Антикоррупционная идеология современных революций

 

Как мы можем убедиться, жертва сохранила свое обязательное значение для того, чтобы революция состоялась. Но объяснение причины революции в виде гнева богов, из-за которых людей постигли неудачи, перестали удовлетворять «поумневших» людей и вместо этого была придумана борьба с коррупцией.

Первой антикоррупционной революцией стала опять же Великая Французская буржуазная революция. Население Франции было накачано против королевской власти и класса феодалов именно тем, что подчеркивалось несправедливое устройство общества, разрыв между богатыми и бедными, цинизм и антинародный характер режима. «Если у народа нет хлеба — пусть едят пирожные», — фраза, которую приписывают Марии-Антуанете, стала символом цинизма бездушного французского абсолютизма. Первым эту фразу упоминает один из главных вдохновителей и предвозвестников революции Жан-Жак Руссо и с тех пор она вошла в цитатник всех борцов с социальным неравенством.

«Но где же здесь «борьба с коррупцией? — скажет наш оппонент. — Борьба с потерявшими всякое человеческое подобие французскими феодалами — это еще не борьба с коррупцией».

На самом деле, именно на антикоррупционном пафосе была выстроена вся идеология революционеров. Короля и весь класс феодалов обвиняли примерно в том же, в чем обвиняли Януковича и его окружение. В привилегиях, кумовстве и неравных условиях для друзей и родственников, в личном обогащении за счет казны, в сговоре с элитами других государств в ущерб интересам народа, в нечестных и ангажированных в пользу власти судебных решениях, в препятствовании развитию предпринимательства. Никакие французы, штурмующие Бастилию, не читали Маркса и ничего не слышали про «классовую борьбу».

Мы уже рассказывали в предыдущих главах, что все идеологические основы антимонархистских мыслителей того времени были выстроены на дискуссиях республиканского Древнего Рима, сохранившихся трудах и пафосных выступлениях сторонников республиканского строя типа Цицерона и Катона. Для популяров, которые стали главными духовными ориентирами для идеологов Нового времени, борьба с коррупцией была одной из главных тем, на которых они строили свои спекуляции. Наиболее видные популяры братья Гракхи, прежде всего, были именно борцами с коррупцией. Не удивительно, что якобинцы, которые копировали республиканский Рим вплоть до самых мелочей, взяли на вооружение и антикоррупционную составляющую риторики популяров.

«Насквозь продажной и прогнившей» власти королевских чиновников якобинцы противопоставляли себя — «друзей народа», фанатичных сторонников равноправия и кристально честных бессребреников. Не случайно один из главных героев революции, якобинец Максимильян Робеспьер имел прозвище «Неподкупный». Если бы народ не был накачан антикоррупционной идеологией, этот наиболее харизматичный из героев революции, конечно же, выбрал бы себе другой титул.

Напомним, кстати, что за спинами как революционеров, так и роялистов маячила Англия, поочередно помогая той и другой стороне, провоцируя конфликт все больше, не давая победить кому-то одному, чтобы гражданская война длилась все дольше и дольше, что ослабляло Францию как геополитического конкурента. Роль тайных обществ и их спонсоров подробно описана в литературе. Ясно одно: ни о каком «народном восстании» тут нет и речи, все началось как разборки элит.

Антикоррупционная риторика была абсолютно необходима революционерам. Обезглавить короля было недостаточно, чтобы достигнуть своих целей радикального переустройства общества, нужно было победить все сословие феодалов, которое держало в руках административную власть. Нужны были основания, чтобы устроить массовый террор в отношении аристократии. И борьба с коррупцией оказалась полностью удовлетворяющей этому запросу. Именно борьба с коррупцией стала мотором для запуска гильотины.

С того времени антикоррупционная риторика утвердилась в качестве постоянной составляющей любых революций. Через полторы сотни лет класс феодалов уже не представлял никакой существенной силы и в качестве жертвы для революции он не подходил. И если для французских предшественников жертвой был король и феодальное сословие, то большевики выбрали жертвой своей революции уже царя и «капиталистов».

«Капиталисты» обвиняются в причинах всех бед государства, именно они разложили государство, и благодаря им не удалась февральская революция, поскольку капиталисты поставили себе на службу Временное правительство и продолжили использовать государство в целях обогащения, что, безусловно, является коррупцией.

Только принеся в жертву буржуазию, большевики смогли полностью взять под контроль государство. Но большевики — плоть от плоти дети Нового времени, радикальные демократы: чем более низким было социальное происхождение, тем «благороднее» с точки зрения большевиков был человек и тем больше перспектив имел в новом обществе, тогда как прежние классы были минимум под подозрением, а как максимум — репрессировались.

Именно тогда Лев Троцкий осознал всю силу инструмента, который попал в его руки и придумал теорию перманентной революции. Бедных всегда больше, чем богатых, и их всегда можно на них натравить. В любой стране можно организовать пролетарскую, а по сути, ту же «антикоррупционную» революцию. Троцкий считал, что получил в руки «атомную бомбу», новое универсальное и сокрушительное оружие, которым можно побеждать противников изнутри, в том числе и значительно более сильных и богатых, причем без всякого военного противостояния. Этой бомбой является идеология, согласно которой богатое меньшинство должно быть свергнуто бедным меньшинством, так как оно богато только потому, что эксплуатирует (обворовывает) бедных.

Реализовать свои идеи Троцкому не удалось, но у него появилось много последователей. Постепенно эту идеологию стали брать на вооружение те самые империалисты, против которых эта идеология была изначально направлена. Например, в середине 1960-х президент Франции Шарль де Голль окончательно вошел в конфронтацию с США. Пользуясь статусом державы-победителя во Второй мировой войне, Франция могла позволить себе противостоять американской экспансии в Европу и к 1965 году де Голль уже открыто вступает против США. Он отказывается использовать доллар как валюту международных расчетов и выходит из блока НАТО.

В ответ американцы начинают протестную накачку французского общества. Спустя всего три года это приводит к тому, что герой Сопротивления, самый популярный лидер Франции со времен императора Наполеона, Де Голль быстро теряет свой рейтинг. Начавшись со студенческих митингов, протестные выступления охватывают всю страну и, в конце концов, в 69-м году генерал вынужден оставить свой пост и уйти из политики. А Франция быстро возвращается в сферу влияния США и уже ни один президент не осмеливается сопротивляться экспансии из-за океана.

В то же самое время аналогичная попытка провести «бархатную» революцию была осуществлена в Чехословакии, но благодаря быстрой и жесткой реакции Советского Союза осуществить ее не удалось и «бархатные революции» в странах Варшавского договора были отложены на 20 лет. Франция такой поддержки была лишена и «борьба с коррупцией» в ней победила.

Но сила троцкизма и перманентной революции была продемонстрирована. К власти во Франции, а потом по всей Европе, начинают приходить люди, которые вышли из троцкизма. Они постепенно отказываются от коммунистической составляющей учения и отбрасывают его, переходят на службу и становятся агентурой США.

В США тоже набирает силу идеологическое направление неоконсерваторов, все идеологи которого вышли из троцкистов. Они учли главную ошибку, которая не позволила американцам добиться успеха в Чехословакии в 1968-м году.

Молодежный бунт во Франции все еще носил абсолютно левый характер. Поскольку Франция была капиталистической страной, революция по неадаптированному троцкистскому сценарию удалась. В Чехословакии, хотя протестная почва и была подготовлена, но не было соответствующей жертвы и десакрализованной власти. Обвинить власть в коррупции было нельзя (только в том, что власть лежит под СССР), поскольку для коррупции власти не было другой стороны — не было буржуазии и крупного капитала. Поэтому быстро успокоить Чехословакию было несложно.

Для успеха революций в социалистических странах нужна была другая жертва. Для коррупции нужны две стороны, не только объект подкупа — чиновники, но и субъект подкупа — предприниматели. Кроме того, разжигать ненависть к капиталу для американцев было не органично и, в конечном счете, не выгодно. И тогда идеологи перманентной революции придумали, как сделать так, чтобы в качестве жертвы выступили не капиталисты, а сами чиновники и государственное руководство.

Это было несложно. В социалистических странах нет буржуазии, но это не значит, что неравенство полностью искоренено и нет большого количества людей, которые завидуют правящему классу. И основной антикоррупционной темой для таких стран стала борьба с привилегиями чиновников. Конечно, расслоение в соцстранах было в сотни раз меньшим, чем на Западе, но поскольку из-за железного занавеса обыватель мало что знал про реалии капиталистического мира, а привилегии коммунистического руководства, наоборот, наблюдал постоянно, то натравить его на власть было делом совсем не трудным.

С середины восьмидесятых годов начинается триумфальный парад «бархатных революций» по всем странам социалистического блока. Конечно же, все они носят антикоррупционный характер.

Вспоминает Олег Матвейчев: «Мне было 15 лет, когда Горбачев объявил перестройку. Те, кто шептались на кухнях — теперь получили право выйти на улицы. Через некоторое время начались митинги. Это вызывало неудобства для граждан, власть ввела временные правила по организации митингов. И начались митинги против этих правил (всё как сейчас на митингах оппозиции), так как они «противоречили» Конституции, которая «разрешает» свободу собраний. Я был на этих митингах и могу на 100 процентов сказать, что они были все не «за капитализм» и не «за разрушение СССР». Они все были против привилегий чиновников и против КПСС, то есть, собственно, оплота этих чиновников, которые пользовались привилегиями. До сих пор в памяти стихотворение «рабочего поэта» Никиты, который читал его с трибуны, и толпа прерывала его оглушительными аплодисментами:

И с одной стороны — факты жизни, а не кривотолки,

Не хватает жилья, в магазинах шаром покати,

А с другой стороны — лихо шастают черные «Волги»,

Правда, нам говорят, что им с нами, мол, не по пути».

 Борьба с привилегиями в СССР становится самой главной темой. На ней поднялся Ельцин, на ней до него поднялся Горбачев. Достаточно посмотреть газеты тех лет или побывать на митингах, чтобы понять, что никакого плана разрушения СССР у «народа» не было. Никто не хотел идти к капитализму (кроме кучки диссидентов и идеологов). Народ хотел, чтобы был положен конец привилегиям и коррупции. Они разъедают государство. Показывают «ложь системы». Как же так, мы столько времени строили коммунизм, общество всеобщего равенства, а на самом деле партийная номенклатура пользуется «невиданными» привилегиями, недоступными простому человеку. Тот факт, что эти «привилегии» в виде государственных дач, ведомственных домов отдыха, служебных автомобилей и спецмагазинов просто смехотворны по сравнению с тем образом жизни, которую ведет элита западных стран, а беднота в этих странах не может и мечтать о том уровне жизни, который доступен советскому человеку, не имеет никакого значения. Разве что советские элиты гораздо меньше держатся за сохранение всех этих привилегий и не готовы бороться за сохранение своего положения. Они не меньше народа мечтают о сломе социалистической системы и о том, чтобы получить все блага, на которые могли бы рассчитывать, будучи на аналогичных постах в капиталистических странах. И в отличие от простых граждан, после крушения советского строя, они в точности получили то, чего хотели.

Очень правдиво и практически летописно все происходящее в те годы описано в книге историка Александра Шубина «Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 гг.)»[162].

Борьба с привилегиями успешно натравила «бедных» на «богатых». Вся страна, скрипя зубами, обсуждает «черные волги», спецпайки и загранкомандировки партноменклатуры. Любые попытки представителей власти наладить конструктивный диалог с людьми и начать решать конкретные проблемы, быстро переходит в обсуждение темы борьбы с привилегиями, после чего чиновник вынужден тушеваться и оправдываться.

В конце концов, Советский Союз разваливается. Аналогичная ситуация во всех странах Варшавского договора.

 

Перманентная революция

 

Страны социалистического блока были уничтожены бархатными революциями. Троцкисты, перешедшие на службу к Дяде Сэму и называвшиеся теперь неоконсерваторами, продемонстрировали мощь своего оружия. Все девяностые американцы ликовали, а один из наиболее авторитетных идеологов неоконсерваторов Фрэнсис Фукуяма провозгласил окончательную победу Запада и «конец истории».

Этот триумф быстро закончился. Стало ясно, что никакого «конца истории» не состоялось. Колоссальными темпами стали расти экономики стран, которые раньше относили к третьему миру, возник термин «страны БРИКС», арабский терроризм все сильнее стал поднимать голову, Россия стала приходить в себя и стремительно восстанавливать свою мощь.

Вот тогда троцкистские концепции неоконсерваторов получили новую жизнь. Американцы стали смотреть на эту теорию гораздо более глубоко и системно. Не как на эффективный инструмент победы и разрушения враждебных государств, но именно как на перманентную, то есть беспрерывную революцию, постоянное поддерживание в уже побежденных странах противостояния бедных и богатых. А в случае, если руководство этих стран становится непослушным — организацию быстрых переворотов и привод к власти более сговорчивых элит.

Россия наращивала свое влияние на постсоветском пространстве и старые, еще помнящие Советский Союз элиты недостаточно усердно препятствовали этому процессу. В середине нулевых по этим странам прокатилась волна «цветных» революций. На Украине, в Грузии, Кыргызстане власть была слишком слабой, чтобы препятствовать «мягкой силе» из США. В Белоруссии, Армении и Узбекистане — не получилось, но это не значит, что кукловоды отказались от этой затеи. Во всяком случае, руководство всех бывших советских республик хорошо усвоило сигнал и в объятия русских бросаться уже не спешит. Вот на Украине потребовалось провести не одну, а две революции. И вторая была уже гораздо жестче и радикальней, дело дошло до гражданской войны.

Произошли небольшие коррекции в идеологической части. Борьба с привилегиями теперь отошла на второй план, в постсоциалистических странах появились свои предприниматели, возникла почва для обвинений власти в обогащении за счет коррупции. Однако главным адресатом по-прежнему остался класс госслужащих, предприниматели подаются как жертвы коррупции, которые мечтают о «честных правилах» больше всех, но вынуждены платить мзду чиновникам.

К концу первого десятилетия третьего тысячелетия американские организаторы революций разошлись не на шутку. Мир постоянно сотрясают революции. Постсоветское пространство, Сербия, Венесуэла, серия революций в арабских странах (Египет, Тунис, Ливия и др.), получившая название «арабской весны». Кукловоды пекут революции как пирожки по одному сценарию, под одинаковыми лозунгами и с одинаковой символикой. И, конечно, все они антикоррупционные.

Стандартная картинка новостного сюжета. Очередная главная площадь с горящими баррикадами из старых автомобильных покрышек, тотальная анархия и разруха, изнасилованные женщины, избитые до смерти и покалеченные чиновники и бойцы внутренних войск. На этом фоне стоит очередной неопрятный «революционер» с бешеными глазами и дает интервью про высокий уровень коррупции в стране.

Один из выдающихся фильмов про цепочку революций снят французскими кинодокументалистами[163].

Практически все эти революции успешны. То есть экономика уничтожена, суверенитет потерян, к власти приходят либеральные реформаторы с дипломами американских университетов.

Технология перманентных революций хорошо отработана. В каждой стране у Запада существует своя «пятая колонна», которая в постоянном режиме занимается тем, что натравливает народ на власть, создает негативный фон вокруг коррупции. Это и оппозиционные политики и общественные деятели, интеллектуальные центры и образовательные учреждения, некоммерческие общественные организации и различные фонды. Но в первую очередь — это так называемые «либеральные СМИ», которые в постоянном режиме нагнетают обстановку и генерируют протест.

Но цели и мотивы всего этого сообщества ренегатов хорошо понятны и известны. Власть из популистских соображений не только не пресекает такую деятельность, но и сама охотно во всем этом участвует и сама же роет себе могилу.

Вместо того, чтобы вести систематическую деятельность и разоблачать игру своих врагов, доказывать обществу, что ситуация с коррупцией по меньшей мере сильно раздута и многократно преувеличена, власть соглашается со всей критикой и принимает ее, пытается перехватить инициативу в борьбе с коррупцией.

Но это закономерно ни к чему не приводит. Какой-нибудь единичный государственный деятель еще может построить на популистской борьбе с коррупцией свою политическую карьеру, но в целом эта деятельность не менее вредоносна, чем усилия всей «пятой колонны».

Чиновники бодро рапортуют населению о мерах по борьбе с коррупцией, организовывают громкие процессы над губернаторами и министрами, но народ этому мало верит, поскольку создается впечатление, что уровень коррупции только растет, а «пчелы выступают против меда».

Протестные события 2011-2012 годов в России чуть было не обернулись настоящей кровавой революцией. И все потому, что в 2007 году пришедший к власти Дмитрий Медведев и его окружение взяли на вооружение тему борьбы с коррупцией, которая до этого звучала только у маргинальных оппозиционных СМИ. Медведевцы считали, что увеличив градус протеста и недовольства старыми «коррумпированными чиновниками», которые ассоциировались с прежним руководством и Путиным, сам Медведев будет выглядеть как современный прозападный политик, увлеченный цифровой экономикой и сколковскими инновациями, и это поможет ему пойти на второй срок.

Выправить имидж власти внутри страны удалось только в 2014 году, благодаря Зимней Олимпиаде в Сочи и воссоединению с Крымом.

Казалось бы, ошибка Медведева должна была быть учтена, но власть не извлекла из нее никаких уроков. Вместо того, чтобы начать гасить тему коррупции, начать системную борьбу с разрушительной пропагандой, власть говорит: «В обществе есть запрос на борьбу с коррупцией» и переориентирует Общероссийский Народный Фронт на эту борьбу. Конечно, эта огромная организация с подразделениями по всей стране немедленно начинает пытаться продемонстрировать свою эффективность, региональные отделения начинают конкурировать между собой за первенство в разоблачении коррупции. В организацию стягиваются профессиональные активисты и общественники, городские сумасшедшие и сутяжники всех мастей, которые, пользуясь высоким мандатом члена ОНФ устраивают скандалы и превращают в балаган все совещания в регионе, создают постоянную нервозность в работе исполнительной власти и запугивают чиновников, которые вообще отказываются что-либо делать, особенно, когда у них перед глазами громкие судебные процессы против коллег, происходящие по всей стране.

Власть думает, что за такую демонстративную борьбу с коррупцией народ начнет ее хвалить, но на самом деле это только все больше распаляет людей, которые требуют больше и больше коррупционных процессов и посадок чиновников. И в результате уже не только немногочисленный ядерный электорат оппозиции уверен в «страшном уровне всепроникающей коррупции, сросшейся со всей государственной системой», но вся страна в этом полностью убеждена. И даже самые лояльные к Президенту люди считают, что «нет ни одного честного чиновника во всем государстве, никого, кто бы ни был по уши замазан в коррупции». Государство же само все признает.

Аналогичная ситуация сейчас в Китае, о чем мы подробно рассказываем в отдельной главе. Из-за того, что Си Цзиньпин сводит счеты со своими политическими противниками, подавая их массовые казни под соусом борьбы с коррупцией, абсолютно лояльный и спокойный Китай сейчас стоит на ушах. Люди начинают ненавидеть партийную номенклатуру, Коммунистическую партию Китая и всех госслужащих, отрицать основы традиционного устройства страны, благодаря которым Поднебесная империя существовала на протяжении тысячелетий.

Так же и в России — власть сейчас сама разрушает государство с помощью борьбы с ветряными мельницами коррупции, перехватила в этом процессе инициативу у «пятой колонны» и добивается гораздо больших успехов. А кукловодам из-за океана остается только дожидаться, когда мы сами себя погубим.

 

***

Таким образом, не стоит искать у революций никаких социально-экономических причин. У каждой революции существуют выгодоприобретатели, которые накачивают население, натравливают его на свое государство, объявляя власть жертвой, принеся которую можно забыть все старые проблемы, освободиться от старых бед и начать все «с чистого листа». И все революции антикоррупционны, потому что иначе натравить людей на власть в современном мире попросту невозможно, а сама коррупция настолько эфемерное и абстрактное явление, что при должном нагнетании можно убедить людей, что именно в ней корень всех бед и абсолютное зло, которое нужно побеждать любой ценой.

Давайте же не будем идиотами и не будем сами помогать нашим врагам уничтожать наше государство, не будем сами отдавать им наш суверенитет. Это относится как к народу, так и к самой власти, недальновидность которой уже не раз ставила Россию на грань уничтожения.