Использование поведенческих и физиологических

Реакций для изучения мыслительного процесса. Понятие

Невербализованного смысла. Эмоциональная регуляция

Мыслительной деятельности

О.К.Тихомиров

МЫШЛЕНИЕ, СОЗНАНИЕ, БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ *

Невербализованные исследовательские акты

Принципиальное значение для понимания пси­хологической природы мышления, описываемого та­кими терминами, как "процесс", "поиск", "ориенти­ровка", имеет изучение экстериоризированных ком­понентов, к которым относится глазодвигательная ак­тивность человека, актуально решающего задачу, ус­ловия которой представлены наглядно. Это значение заключается в том, что в отличие от опытов с наво­дящими задачами или опытов, выявляющих эффект установки, мы сталкиваемся здесь как бы с "микро­анализом" неосознаваемых форм ориентировочно-ис­следовательской деятельности субъекта. Этот подход представлен исследованиями В.П.Зинченко, В.Н.Пуш­кина, Д.Н.Завалишиной, А.Л.Ярбуса, А. де Гроота и других исследователей. Мы остановимся более подроб­но на исследованиях, проведенных нами совместно с Э.Д.Телегиной, которые были специально направле­ны на изучение функций движений глаз именно в мыс­лительной деятельности человека.

Изучалась мыслительная деятельность шахмати­стов. Движения глаз регистрировались с помощью киносъемки. Фактический материал, полученный в результате первичной обработки, состоял из данных о фиксации различных элементов ситуации, длитель­ности этих фиксаций и последовательности таких фиксаций (траектория движения глаз). На основа­нии подробного описания траектории движения глаза по доске проводился последующий анализ зритель­ного поиска. Единицей анализа зрительного поиска являлся каждый кадр пленки, т. е. изменения дея­тельности в каждые 0,04 с. Всего было проанализи­ровано около 53 тыс. кадров. Исследовательская дея­тельность испытуемого, выраженная в поисковых движениях глаз от начального момента до оконча­тельного решения задачи, анализировалась по сле­дующим параметрам: длительность отдельных фик­саций (индивидуальное и среднее время фиксации), траектории движений глаз (характер и тип движе­ний с одного элемента на другой); установление вза­имодействия между элементами, образующими оп­ределенные системы; частота исследования элемен­тов, составляющих эти системы, видоизменение этих систем посредством включения одних элементов и исключения других. Учитывались также обобщенные,

* Тихомиров O.K. Психология мышления. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. С. 41-52, 89-101.

суммарные показатели работы глаза в каждой конк­ретной ситуации: частота и длительность фиксации каждого элемента ситуации. Полученные результаты сравнивались со словесным отчетом испытуемых о выборе ими хода в каждой позиции. Сами позиции анализировались при консультации с опытными шахматистами.

Испытуемым, шахматистам различной квалифи­кации, давалась следующая инструкция: "В данной позиции необходимо сделать наилучший ход за бе­лых (или за черных), назовите этот ход". Само пере­мещение фигуры в экспериментах, т. е. выполнение практического действия, осуществлялось экспери­ментатором, но по указанию испытуемого. Ввиду специальной направленности исследования на ме­ханизмы собственно интеллектуальной деятельнос­ти основные опыты были специально организованы так, чтобы необходимость первичного (преимуще­ственно перцептивного) ознакомления испытуемо­го с ситуацией (позицией) перед ним не возникала. Эта методическая задача решалась путем анализа деятельности по решению задач применительно к позициям из играемых испытуемыми во время опыта партий (снимались как бы фрагменты объективиро­ванной в движениях глаз непрерывно развертываю­щейся борьбы). В этих позициях единственно новым был последний ход противника (который специаль­но не назывался вслух), расположение же всех ос­тальных фигур испытуемые могли продиктовать, не глядя на доску. Таким образом, необходимость пер­цептивной ориентировки сводилась к минимуму.

Для выявления функций движений глаз в нашем исследовании проводилось тщательное сопоставле­ние траектории движений глаз с особенностями кон­кретной ситуации, в которой эти движения осуще­ствлялись. Оказалось, что наиболее типичным слу­чаем является "проигрывание" испытуемым опреде­ленных ходов в данной ситуации. Такое "проигрыва­ние" в простейшем случае осуществляется так: фик­сируется поле, стоит фигура в исходной ситуации, а затем фиксируется свободное поле, на которое в со­ответствии с правилами игры может пойти данная фигура. Таким образом, в движениях глаза объекти­вируется некоторое действие с элементом ситуации. Это не есть практическое действие (не этот ход по­том будет назван в качестве решения), это не есть в то же самое время чисто внутреннее ("умственное") действие — это есть исследовательское действие, име­ющее внешне выраженную форму. Термин "действие" в данном контексте используется в широком значе­нии - как единица ориентировочно-исследователь­ской деятельности. Если учитывать различие между операцией и действием в узком смысле (по А.Н.Ле­онтьеву), то можно сказать, что "проигрывания" дви­жений фигур могут быть как операциями, так и дей­ствиями. Когда говорят об "умственных действиях", то также не проводят различия между действием и операцией.

Исследовательские действия, носящие характер конкретного хода фигурой, иногда имеют другую форму: с поля, куда можно поставить фигуру, к са­мой фигуре ("обратные проигрывания"). Если иссле­довательские действия первого типа относятся преж­де всего к фигурам, то действия второго типа — к свободным полям шахматной доски. Исследователь­ские действия осуществляются не только по отно­шению к наличной ситуации, но по отношению к возможной в будущем ситуации (т.е. после некото­рого преобразования наличной ситуации). Проигры­вание испытуемым возможных в определенной си­туации ходов выявляет имеющие место функциональ­ные взаимоотношения между элементами ситуации (защита, нападение и др.). Если нападение есть дей­ствие, непосредственно подготавливающее последу­ющее действие взятия, то защита есть как бы потен­циальное действие: если противник возьмет фигуру (защищенную), берущая фигура, в свою очередь, мо­жет быть взята. Именно эти исследовательские дей­ствия "проигрывания" определенных возможностей фигур, установления функциональных взаимоотно­шений между элементами и занимают основное ме­сто в деятельности испытуемых.

Принципиальный вопрос, который здесь возни­кает, касается природы описанных исследовательс­ких действий человека. Эти исследовательские дей­ствия направлены не на отражение формы, цвета, положения элементов, а на установление взаимо­действий между элементами ситуации задачи (фигу­рами и пустыми полями доски). В ходе установления таких взаимодействий выявляются признаки элемен­тов, недоступные непосредственному чувственному отражению (функцию нельзя "воспринимать", как нельзя воспринимать "твердость"). Следовательно, мы имеем дело с внешними исследовательскими действи­ями неперцептивной природы (описанные действия нельзя охарактеризовать по функциям, обычно вы­деляемым в контексте исследований восприятия -метрическая, уподобительная, контрольная функция движений глаз). Следовательно, регистрируются дей­ствия, с помощью которых происходит опосредо­ванное отражение свойств элементов ситуации. Это дает все основания рассматривать такие действия как компоненты собственно мыслительной деятельнос­ти (процесса, ориентировки) испытуемого, решаю­щего определенную задачу.

Описанные исследовательские действия, кото­рые для краткости были обозначены как "движения проигрывания", являются хотя и преобладающей, но не единственной формой глазодвигательной актив­ности испытуемых. Иногда в течение некоторого вре­мени совершается движение взора с фигуры на фи­гуру, но не по функциональным свойствам фигур и не последовательно по их местоположению, а изби­рательно. В район такой активности попадают как свои, так и фигуры противника; все фигуры уже яв­лялись объектами предшествующей исследовательс­кой деятельности и относились к ходу, который ис­пытуемый собирался сделать; как правило, такие движения связаны с операционным укрупнением единиц деятельности. Эти движения были названы "объединяющими".

Кроме описанных форм глазодвигательной ак­тивности можно было наблюдать последовательный

перевод взгляда с одного элемента на другой, каж­дый из которых в результате предшествующей дея­тельности уже приобрел в ней определенную роль (это могут быть или элементы, сходные между со­бой по их функциональным возможностям, или, на­против, "конкурирующие" между собой). Эти движе­ния всегда связаны с длительными фиксациями, встречаются исключительно на конечных стадиях поиска окончательного решения задачи и характе­ризуют процесс выбора окончательного решения из уже отобранных возможностей. Наконец, еше одна форма глазодвигательной активности — общепере-местительные движения и движения, вызванные различными случайными факторами. От этих движе­ний мы отвлекались.

В методическом плане принципиальное значение имеет вопрос о сравнительной информативности глазодвигательной активности и словесного отчета испытуемого, обычно применяющегося в экспери­ментах по изучению процессов решения задач. Как показал специальный анализ, в словесном отчете от­ражаются лишь те ходы и варианты, по отношению к которым в зрительном поиске фиксируется значи­тельная работа. Вместе с тем в зрительном поиске объективировано исследование испытуемым неко­торых ходов, которые совсем не отражены в словес­ном отчете. Обычно это "плохие" в данной ситуации ходы, приводящие к резкому ухудшению ситуации, некоторые варианты с небольшим количеством хо­дов и т. д. Таким образом, глазодвигательная актив­ность более информативна, чем словесный отчет (и, как мы увидим ниже, рассуждение вслух), поэтому ее изучение и позволяет проникнуть в некоторые механизмы актуальной мыслительной деятельности.

Все виды исследовательской активности: проиг­рывание определенных возможностей фигур на раз­ную глубину, выявление взаимодействий между эле­ментами наличной и возможной в будущем ситуа­ции, объединение элементов в комплексы или сис­темы, сопоставление различных элементов по вы­явленным характеристикам - совершаются на раз­ных этапах деятельности. Это исследовательское по­ведение зависит от стоящей перед испытуемым за­дачи, отражает природу этой задачи и выполняет функцию нахождения решения данной задачи. Ана­лиз этого исследовательского поведения и есть соб­ственно анализ мыслительной деятельности по ре­шению задачи на неосознаваемом уровне.

Анализ полученных материалов показал, что ос­новная форма исследовательской активности, вы­раженной в движениях глаза <...> — установление функциональных взаимодействий между элемента­ми - имеет сложную и разнообразную структуру. Устанавливаемые взаимодействия могут выступать либо как средство первичного анализа ситуации, либо как средство фиксации результатов исследова­тельской работы. Первые встречаются на начальных стадиях мыслительного процесса, характеризуются отсутствием последовательности, планомерности, повторяемостью уже проигранных взаимодействий. Характеристики элементов, выявленные в результа­те таких исследовательских действий, направляют последующую деятельность по определенному пути (поиск иных свойств и функциональных возможно­стей элемента, поиск функциональных свойств дру-

гих элементов, препятствующих реализации возмож­ностей первого и т. д.). После выявления определен­ных признаков конкретного элемента испытуемый в дальнейшем действует с ним как с уже обладающим данным признаком. Второй тип взаимодействий встречается, как правило, на конечных стадиях по­иска, характеризуется планомерностью, последова­тельностью функционально соподчиненных опера­ций, носит характер систематизации ранее осуще­ствленных действий, это как бы контрольные дей­ствия.

Не менее важным является следующее различие между исследовательскими действиями — прямые проигрывания и проигрывания, подготовленные опосредствующими взаимодействиями. Первые осу­ществляются сразу, без предварительной работы ис­пытуемого с этими элементами. Второй вид проиг­рываний, носящий гораздо более сложный харак­тер, состоит в том, что прямое проигрывание, реа­лизующее определенные функциональные взаимо­действия элементов, выступает как последующая сту­пень поискового процесса. Таким образом, даже этот беглый анализ позволяет нам сделать важный вывод о неоднородности психологических механизмов нео­сознаваемого уровня реализации мыслительной де­ятельности.

Проведенные опыты показали, что в период, предшествующий окончательному решению задачи (выбор хода), с помощью глаза проделывается ог­ромная исследовательская работа. Суммарным, обоб­щенным показателем этой работы является общая зона ориентировки в данной конкретной ситуации. К зоне ориентировки относятся все элементы усло­вий задачи, фиксировавшиеся глазом на протяже­нии всего процесса поиска решения. Количество та­ких элементов и выражает объем зоны. Отдельные элементы характеризуются числом фиксаций и сум­марной длительностью фиксаций, что дает извест­ное представление о структуре зоны ориентировки.

Один из основных фактов, полученных в иссле­довании, заключается в том, что объем зоны ориен­тировки всегда меньше общего числа элементов си­туации и является переменным, он меняется при переходе от одной ситуации к другой. В связи с тем что некоторые психологи считают полноценным лишь действие с полной ориентировочной основой, необходимо подчеркнуть, что такой уровень слож­ности задач, как шахматные, исключает возможность "полной" ориентировки, делает ее практически нео­существимой. Важной задачей психологического ис­следования мышления является анализ факторов, от которых зависит объем зоны ориентировки, меха­низмов регуляции поисковой деятельности, предше­ствующей решению задачи.

Общая структура зоны ориентировки позволяет составить некоторое представление об отношении между объективными характеристиками условий за­дачи и тем, как именно эти условия выступают для субъекта, т.е. о психическом отражении условий на неосознаваемом уровне. Например, степень функцио­нальной загруженности элемента можно сопоставить с частотой его фиксации. По данным анализа запи­сей движений глаз некоторые элементы условий, выполняющие одновременно несколько функций, фиксируются до 32 раз. В данном случае можно гово-

рить об известной адекватности интенсивности ис­следовательской деятельности объективным свойст­вам элементов. Такая же адекватность имеет место в тех случаях, когда в зону ориентировки вообще не попадают элементы, не принимающие сколько-ни­будь активного участия во взаимодействии фигур. На­против, в других ситуациях можно констатировать непопадание в зону ориентировки объективно "силь­ных" преобразований ситуации (ходов). Таким об­разом, по объективным показателям можно выяс­нить, какое место в реальной деятельности испы­туемого занимал тот или иной элемент ситуации, соотнести с его объективным значением в опреде­ленной ситуации и на основании этого судить, на­сколько полно и адекватно "извлекаются" из усло­вий задачи те или иные ее характеристики, сопос­тавляясь с требованиями задачи, судить о факти­ческих основаниях, фактической "ориентировочной основе", которые предваряют последующее прак­тическое действие.

Как уже отмечалось, объем зоны ориентировки является переменным. Максимальная величина, ре­гистрировавшаяся в опытах, составляла 60 элемен­тов (из 64), минимальная — 4 элемента. Таким обра­зом, при разном объеме и структуре зоны ориенти­ровки ситуация по-разному выступает для испытуе­мых. Сами эти показатели являются объективным индикатором того, как именно ситуация выступает для испытуемого.

Важным направлением изучения невербализо-ванных компонентов мыслительной деятельности человека является анализ изменений объема и струк­туры зоны ориентировки (а в конечном счете невер-бализованного отражения условий задачи субъек­том), анализ факторов, от которых зависит измен­чивость этих показателей. Исследования показали, что при решении игровых задач в той или иной кон­кретной ситуации всегда выделяется специальный этап изучения возможностей противника; было ус­тановлено, что в начале поисковой деятельности часто осуществляется преимущественное рассматри­вание действий "за противника" и почти полностью отсутствует рассматривание действий "за себя". По мере продолжения поискового процесса соотноше­ние это меняется.

Рассмотрение функциональных возможностей противника, явно предшествующее последующей деятельности по исследованию собственных возмож­ностей, определяет в значительной мере те элемен­ты ситуации, с которыми впоследствии имеет дело испытуемый. Можно думать, что это есть этап фор­мирования гипотез (не обязательно вербализуемых!) о вероятных действиях противника. Гипотезы эти являются неравноценными по своему значению. Одни из них рассматриваются как более вероятные, а дру­гие — как менее вероятные. Оказалось, что объек­тивным индикатором такой характеристики гипотез является частота проигрывания в зрительном плане предусматриваемых испытуемым изменений ситуа­ции (например, иногда максимальное число проиг­рываний связано с действием противника, представ­ляющим наибольшую опасность), эти проигрывания, в свою очередь, связаны почти со всей последую­щей деятельностью по решению задачи и с теми эле­ментами, которые явились ее объектами.

Как показали исследования, формулирующиеся гипотезы о предстоящих изменениях ситуации со­ставляют важнейший механизм, функционирование которого осуществляет регуляцию степени развер­нутости поискового процесса в целом: при совпаде­нии очередного изменения ситуации с гипотезой об этом изменении поиск сильно сокращается, а при несовпадении (т. е. субъективной новизне) сильно развертывается. Следовательно, сличение фактичес­кого изменения ситуации с ожидаемым выступает как конкретный психологический механизм регуля­ции объема зоны ориентировки, а тем самым и со­держания психического отражения на неосознавае­мом уровне (оценки вероятности тех или иных из­менений ситуации для испытуемого можно получить из словесного отчета). Специальный анализ случаев сокращенного протекания исследовательской дея­тельности и, как результат, малого объема зоны ори­ентировки показал, что важным фактором сокраще­ния этого объема является перенос результатов ис­следовательской деятельности из одной ситуации в другую, в основе этого переноса лежат невербализо-ванные обобщения. Фактически нужно не просто различать исследовательскую и исполнительскую (практическую) деятельность, но сложную иерар­хию, соподчинение и преемственность исследова­тельских действий разного типа.

Перенос результатов исследовательской деятель­ности (т. е. невербальных обобщений) из одной си­туации в другую может вести к тому, что при выборе конкретного действия в конкретной ситуации ис­пытуемыми вообще не устанавливаются относящи­еся к выбранному ходу взаимодействия между эле­ментами этой ситуации и данные элементы вообще оказываются за пределами зоны ориентировки. След­ствием срабатывания того же механизма являются факты сокращенного протекания поиска: замена проигрывания некоторых взаимодействий элементов ситуации фиксациями лишь некоторых из этих эле­ментов (анализ предшествующей исследовательской деятельности обнаруживает проигрывание этих вза­имодействий в полном виде); факты редукции неко­торых ходов в вариантах; факты оперирования в кон­кретной ситуации уже готовой системой элементов (в предшествующей деятельности удается проследить создание этой системы). Все это и приводит к редук­ции поисковой деятельности в конкретной ситуа­ции, обеспечивая в конечном счете сокращение зоны ориентировки.

Объективное изучение ориентировочно-исследо­вательской деятельности в ходе решения задачи по­казало несовпадение "масштабов" деления собственно практических действий в ситуации и исследователь­ских действий. Нормативные правила накладывают достаточно жесткие ограничения на практические действия человека: например, в каждой конкретной игровой ситуации можно осуществить только одно практическое действие (ход), следующее же практи­ческое действие может и должно осуществляться после изменения ситуации противником (его хода), отсюда обязательность чередования: свой ход - ход противника - свой ход и т. д. в течение всей партии. Ситуация (позиция) считается "новой" после каж­дого единичного практического действия той или другой стороны, так как позволяет делать новый ход

одному из партнеров. Все эти ограничения не суще­ствуют для исследовательской деятельности челове­ка: он может в данной конкретной ситуации осуще­ствлять не одно, а несколько исследовательских дей­ствий, может выполнять действия, которые вообще по правилам игры в данной ситуации не могут быть практически осуществлены, а в лучшем случае только после определенных преобразований ситуации; ис­пытуемый может подряд рассматривать несколько своих ходов, игнорируя возможные ответы против­ника, или, наоборот, рассматривать последователь­ные ходы фигурами противника, отвлекаясь от сво­их ходов; ситуация, позволяющая осуществить но­вое практическое действие, может быть полностью известной испытуемому, особенно если последнее фактическое изменение ситуации совпало с его ожи­даниями (гипотезами). Широкий перенос результа­тов исследовательской деятельности из одной ситу­ации в другую приводит к тому, что формальное членение на ситуации начинает не совпадать с тем, как именно эти ситуации выступают для испытуе­мого. Основной факт заключается в том, что группы ситуаций начинают выступать для испытуемого как некоторое единое целое, а реально развертывающа­яся исследовательская деятельность начинает отно­ситься фактически сразу к этой группе ситуаций. Из этих фактов следуют такие выводы:

1) "ориентировочная основа" конкретного действия
может строиться "впрок", некоторые практические дей­
ствия оказываются "предориентированными";

2) мыслительная деятельность на неосознавае­
мом уровне не строится по схеме "дерева игры" - с
обязательным чередованием ходов (свой ход - про­
тивник — свой ход — противник);

3) формируется неосознанное психическое от­
ражение целых групп ситуаций;

4) необходимо ввести дифференциацию в по­
нятие "новизна ситуации": а) новая для физическо­
го (практического) действия и б) новая для соб­
ственно мыслительного действия.

Невербализованные смыслы в мыслительной деятельности

Анализ последовательности фиксаций взглядом различных элементов ситуации позволил выявить некоторые существенные характеристики протека­ния поиска решения задачи. Одно из основных явле­ний, отчетливо выступившее в экспериментальном исследовании, заключается в своеобразной тактике неоднократного переобследования одних и тех же элементов ситуации, осуществляемого путем вклю­чения одного и того же элемента в различные систе­мы взаимодействия. Как показали опыты, один и тот же элемент условий задачи может за период в 1 мин 46 с переобследоваться около 20 раз, в ходе единич­ного обследования выявляется одна из функций этого элемента {нападение, защита, поддержка и др.). У од­ного и того же элемента ситуации выявляются раз­ные характеристики, в результате поисковых дей­ствий эти характеристики выявляются не в ходе не­прерывной работы испытуемого только с этим эле­ментом, а путем многократного чередования рабо-

ты с данным элементом и с другими элементами. Даже уже выявленные характеристики повторяются неоднократно, как бы то отступая на второй план, то вновь доминируя, наконец, испытуемый никогда не выявляет всех объективно существующих харак­теристик элемента.

Таким образом, был получен следующий факт: в результате различных невербальных исследователь­ских действий один и тот же элемент ситуации выс­тупает для испытуемого по-разному на разных эта­пах периода, предшествующего выбору одного прак­тического действия. Эта особая форма психического отражения объекта, которая является результатом различных исследовательских действий субъекта и ко­торая меняется по ходу решения одной и той же за­дачи, не есть перцептивный образ (можно принять, что тот ограничен отражением таких признаков, как цвет, форма, положение в системе пространствен­ных координат, близость к другим элементам), не есть понятие (оно фиксирует устойчивые, внеситуа­тивные признаки элемента — способы передвиже­ния и воздействия, абсолютная ценность), не есть личностный смысл элемента для субъекта (его мож­но принять за постоянную при решении одной зада­чи в течение 1-2 мин, не обладающей для субъекта высокой значимостью), не есть объективное ситуа­ционное значение элемента, так как из поля объек­тивных значений поисковыми актами выделяются лишь некоторые (и меняющиеся) характеристики объекта. Описанную специфическую форму психи­ческого отражения мы назвали невербализованным операциональным смыслом. Следовательно, этим тер­мином обозначено явление индивидуального пси­хического отражения, не совпадающее полностью с объективным значением элемента, с фиксирован­ным в общественном опыте его значением, отлич­ное от личностного смысла объекта, обусловленно­го мотивацией деятельности, и от перцептивного образа. Невербализованный операциональный смысл - новая единица анализа бессознательного, отлича­ющаяся как от "установок", так и от "побочных про­дуктов" действия.

Одна из важных характеристик процесса реше­ния мыслительной задачи заключается в том, что происходит развитие смыслов определенных элемен­тов ситуации. Это развитие происходит неравномер­но: от тридцати переобследований до однократного. Смысл является результатом осуществления опре­деленной группы поисковых операций, сами эти операции являются объективным индикатором смыс­ла и его развития. Как уже говорилось, смысл разви­вается путем включения одного и того же элемента в разные системы взаимодействия. В ходе исследова­тельской деятельности создаются определенные ус­тойчивые системы взаимодействующих элементов, которые, в свою очередь, изменяются путем редук­ции одних элементов и включения других. Формиро­вание систем не является пассивным объединением ряда элементов, но есть результат активных действий с этими элементами, — действий, посредством ко­торых и выявляются функциональные свойства эле­ментов. Анализ экспериментальных данных показал, что использование в деятельности каждого нового элемента происходит в основном через его включе­ние в уже созданные системы, которые направляют

поиск на включение элементов с определенными свойствами, сами эти элементы, в свою очередь, ведут к преобразованию ранее созданных систем. Результатом такого исследовательского процесса является постепенное, углубляющееся и меняюще­еся в ходе решения одной задачи отражение ситуа­ции — ее невербализованный операциональный смысл для человека. Таким образом, наряду с не­вербализованным операциональным смыслом от­дельных элементов существует операциональный смысл ситуации в целом. Естественно, что между ними возникают сложные отношения. Как правило, в процессе решения задачи испытуемый действует не с одной, а с несколькими системами элементов. Иногда переход от одной системы к другой выступа­ет достаточно четко. Это также характеризует осо­бенности операциональных смыслов ситуации.

Анализ динамики развертывания поиска в ситу­ациях, где он достаточно выражен, показал суще­ствование различных этапов поиска, предшествую­щего решению конкретной задачи. Объективным показателем такого различия является меняющееся число элементов, с которыми реально работает ис­пытуемый на различных этапах решения задачи. Для обозначения этого факта было введено понятие част­ной или промежуточной зоны ориентировки (чтобы отличить ее от общей зоны ориентировки, которая характеризует обследование ситуации за весь период поиска решения задачи), под которой имеется в виду число элементов ситуации, обследовавшихся испы­туемым на определенном промежуточном этапе по­иска решения задачи (например, решение задачи, занявшее 2 мин, можно разбить на пятисекундные интервалы, в результате получим 24 промежуточные зоны). Было показано, что объем этой зоны ориенти­ровки в ходе решения одной задачи также неоднок­ратно меняется (например, от 23 до 8 элементов).

Резкое уменьшение количества элементов, яв­ляющихся объектами мыслительной деятельности, сопровождается и качественным изменением харак­тера устанавливаемых взаимодействий: они стано­вятся более определенными, направленными и из­бирательными. В деятельности появляется определен­ное доминирующее взаимодействие элементов. При анализе поиска видны постоянные возвращения ис­пытуемого к проигрыванию этого доминирующего взаимодействия, которое становится центром обра­зуемых циклических систем элементов.

Анализ таких доминирующих взаимодействий показал, что они представляют собой осуществле­ние некоторых реальных возможностей определен­ных элементов ситуации, осуществление в зритель­ном плане определенного преобразования ситуации, которое затем может быть принято в качестве ре­ального практического действия (но не обязатель­но принимается, оно может быть и отвергнуто в ходе дальнейшей исследовательской работы). Мы имеем как бы "предрешение" задачи, возникающее на не­вербальном уровне. Его можно назвать невербали­зованным операциональным смыслом действия. "Предрешение" может как совпадать, так и не сов­падать с окончательным решением. Главное заклю­чается в том, что найден объективный критерий появления у человека смысла возможного решения задачи, а именно установление впервые взаимодей-

ствия между элементами, носящего характер про­игрывания возможного в данной ситуации действия и сокращающего последующий поиск, придающе­го ему направленный, избирательный характер. Воз­никновение смысла влияет на дальнейшие иссле­довательские действия, которые заключаются теперь в обследовании взаимодействий между элементами, связанных с возникшим смыслом, что позволяет либо окончательно принять его, либо отвергнуть. Тем самым накладываются известные ограничения на обследуемые взаимодействия, что и приводит к более направленному, избирательному течению поиска.

Следовательно, поисковая деятельность, пред­шествующая окончательному решению задачи, имеет по крайней мере две качественно различные и объек­тивированные в глазодвигательной активности фазы: 1) процессы, приводящие к возникновению смыс­ла возможного решения задачи и тем самым смысла дальнейших исследовательских действий, 2) оценка возникшего смысла, его адекватности ситуации (по­иск средств его воплощения). Практически при ре­шении одной задачи можно видеть неоднократное чередование фаз и их перекрытие.

Принципиально важным является анализ иссле­довательской деятельности, предшествующей воз­никновению у испытуемого "предрешения" задачи (не-вербализованного операционального смысла реше­ния). Именно это звено процесса решения задачи обычно ускользало от исследователей, пользующихся исключительно либо данными словесного отчета, либо рассуждений вслух, что и порождало иллюзор­ные представления о том, что сущность мышления состоит в далее нерасшифровываемом акте "усмот­рения". На самом же деле, как теперь стало ясно, данные представления связаны с ограниченностью методов анализа мышления. <...>