Глава 3. Больница. Первые испытания

Volkswagen Touareg — большая и мощная машина. Это был подарок отца к совершеннолетию Влада, поэтому Старший носился с авто как со своим ребёнком и никогда никого не пускал за руль. Артём же привык ездить на пассажирском переднем сиденье, но на этот раз изменил традициям и полез назад за рабом. Пинками и подзатыльниками Младший указал место рабу на полу и объяснил, что лохам не положено ездить на кожаных сидениях, их место — валяться в ногах. Артём усадил чмошника на пол и наклонил спиной на дверцу, а сам умостился сверху на сиденье. Ноги хозяина топтали тело раба. Хозяин приказал рабу спрятать свои руки сзади, а сам встал правой ногой на член и яйца лоха, левую же ногу опустил на грудь.

Дорога до больницы по ночному городу занимала минут 20 езды. Как только Влад выехал из гаража, Младший сразу же больно надавил рабу на пах и скомандовал открыть пасть. Лох повиновался, и мгновенно во рту терпилы оказалась левая кроссовока хозяина. Широкая обувь плохо влазила в рот, поэтому Артём отдал приказ снять с него ботинок и начал засовывать босую ногу почти в самое горло. Как только у раба начинались рвотные позывы, хозяин резко и больно давил второй ногой на яйца и тем самым снимал спазм в горле у раба.

— Тёмыч, если этот пидор заблюет мне машину, я заставлю тебя мыть всё собственноручно!

Владу не понравились развлечения брата, поэтому Артём перестал доводить чмошника до рвоты, но не успокоился. Приготовившись заранее, Младший достал из кармана брюк чёрный железный зажим для бумаги и покрутил им перед глазами раба. Правильное использование такого зажима — на сосках, но у пацана была другая идея. Артём защемил рабу зажимом нос, так что тот мог дышать только ртом, и начал совать свою ногу. Хозяин не доводил раба до тошноты, но перекрывал ступнёй весь рот так, что раб не мог схватить ни капли воздуха. Артёму нравились конвульсии раба, которые начинались где-то через 30-40 секунд без воздуха. В глазах раба читался страх, из них текли слёзы, и он по-настоящему бился в судорогах, когда терял на собой контроль и уже не мог сидеть. В какой-то момент Младший вынимал ногу, давая секунд 20 отдышаться и начинал пытку снова. Более того, мучитель не просто перекрывал кислород жертве, он ещё заставлял терпилу щекотать его пальцы языком, облизывать их и иначе грозился не вытащить ногу. Раб, страдая от нехватки воздуха, из последних сил шевелил языком. Один раз Артём не рассчитал и довёл свою жертву до отключки, лох потерял сознание. Младший ничуть не испугался, а просто вынул ногу, давая проход воздуху, и влепил сильную пощёчину рабу, от которой тот мгновенно очнулся. Чтобы привести терпилу в порядок, Артём заставил того выглянуть в окно и дышать свежим воздухом на ходу. Как только голова лоха оказалась на улице, хозяин плотно прикрыл стекло, не давая рабу вернуть голову в салон. Чмошник стоял в очень неудобной позе и дышал свежим воздухом, а Младший в это время колотил его под дых сильно — не сильно, сильно — не сильно. Один раз Артём так приложился, что раб поплыл вниз, пришлось открыть стекло и дать терпиле упасть на пол. Владу это надоело, и он вмешался.

— Тёма! Мы везём пидара на обследование, нам нужно знать его показатели, а ты чё творишь? У него кардиограмма теперь будет невъебезная, что Алик в ней поймёт?
— Спокуха, братишка, — отозвался Артём, — у лоха будут показатели "в нагрузке", как у космонавта. Если они не покажут ничего страшного, то и в спокойном виде он будет здоров.

Владу определённо не нравилось, что делает брат, но он не стал дальше спорить. Но и Артём не стал жестить, а уложил раба на спину на пол, сам встал на него ногами и стал просто харкать тому в лицо. Забавы добавляли маневры машины, от этого трудно было угадать движение слюны и лицо раба полностью измазалось в харче, хотя большую часть чмошник всё-таки проглотил. Младший кинул рабу тряпку, чтоб тот обтёрся, когда машина въехала в ворота больницы скорой помощи. Пока Влад звонил другу-врачу, Младший давал лоху последние указания.

— Сейчас, сука, ты пройдёшь все обследования, как космонавт. Нам надо знать насколько здорово твоё сердце и нет ли у тебя всякой хуйни, по типу гепатита или спида. Чтоб, падла, я порол тебя, а ты не сдох у меня на цепи. Ты сделаешь всё, что скажут врачи, без вопросов. Алик — наш друг, он врач и знает про тебя-еблана, а вот все остальные — нет, поэтому не пиздеть при чужих и вести себя обычно. Всосал, урод?

Раб ответил, что всё понял, в этот момент в окно постучал Алик. Это был молодой врач, лет 25, кавказской национальности. Он с любопытством вглядывался через стекло, пытаясь, наконец, увидеть раба.

Первым вышел Влад, который радостно обнял врача и немного отвёл того в сторону. Они перекинулись парой слов. Именно Старший первым познакомился с Аликом, еще когда они жили в своём городишке. Друзья нашли друг друга в социальной сети, в одной из закрытых групп, и поняли, что имеют одинаковые пристрастия. А когда братья перебрались жить в столицу, так вообще стали встречаться, даже провели несколько совместных сессий, но всё это было не то: раб по своей воле — не сильно нравился, особенно Артёму. Поэтому Алик был в курсе планов друзей, ещё когда те только планировали зачморить Васю-лоха.

Артём появился вторым, он также с радостью поприветствовал товарища, но врач окончательно измотался ждать появления главного героя, а пацаны, наоборот, держали интригу.

Наконец, Артём подошёл к машине, открыл дверцу и что-то тихо рявкнул рабу. Через секунду Вася уже стоял на улице, неуютно переминаясь с ноги на ногу, лох с непривычки не знал как себя вести. Пацаны, особенно Влад, также были напряжены, они боялись чтобы раб не выкинул никаких фокусов, всё-таки это был первый его выход в публичное место в новом статусе. Но Вася и не думал сопротивляться. Оценив ситуацию, Алик скомандовал идти внутрь. Доктор уже не первый год работал в больнице скорой помощи, вначале он проходил там интернатуру, а после стал дипломированным врачом-урологом, даже имел собственный кабинет в приёмном отделении.

Все четверо парней вошли в кабинет, и Алик закрыл его на ключ изнутри. Доктор кинул взгляд на Влада, и тот молча кивнул, разрешая своему другу заняться рабом. Сразу же после этого последовала увесистая оплеуха по шее, так что раб просто впечатался в стену.

— Раздевайся!

Алик стал свирепым, его ноздри пыхтели и дёргались, а между ног показался приличный бугорок. Лох мгновенно скинул с себя всю одежду и упал на колени в нужную позу. Врач хмыкнул и за волосы поднял раба, заставив того широко расставить ноги. Красивое голое тело впечатлило доктора, и тот стал грубо лапать жертву, истекая слюной и горячо дыша в лицо терпиле. Алик больно крутил соски, сжимал ягодицы, надел перчатки и стал расширять очко, загоняя туда палец. Последняя процедура доставила особые трудности лоху, так как до этого ещё никто не терзал его анус.

— Да он целка! Можно я его распечатаю?
— Алик, мы же обсуждали, — недовольно шикнул Влад. — Это наше чмо, а не шлюха. Ебать его будем только мы с братом. Для чего тогда мы привезли его к тебе на обследование? Чтоб выяснить его чистоту и больше никем другим не пачкать.
— Ладно, ладно...

Раба поставили раком, и доктор начал осмотр. Алик совсем не церемонился с лохом и делал всё специально грубо и жёстко. Вначале было обследовано очко и ноги, потом врач осмотрел член и яйца — это была его специальность, всё-таки он уролог-венеролог. Под конец руки кавказца ощупали каждый участок тела, простучали печень, почки, лёгкие. Финалом стало обследование ротовой полости.

— Ну что скажу... — протянул Алик, вглядываясь в глаза раба, который стоял во весь рост, потупив взгляд в пол. — Внешне абсолютно здоров. Даже зубы идеальные! Вы же в курсе, как раньше рабов покупали?
— По зубам! — откликнулся Артём, разглядывая анатомический атлас.
— Да, и у твоего раба нет ни одной пломбы.
— Так что, это чмо любую пытку выдержит? - Артём интересовался самым важным для себя.
— Ну погоди, Тёма, это только внешний осмотр. Сейчас, пидор, я возьму у тебя много крови на все анализы, а потом пойдёшь на томографию, узи всех органов и экг. Вот тогда и узнаем его предел прочности.

Алик достал из шкафа большой шприц с толстой иглой и ухмыльнулся. Рабу было приказано лечь на койку, так как врач планировал выдоить у него очень много крови. Самый обычный анализ доктор превратил в своеобразную пытку. Вместо одного укола для забора, Алик вонзал иглу в раба 5 раз, и каждый из них был по-своему болезненным. Собрав около 30 мл красной жидкости, врач улыбнулся и разлил всё по колбам.

Дальше всё было скучно. Алик приказал рабу одеться и повёл его по разным этажам: на томографию, рентгены, узи, экг, к окулисту, лору, невропатологу и остальным врачам. Короче, раба обследовали так, как ни одного простого человека. Пока всё это происходило, братья скучали и даже заснули, Артём на кушетке для осмотра, а Влад в докторском кресле. Уже под утро, около 4 часов, весёлый Алик вернулся со своим "пациентом".

— Пацаны! — разбудил доктор братьев. — Всё! Остались только несколько анализов на гепатит, вич, они будут через несколько дней. В остальном чмо абсолютно здоровое, никаких патологий вообще. Доктор ему приписывает круглосуточные нагрузки без отдыха и много жести.

— Заебись!

Артём вскочил с кушетки, просто как коршун подлетел к рабу и врезал тому кулаком в лицо. Никто не ожидал этого, а прежде всего раб, который отлетел от сильного удара и больно стукнулся головой об дверь. Изо рта лоха вытекла струйка крови. Младшему этого показалось мало, и со словами "Наконец-то!", он стал вонзать свой железный кулак в живот раба. Влад, как ни в чём не бывало, открыл только один глаз и продолжал спать. Алик с раскрытым ртом следил за движениями кулака и кряхтеньем раба, доктор то и дело облизывал губы языком в своей похоти.

— Артём! — наконец не выдержал Алик. — Ну ты ещё наиграешься с пидаром, дай мне, а?

Тёмыч соскочил с раба, и тот медленно поехал к полу.

— Друган, блядь, я пол дня ждал, чтоб этого терпилу начать ебать по полной. О, кстати! Надо щас его выебать...
— Тёма!.. — хриплый бас Влада заставил брата остановиться. — Ебать будем дома, не дразни Алика. А ты, доктор боль, давай, как обещал, свои медицинские пытки нам покажи. Отпиздить лоха всегда можно, дай жару и новизны.

Влад прохрипел и перевернулся на бок дальше спать. Такое поведение ярко описывало нордический характер и крутизну старшего брата. Он не дрожал от похоти и, с хладнокровным расчётом, управлял ситуацией, чётко зная, что и когда должно произойти. Артём в этом плане был куда примитивнее и глупее, зато интереснее.

— Сейчас, дорогой! — Алик снова жадно облизнулся. — Сейчас я покажу вам, как медицина может стать пыткой... — кавказец подошёл к рабу и поднял того под руки. — Эй, Вася, сам очнёшься или укол сделать?

Тёмыч хихикнул и сказал, что лоха в реале зовут Вася и это не имя нарицательное для него. Доктор велел раздеться, голый раб уже через секунду стоял в классической позе.

— Орать будет? — Алик обратился к Артёму, на что тот отрицательно затряс головой. — Точно? Заорешь, пидар, моли Аллаха — всё отрежу, что есть у тебя! И глаз выколю! — А его как, привязывать или терпеть сам будет?
— Ну, блядь, Алик, я его ещё не пытал! — с досадой в голосе произнес Младший. — Лох послушный, старается вроде. Пусть терпит!
— Тогда, пидар, задача тебе будет максимум!

Доктор велел лоху подняться на ноги и широко их расставить, грудь выпрямить, спину выгнуть, а руки так и держать за головой. Картина получилась потрясающая — такую Ван Гог и Дали, со всеми их сюрреалистическими фантазиями, не нарисовали бы. Алик взял жгут и стал крепко связывать им яйца.

— Я ж чморить лоха буду не просто так, пацаны. Я ж вам сейчас кучу полезной инфы расскажу. Например, ты знаешь, Артём? что если туго связать лоху яйца, как я сейчас, то через 20 минут шлепок по ним будет, как сильный удар. А если так оставить их на пару часов, когда они посинеют, то обычный щелчок станет больнее самого сильного удара ногой в обычном варианте.

Артёму понравились инструкции товарища, а Алик с лекторским тоном продолжал.

— Правда, если оставить жгут надолго — у пидара всё испортиться и больше никогда не встанет.
— Да похуй! А у яиц чувствительность останется? — Артём с полной серьезностью отнесся к лекции, Алик кивнул. — Зашибись! Тогда вяжи!
— И ещё, Артём, болбаст — охуенная вещь, но всегда следи, чтоб у яиц не запутались семенные канатики — тогда только на операцию пидара везти надо будет. И не порви канатики, если грузы начнёшь вешать. В остальном, пацанам яйца даны, чтоб вырабатывать спермак, которым они кормят пидаров, а у лохов — это самая болезненная зона.

С последними словами Алик очень сильно дёрнул жгут, затягивая тот по максимуму, и так, что терпеливый лох не смог смолчать и завопил сквозь зубы, но не крикнул.

— Чего орёшь, пидар? Через 5 минут хуже будет... — Алик хлопнул ладонью по яйцам, и раб просто загнулся, поменяв позу на "раком". — Артём, знаешь, что такое простагландины? Это те вещества в крови, которые вырабатывают боль, а их гасит адреналин. Если их становится очень много — у пидара может случиться инфаркт или ещё другие проблемы. Так что пытай его с паузами.
— Алик, блядь, я вот сплю и точно как на лекции в универе, — в беседу снова вмешался Влад. — Где перформанс?

Кавказец улыбнулся и достал из шкафа большой шприц и несколько ампул.

— Я называю это "адской смесью", — продолжил поучения Алик. — Витаминчик, АТФ-ка и ещё кое-что. Артём, тебе когда-нибудь делали укол В6-В12?
— О дааааа, болючий он сука!
— Моя смесь раз в пять больнее, но это тоже витаминчики, так что пидар совместит свою пользу с нашим удовольствием. Куда бы уколоть? — Алик задумался, держа самую большую открытую иглу перед лицом раба.
— В хуй! — выпалил Артём.
— Нет... давай в ключицу: — Понимаешь, пидар, укол в ягодицу самый простой — там минимум нервных рецепторов.

С этими словами доктор медленно ввел иглу в тело, потом вынул, как художник запрокинул голову на другой бок, и снова уколол почти на всю длину иглы. Раб закусил губу. Когда Алик стал медленно впускать "адскую смесь" в тело, глаза лоха начали увеличиваться и оттуда мгновенно потекли слёзы, а всё тело стало проседать. Терпила со всей силы сцепил руки на затылке и замычал. Это разбудило Влада, который с интересом разглядывал мучения своей вещи. Алик слил только часть раствора и вынул иглу.

— Как тебе, пидар?

Раб молчал, кусая губу, и плакал. Артёму не понравилось это, и он боковиной кулака сильно стукнул по тому месту, куда врач только что ввёл лекарство. Лох не вытерпел и заорал. Это было рефлекторно — сильная боль вырвала крик из горла. Таким же рефлекторным был и удар Алика под дых рабу, отчего тот загнулся и стал падать на пол. Артём остановил это, схватив терпилу за волосы, и, преодолевая его сопротивление, вернул раба в прямую позу.

— Будешь орать — буду делать ещё больнее! — шикнул Алик. - Хорошо, что это больница и тут люди кричат, бывает...
— Тебе Алик вопрос задал, чмо! Отвечать надо! — Артём стал хлестать раба по щекам, отчего голова того качалась то в одну, то в другую сторону. — Ну!
— Больно... — выдавил из себя раб.
— Я тебе так скажу, — тут в действие вмешался Влад, который уже проснулся и подошёл к месту пытки, закидывая себе в рот арахис в шоколаде. — Раб должен постоянно чувствовать боль, тогда он послушный и покорный. Верно, Тёмыч?
— Сто процентов, братишка!

Алик разрешил лоху отдышаться и продолжил. На этот раз доктор уколол в противоположную ключицу, но так, что игла упёрлась прямо в кость. Сам этот факт уже был очень неприятным, но терпимым. А вот когда пошла струя с лекарством, терпила снова стал мычать и опускаться всё ниже и ниже в коленях. Артём хотел было поднять раба, но Алик сказал, что сейчас тот в обратную сторону полезет. Доктор вынул иглу и вонзил её в подмышку жертвы и раб, действительно, стал подниматься от той же боли. Тело раба начало дрожать, покрылось потом, а всё лицо было измазано слезами и слюной. Особо красиво играли мышцы рук, ведь те у терпилы были сцеплены за головой, что выделяло мышечный рельеф, а каждый укол заставлял эти бугорки напрягаться до максимума. Последним шагом был укол под вторую подмышку.

— Теперь у него немного поболят руки. Минут 10 сильно, а потом ещё день будут просто ныть. Как вы там говорили: раб должен всегда чувствовать боль? Каждое движение руки для него будет болезненным, — младший одобрительно похлопал Алика по плечу. — Вот смотри, Артём, сейчас пидару надо дать 5 минут на отдых. Во-первых, как я говорил, это понизит уровень гормонов в крови и спасёт от сердечных проблем, а во-вторых, каждая пытка уводит пидара от реальности, чем дальше — тем бессознательнее он становится. А разве это кайф пытать тело, которое уже ничего не воспринимает, просто в бреду?
— Ни фига! Пусть отдыхает, тварь!

Младший брат с силой пнул раба в живот, и тот повалился на спину.

— А это опасно, Артём, — продолжал умничать Алик. — Он же не каскадёр, падает хуёво. Перелом копчика и нет у тебя пидара. Точнее он есть, но зачем тебе инвалид?
— Зануда!
— Я пытаюсь объяснить тебе правила, чтоб ты пидара подольше мог использовать, — обиделся доктор.
— Да ладно, Алик, это же Тёмыч.

Влад во всей этой суете надыбал на подоконнике чайник и уже заварил себе кофе. Младший возмутился и сказал, что он не станет пить кофе, сделанный братом, — это задача раба.

— И чё, делая кофе, он не отдыхает разве? — выяснял Артём.
— Почему, кофе можно, даже лучше, чем просто лежня. Это переключает мозг на другую работу и быстрее отрезвляет пидара.
— Зануда!

Пацаны расселись по всему кабинету, кто на кушетке, кто на стуле и кресле, а голый раб суетился и делал им кофе. В ящике стола доктора Влад нашёл пачку печенья и начал ею хрустеть.

— Ты — гусеница, Влад, — возмутился Алик.
— Нифига! Мне надо мышечную массу поддерживать, — отрезал старший брат.

Когда лох сделал всем кофе, Артём приказал тому стать подстилкой для своих ног. На некоторое время пацаны переключились в разговоре на разные темы и выглядели как трое обычных друзей. Если бы не одно но: голое тело на полу, которое постоянно несильно дубасил ногами Артём.

— Время вышло! — радостно воскликнул Младший, когда все допили кофе. Он на пятках вскочил на рабе, станцевав свой очередной твист, что оставило новые две ссадины на теле жертвы.
— Вот проломишь ему ребро или раздавишь селезёнку...
— Уууу... — завопил Артём.
— Что, у? В тебе сколько киллограмм?
— Ну 60.
— А есть места в скелете, которые при 10 кг ломаются.
— Зануда!

Артём вёл себя по-детски и пинками подгонял раба в центр комнаты для продолжения пыток.

Подведя к месту казни, терпилу вернули в красивую позу. Алик был прав, после отдыха глаза чмошника светились трезвее и он был адекватнее, то есть свежее. А доктор не уставал учить окружающих.

— Боль бывает разного вида: пульсирующая, ноющая, точечная, объёмная... Вот витаминчики — это объёмная боль. Она кстати легче переносится, чем точечная. А сейчас, пидар, мы будем тебя жалить.

Для начала кавказец достал две иглы без шприцов, они, как всегда, были толстыми, а не теми, что используют для простых пациентов. Врач подошёл к рабу и стал сильно мять правый сосок.

— Для тебя, Артём. Соски — это кожа и проколы или зажимы на их основание совсем не болезненны. Другое дело самые кончики — там зажим почти сразу становится адом.
— А вот это я знаю, — хихикнул Артём.
— Супер! Только помни: 20 минут максимум, иначе некроз и проблемы начнутся. Как итог — отрежут соски пидару и ты лишишься такого ценного места для своих игр. То же касается и проколов. Кстати пытки сосков — абсолютно безопасная штука. Ну, кроме некроза при зажимах и заражения инфекцией при проколах, но если стерильно и по уму — ноль опасности и максимум ощущений.
— Алик, какого хуя ты не пошёл в преподы? У тебя это нудно выходит, как положено университетскому мудиле, — Влад сидел в кресле, закинув ноги на стол.
— А я читаю лекции иногда старшекурсникам, которые приходят к нам на кафедру.
— Влад! — сострил Артем. — Не перебивай, я записую! Продолжайте, Склифасовский...

Раб всё это время стоял не двигаясь в своей позе и мысленно благодарил Алика за его нудность, ведь вся эта болтовня давала терпиле лишние несколько минут относительно спокойной жизни.

— Так вот, — продолжил доктор, — большинство как делает: берёт иглу и горизонтально прокалывает сосок. Страшно, но не ощутимо. А как делаю я?
— Ты — доктор боль, ты всё делаешь пиздато, — буркнул Влад, потирая свой член через брюки. — И вообще, кто к тебе лечиться ходит, мазохисты?
— Я — добрый доктор, Влад. Я пытаю только пидаров. В общем, я беру иглу, сжимаю сосок двумя пальцами. Сильно. И ввожу иглу в самый центр, медленно, можно проворачивать туда-сюда, туда-сюда.

Алик держал лоха левой ладонью за сосок, а правой рукой втыкал туда иглу. В этот раз раб не мычал, он скулил и намного быстрее проседал вниз. Доктор не запрещал терпиле падать на колени, а просто наклонялся за ним, продолжая медленно продвигать иглу вглубь.

— Если вставить быстро — потеряем весь букет ощущений пидара, — учил Алик. — А так для него каждый микрон — это чистилище. И вот мы доходим до финала, когда игла начинает упираться в кость. Именно здесь соединительные ткани снабжены большим количеством нейронов. И что это значит, Артём?
— Ээээ, много простагландинов?

Когда Алик дошёл до кости, лох свалился на колени и стал наклоняться к полу, но доктор крепкой кавказской рукой держал жертву и делал своё дело.

— Учишься, Артём! Для лучшего эффекта мы немного вытянем и снова вставим, вытянем и снова вставим...

Лох стал хрипло и тихо орать. К достоинствам или же, наоборот, недостаткам терпилы можно было отнести его полнейшее послушание и подчинение. Даже такая боль, которая требовала крика во всё горло, перебарывалась лохом, и он прежде думал о приказе господ: не орать, а уже потом о своих ощущениях. Поэтому хрипло-сиплое шипение-скуление вырывалось изо рта чмошника. Но когда Алик увлёкся и стал очень быстро колотить иглой назад-вперед, терпила сдался и заскулил довольно сильно. Очередной удар под дых от врача, а сразу следом прицельный пинок мощным носком прямо под нижнюю челюсть от Артёма, вернули рабу покорность и повалили его на пол на спину.

— Заткнись! — шикнул Алик. — Артём, наступика-ка ему на рот.

Младший всегда был готов: ко всему что связано с пытками и чмором. Если бы ему сказали, Артём, выучи лекцию по греческому праву — он послал бы далеко, даже того, кто предложил бы ему много денег за это. А вот мучения вдохновляли пацана, — он расцветал, менялся на глазах и получал невообразимый кайф от этого. Артём бесцеремонно водрузил свою кроссовку на губы чмошника и с силой придавил. Когда он понял, что это мало помогает, то быстро прыгнул за голову лоха и всунул тому сверху носок обуви. Немного поковыряв во рту терпилы, Младший улыбчиво кивнул Алику, что отверстие запечатано. Доктор сразу же продолжил свои дела. Оставив правый сосок с воткнутой туда иглой, кавказец достал ещё одну такую же и стал втыкать её в левый, правда, с меньшей жестокостью.

— Со стороны левого соска расположено сердце, — пояснял док, — поэтому и прессинга на эту сторону лучше давать меньше.

Хотя это не сильно спасло лоха, потому что игла была вонзена полностью до самой кости. Из иголки вытекла кровь, и капля плюхнулась на кожу мученика. Раб уже не орал, а только прерывисто мычал и постанывал. То ли ему стало менее ощутимо, то ли силы закончились, но былая прыть терпилы испарилась.

— Теперь поднимаем пидара на ноги... — Алик за волосы установил раба в стоячее положение, — и начинаем заниматься другими вещами. А когда захочется — просто делаем так: пыть!

Под этот "пыть" врач жестко нажал пальцем на одну из игл, и та впилась в тело, "царапая" остриём кость. Раб снова заорал, Артём уже рукой прикрыл лоху рот, а док начал делать "пыть-пыть", стуча пальцами по обеим иголкам и выбивая разные мотивы. Влад понял, что в этот раз без него не обойтись, так как градус повысился. Старший бедром оттолкнул Артёма и цепко обхватил правой ладонью рот раба, а левой своей рукой заломал назад руку раба, обездвиживая того таким образом. Алик сразу усёк намёк: обездвиженный и молчаливый раб. Иголки стали вонзаться ещё сильнее. Пацаны так игрались минут 5, под конец Алик уже выбивал у раба музыку, например, "Имперский марш" из "Звездных войн". Док жал — лох стонал, после нужной паузы док жал снова, а когда и сразу два раза подряд. Таким образом, получалась музыка, в ритме из стонов раба. Артём, сбоку, хохотал так, что его живот чуть не лопался, Влад тёрся набухшим членом о ягодицы раба, а доктор садистничал, постоянно облизывая губы языком. И только у терпилы дрожали колени, грудь дергалась в непрерывистом дыхании, а из глаз брызгали ручьи слёз.