Глава 4. Загородный отдых. Пытка в лесу

Пацаны заснули около 8 утра и провалялись в постели до позднего вечера. Несколько раз братья просыпались и заставляли лоха отхлёбывать мочу прямо в кровати. В общем, пробуждение настало ближе к ночи. Первым проснулся Влад, ему захотелось есть. Он встал, посмотрел на брата, а потом обнаружил раба, крепко спящего и пускающего слюни на ботинок Артёма. Старший пошёл заниматься своими делами, навестил Турика. Прошло минут 30, как Влад вернулся. Раб и младший господин спали. Пацан тихо подошёл к рабу, присел на корточки и начал говорить нежным голосом.

— Вась! Вася! Вставай...

Раб вначале молчал и спал, пацан толкнул пару раз лоха в плечо и повторил свои нежные фразы.

— Уууу, не хочу, ещё чуть-чуть...

Если бы раб знал, что он сейчас говорит... Но Влада это не разозлило, а, наоборот, рассмешило. Хозяин поднял ладонь и смачно шлёпнул ею на ребро чмошника именно там, где были ожоги от зажигалки. Это мгновенно пробудило раба, тот подскочил, пару секунд оглядывался по сторонам, а потом резко встал в позу прямо перед сидящим хозяином. Получилось так, что член раба был довольно близко к лицу Влада, сантиметрах в 20, ведь тот сидел склонившись на корточках.

— Приве-ет! — заискивающе шепнул Влад и с силой схватил в руку болтающийся член раба.
— Здравствуйте, хозяин! — заикался испуганный лох.
— Тёмыч, вставай! Я лоха пиздить буду!

Влад крикнул громко и это разбудило Младшего. Однако тот соня плохо реагировал на призывы к подъёму, если бы не факт, что сейчас планируются побои раба. Артём открыл глаза и увидел, что брат реально тянет терпилу за член, а тот морщиться от боли. Это мгновенно пробудило садиста, он соскочил с постели и стал одеваться.

— За что? — допытывался Артём.

Влад улыбнулся и отпустил раба, выходя из спальни.

— Шутка! — кинул Старший.

Недовольный Артём уже не стал ложиться. Он пошёл в ванну, чтобы умыться, и крикнул к себе раба.

— Эй, тварь, сюда давай! Новое правило, сука. Каждое утро, а сейчас я проснулся — это утро, я начинаю с болбаста. Как только я встал с кровати, ты, уебок, принимаешь позу болбаста и стоишь так, пока я не пошлю нахуй. А я буду пиздить, когда захочу или не захочу. И мне похуй, что твоя поза неудобная!

Раб мгновенно встал, выставив яйца в открытую для любых истязаний, а Младший начал чистить зубы. Пацан, мотая зубной щёткой, подошёл к рабу и врезал тому между ног. Раб вскрикнул, свалился, а садист вернулся к раковине полоскать рот. Выйдя из ванной, Артём увидел раба, готового к новому болбасту, но не обратил на того никакого внимания и пошёл к тумбочке брать мобильный. Раб стоял, не шевелясь и не видя хозяина. Артём нарочито выглянул в окно, потянулся, несколько раз покрутил торсом, типа гимнастики, специально ожидая, пока ноги раба устанут как можно больше. Лох не двигался и из-за долгого бездеяния немного расслабился — он не видел пацана со спины. И в эту секунду на него сзади обрушился очередной удар. Крик, падение, рёв, слёзы.

— Хватит на седня, пиздуй на кухню!

Раб вначале полз, а потом поднялся и, похрамывая, поплёлся на кухню. Там уже пил кофе Влад. Чмошник, кривясь от боли, встал на колени, ожидая приказа. В этот момент на кухню, как ураган, заскочил Артём. Пацан без раздумий зафутболил по яйцам раба и, тот снова свалился на пол лицом вниз. Младший, не замечая этого, сел на стул.

— Где мой кофе, раб? — злился Младший.

Чмошник снова со стонами встал на четвереньки и пополз к кофемашине, подставил чашку. Раб не поднимался на ноги и левой рукой держал себя за яйца. Также, на коленях, он дополз до стола и поставил чашку перед Артёмом.

— А чё, прикольно, — восхитился Младший. - Пусть он так всегда по дому ходит! Я ему ещё наколенники с шипами одену!
— Тёмыч, отъебись от раба! У тебя он сдохнет в понедельник уже.

Артём гигикнул и сделал глоток. Раб стоял, как и положено, с руками за головой, на коленях, прямо возле Младшего. Садист взял раба за волосы и оттянул голову назад, а другой рукой поднял чашку кофе и медленно стал выливать кипяток прямо на шею и грудь терпилы.

— Горячий, две ложки сахара, пол чашки воды... А эти помои сам выпьешь!

Кожа раба моментально покраснела. Ко всем имеющимся болям добавился ещё и термический ожог от кипятка на груди. Очень неприятное, долго ноющее ощущение. Артём заставил раба вылизать начисто весь пол, где пролился кофе, сварить новый и отправил того обмыться.

Через две минуты раб стоял мокрый посреди гостиной и ждал приказов, которые последовали незамедлительно. Влад скомандовал одеться и принести пиццу, которая продавалась в кафешке на въезде в отель. Когда раб побежал натягивать на себя вещи, он узнал о новом правиле. Оказывается пидару запрещено носить трусы, только брюки на голое тело. И так всегда, кроме некоторых особенных случаев. Натянув джинсы, футболку и кеды на босу ногу, лох именно побежал в кафе.

Уже больше суток раб ничего не ел и пил только мочу господ во время сна. Запахи пиццы, которую он принёс братьям, заставили ныть и урчать его желудок. Звуки были настолько сильными, что Влад хотел было оторвать и дать кусок еды чмошнику, но тут вызвался Младший.

— Стой! Не! Я сам, я сам его покормлю!

Артём велел лоху принести из кухни миску, которую начал наполнять "едой". Пацан брал кусок пиццы, съедал всю верхушку с мясом, оливками и остальными вкусностями, а потом разжёвывал тесто и выплёвывал его в миску. Когда там набралось достаточно "жёвок", садист пару раз собрал всю имеющуюся у него харчу и ляпнул ею в самый центр блюда. Но и это было ещё не всё. Артём достал член и нассал в еду ровно столько, чтобы жёвки стали жижей. Размешав всё это ложкой и сплюнув ещё пару раз, хозяин кинул это на пол перед лохом и приказал жрать.

— Э-э! Без рук, тварь, ты — чмо, лакай, как пёс.

Раба подташнивало не столько от мочи и жёвок, сколько от вида и констистенции блюда, но он очень хотел есть и не мог ослушаться хозяина. Раб наклонился и стал лакать. Вязкая, тягучая масса цеплялась за его язык, клеилась к губам, а моча била в нос, но раб ел. Артём окликнул раба, тот поднял голову, от чего Влад закашлялся и отвернулся. Нос, щёки, рот — всё было измазано в светло-жёлтую массу, напоминающую по виду детский понос. В отличие от брезгливого брата, Артём с радостью рассматривал лоха и даже сфоткал это на телефон.

Дальше всё было относительно спокойно. Братья уселись смотреть киношку, а чмошник расположился в ногах, занимаясь то одними, то другими ступнями. Спокойный Влад гонял лоха на кухню за едой или за чаем. Другое дело Артём — этот егоза не мог посмотреть и 30 минут фильма, чтобы не "ужалить" свою вещь. Но все эти щипки, шлепки, удары были детской шалостью, по сравнению с тем, что лох уже переносил, но они просто напоминали ему о том, кто он такой или что он такое.

Ночь пронеслась быстро. Как только начало светать, братья собрались и сели в машину. Как и прошлый раз, руль достался рабу. Артёму это не давало покоя, и он пообещал, что отомстит рабу за это в ближайшие пару часов. Компания направилась в лес. Отъехав метров на 100 от трассы, Влад приказал остановиться и выйти. В считанные секунды лох оказался голым, стоя у капота Турека. Хозяин забрал вещи в салон, сам сел за руль и дал газу, подгоняя бампером чмошника вперёд. Голый и босой раб понял, что отнего требуется: бежать перед машиной, освещая дорогу своим членом. Было прохладно, не так, чтобы замёрзнуть и заболеть, но зябко. Ещё роса, которая не делала воздух мягче. Но мурашки на теле были не единственной бедой. Вася хоть и был сельским, но всё-таки бегать босиком по рыхлой земле, на которой попадались то колючки, то острые камни, он не привык. Выбирать дорогу лучше раб не мог, потому что Турек гнал его на пределе, и приходилось ступать в первую же точку. Дополняло картину ещё и то, что бежать раб должен был не так, как физиологически привык любой человек. Во-первых, мы бегаем в одежде, которая фиксирует болтающиеся части тела. Во-вторых, при беге туловище наклоняется вперёд, перенося центр тяжести и задавая инерцию по ходу. Раб бежал голым, а значит его яйца и член сильно болтались из стороны в сторону. А если ещё учесть все пытки, которые сделали гениталии раба опухлыми, такая физкультура была ну просто очень жёсткой пыткой. Фактически каждый шаг — удар яиц в одну сторону — боль, шаг — удар — боль. На этом фоне камни под ногами казались мелочью. Но и это ещё была не вся затея "добренького" Влада. Рабу было приказано бежать в любимой позе хозяев: с руками за головой. Таким образом, чмошник не мог перераспределить правильно центр тяжести и бежал как медведь.

Собственно, проблемы раба никого не интересовали. Братьям было тепло и уютно в салоне, кондиционер добавлял комфорта, музыка поднимала настроение, а вид зачморённого тела впереди — тонизировал даже спокойного брата. Спереди всё выглядело тоже очень пикантно. Большая чёрная машина ехала с нормальной скоростью по ухабам, качаясь из стороны в сторону, а прямо перед ней бежал голый, но красивый внешне пацан. Его поза и движения вызывали смех, его избитое тело с ссадинами заставляло или ужаснуться всех сожалеющих или встрепенуться всех обожающих пытки, а его лицо — из глаз текли слезы, губы дрожали, а само выражение показывало его полную ничтожность, хотя внешние черты были не то что симпатичными, а даже красивыми. Но лох есть лох — он бежал, он рыдал, он стонал от бьющихся яиц, а машина ехала.

Это ралли продолжалось метров 600. Компания оказалась уже довольно далеко от цивилизации, простые люди сюда не заходили, даже грибники. Дорога сужалась. Они пробежали-проехали сквозь довольно неудобный участок и упёрлись в тупик из деревьев. По бокам был небольшой обрыв, машина туда съехать могла, а вот назад — не выехала бы. Поэтому Влад затормозил, лох на секунду прислонился к дереву от усталости, но как только Старший вышел из салона — чмошник моментально повалился на колени прямо на сосновые иголки и шишки. Он взвизгнул, но не встал. Помог ему Артём, который по своему обыкновению, шумно выскочил из Турека и сразу же влепил пендель по яйцам лоха, от чего тот свалился на спину. Боль охватила яйца, зато колени больше не стояли на колкостях. Сразу за деревьями виднелось небольшое озерцо с очень маленькой полянкой — идеальное место, чтобы гнобить раба: вокруг всё было закрыто зарослями, вода есть, сосны с иглами и шишками, другие деревья, кусты...

Пацаны упали на землю прямо перед прохладной водой. Солнце уже начинало припекать. Влад послал раба за пивом, и тот принёс несколько бутылок. Взяв по одной, остальные — братья кинули в воду охлаждаться. Влажный берег запачкал кроссы пацанов, под себя они подстелили полотенца, а вот обувь пострадала. Господа не должны сталкиваться с подобными проблемами, поэтому рабу было приказано моментально вычистить дорогущие ботинки до блеска. Основой была грязь, вперемешку с илом, лиственная шелуха. Не ужасно, но довольно неприятно хрустело на зубах. Когда всё от шнурков до подошвы блестело как новое, неугомонный Артём схватил раба за сосок и с силой притянул к себе. Чмошник упал на спину между братьями, Младший влез на того коленками и сильно врезал лоху в зубы.

— Тёмыч, блядь! Мне нахуй не нужен Шура беззубый, — разозлился Влад. — Пусть вначале соберёт всё, что нужно домой, потом забивать начнёшь.

Артём вздохнул, нарочито погладил пидара по волосам и снова стукнул в нос. Такие побои раб мог терпеть весь день, ведь он понимал, что Младший может разойтись куда сильнее. Артём недовольно встал и, вцепившись как краб в соски лоха, поднял того на ноги. Говорить о том, что чмошник заскулил — уже лишнее. Его скуление уже никого не цепляло и не удивляло. Садист, не снижая хватки цепких пальцев, стукнул раба коленом в пах. От очередного 100500 удара, терпила скрутился и заорал. Каждый новый удар по яйцам давался ему всё труднее. Младший на этот раз не стал ждать, пока раб очухается, и стал колотить носками в рёбра и спину, приказывая вставать. Кое-как жертва поднялась, но из-за жутко ноющих яиц на постоянной основе, раб ходил теперь с растопыренными ногами немного присев, как пингвин.

Первым делом чмошника заставили собирать разные шишки. Лох бегал по округе и сносил раскрытые, закрытые, большие и маленькие шишки. То, что чмошник колол себе ноги, не волновало никого, даже его самого — яйца ныли сильнее. После кучи шишек раб отправился на поиски розог. Влад проинструктировал раба, какие нужны ветки, и тот побежал. Эта задача далась ему не так легко. Лох убегал довольно далеко и никак не мог найти нормальные розги. Он приносил — Влад ломал, лох показывал — Влад выкидывал. Артём в этот период развлекался в своем стиле: каждый раз, как чмошник прибегал к берегу, Артём брал сосновую иголку и втыкал её куда-нибудь, но в основном в соски, хотя досталось даже языку. Так, за несколько десятков забегов, Младший исколол всё тело раба, местами до крови. Наконец, 5 хороших розог были найдены. Сочные упругие ветки, одна довольно толстая, другая очень тонкая, как шнур, ещё три стандартного типа, но разной длины. Как и ожидалось, Артём схватил одну из них и начал стегать лоха, но Влад прекратил это безобразие, сказав, что всё должно быть в рамках, порка ещё не началась. Но пару ярких полос Младшему удалось оставить на спине раба, а чмошнику получилось прочувствовать, какая порка его ждёт.

Недалеко от берега Артём увидал заросли крапивы и захотел использовать и этот природный инструмент боли. Рабу было приказано нарвать руками 10 веток и принести к ногам Младшего. Раб понимал, что сделать это он может только изжалив всё своё тело. Чмошник упал на колени перед Владом и обхватил ноги хозяина.

— Умоляю вас, хозяин, только не крапива, пожалуйста! — Влад свысока смотрел на свою вещь с омерзением. — Проси Тёмыча.

Раб переполз к ногам садиста, хотя и понимал, что этот не пощадит.

— Ладно, я отменю крапиву, но с условием, — Артём ехидно расплылся в улыбке. — 20 ударов по яйцам.
— Я... я не смогу, господин... я не выдержу... — раб заревел, так смачно и так чистосердечно.
— Ну, значит, крапива... Выбор у тебя есть...

Лох, продолжая громко реветь, поплёлся к кустам. Артём пошёл следом и включил видеокамеру. Раб осторожно подошёл к зарослям и хотел сорвать крайний стебель, но в этот момент он получил очень сильный пинок в зад и просто влетел в крапиву. Лох начал орать, перекинулся на спину, обжалив себя и там. Артём тихо хихикал, чтоб не испортить запись, потому что вопли раба были очень сочными, такими же как и сама картина. Вырвавшись из этого плена, раб был весь в красных пятнах, повсюду. Но крапива не успела обжалить его очень сильно до водянок. Пузыри стали появляться только на предплечьях, именно на них раб опирался, когда вставал.

— Я передумал! — заявил весёлый Артём. — Не надо рвать, заходи внутрь!

В одном месте раб уже успел сделать вмятину, там где упал, но заросли тянулись далеко и были выше колена раба. Садист подогнал жертву, и тот босыми ногами вступил в кусты. Сотни мелких ворсинок крапивы выделили сок, жаля кожу терпилы. Артём гнал раба глубже, заставляя наступать на всё новые и новые кусты. Смятые стебли жалили подошву, а десятки других, по бокам, агрессивно обжигали икры, голень, колени. Раб стонал и причитал "ай-яй". Артём всё снимал на телефон и не переставая смеялся. Когда садисту просто ходьба надоела, он приказал рабу закинуть руки за голову и встать лицом к нему.

— Таак, сука. А теперь приседай ещё, ещё. И давай головкой к тому стеблю. Ближе!

Младший заставил раба тереться членом о стебель крапивы. Неизвестно, мог ли раб умереть от болевого шока, но от обезвоживания — легко, потому что за сутки из его глаз вылилось уже ведро слёз. Именно поэтому он ни разу за всё это время не ходил в туалет. В общем, терпила ревел, но выполнял все приказы.

— Я те, падла, обещал отомстить? — Артём чувствовал себя богом. — Меня брат никогда за руль не пускал, а тебя гандона сразу. Теперь, тварь, яйцами!

Лох стал тереться яйцами о другой куст крапивы. Садист достал свой член и стал надрачивать.

— А хочешь, я оставлю тебя здесь спать?
— Пожалуйста... Умоляю...

Голос раба был настолько жалосливым и ничтожным, что Артём под его звуки просто выстрелил спермой вперёд. Хозяин довольно кончил. Рабу пришлось всё-таки сорвать руками несколько веток, от чего волдыри начали появляться и на ладонях. Терпила сложил пекучее растение у ног садиста. Артём продолжал себе надрачивать, рассматривая тело раба: на его ногах не было ни одного живого места, от пальцев до бёдер всё горело и пылало, грудь, спина и рёбра с руками также светились красными пятнами. Чмошник плакал, хлюпая носом. Хозяин приказал опуститься коленями прямо в сорванную крапиву, а сам вставил свой член в рот терпиле. Раб издал истошный стон от нового жжения, а садист в этот момент кончил в горло пидара.

Вылизав дочиста член Младшего, раб побежал от пинков к берегу. Влад, когда увидел раба, выругался жёстким матом, ведь лоху предстояла порка. На что Артём смеясь ответил, что сейчас терпила искупнётся, освежится и будет как новенький.

— Тёмыч, морской ебень ты! — злился Влад. — Я планирую распечатать этого лоха, понимаешь — распечатать. Но я не некрофил и ебать бездыханное тело не буду. Он мне нужен в сознании. Теперь пусть отдыхает чмошник. И не дай бог ты снова его убивать начнёшь...

Влад кинул пустую бутылку от пива и пошёл к машине. По ходу он в приказном порядке велел Артёму "прочистить суку" для ебли. Старший откинулся на водительском сиденье, врубил музыку и закрыл глаза. Раб неподвижно стоял на берегу в классической позе. Холодный ветер обдувал его тело, уменьшая жжение крапивы и вообще понижая болезненность всего тела. Но Артёма такой отдых терпилы не устраивал, он дал пару подзатыльников и велел опуститься на четвереньки. Младший влез на спину своей игрушки, уселся в районе крестца и свесил свои ноги на плечи раба. Хлопнув ладонью по жопе, он приказал ползти к багажнику Турика. Раб начал осторожно двигаться вперед, чтоб его наездник не упал, а пацан бил кулаками в рёбра, подошвами по ушам и щекам, заставляя ползти быстрее. Садист мешал рабу как мог: криками, хлопками, подпрыгивал на нём, но главное — залазил кроссами прямо в глаза раба, не сильно, но ощутимо буцая носками по лицу. Раб из-за этого не всегда видел дорогу. Когда закончилась береговая насыпь, лох ступил на лесной мусор: листья, ветки, иголки, шишки, жёлуди, камни — всё это больно впивалось в колени, ведь чмошник ступал не просто, а вдавливал свои ноги в землю с двойной силой из-за пассажира, но раб полз.

— Я сейчас выйду и кому-то дам пизды, — донёсся голос Старшего.
— Да чего ты, братишка! — поспешил ответить Артём. — Я же не трогаю лоха, просто физнагрузки, пока крапива проходит. Мы вообще за клизмой приехали...

Влад сплюнул и повернулся на бок — ему хотелось спать. Довольный победой Артём со всей силы бахнул раба обеими кулаками по рёбрам и тут же шепнул: не орать, брат спит. Лох только хрюкнул и дополз до багажника. Дальше началось представление от Младшего. Он не хотел слазить со своей лошади, но не доставал до всей глубины багажника. Артём поставил терпилу очком к машине, сильно обхватил ногами лицо раба и наклонился через спину. Чтобы не упасть, пацану пришлось сильно вдавить свои ноги в раба, перенеся туда тяжесть. Левый кросс хозяина был во рту пидара и уже вот-вот мог сломать передние зубы, правым Артём зацепил нос и угрожал лоху сломать и его. Младший возился долго, лежать было неудобно, поэтому он возил ногами по лицу раба. Наконец, Артём достал пятилитровую баклажку, кусок шланга сантиметров на 20 и моток скотча. Пацан скомандовал ехать к берегу. Раб уже не чувствовал коленей. Вы когда-нибудь стояли на коленях, просто на твёрдой поверхности? Само это уже больно и противно, а тут ноги терпилы были поцарапаны ездой, до этого обжалены крапивой, а теперь с огромной силой из-за Артёма вдавливались в сухую рыхлую землю, в комочки. Пока хозяин рылся в машине, раб тихо скулил, но не орал, чтоб не разбудить Влада, от боли в коленях, а теперь он их даже не чувствовал.

— Ну, чё тупим? По яйцам давно не получал? — Артём бил пустой флягой по голове чмошника.

Те, кто стоял, знают, что самая сильная боль — в момент поднятия с колен, в случае раба — передвижения ноги. Лох сдвинул ногу, поднял колено, тихо вскрикнул от этого, но ему ведь нужно было ещё дойти назад до берега, наступая на эти же колени. Терпила снова пустился в плач, каждый шаг давался ему с диким стоном, а идти надо было шагов 50. Словом, рабу досталась очередная пытка, как Старший и не приказывал дать тому отдохнуть. Дойдя до берега, Артём слез, раба всего трясло, он рыдал.

— А ну, встань, заценю... Сука! Влад меня убьёт!

Младший сам испугался, что произнёс эту фразу при рабе, но бояться было чего: колени чмошника были истёрты в кровь, там чуть ли не виднелось мясо. Артём быстро послал раба за аптечкой, чтобы обработать раны. Тот не побежал, а похромал, приседая к земле. Вначале Артём вылил весь флакон перекиси на колени, чтобы смыть грязь и песок. Потом пацан взял бинт и стал им обтирать остатки. Садист не церемонился и грубо возил по ранам чмошника, тот сидел, вытянув ноги и скулил про себя. Когда мусора не осталось, Младший открыл банку со спиртом и тупо линул на колено. Раб заорал, Артём заткнул рукой рот, дал в дыхалку, чтоб пидар не шумел, а задыхался, и оглянулся в сторону брата. Тот стоял рядом и был просто в бешенстве. Старший велел облить спиртом второе колено, Артём так и сделал, на этот раз не закрывая рот раба, а дав ему наораться. Влад разрешил рабу лечь на спину, а сам жёстко схватил своего брата-садиста за шею и повёл в лес. По пути Старший остановился возле Турика и достал что-то из бардачка.

Впервые после сна, терпила лежал на спине, его никто не прессовал и он отдыхал в расслаблении. Всё тело болело, он даже не смог сказать где: всё. Очаги пульсирующей боли и жар были в коленях, яйца сильно ныли, всё тело жгло и ломало от побоев и крапивы. Но раб был счастлив отдыху. На его удивление это была ни минута и не две, а где-то минут 10, может 7. Под конец чмошник даже закрыл глаза, но тут же услышал возвращающихся братьев.

— Теперь так походишь! Ты заебал меня.

Влад гремел на Артёма. Вид Младшего мог повергнуть в шок любого: где делась улыбка с его лица, королевская осанка и тот блеск в глазах? Никаких следов на нём не было, неизвестно что делал Влад: пиздил или ебал, но садист не был похож сам на себя. А между ног, через спортивные брюки просматривался какой-то бугорок и это был не стояк. В руках у Влада был маленький ключик, похожий на те, что закрывают замки от поясов верности. Лох не знал как ему себя вести: по правилам он сейчас должен бы стоять в классической позе, но он не мог даже подняться. Тем не менее раб стал судорожно вставать, пытаясь принять положенную позу. Подойдя в плотную к рабу, Влад рукой показал оставаться тому в лежачем положении. Артём стоял поодали и наблюдал за всем насупившись.

— Сейчас так, сука, хорошенько мне отсосёшь и поедем домой. И там я прослежу, чтобы пару дней никаких пыток, чтоб ты очухался.
— Спасибо, хозяин...

Раб прошептал эти слова, и не от того, что у него не было сил или он не мог говорить, просто у терпилы встал комок в горле. Он снова почувствовал сильную любовь, благодарность или привязанность к своему хозяину. Раб с удовольствием взял член Влада в рот. Опёршись руками сзади о землю, чмошник сел, а пацан встал над ним, держа одной рукой затылок своей вещи, а другой волосы, чтобы задавать темп и направление. Раб старался сосать, брал на всю длину, хоть от этого у него и наворачивались слёзы, ласкал головку губами и языком, закидывал член за щеку, облизывал весь ствол, держа во рту. Лох старался, как мог, и это было откровенно видно. Так он выражал свою благодарность и любовь к хозяину. Влад обильно кончил, часть попала в рот и раб проглотил, а конечные залпы ударяли в лицо терпилы. Отстрелявшись, Влад, не отпуская волосы, прижал лицо раба к своей мошонке. Хозяин быстро дышал, вбирая много чистого свежего воздуха в лёгкие, а раб грелся у члена.

— Я люблю вас... я люблю вас, хозяин!

Влад надменно сверху посмотрел на раба и улыбнулся.

— Мне не нужна твоя любовь, ты — вещь.
— Я буду делать всё, что вы прикажете. Я вытерплю всё, что вы захотите...
— Это и так понятно... Оближи!

Прижавшись, раб испачкал пацана спермой со своего лица. Лох быстро обработал языком кожу, когда он полез к зоне пупка и начал вылизывать капельки там, член хозяина проснулся снова и упёрся в подбородок раба. Чмошник без указаний снова взял хуй в рот и стал сосать нежно и не быстро. Он заглатывал член на всю длину, а потом, сильно сжав губы, снимался с него. То же самое он делал, когда "надевался". Лох работал качественно и умело, но не быстро. Влад уже не держал его, он поставил руки на свои бедра и с улыбкой смотрел на свою вещь. После минуты таких ласк, пацан схватил раба за уши и сам начал двигать тазом. Хозяин снова обильно кончил, слив всё в рот. Высосав последние капли, раб отпустил член.

— Спасибо, хозяин...
— На базе ещё поработаешь.

Влад добродушно похлопал раба по щеке и пошёл к машине. Пацан не отвечал на ласки и заискивания раба, но тот понимал, что Владу всё это нравится, но ласки не его стиль. И чмошнику нравился такой брутальный образ своего господина.