Теория трансформации обязательства и действующий ГК РФ

Строго говоря, при желании теорию трансформации можно проводить в жизнь уже при действующей редакции ст. 453 ГК РФ, несмотря на все ее недостатки. Правило п. 2 указанной статьи о том, что при расторжении договора обязательства сторон прекращаются, нужно понимать как работающее только при условии, что не было никакого усложнения. Например, когда расторгается договор поручительства, договор страхования, по которому страховая премия не уплачена вперед и страховой случай не наступил, договор купли-продажи, по которому ни одна из сторон не приступила к исполнению, и т. п. Эта идея передана в словах информационного письма N 104 «обязательство прекращается на будущее время».

Это означает, что п. 2 ст. 453 ГК РФ не должен пониматься как исключающий возможность уравнивания тех предоставлений, которые были сделаны сторонами во время действия договора. Ныне практика понимает его точно так же, поэтому ничего нового мы не предлагаем.

Пункт 3 ст. 453 ГК РФ говорит о дате, с которой обязательства считаются измененными или прекращенными. Главная задача этого пункта – показать, что обязательства не прекращаются с обратной силой. Ничего большего усматривать в данной норме не следует. Относится она опять же только к тем обязанностям, которые предусматривают исполнение в будущем, и, следовательно, развивает норму п. 2 ст. 453 ГК РФ.

Самый сложный – п. 4 ст. 453 ГК РФ. Согласно этой норме стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими до момента изменения или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон. Это правило следует толковать ограничительно (что и делает господствующая сегодня арбитражная практика), а именно как относящееся только к случаям, когда встречные предоставления сторон были эквивалентными. И тогда норма приобретает самостоятельное содержание. В ней занимается позиция, прямо противоположная подходу, скажем, германской доктрины, рассматривающей расторжение договора как основание для возврата сторонами всего полученного по договору. Такой выбор российского законодателя мы не критикуем, поскольку это политико-правовой вопрос и обоснована может быть как одна, так и другая точка зрения.

Но тогда к неэквивалентным предоставлениям данная норма применяться не должна. Вопрос о неэквивалентных предоставлениях должен рассматриваться нами как пробельный, и при его решении не нужно ссылаться на п. 4 ст. 453 ГК РФ даже в порядке аналогии.

Наконец, п. 5 ст. 453 ГК РФ закрепляет право стороны на возмещение убытков, если основанием для изменения или расторжения договора послужило существенное его нарушение другой стороной. Эта норма, на наш взгляд, подтверждает выявленное нами содержание остальных пунктов ст. 453 ГК РФ и вполне укладывается в теорию трансформации обязательства. Право на возмещение убытков не может существовать вне обязательственного отношения, это очевидно. Но в каком обязательственном отношении будет существовать это право, если договорное отношение мы признаем полностью прекратившимся? Не в возникшем ведь в силу закона обязательстве из неосновательного обогащения?! Надеемся, мы можем не опровергать эту идею ввиду ее очевидной неприемлемости.

Как видим на примере германского правопорядка, пережившего перелом мировоззрения в середине XX в., должно быть либо одно, либо другое: либо договорные обязательства прекращаются и все взаимоотношения сторон строятся только по правилам о неосновательном обогащении, либо обязательство преобразуется, приобретает новое содержание, но никак не прекращается.

И если законодатель предусмотрел право на возмещение убытков, несмотря на то что в п. 2 ст. 453 ГК РФ объявил все обязательства сторон прекратившимися, это может означать только одно: в момент расторжения договора прекратились все обязательства сделать предоставления, обусловленные договором (передать товар в собственность, вещь в пользование, уплатить деньги и т. п.), но не иные обязательства в узком смысле. К числу не подпадающих под п. 2 ст. 453 ГК РФ явно относится и обязанность возместить убытки. Она сохраняется в рамках имевшего место изначально обязательственного отношения в широком смысле слова. Налицо теория трансформации в чистом виде.

Нельзя не отметить, что автор наиболее полного на сегодня исследования интересующего нас вопроса на русском языке А.Г.Карапетов занимает несколько противоречивую, на наш взгляд, позицию. С одной стороны, он совершенно верно замечает, что целый ряд условий договора сохраняет силу даже после его расторжения, например условия о порядке и условиях возврата сторонами полученного (реституция в терминологии А.Г.Карапетова), об особенностях взыскания убытков, третейские оговорки, соглашения о применимом праве и пр.[30] С другой стороны, объяснение он находит отнюдь не в теории трансформации обязательства (он характеризует ее как искусственную, хотя и признает ее преимущество перед требованием о возмещении убытков[31]), а, напротив, отстаивает теорию неосновательного обогащения, хотя и предлагает для нее столько поправок и вскрывает столько ее недостатков, что тем самым облегчает задачу любому ее критику.

Попутно отметим, что связь между принципом перспективного эффекта расторжения договора, закрепленным в ст. 453 ГК РФ, и тем, что ряд условий обязательства сохраняется, несмотря на расторжение договора, выглядит надуманной. С этой точки зрения какая разница, прекратилось обязательство на будущее время или с обратной силой? Как в первом, так и во втором случае сохранение условий о третейской оговорке и т. п. надо специально обосновывать. Тем более что к выводу о сохранении отдельных договорных условий за рубежом приходят в тех правопорядках, где предусмотрен не перспективный, а ретроактивный эффект расторжения договора. Таким образом, на наш взгляд, сохранение каких-либо условий расторгнутого договора может быть правдоподобно объяснено лишь теорией трансформации обязательства.

Конечно, теорию трансформации еще только предстоит развивать. Нельзя сказать, что ее можно заимствовать в сформированном и непротиворечивом виде из зарубежных правопорядков. Хотя наработки зарубежного законодательства следует учитывать (например, § 346 ГГУ). Тем не менее лучше разрабатывать ту теорию, которая представляется перспективной.

Так, особые сложности вызывает договор, по которому предоставления сторон не имеют эквивалентного характера прежде всего благодаря привнесению элементов риска. В первую очередь это касается договора страхования, в котором страховой взнос и страховое возмещение никак не эквивалентны. Страховой взнос – плата всего лишь за вероятность наступления страхового случая и вероятность получения права на страховое возмещение. Следовательно, совсем по-разному мы будем относиться к расторжению договора до наступления страхового случая и после его наступления.

Если договор страхования расторгнут до наступления страхового случая, страховщик должен вернуть часть страхового взноса (если он ему уплачен за весь срок действия договора) пропорционально сроку, прошедшему до расторжения договора. Например, если договор действовал всего половину запланированного срока, первоначальный страховой взнос должен быть снижен наполовину. Исключения из этого правила могут быть связаны с тем, что в разные периоды времени степень риска, принимаемого на себя страховщиком, различается. Скажем, если урожай страхуется от засухи, а договор вместо десяти действовал всего два месяца (январь и февраль), возможно, страховщик вообще не может претендовать на то, чтобы оставить себе какую-то часть страховых взносов. Однако это самостоятельная проблема, и мы обозначим свою точку зрения лишь как предположительную.

Если договор страхования расторгнут после наступления страхового случая, т. е. после того, как у страховщика появилась обязанность заплатить страховое возмещение (обязательство в узком смысле), расторжение договора не влияет на указанную обязанность, трансформации обязательства в этой части не происходит. Что касается страховых взносов, то в зависимости от условий договора страхования они подлежат такому же пропорциональному снижению, как предлагалось выше (если договор должен был продолжать свое действие независимо от наступления страхового случая – например, застраховано транспортное средство от риска повреждения в ДТП), или не снижаются (если договор исчерпывается одним страховым случаем – например, страхование от гибели вещи).