Воцерковление государства и мира

Глава III «концепции РПЦ» называется «Церковь и государство». В ней делается заявление, которое показывает «своё место» всякому государству, чьи правители и народ попали под пяту и “каблук” православной церкви, и “христианской” иерархии вообще (выделения жирным — наши):

 

«III.1. Церковь как богочеловеческий организм имеет не только таинственную сущность, неподвластную стихиям мира, но и историческую составляющую, входящую в соприкосновение и взаимодействие с внешним миром, в том числе с государством. Государство, которое существует для устроения мирской жизни, также соприкасается и взаимодействует с Церковью. Взаимоотношения государства и последователей истинной религии изменялись в ходе истории».

 

С первого взгляда может показаться: а что здесь плохого сказано о взаимоотношениях церкви и государства? — В действительности же составители «концепции РПЦ», владея «магией» слова разбили тезис о подвластности государства церкви на два тезиса:

 

· Церковь неподвластна стихиям мира и взаимодействует с внешним миром, в том числе и с государством.

· Государство существует для устроения мирской жизни и взаимодействует с церковью.

 

Вроде бы тоже ничего страшного? — Однако, это кажется лишь тем, кто не имеет никакого представления о существовании глобальной концептуальной власти — надиудейской «мировой закулисы». Именно это осталось в работающих умолчаниях третьей Главы «концепции РПЦ».

Если объединить первый и второй тезисы из вышеприведённой цитаты «концепции РПЦ», то получится что государство устраивает жизнь в миру, а церковь неподвластна мирской жизни. Но церковь присутствует в миру и постоянно пытается расширить свой охват населения. Остаётся одно: взаимодействие церкви с внешним миром и государством происходит по концепции, которую несёт церковь. Наоборот же, воздействие мирской жизни и государства на церковь — не получается: церковь неподвластна мирской жизни («стихиям мира»).

Это — принцип автократии церковной власти, который входит в противоречие с понятием «демократии», как власти народа, власти идущей снизу из мира, из мирской жизни [27]. Не случайно Конституция РФ была в 1997 году “подкорректирована” Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях».

*    *    *

В Конституции РФ в статье 13 записано:

«1. В Российской Федерации признаётся идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

 

В 1997 году был принят Федеральный закон:

«О свободе совести и о религиозных объединениях

Принят Государственной Думой 19 сентября 1997 года

Одобрен Советом Федерации 24 сентября 1997 года

 

Федеральное Собрание Российской Федерации, подтверждая право каждого на свободу совести и свободу вероисповедания, а также на равенство перед законом независимо от отношения к религии и убеждений, основываясь на том, что Российская Федерация является светским государством, признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии её духовности и культуры, уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России, считая важным содействовать достижению взаимного понимания, терпимости и уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания, принимает настоящий Федеральный закон».

 

То что эта “корректировка” сделана не из благих пожеланий, а в русле определённого сценария РПЦ, подтверждает следующая статья диакона Андрея Кураева[28], опубликованная на его сайте www.kuraev.ru (приводим её фрагментарно, сноски и выделения жирным — наши).

 

«Как использовать закон о свободе совести для защиты православия в школе? [29]

Один из идеологических догматов посткоммунистической России — это догмат о том, что православия в школе быть не должно. "У нас школа многонациональная!". "По закону школа у нас светская!". Повторением этих идеологических заклинаний во многих школах и регионах (более всего — в Москве и Санкт-Петербурге) гасятся попытки ознакомления русских детей с верой и жизнью Русской Православной Церкви. Вполне обычна для идеологических конструкций странность: вроде бы суть либерализма в провозглашении прав человека, в снятии ограничений и рамок. Либерализм пришёл в СССР с лозунгом "Запрещено запрещать!". Но, едва придя к власти, этот же либерализм ощетинился забором запретов: запрещено критиковать либерализм! Запрещено воспитывать детей в иной, традиционно-русской системе ценностей! Запрещено защищать всё то, что строится на православной системе ценностей. Вроде демократия — это когда "все можно". Хорошо, а преподавать в школе православие можно? — Нет, нельзя. "Сексуальное просвещение" — можно. Оккультизм и каббалистику — можно. Православие — нельзя. Татарские, армянские, еврейские, немецкие, турецкие школы открывать — можно. Русские? — Нельзя!!!

Зная о том, как часто возникают трудности у школ и педагогов, решившихся привнести в свою жизнь хотя бы толику православия, попробую дать несколько советов о том, как с помощью федерального "Закона о свободе совести и религиозных объединениях" защищать свои права и права детей от насилия со стороны плюралитической идеологии.

Прежде всего очень важна формулировка преамбулы Закона, декларирующая, что Закон принимается, "признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры". Следующей формулой преамбула говорит о том, что "христианство... составляет неотъемлемую часть исторического наследия народов России" [30].

До принятия этого Закона "груз доказательств" при соприкосновении церковных проповедников и школы лежал на проповедниках. Если, скажем, я попадал в регион или в школу, где руководитель образовательного учреждения или структуры возражал против присутствия священника и православия в школе, то именно мне приходилось искать аргументы в пользу того, что такое сотрудничество: а) допустимо законом; б) полезно детям; в) полезно российскому обществу.

Но директор, выслушав меня, всё равно мог сказать: "а я понимаю ситуацию иначе, и считаю, что православию нет места в государственной школе!". И на этом разговор кончался — даже если директором не было предъявлено никаких аргументов, кроме стальной ("идеологически выверенной") интонации в голосе.

Сегодня же в такой ситуации я буду говорить иначе. Я скажу: законодатель определил, что православие является неотъемлемой частью истории и культуры России. Почему же Вы считаете себя вправе давать детям ущербное образование? Ведь образование без серьёзного знания того, что названо "неотъемлимой частью", есть образование неполное, урезанное. Я готов выслушать Ваши аргументы.

Теперь не я доказываю директорам школ и департаментов, что православие уместно в школе. После появления в Законе столь ясной формулировки некоторым чиновникам придётся пересматривать свои стереотипы советской эпохи. И мой собеседник должен будет искать аргументы в поддержку своей позиции.

Первый из них нам уже знаком: наша школа многонациональная и появление в ней только православия вызовет напряжение в классах.

Признать этот аргумент серьёзным я не могу. Во-первых, потому, что за вышеприведённую формулировку в преамбуле Закона проголосовал Совет Федерации. И проголосовал единогласно. Понимаете, орган, в котором представлены все нации, составляющие Российскую Федерацию, единогласно одобрил текст, в котором признаётся "особая роль православия в истории России". Ни один из сенаторов не встал и не сказал: такая формула нарушает права моего народа, унижает наши национальные традиции. Так если те политики, которым народы доверили представительство в Совете Федерации, приняли такую формулировку — то зачем же директору школы брать на себя груз "геополитических размышлений" и становиться "большим католиком, чем Папа Римский"? <...>

В поисках следующего аргумента светски настроенный директор попробует истолковать формулу преамбулы Закона так, что, мол, она его не касается. Да, пусть государственные политики выражают своё уважение к православию, но это уважение пусть высказывается в иных формах и в иных местах, но не в государственной школе.

Здесь уже стоит раскрыть сам текст закона. Статья 18, п. 3 гласит: "Государство оказывает содействие и поддержку благотворительной деятельности религиозных организаций, а также реализации ими общественно-значимых культурно-просветительских программ и мероприятий". Очевидно, что деятельность тех религий, которые особо упомянуты в преамбуле закона, а тем более православия, с точки зрения законодателя имеет "общественное значение". <...> Самая важная культурно-просветительская программа, создаваемая Церковью — не программа празднования какого-либо юбилея. Это программа воспитания детей, причём не в узких кружках воскресных школ, а с привлечением потенциала государственных школ. Итак, ознакомление детей с историей, жизнью и верой Православной церкви есть несомненно "общественно значимая культурно-просветительская программа". А, значит, она входит в число тех, которым закон предписывает оказывать государственную поддержку. И директор школы (департамента) именно как "государев человек" также именно обязан оказывать поддержку этой программе.

Другое дело, что эта поддержка не должна переходить известных рамок. О них говорит п. 4 ст. 5 Закона: "По просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, администрация указанных учреждений по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления предоставляет религиозной организации возможность обучать детей религии вне рамок образовательной программы ". <...>

Также весьма важно упоминание в этой статье термина "религиозная организация". Дело в том, что согласно этому закону не всякая религиозная группа имеет статус религиозной организации — но только та, которая зарегестрированна в качестве таковой. Право же на регистрацию в качестве религиозной организации имеют только те религиозные движения, которые не менее 15 лет действуют в России.

Стоит также обратить внимание на то, что "наименование религиозной организации должно содержать сведения о её вероисповедании. Религиозная организация обязана указывать своё наименование при осуществлении деятельности" (ст. 8, п. 8). Это означает, что решение родительского собрания не может гласить: "мы за введение уроков христианского воспитания в школе". В этом решении должно быть названо полное именование религиозной организации, которую родители приглашают для работы с детьми, что означает и указание конфессии, с которой будет сотрудничать школа. То есть в решении собрании должно быть ясно сказано: "для занятий в детьми пригласить проповедников из церкви евангельских христиан-баптистов".

Итак, родители могут настаивать на введении уроков Закона Божия. Школа должна оказать содействие этой предлагаемой ими "общественно значимой культурно-просветительской программе".

Закон разрешает говорить в школе о православии. Единственное, что теперь всерьёз может помешать детям узнать правду о православии — это сами православные. Православие вновь будет изгнано из школ, если православные будут вести себя агрессивно. Если православный педагог в обычной школе будет вести себя как цензор, если он присвоит себе право идеологически цензурировать курсы других педагогов — то быть беде. Увы, и с этим уже нередко приходится встречаться. Педагоги, обратившиеся в православие, требуют отмены уроков по изучению теории эволюции ("атеизм!"), Льва Толстого ("еретик!"), Пушкина ("растлитель!")... Бывают случаи, когда детей даже отлучают от народных сказок ("там лешие и нечисть!")».

*    *    *

Мы видим, что декларируя свою идейную и духовную автократию, православная церковь, будучи доминирующей в России идеологической властью — по величине охвата населения и мере воздействия на психику мирян, соизмеримой с КПСС — заявила свои претензии на власть концептуальную. Это — так, поскольку лишь концептуальная власть является автократичной и воздействует на мирскую жизнь и государство по своему произволу.

Государственные же структуры как правило являются представителями трёх низших видов власти[31]: законодательной, исполнительной и судебной. Понимание этого даётся в Главе III «концепции РПЦ» (выделения жирным — наши):

 

«III.5. Имея различные природы, Церковь и государство используют различные средства для достижения своих целей. Государство опирается в основном на материальную силу, включая силу принуждения, а также на соответствующие светские системы идей. Церковь же располагает религиозно-нравственными средствами для духовного руководства пасомыми [32] и для приобретения новых чад».

 

После этого становится ясно, что церковь навязчиво предлагает всем видам власти в государстве приделать свою концептуальную “голову” — вопреки понятию «демократия». Это не что иное, как подготовка к тоталитарному порядку в России под покровом православной Идеи и под руководством той концептуальной власти, которая издревле стоит за псевдохристианством.

Видимо психика составителей «концепции РПЦ» надёжно замкнута на вышестоящую над псевдохристианстом систему (в общей библейской взаимовложенности Нового Завета в Ветхий Завет), поскольку и в этой Главе они не преминули обелить иудаизм, показывая тем самым в очередной раз своё восхищение иудейским «Духом» (выделения жирным — наши: особо рекомендуется прочесть православным “патриотам ”):

 

«Первоначальной ячейкой человеческого общества являлась семья. Священная история Ветхого Завета свидетельствует о том, что государство сложилось не сразу. До ухода в Египет братьев Иосифа государства у ветхозаветного народа не было, а существовала патриархальная родовая община. Государство постепенно складывается в эпоху Судей. В результате сложного исторического развития, которым руководит Промысл Божий, усложнение общественных связей привело к образованию государств.

В древнем Израиле до периода Царств существовала единственная в истории подлинная теократия, то есть богоправление. Однако по мере удаления общества от послушания Богу как устроителю мирских дел [33] люди начали задумываться о необходимости иметь земного властителя».

 

Таким образом эталоном «богоуправления» (в терминах КОБ — Богодержавия), согласно «концепции РПЦ», является ветхозаветный порядок в древнем Израиле, которым якобы руководил Бог. Дальнейшие рассуждения в Главе III «концепции РПЦ» следующие (выделения жирным — наши):

 

«…возникновение земного государства должно быть понимаемо не как изначально богоустановленная реальность, но как предоставление Богом людям возможности устроять свою общественную жизнь исходя из их свободного волеизъявления, с тем, чтобы таковое устроение, являющееся ответом на искаженную грехом земную реальность, помогало избежать ещё большего греха через противодействие ему средствами мирской власти».

 

Оказывается земное государство нужно лишь для избежания грехов, а не для построения «богоправления» (Богодержавия). Учитывая, что церковь называет себя «богочеловеческим организмом», а государство по мнению церкви должно всего лишь «помогать избежать грех через противодействие ему средствами мирской власти», весь контекст Главы III «концепции РПЦ» представляет собой попытку вписать и государство и мирян в церковный «богочеловеческий» порядок и подчинить себе «средства мирской власти», которые пока ещё нужны, поскольку «искажённая грехом реальность» выправляется с употреблением этих средств. Таким образом, в миру одновременно:

 

· формируется пренебрежительное отношение к функциям государства, как «института мирской власти»[34] и, с другой стороны,

· показывается необходимость государства лишь для «избежания греха», а руководить «устроением мирских дел» должна церковь, как преемник Бога на Земле.

 

После этого церковь предполагает в отношении функций государства действовать по принципу «что хочу, то и ворочу»[35] со ссылками на свою «богочеловечность» (остальные конфессии, церкви и миряне — погрязли в грехе, согласно такого рода рассуждениям). В такой логике вполне “естественен” и вывод о роли государства в настоящее время, или то, чего добивается РПЦ от государства под покровом древней Идеи глобального рабовладения (выделено жирным — в «концепции РПЦ»):

 

«Государство как необходимый элемент жизни в испорченном грехом мире, где личность и общество нуждаются в ограждении от опасных проявлений греха, благословляется Богом. В то же время необходимость государства вытекает не непосредственно из воли Божией о первозданном Адаме, но из последствий грехопадения и из согласия действий по ограничению господства греха в мире с Его волей. Священное Писание призывает власть имущих использовать силу государства для ограничения зла и поддержки добра [36], в чём и видится нравственный смысл существования государства (Рим. 13. 3-4). Исходя из вышесказанного, анархия — отсутствие надлежащего устроения государства и общества, — а равно призывы к ней и попытка её установления противоречат христианскому миропониманию (Рим. 13. 2)».

 

Надо ли ещё раз говорить, что в России РПЦ уже встала во главе процесса замены “анархии” современной буржуазной «демократии» на “нравственный” тоталитарный порядок по старому библейскому образцу[37]. Возможен даже аналог средневековой инквизиции под предлогом особого грехопадения мира[38].

Всё это так (как хочется иерархам церкви); и это некоторым образом устраивает «мировую закулису» — настоящих хозяев всей библейской концепции (и иудаизма и “христианства”). Однако церковный тезис о неподвластности таинств церкви стихиям мира — представляет собой в наше время, мягко говоря, выдавание желаемого за действительное[39]. Почему так, мы поговорим во второй части этой работы. Здесь же скажем, что неподвластность церкви миру (а с этим и неподвластность миру «мировой закулисы») заканчивается, когда в этом же миру появляется понимание концептуальной власти, которая выражается двояко:

 

· это власть альтернативно-объемлющей концепции над тем же миром и,

· власть какой-то части людей в миру, которые действуют согласно этой альтернативно-объемлющей концепции, воздействуя на мир и государственные структуры параллельно церковным иерархам.