Достижение уверенности относительно природы, присущей как успокоенному так и активному состояниям ума

 

Медитатор сперва устанавливает ум в равновесие сияния и присущей ему пустотности. Наблюдая его ясные и недвойственные аспекты, медитатор затем при помощи распознающего интеллекта исследует состояние равновесия, определяя, имеет ли оно абсолютный способ возникновения, пребывания или завершения[217]. Теперь он вызывает течение мысли и изучает ее, как и раньше. Всякий раз в исследовании он не обнаружит ни источника, ни пребывания, ни конечного пункта возникающей мысли, ни сущностного ее своеобразия. Однако посредством созерцания медитатор сможет воспринять [одновременно] две разных стороны ума: устойчивое успокоение и временное движение.

Потом медитатор изучает наделены ли эти два аспекта какими-либо отличительными сущностями, пусты ли они или не пусты, и обладают ли они качеством, т.е. хорошие они или плохие [или и то и другое, либо ни то ни другое]. Маловероятно, что он отыщет такую разделяемую природу. Но даже если он постигнет природу двух аспектов, как нераздельную, медитатор должен еще исследовать, так ли это от того, что две стороны – спокойствие и движение – одно и то же или тождественны, или же они являются неразличимыми по форме, хотя и раздельными по существованию. Если он видит, что два аспекта – одно и то же, он должен выяснить, являются ли они одним в начале возникновения, в середине, или в конце. Если он созерцает их идентичность, он должен изучить, как они идентичны.

Тщательно изучив устойчивую и динамическую стороны ума, он избавляется от привязанности и цепляния к ним, как к двум обособленным феноменам. Тогда он познает, что всевозможные явления, возникающие в результате взаимодействия органов чувств и объектов, включая устойчивое состояние ума и динамические движения, суть манифестации одного лишь ума. Он сумеет актуализировать сокровенное осознавание, в котором различные проявления и присущая им пустотность (отсутствие всякого своеобразия) объединяются как имеющие «один вкус», на подобие того, как волны возникают из воды или свет из солнца. Поэтому он решит, что утверждение или отрицание, принятие или отвержение успокоенного или деятельного ума [восприятие его или в согласии или в конфликте с тем, что обыкновенно воспринимается как созерцательное равновесие] ничем не оправданы. Ему просто останется поддерживать всякое состояние, просто осознавая, что спокойное или активное состояние тождественно его сокровенному осознаванию, являющемуся объединением [воспринимаемого] сияния и присущей ему пустоты, и которое располагает естественной само-ясностью, само-проявлением и само-освобождением.

Ну, а тогда, если два ментальных состояния тождественны внутренней природе ума, почему они возникают по отдельности? Они возникают по отдельности из-за непосредственного взаимодействия между объектами, органами чувств и сознанием, а также вследствие созревания кармических условий и активации субпсихического заблуждения. Задействование кармы и заблуждения происходит в результате движения психо-невротической энергии[218] внутри тела, как накопителя кармы. Сараха пишет:

 

Ментальные токи собираются вместе

И клокочут под напором волн энергии и возникающих чувств.

Так что [ум] втягивается в порочное состояние.

 

Майтрипа также комментирует:

 

Ум тоже – просто поток памяти и осознавания;

Лишенный само-природы, его составляет сила воздуха-энергии.

 

Например, точно как волны океана швыряют бревно в разные стороны, так и источник-сознание мечется опираясь на тело, словно под действием движения воздуха. Сказано, что отдельно от тела, сознание – это различающее внутреннее осознавание. «Бодхичиттавиварана» описывает:

 

Также как неживой предмет, вроде бревна,

Беспокойно двигается по океану,

Так и источник-сознание

Делается энергичным за счет опоры тела.

Там, где нет тела, нет энергичного сознания.

Понимание этого подразумевает различающее самопознание.

 

Относительно смысла тождественной природы успокоенного и динамического аспектов ума в этом пункте, (1) некоторые [мастера] утверждали, что движение ума не происходит независимо от устойчивого успокоения. Устойчивое успокоение не существует независимо от своего динамического аспекта. (2) Другие полагают, что благодаря наблюдению за движением ума, движение само приходит в устойчивое состояние. (3) Большинство мастеров утверждают, что внутреннее своеобразие движений ума познают через его успокоенное состояние, тогда как распознавание своеобразия успокоенного состояния – через движения.

Первое предположение неверно, поскольку оно означает, что медитатор (кроме знания того, что ум сейчас сам становится тождественным успокоенному, а теперь энергичному состоянию) не имеет безусловного понимания сущностного единства двух ментальных состояний. Второе предположение неверно, потому что данная позиция, как видно, предполагает, что динамическое состояние ума должно прекратиться даже в отсутствии какого-либо понимания присущей ему природы. Третья точка зрения тоже отчасти неверна. Она не достаточно явно говорит относительно сущностной природы двух аспектов, за исключением отождествления постижения успокоенного состояния с энергетическими аспектами, ради того, чтобы допустить возможность успокоения энергетического состояния без каких-либо различений.

Как же они должны познаваться в действительности? На данном этапе воспринимается, что успокоенный и энергетический аспекты – свободны, по своей природе, от какой-либо опознаваемой сущности, и потому, имеют один вкус в смысле пустотности, и в то же время эти два аспекта проявляются раздельно в области опыта, как было показано аналогией воды и волн. Сараха комментирует:

 

Как спокойная гладь воды под напором ветра

Оборачивается миллионом волн,

Так и этот Стрелок[219], верховный йогин,

Познает всевозможные формы, происходящие из одного источника.

 

Дальнейшее объяснение позже будет дано с целью показать, что успокоенный и энергетический аспекты в сущности едины относительно сокровенного осознавания, хотя и раздельны по формам проявления.

 

 

Чувство уверенности, что все явления суть лишь невозникающая [пустота]

 

Медитатор – оставаясь в состоянии гармонии ясности и пустоты, как и до этого – позволяет уму исследовать сам ум. Он считает, что возникающие мысли и разнообразные явления получаются таковыми просто благодаря силе ума. Затем он созерцает – с неподвижным взглядом – относительно чего, собственно, свойственная расположенность или пребывающая природа ума так обозначается.

Сначала он изучает источник пребывающей природы ума. Не найдя ни источника причины ни отчетливого условия, ни производителя или создателя, он заключает, что ум – это изначально непроисходящая [пустота], не рожденная из взаимодействия причин и условий, и что он не имеет опоры или корня. В середине исследования, медитатор изучает то, как ум успокаивается. Он не находит – даже величиной с бесконечно малый кончик волоса – никакой опознаваемой формы с очертанием или цветом, пребыванием или опорой, и никакого своеобразия или способа бытия. Поэтому он выводит, что ум лишен всякой почвы для само-успокоения. В конце, когда он исследует участь каждого мысленного потока, он не обнаруживает ни конца, ни пути движения; он обнаруживает, что потоку невозможно препятствовать, а его явление не может прекратиться само по себе. Таким образом медитатор заключает, что [пребывающая природа ума] не может разрушиться или прекратить появляться заново.

Кроме того, он созерцает, что, если бы ум был тождественен прошлым событиям, он с необходимостью должен был бы прийти к концу или исчезнуть; если он является событием будущего, ему еще только предстоит возникнуть; если он – событие настоящего, он должен иметь что-то идентифицируемое. Так как его нельзя отождествить с тремя периодами времени, в нем нельзя предположить крайности вечной сущности. Хотя ум и лишен всякой субстанции, он – корень всех возможностей сансары и нирваны. Как таковой он возникает в разных формах и свободен от крайности нигилизма. Поскольку у него нет никакой субстанции или отметины двойственности, его нельзя вполне описать аналогией. Он изначально не был произведен какой бы то ни было первопричиной. Он свободен от рождения. Будучи лишенным какого-либо своеобразия в настоящем, он не находится. Наконец, невозможно ни проследить его путь, а его возникновение не может прекратиться; он всегда остается непрекращающимся. Так как он не был рожден причиной, его не могут разрушить условия. Потому, что его источник не находится во времени, он охватывает все времена. Будучи свободным от субстанциональной реальности рождения, местонахождения и прекращения, он остается непрерываемым потоком [сознания]. Внутренне присущая природа присутствует одинаково во всех существах без различения – пробужденных и непробужденных, хороших и плохих – вне рамок прогресса и ухудшения. Она существует во всех чувствующих существах, осознают ли они ее или нет, не оставляя никому ни какого шанса приобрести или потерять ее. Она неизменна, поскольку не подвержена временным спадам или улучшениям.

Исследовав таким образом с помощью распознающей мудрости смысл невозникающей [пустотности] ума, медитатор должен тщательно изучать его фундаментальный корень или присущую природу (на подобие того как анализируют кость размалывая ее камнем) до тех пор пока не проникнет в глубь ума. Так изучая, медитатор испытает пребывающую природу ума, недоступную мыслям и выражениям, и, наконец, добьется угасания самого распознающего интеллекта, и достигнет проблесков рассвета недвойственного осознавания. Сараха поясняет:

 

Природа ума искони чиста, как пространство.

Когда всматриваются в нее, акт видения прекращается как таковой.

 

И опять он говорит:

 

Ум можно описать по аналогии с самим умом.

Когда двойственные мысли устранены,

Ум становится устойчивым и неподвижным.

Как соль растворяется в воде,

Так и ум растворяется в присущей ему природе.

 

Об определении ума, как непроисходящей [пустоты], второй трактат «Бхаванакрамы» сообщает:

 

Таким образом, когда при помощи распознающей мудрости изучают сущностную природу ума, может оказаться, что ум в абсолютном смысле нельзя помыслить ни как внешнюю, ни как внутреннюю сущность, ни даже как несуществование обеих. Подобно этому, нельзя представить сущностную природу ни прошлого ума, ни будущего, ни настоящего ума. Когда возникает мысль, она не приходит ни из какого воспринимаемого источника. Исчезающая мысль никуда не уходит, ибо ум – бесформен; его нельзя ни поймать ни продемонстрировать.

 

Вторая «Бхаванакрама» цитирует «Ратнакуту»:

 

[Будда:] О Кашьяпа, ум нельзя найти путем законченного поиска. Что невозможно найти, то немыслимо. Что немыслимо, не есть ни прошлое, ни будущее ни происходящее настоящее. Что не является ни прошлым, ни настоящим, ни будущим, пусто от [лишено] всякой сущности. Что пусто от любой сущности, не имеет никакого происхождения. Что не имеет никакого источника возникновения, не имеет завершения.

 

«Чокьи Гьялпой Дхо» («Дхармараджа-сутра») подробно объясняет:

 

[Будда:] О добродетельный сын, если ты стремишься достичь воли и освобождения, тебе следует избавиться от всякого потакания чувствам, и созерцать, что ум – один, а не двойственные феномены. Ум, созерцающий свою собственную реальность, пуст [не имеет] какой бы то ни было реальности. Пустотность [отсутствие] сущности составляет сущностную природу ума. Он лишен всякого движения, проекции или достижения; следовательно, его необходимо назвать просветленным.

 

[Ученик:] Так как ментальные познания являются немыслимыми, почему тогда их называют лишенными движения, проекции или достижения?

 

[Будда:] Когда наблюдая и изучая ум, входят в полностью сконцентрированное состояние, достигают состояния чистоты, являющейся непроисходящей [пустотой].

 

«Дампайчо Йонгсизинрай Дхо» («Сиддхармапариграха-сутра») учит:

 

...по этой причине тебе надо понимать ум, как пустой [лишенный] всяческой сущности, и как не зависимый и нереальный. Тебе не следует считать, что ум наделен сущностью, ведь он пуст [не имеет] сущности. Феномены, пустые [лишенные] сущности, не имеют своего собственного истинного существования. Все феномены обозначены понятийно. Такова присущая им природа и так было установлено. Мудрый отвергает две крайние точки зрения [абсолютного существования и тотального нигилизма] и исследует срединный путь. Вещи, которые пусты [лишены] сущности, составляют путь просветления. Я, тоже, открыл этот путь.

 

Подобных отрывков множество как в собрании сутр так и тантр.