наполовину средства, а наполовину цели!». Жаль, конечно, парня, но это же не просто так, это во имя нового человечества, во имя управляемой эволюции, за это стоит и умереть.

Валентин с трудом оторвал ладони от висков.

– Знаешь, – сказал он, – я, пожалуй, посплю немного, а то мне каждый раз, когда я с тобой делюсь силой Зоны, становится плохо. Но это ничего, для дела я потерплю.

И уже в дверях спросил:

– А где можно выучиться на нуль‑физика? Или хотя бы межпланетника?