Светлейшая княгиня Имеритинская. Барон Ротшильд

 

 

На вокзале Варшавской железной дороги царило несколько необычное по тому времени оживление.

Причиной его явилось событие необычайной важности: в одном и том же поезде должны были отправиться два высокопоставленных пассажира: ее светлость княгиня Нина Имеритинская и барон Альфонс Ротшильд, всемирный миллионер.

Трое выездных лакеев в ливреях с княжескими гербами суетливо метались по внутренности вокзала.

¾ Приготовить место в зале для ее светлости!

¾ Сколько осталось времени до отхода поезда?

¾ Филиппов, сдай багаж!.. Ее светлость приказала осторожнее обращаться с этим сундуком.

Наряду с этим суетились и «комми» первокласной петербургской гостиницы «Hotel de France».

¾ Сейчас приедет барон. Заказано ли «Cafe glace»? — безбожно врали по-французски русские коммиссионеры отеля. — Monsieur le baron... господин Ротшильд так лю­бит этот освежающий напиток.

Сотни взглядов, в которых светились любопытство и острое чувство зависти, провожали выездную свиту могущественных владык земного счастья.

С дебаркадера донесся первый звонок.

¾ Где же Ротшильд? Хоть бы глазком на него поглядеть! — неслись подавленные возгласы.

У входа произошло движение.

Выездная свита ее светлости бросилась стремглав. В общий зал входила великолепная дама в строгом, стильном аристократическом туалете.

¾ Я не опоздала? — послышался мелодичный голос.

¾ О, ваша светлость, еще только первый звонок! Места для вашей светлости уже готовы...

Она шла, как царица, среди безмолвно и почтительно расступавшихся перед ней людей.

¾ Барон! Барон идет!

Светлость померкла перед мешком с золотом. И таково было обаяние имени Ротшильда, что все, как ба­раны, столпились в кучу и не спускали жадных взгля­дов с дверей. Оттуда появился несколько сутуловатый человек, одетый в скромное сеpoe пальто, в мягкой шляпе. Через плечо болталась небольшая кожаная сумка.

¾ Это-то и есть Ротшильд? — пронесся общий выклик глубокого разочарования. — Батюшки! Да пальто на нем и сорока рублей не стоит.

¾ Дура! Молчи! Аристократы завсегда так. На наряды внимания мало обращают.

Хвост провожатых следовал за знаменитым банкиром, в прихожей которого, случалось, и принцы крови считали за честь сидеть.

¾ Э-э-э... le diner etait excellent, sourtout des vins1, — хрипло вырывалось из его впалой груди.

 

 

##1 Обед был превосходный. В особенности — вина.

 

 

¾ Ротшильд! Ротшильд!

¾ Смотрите! Смотрите! Вот он, владыко европейской биржи!»

Он продолжал подвигаться медленно, с трудом передвигая ноги.

В дверях он столкнулся с ее светлостью, княгиней Ниной Имеритинской.

¾ Pardon, madame1, — приподняв свою шляпу великий миллионер.

 

 

## 1 Простите, сударыня.

 

 

¾ Pardon, monsieur1, — ответила ему в тон ее светлость.

 

 

##1 Простите, сударь.

 

 

Миг, один, елеуловимый миг. И разошлись.

...Темно в роскошном отделении — купе Альфонса Ротшильда. Сквозь синие шелковые занавески толстый огарок свечи горит тускло.

Миллионер, парижский еврей, «золотое солнце» Европы мирно почивает. Он, собственно, не спит, а дремлет, откинувшись на спинку бархатного дивана, смакуя дорогую гаванскую сигару.

¾ Monsieur, ayez la bonte du feu.1

 

 

##1 Позвольте прикурить, милостивый государь.

 

 

Смотрит барон Ротшильд, перед ним — ослепительная красавица, рыжеволосая с сигаретой у рта.

¾ О, пожалуйста! — привстал Ротшильд, вынимая дорогие восковые спички.

¾ Вы — Ротшильд? — очаровательно улыбнулась красавица.

Разговор шел все время по-французски.

¾ Да.

¾ А я — княгиня Имеритинская, светлейшая...

¾ Ah votre Altese! Je suis si hereux1...

 

 

##1 Ах ваша светлость. Я так счастлив…

 

 

Мешок с золотом преклонился перед знатным титулом.

¾ Вы позволите, барон, побеседовать с вами, пока я докурю мою сигаретку? Моя бедная dame de compagnie1 не выносит табачного дыма. А я, признаться, люблю затянуться после обеда.

 

 

##1 Компаньонка.

 

 

¾ Ваша светлость! — склонился в глубоко почтительной позе Ротшильд. — Не нахожу слов выразить вам мою глубокую радость... Я так польщен. Я так безмерно счастлив. Когда богиня спускается к простому смертному...

¾ А, вы — большой льстец, любезный барон. Ну-с побеседуем. Вы... вы любите женщин?

Ротшильд заржал противным французским смехом.

¾ Oh-la-la!.. Je le crois bien!1

 

 

##1 Конечно, я так полагаю!

 

 

Светлейшая сверкнула глазами.

¾ Слушайте, барон, вы безмерно богаты. У вас четверть Франции в руках. Скажите, если бы вам понрави­лась женщина... девушка вы... вы были бы способны поло­жить к ее ногам миллиона два?

Тихий гортанный смех был ответом.

¾ Ваша светлость, та женщина, которая мне понравится, может располагать ключом моей домашней кассы.

¾ А... а в ней много?

Рыжеволосая красавица Нина Имеритинская все ближе и ближе подвигалась к Ротшильду.

¾ Я — Ротшильд, madame... простите... ваша светлость.

Наступила пауза.

¾ А вы способны любить? — вдруг резко, с разгоряченным взглядом спросила она.

¾ Я... я полагаю.

И опять пауза.

Светлейшая заплакала.

¾ Ради Бога, что с вами, ваша светлость?! — в сильнейшем недоумении-испуге воскликнул Ротшильд.

¾ Барон... Я гибну... Я погибла...

¾ Вы?! Вы — ваша светлость?!

¾ Я... Я проиграла все состояние. Я проиграла деньги моего мужа. Мне остается убить себя!!

Ротшильд вынул бумажник.

¾ Pardon, votre altesse1, я посмотрю немного...

 

 

##1 Извините, ваша светлость.

 

 

Рядом купе — свободное, пустое. Другое тоже. Только в самом конце вагона в отделении — спит какая-то дама.

¾ Это ваша дама? — спросил Ротшильд.

¾ Да.

¾ Сколько вы проиграли?

¾ Пятьсот тысяч рублей...

Сквозь газовый тюль просвечивают прелестные руки. Такие полные, атласные, с соблазнительными ямочками на локтях.

Аромат чудных нежных духов бьет прямо в лицо барону Ротшильду.

¾ Вы... вы говорите: пятьсот тысяч? О, это такие пустяки!

¾ Спасите меня! — вдруг ринулась ее светлость к банкиру. — Вы так богаты, вы так царски щедры! Что вам стоит дать мне эти деньги?

Молчание.

¾ Если... если вы не желаете дать так, просто, то... я готова... я — русская светлейшая княгиня — готова заплатить вам проценты за эту ссуду...

Упругая грудь уже совсем у лица несчастного миллионера. И сразу как-то ее светлость охватывает шею Ротшильда.

¾ Милый мой... спаси меня... ах, дорогой мой!

Быстрым как молния движением Ротшильд вырвался из объятия ее светлости и загремел:

¾ Ваша светлость, Сонечка Блумштейн, здравствуйте!

Ее светлость отшатнулась.

¾ Что это?.. Что вы говорите, барон?

— То, что вы слышите, ваша светлость. Ну-с, довольно маскарада, Сонечка, я — Путилин... Давай мне твои золотые лапки. Помнишь, я обещал сторицей отплатить тебе? Я слово свое держу.

Поезд приближался к станции.

Путилин крепко держал великую еврейку за обе руки.

¾ Пусти! Дьявол... поймал меня?!

¾ Может быть, ты и тут будешь сомневаться, Сонечка?

Шприц, который Сонька Блумштейн держала в руке, во время борьбы вырвался и острым концом иголки впился в руку Путилина.

¾ Умрешь! — исступленно закричала «Золотая Ручка».

¾ Ты ошибаешься, шприц не действует...

Пассажиры, как ни тихо велась борьба, услышали «нечто странное» и гурьбой устремились к отделению великого банкира.

¾ Что? Что такое? Что случилось?

И послышался ровный, спокойный голос Путилина:

¾ Я, господа, ее светлость, светлейшую княгиню Нину Имеритинскую арестовал.

Мертвая тишина. Ни звука. Ни шороха. Толпа глядит недоуменным взором.

¾ Спасите меня! — прокатился по вагону бешено-злобный крик ее светлости.

¾ И арестовал я ее светлость потому, что она — величайшая мошенница-убийца Сонька Блумштейн, «Золотая Ручка».

¾ Он лжет! Он — сумасшедший! Спасите меня от него!

Поезд подошел к станции.

«Золотая Ручка» впилась зубами в руку Путилина.

¾ Золотая змейка, ты больно кусаешься! — прохрипел от боли Путилин и рукояткой револьвера вышиб стекло вагона.

¾ Сюда! Жандарм...

Многие из пассажиров все еще не понимали, в чем дело. Одни стояли за Путилина — барона Ротшильда, другие — за Соньку Блумштейн — «Золотую Ручку».

¾ Как вы смеете?! Разбой! Освободите ее светлость!

Дзинь-дзинь-дзинь.

Резко звучат жандармские шпоры.

¾ Ну? Берете!

¾ Проклятый! — покатился истеричный хохот по вагону. — Ты, ты победил меня, Путилин!

¾ Рассудит нас Бог, Сонечка Блумштейн, нашла коса на камень!

«Что такое? Барон Ротшильд... светлейшая... Что случилось?» — слышались испуганные возгласы.

Лязг ручных кандалов... Команда: «Пропусти! Сторонись!»

¾ Что это? Это — под конвоем жандармов, гремя ручными кандалами, шла светлейшая княгиня... Сонька Блумштейн.

¾ Помнишь, Сонечка, слова-то мои: сочтемся, милочка.

¾ Помню, Путилин. Велик ты, поймал меня, а только я... я убегу!

Процесс «Золотой Ручки» был один из самых ceнсационных.

«Уголовные дамы» жадно всматривались в лицо знаменитой воровки-убийцы.

Сонька Блумштейн угодила на каторгу.

¾ Как, Иван Дмитриевич, ты тогда сразу узнал, что Киршевского убила «Золотая Ручка?» — спрашивал я позже моего великого друга.

¾ По уколу на шее. Она, притворно обняв несчастного, уколола его отравленным шприцем с ядом.

¾ Но, ведь, это мог сделать и кто-нибудь другой.

¾ На этот раз Сонечка попалась, она запуталась волосами за пуговицу сюртука убитого и оставила на ней целую прядку волос. А ее волосы я хорошо знал, так как она два раза была почти в моих руках.

¾ А почему ты разгадал, что Азра подослана?

¾ Во-первых, потому, что среди евреев почти не бывает предательства друг друга, а во-вторых, слишком уж она горячо просила меня арестовать Соньку Блумштейн.

 

 

 

ТАЙНА СУХАРЕВОЙ БАШНИ