Постмодернизм и рус. проза конца 20в. Проблематика и худ. своеобразие произвед. :Вен. Ерофеев «Москва-Петушки», В.Пелевин «Поколение П», Т. Толстая «Кысь» и др. (НЕ ВСЕ)

Постмодернизм (ПМ) и русская проза конца 20 века. ПМ – 1. новый период в развитии культуры; 2. стиль постнеклассического научного мышления; 3. новый художественный стиль и направление, характерные для различных видов искусства; 4. художественно-эстетическая система, сложившаяся в второй половине 20 в. ПМ м.б. понят как выражение новой ситуации, в которой общество и культура пытаются обнаружить продуктивные связи традиции и инновации, сохранения и обновления социальных форм. ПМ от неосознанно скрытых цитаций тех или иных дискурсов переходит к сознательному, принципиально выделенному, открыто заявляющему о себе цитированию. В основе эстетики ПМ – постструктуралистский тезис «мир (сознание) как текст». Особенности поэтики: 1. появление новых, гибридных литературных форм за счет:- соединения как равноправных ЛЯ с различными языками научного знания, создания произведений на грани литературы и философии, литературы и истории, литературы и публицистики;- актуализация т. н. «второстепенных жанров»: эссе, мемуаров, летописей, комментариев, трактатов- и их «мутация» с жанрами высокой и массовой литературы.2. цитатно-пародийное многоязычие;3. растворение голоса автора в используемых дискурсах;4. снижение классических образцов, иронизирование и пародирование;5. использование культурофилософской символики «мир-текст-книга-словарь-энциклопедия-библиотека-лабиринт».В развитии ПМ в РЛ можно выделить три периода: I. конец 60-х-70-е гг. – период становления: В РЛ ПМ возник позднее, чем на Западе, что объясняется активным подавлением в советском обществе всех форм худ. творчества, разрушавших каноны соц. реализма, а так же политикой культурной изоляции, препятствовавшей усвоению зарубежного литературного опыта. И создавался он, в отличие от Запада, представителями неофициального искусства. Однако и в неофициальной культуре ПМ-ты занимали особое положение, отвергая авторов, видевших в литературе не цель, а средство, подчинявших эстетику политике, не ставивших перед собой задач эстетического обновления искусства слова. В произведениях, созданных представителями первого поколения русских ПМ-тов. Нашли свое преломление «поэтическое мышление» как «основной, фундаментальный признак ПМ-кой чувствительности»; интертекстуальность; игра; теоретическая рефлексия по поводу собственного сочинения; выход за границу литературы – в сферу теории литературы, эстетики, культурологии; стремление передать смысловую множественность, предполагающей и множественность интерпретаций; прием «авторской маски»; ирония; пародийность. Русские ПМ-ты освобождали литературу от всех нелитературных задач, снимали с нее путы нормативной эстетики. Они ратовали за независимость литературы и искусства, придание им статуса автономных (Абрам Терц «Прогулки с Пушкиным», А. Битов «Пушкинский дом», В. Ерофеев «Москва - Петушки», И. Бродский) II. конец 70-х-80-е гг. – утверждение в качестве литературного направления, в основе которого лежит тезис «мир как текст»: ПМ упрочивает свои позиции внутри страны и проникает в литературу русского зарубежья («Концентрат парадокса – «Опавшие листья» В.В. Розанова» А. Терц). III. конец 80-х-90-е гг. – период легализации: Пафос наиболее значительных произведений этого периода составляют поиски пути – через отрицание неприемлемого, критическое усвоение духовного опыта прославленных и малоизвестных мыслителей и творцов, обретение способности к нелинейному, многомерному мышлению, открытие многоликости, многозначности, динамизма истины.Нарративный ПМ – самая традиционная из его форм: Зиновий Зиник «Лорд и егерь», Вячеслав Пьецух «Новая московская философия». Лирический ПМ, с характерной для него авторской маской гения/клоуна: Вадим Степанцов «Отстойник вечности», Вл. Друк «Коммутатор». Лирико-постфилософский ПМ: Дм. Галковский «Бесконечный тупик». Феминистский ПМ: Л. Петрушевская. N.B. В Зап. Европе деконструкции подверглась элитарная культура (ПМ сложился к 60-80-м гг. 20 в.). В нашей стране не было элитарной культуры, ее выполняла литература соц. реализма. Русский ПМ – альтернативное искусство. Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки»: Книга была издана в 1989 г., через 20 лет после написания. Поэма продолжает ряд произведений РЛ, в которых мотив путешествия реализует идею правдоискательства, она воскрешает традицию использования т.н. противоиронии – иронии, перекошенной на российский порядок, а точнее – абсурд, начисто лишенной гражданского пафоса и правоверного обличительства. В поэме нашла своеобразное преломление традиция карнавальной культуры. Своего рода современным заменителем карнавала здесь оказывается алкоголь. Но смех поэмы не победителен и не перекрывает присущего произведению трагизма. Идиллическим мифам официальной пропаганды Ерофеев противопоставляет чудовищно-гротескную картину спившейся страны. В поэме задействовано множество культурных кодов. Сквозными являются код исповеди, код литературного путешествия, код юродствования, код иронии/противоиронии, код пародии. Можно выделить следующие источники заимствования: античная мифология, Библия, русский фольклор, литературные произведения, публицистика. В некоторых случаях цитата наслаивается у Ерофеева на цитату по типу центона (подобие или контраст нового контекста и воспоминаний о прежнем контексте каждого фрагмента): «… «довольно простоты», как сказал драматург Островский. И – финита ля комедия. Не всякая простота – святая. И не всякая комедия – божественная…Довольно в мутной воде рыбку ловить, - пора ловить человеков!…». Эта сквозная пародийная цитатность используется, чтобы сбросить чары сов. гипноза. Мат и нецензурные выражения – так же элемент карнавализации. Это не столько средство воссоздания реальности, сколько способ снижения канонического, средство вывернуть наизнанку все штампы. С этой же целью Ерофеев деконструирует нерасторжимые понятия: «Я бы голландцев наказал за их летучесть, а жидов – за их Вечность». Ерофеев отказывается приписывать роль всеведущего и всеблагого Бога-демиурга, владеющего истиной в последней инстанции, и самому себе. А потому он осуществляет повествование не от собственного лица, а от имени своего сниженного, травестированного alter ego – Венички Ерофеева, которого делает автором-персонажем поэмы. Писатель как бы отстраняется от самого себя, вступает в игру с этим своим двойником, побуждая его на протяжении всего произведения предаваться юродствованию, нести околесицу и т.д. Другими словами, отказываясь от прямого самовыражения, писатель пользуется авторской маской. Автор-персонаж наделен реальным именем, фамилией, рядом автобиографических черт (образ жизни люмпен-пролетария, систематические поездки в Москву из Подмосковья, общение с определенным кругом людей, наличие маленького сына в деревне); дан в травестированном, дурацком виде, наделен склонностью к алкоголю; предпочитает собственные правила игры правилам, навязываемым тоталитарной системой, не желает иметь ничего общего с моделью «образцового гражданина». Под комической маской, в которой предстает пред читателями, Веничка прячет истекающую кровью душу. Юродствование имеет для него еще и иную цель: Веничка отвлекает себя от нестерпимых мук наркозом юмора и противоиронии, виртуозных импровизации, чаще всего связанных с алкогольной тематикой. Вообще «алкогольный фольклор» играет в произведении чрезвычайно важную роль. Это роль травестирующая, остраняющая, гротескно-заоостряющая, карнавализирующая. Едва ли не все в поэме рассматривается «сквозь призму» алкоголизма, и даже сама жизнь метафорически характеризуется как «минутное окоснение души»: «Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой меньше. И на кого как действует: один смеется в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только еще начинает тошнить». Тошнота – синоним предельного отвращения к идеологии и порядкам, превращающим людей в зомби – алкоголиков. Они показаны как пассажиры поезда, идущего по замкнутому кругу. Все современное общество представляется сумасшедшим домом, где можно только «водку пьянствовать». Поезд поэмы м.б. истолкован как метафора советского общества с его мнимым движением вперед. Трезвость Венички – синоним необолваненности, способности критически оценивать действительность, нравственно противостоять давлению тоталитарной системы. Водкой герой «хлороформирует» сознание, стремиться заглушить тотальное одиночество – одиночество опередившего свое время Историческое одиночество и порождает непрекращающийся монолог/диалог Венички с самим собой. Он говорит сам собой непрерывно и сам же себе отвечает голосами то Ангелов, то Господа Бога, то Сатаны, то Сфинкса. Он один играет чуть ли не все роли. И невозможно совершенно отбросить предположение, что все происходящее имеет место лишь в воображении автора-персонажа. То же, что он говорит, и составляет текст поэмы. Следовательно, от одиночества и переполняющей его муки Веня спасается в творчестве, непрерывно пересочиняет жизнь, делая ее для себя приемлемой. Виктор Пелевин (род. 1962) вошел в лит-ру как фантаст. Главная тема рассказов и романов: что есть реальность. «Поколение П» (1999) Глав.герой Вавилен Татарский принадлежит к сегодняшней реальности, и для того, чтобы выйти из нее ему нужны стимуляторы-мухоморы, ЛСД.Вавилен составлено из Василия Аксенова и Владимира Ленина, а также Вавилон. (множественная интерпретация имени героя, названия романа0Вавилен-вещь, продукт, как и то, что он рекламирует. Он волей случая вознесен до небес.(Солидный господ для солидных господ). Роман обнажил внутренние пределы поэтики Пелевина. Автор обратился к русской классич.традиции с ее морализаторством, направленном на создание религиозно-философского идеала. Его проза строится как развернутая проповедь об отсутствии универсальных истин и об истинности иллюзий, как религиозно-философская утопия пустоты, как идеальная модель обретения свободы, кот.невозможно произвести, т.к она индивидуальна. Т.Толстая (род.1951) «Кысь» - начат в 1968, закончен и опубликован через 14 лет – в 2000 г. Создала самую настоящую модель русской истории и культуры. Работающую модель.Микрокосм.(Б.Парамонов). Деконструирует центральный миф русской культурной традиции – ожидание от книги (а шире: от культуры) высшего и спасительного знания о жизни. В романе разворачивается трансформация авторитетных мифов культуры в сказочную игру с этими мифами. Взрыв создает мотивировку представить прошлую, настоящую и буд-щую историю, культуру и лит-ру России как одномоментно существующие в едином постисторическом пространстве. Бенедикт – абсолютный читатель. Толстую интересует воздействие Слова. Роман о Слове. Передает сегодняшний кризис языка. Нет истории. Едят мышей – в античной мифологии символ забвения. Возникает тема забвения как формы культурной преемственности. Кысь – метафора России и русской судьбы.

84. Проблематика и худ. своеобразие произведений Ю. Трифонова. Лит. традиции в тв-ве Ю. Трифонова.ТРИФОНОВ, ЮРИЙ ВАЛЕНТИНОВИЧ (1925–1981), русский прозаик. Родился 28 августа 1925 в Москве в семье партийного работника. Отец Трифонова начал революционную деятельность во время революции 1905. После Октябрьской революции 1917 стал одним из организаторов Красной Армии. В 1937 был репрессирован. Когда автору было 12 лет отца расстреляли, мать с бабушкой арестовали. История семьи художественно воплощена во многих произведениях Трифонова, в т.ч. в документальной повести Отблеск костра (1965) и в романе Дом на набережной (1976). В 1942, в эвакуации в Ташкенте, Трифонов окончил среднюю школу. По возвращении в Москву работал на авиационном заводе. В 1944 на основании 3-х тетрадок и рассказа «Смерть героя» поступил в Литературный институт им. А.М.Горького, который окончил в 1949. Будучи студентом, в 1947 Трифонов опубликовал свои первые рассказы. Публикация романа Студенты (1950) принесла молодому прозаику известность: он был отмечен Государственной премией и, соответственно, вниманием критики. Тема романа определялась его названием: Трифонов писал о том, что было ему хорошо известно, – о жизни ровесников. После первого успеха Трифонов долго и трудно искал свою тему в прозе, вырабатывал собственное видение жизни. Писал рассказы разного стилевого и тематического диапазона, опубликовал роман Утоление жажды (1963), в котором шла речь о строительстве оросительного канала в пустыне. Принципиально новым этапом в творчестве Трифонова стали повести т.н. «московского цикла», в которых осмыслялась жизнь столичных интеллигентов, шла речь о сохранении человеческого достоинства в засасывающей повседневности. Первым произведением «московского цикла» стала повесть Обмен (1969). Ее главный герой, инженер Дмитриев, мучился необходимостью сделать решительный нравственный выбор: остаться в коммунальной квартире или съехаться с больной матерью, отношения с которой строились у Дмитриева таким образом, что обмен жилплощади стал бы для нее явным свидетельством того, что ее дни сочтены. В финале повести Дмитриев выбирал улучшение жилищных условий, подтверждая слова его матери о том, что он давно уже совершил обмен на житейские удобства всего лучшего, что было в его душе. Не делятся на «хороших и плохих» и главные герои повести Другая жизнь (1973) – историк Сергей Троицкий и его жена Ольга, взаимопониманию которых мешает душевная глухота. Понимание внутренней жизни мужа, его несостоявшихся надежд и разочарований (например, в парапсихологии, в которой он пытался найти панацею от житейских невзгод) приходит к Ольге только после его смерти – и приходит как дар, а не в результате логического осмысления. Название повести Предварительные итоги (1970) обозначило особый тип повествования. Герой повести, переводчик Геннадий Сергеевич, приходит к промежуточному нравственному рубежу, после которого его жизнь должна коренным образом измениться. Трифонов собирался сделать предварительные итоги его жизни окончательными: герой должен был умереть. Однако по мере работы над повестью писатель переменил замысел. Геннадий Сергеевич выжил, в житейском отношении стал вполне благополучен, но утратил способность к внутреннему совершенствованию. По сути, его жизнь свелась к поддержанию физического существования. Некоторые критики упрекали Трифонова в «бытовизме» его «московских повестей»- городская проза. Частое описание бытовых деталей: интерьера, натюрморта. Писатель умеет высоко подняться над мелочами и вызвать интерес к вечным вопросам бытия, философии, нравственности. Главное внимание сосредоточил на характерах неповторимых, единичных, но присутствует типологическая общность многих персонажей. Герои судят себя сами.Для Трифонова всегда была важной историческая тема. Напрямую она проявилась в романе о террористах-народовольцах Нетерпение (1973). Во всех «московских повестях» также чувствуется авторский взгляд на повседневность под углом истории. Наиболее ярко он выражен в романе Старик (1978), тематически примыкающем к «московскому циклу». На примере семьи старого революционера Летунова, на склоне лет размышляющего о своем участии в кровавом расказачивании и, одновременно, о жизненной неустроенности своих детей, Трифонов показал тесное переплетение прошлого и будущего. Устами одного из героев романа он высказал суть своего отношения к истории и повседневности: «Жизнь – такая система, где все загадочным образом и по какому-то высшему плану закольцовано, ничто не существует отдельно, в клочках, все тянется и тянется, переплетаясь одно с другим, не исчезая совсем». В романе повторяются мысли, высказанные героем повести Другая жизнь историком Троицким – о том, что «человек есть нить», протянувшаяся из прошлого в будущее, и по этой нити можно изучать нравственную жизнь общества. Завершением «московского цикла» стал роман Дом на набережной (1976). Его публикация стала событием литературной и общественной жизни. На примере судьбы одного из жильцов знаменитого московского дома, в котором жили семьи партийных работников (в т.ч. и семья Трифонова во времена его детства), писатель показал механизм формирования конформистского общественного сознания. История преуспевающего критика Глебова, не вступившегося когда-то за своего учителя-профессора, стала в романе историей психологического самооправдания предательства. В отличие от героя, автор отказывался оправдывать предательство жестокими историческими обстоятельствами 1930–1940-х годов. Весь творческий путь Трифонова, от раннего романа Студенты до посмертно опубликованного романа Время и место (1981), посвящен поиску воплощения Времени – в сюжетах, характерах, стиле. Умер Трифонов в Москве 28 марта 1981.

85. Творчество В. Шукшина: проблематика, особенности поэтики, лит. и фольклорные традиции в тв-ве Шукшина.Василий Макарович Шукшин (1929–1974), русский советский прозаик, драматург, кинорежиссер, киноактер. Родился 25 июля 1929 в д.Сростки Бийского района Алтайского края в крестьянской семье. С отроческих лет работал в колхозе у себя на родине, затем на производстве в Средней России. В 1949–1952 служил на флоте. По возвращении работал директором вечерней школы в д. Сростки. В 1954 поступил на режиссерский факультет ВГИКа, занимался в мастерской М.Ромма. В годы учебы однокурсниками и друзьями Шукшина были будущие известные режиссеры – А.Тарковский, А.Михалков-Кончаловский и др. Студентом начал сниматься в кино, по окончании института снимал фильмы по собственным сценариям. Кинофильм Живет такой парень получил в 1964 высшую награду Венецианского международного кинофестиваля – «Золотого льва св. Марка». Большой успех имели фильмы Шукшина Ваш сын и брат, Позови меня в даль светлую, Странные люди, Печки-лавочки. Фильм Калина красная был снят Шукшиным по одноименной киноповести, написанной в 1973. Кинематографические заслуги Шукшина отмечены премией им. братьев Васильевых, Государственной премией СССР, Ленинской премией (посмертно). Героями фильмов Шукшина чаще всего были деревенские люди, по разным причинам оказавшиеся в городе. Тема деревенского человека, вырванного из привычной среды и не нашедшего новой опоры в жизни, стала одной из главных тем рассказов Шукшина. В киноповести Калина красная она приобретает трагическое звучание: утрата жизненных ориентиров ломает судьбу главного героя, бывшего вора и заключенного Егора Прокудина, и приводит его к смерти. В 1958 в журнале «Смена» был опубликован первый рассказ Шукшина, в 1963 вышел его первый прозаический сборник Сельские жители. При жизни Шукшина вышли также сборники его рассказов Там, вдали (1968), Земляки (1970), Характеры (1973), Беседы при ясной луне (1974). Подготовленный к печати сборник Брат мой был издан уже после смерти автора, в 1975. Всего за свою жизнь Шукшин написал 125 рассказов. Рассказы Шукшина, тематически относясь к «деревенской прозе», отличались от ее основного потока тем, что внимание автора было сосредоточено не столько на основах народной нравственности, сколько на сложных психологических ситуациях, в которых оказывались герои. Город и притягивал шукшинского героя как центр культурной жизни, и отталкивал своим равнодушием к судьбе отдельного человека. Шукшин ощущал эту ситуацию как личную драму. «Так у меня вышло к сорока годам, – писал он, – что я – не городской до конца, и не деревенский уже. Ужасно неудобное положение. Это даже – не между двух стульев, а скорее так: одна нога на берегу, другая в лодке. И не плыть нельзя, и плыть вроде как страшновато...» Эта сложная психологическая ситуация определяла необычное поведение героев Шукшина, которых он называл «странными людьми», «непутевыми людьми». В сознании читателей и критиков прижилось название «чудик» (по одноименному рассказу, 1967). Именно «чудики» являются главными героями рассказов, объединенных Шукшиным в один из лучших его сборников Характеры. Каждый из героев назван по имени и фамилии – автор словно подчеркивает их абсолютную жизненную достоверность. «Чудики» – Коля Скалкин, выплеснувший чернила на костюм начальника (Ноль-ноль целых), Спиридон Расторгуев, пытающийся добиться любви чужой жены (Сураз) и др. – не вызывают авторского осуждения. В неумении выразить себя, во внешне смешном бунте простого человека Шукшин видел духовное содержание, искаженное бессмысленной действительностью и отсутствием культуры, отчаяние людей, не умеющих противостоять житейской злобе, агрессивности. Именно таким предстает герой рассказа Обида Сашка Ермолаев. При этом Шукшин не идеализировал своих персонажей. В рассказе Срезал он показал деревенского демагога Глеба Капустина, получающего удовольствие от того, что ему удается глупым высказыванием «щелкнуть по носу» умных односельчан. Непротивленец Макар Жеребцов, герой одноименного рассказа, в течение недели учил деревенских людей добру и терпению «с пониманием многомиллионного народа», а по выходным подбивал их пакостить друг другу, объясняя свое поведение тем, что его жизненное предназначение – «в большом масштабе советы-то давать». В современной русской литературе рассказы Шукшина остались неповторимым художественным явлением – оригинальной образностью и живой, естественной в своей простоте стилистикой. Исследование русского национального характера, складывавшегося на протяжении столетий и изменений в нем, связанных с бурными переменами ХХ века, составляет сильную сторону творчества Шукшина. Земля - поэтически многозначительный образ в искусстве Шукшина: дом родной, пашня, степь, Родина, мать - сыра земля... Народно - образные ассоциации и восприятия создают цельную систему понятий национальных, исторических и философских: о бесконечности жизни и уходящей в прошлое цели поколений, о Родине, о духовных связях. образ земли - Родины становятся центром тяготения всего содержания творчества Шукшина: основных коллизий, художественных концепций, нравственно - эстетических идеалов и поэтики. Обогащение и обновление, даже усложнение исконных понятий о земле, доме в творчестве Шукшина вполне закономерно. Его мировосприятие, жизненный опыт, обостренное чувство родины, художническая проникновенность, рожденные в новую эпоху жизни народа, обусловили такую своеобразную прозу. В романе Любавины (1965) Шукшин показал историю большой семьи, тесно сплетенную с историей России в 20 в. – в частности, во время Гражданской войны. Обе эти истории предстали исполненными таких драматических коллизий, что публикация второй части романа стала возможна только в период перестройки, в 1987. Не удалась Шукшину и экранизация его романа о Степане Разине Я пришел дать вам волю (1971). Умер Шукшин в станице Клетской Волгоградской обл. 2 октября 1974.

86. Рус. философская поэзия последних десятилетий. Тв-во Тарковского, Заболоцкого, Д. Самойлова. ТАРКОВСКИЙ, АРСЕНИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1907–1989) – поэт, прозаик, переводчик, отец кинорежиссера Андрея Тарковского. Родился 25 (12) июня 1907 в Елизаветграде Херсонской губернии (ныне – Кировоград, Украина). Отец Александр Карлович (бывший член партии «Народная воля») служил в банке. Мать Мария Даниловна (Рачковская) работала учительницей. Был вторым ребенком в семье. Старший брат Валерий погиб в бою против банд атамана Григорьева в мае 1919. В семье Тарковских поэзия была естественной формой общения. Друг другу адресовались записки и письма, в стихах запечатлевались семейные события. Окончив единую трудовую школу (1918–1924), переехал в Москву, посещал Высшие государственные литературные курсы при Всероссийском Союзе поэтов (1925–1929), где познакомился с Марией Вишняковой, ставшей в феврале 1928 его женой. В 1924–1926 сочинял литературные фельетоны для газеты «Гудок».В конце 20-х Тарковский много писал для радио и театра. В 1928 опубликовал первые стихи в периодической печати (журнал «Прожектор»). С 1932 активно печатался как переводчик с азербайджанского, чеченского, туркменского, сербского, польского и др. языков. В 1934 был опубликован первый отдельный сборник его переводов. В 1940 году был принят в Союз советских писателей. Вторая Мировая война застала его в Москве. Он ушел добровольцем на фронт. Сначала работал корреспондентом газеты 16-й армии «Боевая тревога». Затем принимал участие в боях под Москвой, на Западном, Брянском, 2-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах. После ранения и ампутации ноги демобилизовался в звании капитана. На страницах «Боевой тревоги» печатались стихи Тарковского о подвигах солдат и командиров, частушки, басни, высмеивающие гитлеровцев. В годы войны написал множество стихотворений, среди которых Белый день, Гвардейская застольная, На полоски несжатого хлеба..., Полевой госпиталь, Ночной дождь, Хорошо мне в теплушке..., Четыре дня мне ехать до Москвы... и др. После войны продолжил работу над переводами. В 1946 был подготовлен к изданию сборник Стихи разных лет, но в связи с печально известным постановлением о журналах «Звезда» и «Ленинград» выпуск книги так и не был осуществлен.. В течение 15 лет стихи Тарковского появлялись в печати лишь эпизодически. Долгое время как поэт он оставался неизвестным массовому читателю. Сборник собственных стихов Перед снегом удалось издать лишь в 1962. Вслед за первым сборником начали появляться и другие: Земле – земное (1966), Вестник (1969), Стихотворения (1974), Волшебные горы (1978), Зимний день (1980), Избранное (1982), Стихи разных лет (1983), От юности до старости (1987), Звезда над Арагацем (1988) (последнее прижизненное издание). Звучат стихи Арсения Тарковского и в других фильмах его сына – Сталкер, Зеркало, среди которых одно из самых пронзительных и известных, заканчивающееся словами: Когда судьба по следу шла за нами/Как сумасшедший, с бритвою в руке. Полная естественность во всем – вот, пожалуй, одно из главных отличий поэзии Тарковского. Естественность чувств, мыслей, органичность их выражения, интонаций, о чем бы он ни писал, естественное ощущение себя в пространстве мировой культуры. При этом мир поэзии Тарковского многогранен и глубок. Он говорит о сложных чувствах, явлениях, о противоречивости человеческого существования. Его поэзию отличает поразительная весомость. Она заключается в мыслях и чувствах – он никогда не разменивался по мелочам, не писал о несущественном: Тарковский был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Дружбы народов, Трудового Красного Знамени и др. Государственная премия СССР за книгу От юности до старостии была присуждена Тарковскому уже посмертно. Умер Арсений Тарковский 27 мая 1989 в Москве. Похоронен в Переделкино рядом с могилой Пастернака. ЗАБОЛОЦКИЙ, НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (1903–1958), русский советский поэт, переводчик. Родился 24 апреля (7 мая) 1903 под Казанью. По окончании училища в 1920 Заболоцкий отправился в Москву, где поступил одновременно на филологический и медицинский факультеты Московского университета, однако вскоре переехал в Петроград и поступил в педагогический институт. Участвовал в литературном кружке «Мастерская слова», не был отобран в состав пролетарского писательского авангарда, однако нашел общий язык со стихотворцами, считавшими себя «левым флангом» ленинградского отделения Всероссийского союза поэтов (вскоре упраздненного). В 1926–1927 Заболоцкий служил в армии, затем получил место в отделе детской книги Госиздата. Руководил отделом С.Маршак, в отделе работали Е.Шварц, Л.Чуковская, Н.Олейников. Отдел выпускал не только книги, но и два детских журнала – «Чиж» и «Еж». К работе были привлечены поэты-единомышленники Заболоцкого – Д.Хармс и А.Введенский, образовалась поэтическая группа со своей программой. В конце 1927 она стала именоваться Объединением Реального искусства (сперва ОБЕРИО, затем ОБЭРИУ), ее приверженцы – обэриутами. Манифест обэриутов появился в начале 1928 в Афишах Дома печати, раздел «Поэзия обэриутов» написал Заболоцкий.: «Мы – творцы не только нового поэтического языка, но и создатели нового ощущения жизни и ее предметов». Себя он при этом назвал «поэтом голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя». К этому времени было опубликовано вразброс несколько стихотворений Заболоцкого, более или менее подтверждавших эту декларацию (Вечерний бар, Футбол, Игра в снежки и т.д.). Они прошли незамеченными, зато изданный тиражом 1200 экз. сборник Столбцы (1929), включавший 22 стихотворения, «вызвал в литературе порядочный скандал». Столбцы и примыкающие к ним стихотворения 1926–1932 представляли собой опыты словесной пластики, ориентированной на повседневную бытовую речь и сближавшей поэзию с современной живописью. Натюрморты, жанровые сцены и этюды Столбцов мотивировались «по-обэриутски»: «Посмотрите на предмет голыми глазами и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты... Мы расширяем смысл предмета, слова и действия». Такое «расширение смысла» постепенно отдалило Заболоцкого от других обэриутов и явственно сказалось в поэме Торжество земледелия, написанной в 1929–1930 и полностью напечатанной в журнале «Звезда» в 1933: это была своего рода «мистерия-буфф», прославлявшая коллективизацию как начало вселенского благоустройства. При этом в поэме Торжество земледелия, как и в последующих – Безумный волк (1931) и Деревья (1933), сказалось влияние В.Хлебникова. Подготовленную к печати книгу Стихотворения 1926–1932 издать не удалось; попытка издать стихотворения и поэмы 1926–1936 оказалась тщетной. Семнадцать новых стихотворений Заболоцкого, большей частью опубликованных в газете «Известия» и максимально приближенных к среднему уровню советской интеллигентской («умствующей») поэзии 1930-х годов, составили сборник Вторая книга (1937), в 1938 он был арестован и осужден как участник вымышленной террористической организации ленинградских писателей. Его «дело», следствие с пытками и лагерные мытарства кратко описаны в его воспоминаниях История моего заключения (журнал «Даугава», 1988, № 3). в 1943 Заболоцкий получил статус ссыльно-поселенца сперва на Алтае, затем в Казахстане. В 1946 он переехал в Москву, в 1948 опубликовал сборник Стихотворения, Заболоцкий использует поэтику жестокого романса; характерна она и для стихотворений трагического звучания (В этой роще березовой, Старая сказка, Воспоминание, Где-то в поле возле Магадана и т.д.). Сам Заболоцкий от своего раннего творчества не отрекался и не оставлял надежды на публикацию более или менее полного собрания. Он составил его дважды – в 1952 и 1958; Ряд ранних стихотворений и поэма Птицы (1933) оставались неопубликованными до 1972. В первоначальном виде Столбцы и поэмы 1930-х годов были заново опубликованы в книге Вешних дней лаборатория (1987). Умер Заболоцкий в Москве 14 октября 1958. САМОЙЛОВ, ДАВИД САМОЙЛОВИЧ (1920–1990), наст. фамилия Кауфман, русский поэт. Родился 1 июня 1920 в Москве. Отец был врачом, участником Первой мировой и Гражданской войн; в годы Отечественной войны работал в тыловом госпитале. Образы родителей присутствуют в стихах Самойлова (Выезд, Двор моего детства и др.); воспоминания детства отразились в автобиографической прозе конца 1970-х – начала 1980-х годов (Дом, Квартира, Сны об отце, Из дневника восьмого класса и др.). В 1938 Самойлов окончил школу и поступил в Московский институт философии, истории и литературы (МИФЛИ) – объединение гуманитарных факультетов. Вместе с друзьями Самойлов занимался в неофициальном творческом семинаре поэта И.Сельвинского, который добился публикации стихов своих учеников в журнале «Октябрь» (1941, № 3). В общей подборке Самойлов опубликовал стихотворение Охота на мамонта, в котором дал поэтическую картину движения человечества по пути прогресса. В первые месяцы войны записал в тетрадь все свои неизданные произведения, которые считал для себя важными: около 30 стихотворений и стихотворных отрывков, 1 комедию, 3 поэтических перевода. «Главное, что открыла мне война, – это ощущение народа». В 1943 Самойлов был ранен; ему спас жизнь друг, алтайский крестьянин С.А.Косов, о котором поэт в 1946 написал стихотворение Семен Андреич. В годы войны Самойлов не писал стихов – за исключением поэтической сатиры на Гитлера и стихотворений про удачливого солдата Фому Смыслова. Первое послевоенное произведение Стихи о новом городе было опубликовано в 1948 в журнале «Знамя». В 1958 издал свою первую поэтическую книгу Ближние страны, лирическими героями которой были фронтовик (Семен Андреич, Жаль мне тех, кто умирает дома... и др.) и ребенок (Цирк, Золушка, Сказка и др.). Художественным центром книги стали Стихи о царе Иване, в которых впервые в полной мере проявился присущий Самойлову историзм. В этом поэтическом цикле воплотился исторический опыт России и одновременно – жизненный опыт поэта, в котором своеобразно отразились традиции пушкинского историзма. Исторической теме посвящено и стихотворение Пестель, Поэт и Анна (1965). О роли человека в истории Самойлов размышлял в драматических сценах Сухое пламя (1963), главным героем которых был сподвижник Петра Великого князь А.Д.Меншиков. После выхода поэтического сборника Дни (1970) имя Самойлова стало известно широкому кругу читателей. В сборнике Равноденствие (1972) поэт объединил лучшие стихи из своих прежних книг. В 1974 вышла книга Волна и камень, которую критики назвали самой пушкинианской книгой Самойлова – не только по числу упоминаний о Пушкине, но, главное, по поэтическому мироощущению. С 1962 Самойлов вел дневник, многие записи из которого послужили основой для прозы, изданной после его смерти отдельной книгой Памятные записки (1995). Блистательный юмор Самойлова породил многочисленные пародии, эпиграммы, шутливый эпистолярный роман, «научные» изыскания по истории страны Курзюпии и т.п. произведения, собранные автором и его друзьями в сборник В кругу себя (частично опубл. в 1993). Умер Самойлов в Пярну 23 февраля 1990

87. Творч. путь И. Бродского. Осн. мотивы и образы поэзии. Традиции и новаторство в поэзии И. Бродского.БРОДСКИЙ, ИОСИФ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1940–1996), поэт, переводчик, прозаик, драматург. Бродский родился 24 мая 1940 в Ленинграде. В 1955, не доучившись, Бродский поступает работать на военный завод фрезеровщиком, выбрав для себя самообразование, главным образом, чтение. За несколько лет он опробовал больше десятка профессий: техника-геофизика, санитара, кочегара, фотографа и т.д. Ищет работу, которую можно совмещать с творчеством. Писать стихи впервые попробовал в 16 лет..На рубеже 1950–1960-х изучает иностранные языки (английский и польский), посещает лекции на филологическом факультете ЛГУ. В 1959 знакомится со сборником стихотворений Е.А.Баратынского. Бродский больше отождествляет себя с поэтами начала 19 в. В Стансах городу (1962) соотносит свою судьбу с судьбой Лермонтова. Но и здесь сказывается характерная черта поэта: боязнь быть на какого-то похожим, растворить свою индивидуальность в чужих смыслах. Бродский демонстративно предпочитает лирику Е.Баратынского, К.Батюшкова и П.Вяземского пушкинским традициям. В поэме 1961 Шествие пушкинские мотивы поданы сознательно отчужденно, отстраненно, и помещенные автором в чужеродный контекст, они начинают звучать откровенно иронично. Бродский воспринял медитативную интонацию, склонность к поэтике размышления, драматизм мысли. Постепенно он уходит далее в прошлое поэзии, активно впитывая наследие 18 в., – Ломоносова, Державина, Дмитриева. С начала 1960-х начинает работать как профессиональный переводчик по договору с рядом издательств. Тогда же знакомится с поэзией английского поэта-метафизика Джона Донна, которому посвятил Большую элегию Джону Донну (1963). Лирика Бродского впитает основные принципы «метафизического» мышления: отказ от культа переживаний лирического «я» в поэзии, «суховатая» мужественная интеллектуальность, драматичная и личная ситуация лирического монолога, часто – с напряженным ощущением собеседника, разговорность тона, использования «непоэтической» лексики (просторечья, вульгаризмов, научных, технических понятий), построение текста как черед