Папуасы гор Новой Гвинеи: дачеделёж, дародачеобмен, дароплатежи и дароторжества

Дополнить представление об отношениях в сфере жизнеобеспечивающей экономики у горных папуасов позволяют данные о сиане. Община сиане, как правило, была деревенской. Численность её составляла в среднем 200 человек. Деревня делилась на кварталы, ядром каждого из которых был определённый подрод. Квартал имел свой мужской дом, в котором жили женатые мужчины, юноши и инициированные мальчики. Подроды делились на подподроды, которые Р. Сэлисбери именует линиджами.

Как сообщает исследователь, индивид в любое время мог получить пищу от членов своего рода. Взаимная дача пищи составляла обязанность сородичей. Обязанность делиться была круговой. Когда один сородич давал пищу другому, то это не создавало никаких новых обязательств, в частности, обязательства возврата. И лишь только постоянный отказ делиться пищей, постоянный приём пищи от сородичей без дачи пищи сородичам мог поставить человека вне круга, внутри которого существовало обязательство дележа (780. С. 74‑75, 81).

Существовали различные формы дележа пищи. Женщины готовили пищу и приносили её мужьям в мужской дом. Мужчину, получившего пищу, окружали его сыновья и члены его подподрода. Но прежде чем они начинали совместно есть, некоторая часть пищи давалась всем, находившимся в этот момент в доме. Если мужчины подходили во время еды, то тоже получали долю. Так как в мужском доме обычно находились члены одного подрода, то пища распределялась прежде всего между ними. Но если при этом присутствовали члены других подродов и даже родов, то они тоже получали долю. В результате всего этого пищевые ресурсы поровну распределялись, и ни один член рода не оставался без пищи, даже если был холост (С. 76).

Иногда человек по тем или иным поводам давал свинину целому роду. Это тоже был дачеделёж, хотя внешне он принимал форму, напоминающую разбор (С. 120).

Дачеделёж пищи естественно дополнялся помогодачей трудом. Интересно отметить, что дача пищи и дача труда обозначались у сиане одним термином (С. 74). Человек, затеявший дело, требующее помощников, или заранее объявлял о своём намерении в мужском доме, или просто начинал трудиться на глазах у всех. Помощники всегда находились. Наиболее часто помощь оказывали члены подподрода, обычно — члены подрода, реже члены рода, принадлежащие к другим подродам. Никакого строгого счёта не велось, но если человек слишком часто от‑ казывался помогать другим, то и эти другие начинали отказывать ему в помощи (С. 55, 58). Жена инициатора приносила пищу для помощников, причём в большем количестве, чем обычно. Пища не рассматривалась как платёж и не освобождала инициатора от обязанности в свою очередь оказать помощь (С. 55 — 56).

Вполне понятно, что наряду с помогодачей существовала и совместная деятельность членов тех или иных групп по выполнению определённых общих задач. Так, например, все мужчины деревни кооперировались, когда расчищали большой огород, на котором должна быть выращена пища для праздника первых плодов. Но обычно при этом мужчины группировались по подродам (С. 52).

В применении к вещам у сиане была распространена практика, которую исследователь именует одалживанием. Если человека, которого он именует собственником, сам не использует вещи, то любой член рода может пожелать воспользоваться ею и первый не может ему в этом отказать. Новые вещи, в частности, одежду, хозяин носит лишь несколько дней. После этого её поочередно используют другие члены рода. Новые орудия, которые заводит человек, берут все его сородичи, в результате чего они быстро изнашиваются (С. 65). Материалы, приводимые в монографии о сиане, не дают возможности точно определить, являются ли данные отношения дачеделёжными или уже дачевозвратными. Возможно они носят переходный характер.

В целом дачеделёжные отношения в сфере жизнеобеспечивающей экономики выражены у сиане значительно более явственно, чем у других групп папуасов Новой Гвинеи. Во многих работах, посвящённых последним, делёжные отношения либо совсем не упоминаются, либо о них говорится в самых общих выражениях. Трудно сказать, с чем это связано. С тем ли, что эти отношения играли скромную роль, или с тем, что исследователи не уделили им достаточного внимания. Вероятно, имело место и то и другое. Папуасы гор Новой Гвинеи находились далеко не на одних уровнях общественного развития. И несомненно, что среди них были такие группы, в жизнеобеспечивающей экономике которых делёжные отношения играли меньшую роль, чем у сиане.

Материалы о других, кроме кума, общностей горных папуасов позволяют лучше понять и существовавшую у них престижную экономику. Простейшая её форма — дародачеобмен между индивидами, объектом которого были ценности, прежде всего свиньи и раковины. Он, вероятно, бытовал повсеместно в горах Новой Гвинеи. Но детальнее всего он описан в работе Р. Ледермен, посвящённой обществу менди (754).

У менди не только мужчины, но и женщины были включены в обширную обменную сеть, внутри которой шла непрерывная циркуляция ценностей. Эта сеть складывалась из множества конкретных звёздных систем, центром каждой из которых был один определённый человек. Каждая такая система возникала, увеличивалась или уменьшалась, а со смертью человека исчезала.

Если исходить из одних утверждений исследовательницы, обменными партнёрами могли быть только члены различных родов (С. 35. 84, 156). Однако, судя по другим местам монографии, дарообмен был возможен и вёлся между членами одного рода (С. 110, 111). Исходя из общего контекста работы, можно предполагать, что если настоящий дарообмен и происходил внутри рода, то только между членами разных подподродов (С. 157).

Связь завязывалась, когда один человек давал другому ценности. Второй должен был спустя некоторое время вернуть их в таком же или большем количестве. Между людьми только что завязавшими отношения отдаривание происходило быстро. Оплата не обрывала отношения. Некоторые из них могут длиться всю жизнь. При этом между дарами могли пройти годы.

Необходимо отличать активные и пассивные отношения. Активными являются такие, когда между партнёрами идёт циркуляция ценностей. При пассивных отношениях партнёры ограничиваются визитами, взаимной помощью, дарениями свинины. Но дарение свинины играет большую роль и при активном партнёрстве. Возможно обращение с просьбой о даре. Оно происходит в виде информации о том, что человек для определённой цели нуждается в ценностях. Индивид может просить об отдаре, если у него возникает потребность в ценностях (С. 90‑93). Если один из партнёров не отдаривает или отдаривает неадекватно, то другой может предупредить о прекращении отношений (С. 98). Когда человек не имеет на руках ценностей для дарения или отдаривания, то он может взять их у третьего лица. Так возникает своеобразные цепи обменов (С. 100).

Понять значение дарообмена у менди помогают цифры. У 23 исследованных мужчин было 1510 обменных партнёров, т.е. в среднем один мужчина имел 66 партнёров. Из 1510 партнёров 917 были активными, т.е. у одного мужчины было в среднем 40 активных партнёров. У 20 исследованных женщин было 849 партнёров, из которых 435 активных, т.е. в среднем одна женщина имела 42 партнёра, из которых 22 активных (С. 106 — 107).

Развита была система дарообмена у энга. Свиней у них, как у всех вообще папуасов гор Новой Гвинеи, для повседневного потребления не убивали. Но если у кума забитая по болезни свинья частично делилась с родственниками, частично поедалась семьёй, то у энга семьи шли лишь потроха. Мясо же шло обменными партнёрами в качестве либо дара, либо отдара. Один из них получал половину туши, другие — небольшие куски. Человек, получивший половину туши, либо разрезал её на мелкие куски и, оставив 0,5‑1 кг для семьи, отдавал остальное обменным партнёрам, либо передавал одному из них мясо полностью.

В результате половина туши могла за 4‑5 дней до 6 раз перейти из рук в руки, проделав путь в 50 и более миль. Это продолжалось до того, пока свинина не начинала смердеть. Тогда её отказывались брать. В самом худшем положении оказывался тот, кто в последний раз принял её. Он не мог её использовать ни для дарения или отдаривания, ни для потребления. Подгнившее мясо обычно выбрасывалось. Но нередко его употребляли в пищу, вследствие чего немалое число людей умирало. В результате подобного рода практики, хотя энга и выращивали много свиней, свинины они ели мало. Средний мужчина был счастлив, если съедал 0,90‑1,36 кг мяса в месяц. Жена и дети получали половину этого количества (641. С. 297).

Вторая форма престижно‑экономических отношений — дароплатежи. Они имели место при браке, рождении детей, смерти, убийствах. Как и у кума, у многих папуасов гор Новой Гвинеи ценности для платежа собирали целые группы, чаще всего подподроды, но иногда и подроды. Так обстояло, в частности у сиане. Когда намечался брак, отец жениха выставлял ценности в мужском доме. Члены подподрода смотрели и добавляли. Свои вклады вносили также и бигмены, входившие в состав мужского дома, включая главаря. Помощь давалась свободно, без обязательства возврата (780. С. 94).

Сложен состав брачного платежа у менди. Так, например, один из первичных брачных платежей включал в себя 50 жемчужных раковин, 9 свиней и 382 кина (денежная единица Папуа Новой Гвинеи). Из них 13 раковин (26%), 5 свиней (56%) и 60 кина (16%) внёс сам жених. 9 членов подрода жениха вложили 19 раковин (36%), 4 свиньи (44%) и 12 кина (3%). 6 раковин (12%) дали две сестры жениха и брат мужа одной из них. Остальное поступило от 10 обменных партнёров, принадлежавших к другим родам. Вполне понятно, что всё полученное от последних позднее должно было быть возвращено. Это были не дачи, а дары (754. С. 76).

Также обстояло у менди и со смертными платёжами. Часть ценностей организаторы платежа получали от членов своего рода. Это была помогодача. Другую часть — от обменных партнёров. Это были дары, подлежавшие отплате (С. 35, 162).

Как правило, дароплатежи не носили одностороннего характера. Вслед за брачным платежом со стороны жениха следовал ответный платёж со стороны родственников невесты (С. 75). Смертному платежу, поступавшему от агнатов умершего его родственникам по матери, предшествовал инициальный платёж, которые давали последние первым (С. 161).

Все платежи распределяются первоначальными получателями среди членов их группы, по‑видимому, чаще всего подрода (С. 71). Всё это имеет следствие непрерывную циркуляцию ценностей. У менди человек обычно бывал вовлечён в качестве вкладчика в смертные платежи 2‑6 раз в году. В качестве организатора смертных платежей обычный индивид выступал 3‑4 раза в жизни. В брачные платежи он же в течение жизни вкладывал 10‑15 раз и столько же раз получал ценности из таких платежей (С. 155‑156).

По крайней мере у части папуасов гор Новой Гвинеи существовала такая форма дароплатежа как вергельд. Исследователи чаще всего пишут о компенсациях за убитых во время войны между общинами и союзами общин (313. С. 42; 639. С. 106, 641. С. 273; 405. С. 80‑85). Но в отношении ипили, например, известно, что у них возмещалось даром и обычное убийство. Вергельд составлял 54‑70 свиней, его уплата, как правило, лишала права на месть (640. С. 43, 45‑46). У вака (вага) вергельд был дифференцирован. За обычного человека род убийцы платил роду жертвы 15 свиней, за важного — 30‑40 свиней (639. С. 106). У них же компенсировалось не только убийство, но вообще ущерб, нанесённый личности и собственности (С. 106). Различного рода компенсации за ущерб и смерть существовали у хули (436. С. 111‑132).

Особое место среди дароплатежей занимают такие, которые делались родовой общиной — инициатором войны — родовой общине — союзнице в войне в качестве компенсации за убитых членов последней. У менди они назывались ол тенга. Этому платежу предшествовал инциальный платёж со стороны общины — союзницы — топове. Компенсационный платёж всегда был больше инициального. После первого топова происходил первый ол тенга. Последний вовлекал 24‑48 свиней. После второго топове следовал новый ол тенга, в процессе которого дарились сотни раковин (754. С. 162‑163).

Компенсационные платёжи делались от имени не индивидов, а групп. Длились они 2‑3 дня и предполагали публично выставление богатств и произнесение речей. Часть ценностей передавалась одними индивидами другим, другая часть — представителем одной группы — представителю другой. Последний, получив ценности, распределял их среди различных подразделений своей группы (С. 163‑164). По существу в случае с ол тенга мы имеем дело не просто с даропредставлением, а с дароторжеством. Соответственно дароплатежи на ол тенга были не чем иным, как великодарами.

К числу несомненных дароторжеств относятся грандиозные раздаривания растительной пищи членам других родов. Кроме кума, они описаны у сиане, у которых такие праздники устраивались каждые 3 года (780. С. 33) и чимбу. У последних при главном дароторжестве из вкладов отдельных участников создавалась огромная куча орехов, бананов, сахарного тростника, ямса, таро и другой растительной пищи диаметром в 15‑60 м, высотой почти в 2 м. Затем с неё снимался пласт за пластом. Каждый индивидуальный вкладчик давал индивидуальному получателю. Последним обычно являлся обменный партнёр (313. С. 48; 309. С. 103‑104; 311. С. 220).

Но самыми важными у папуасов гор Новой Гвинеи были дароторжества, связанные со свиньями и раковинами. На одних свиньи убивались. Такие дароторжества чаще всего именуются свиными пирами или свиными праздниками. На других происходило дарение живых свиней. Такие дароторжества нередко являлись звеньями сложных систем передач, которую принято именовать церемониальным обменом. Таков обмен те (тее) у центральных энга и томбема и обмен мока у кьяка и мелпа. Впрочем, у всех у них передача живых свиней сочеталась с дарением свинины.

Церемониальный обмен те у центральных энга, к которым относятся мае, включая йандапу, и раиапу (лаиапу), включая сьяка, связывал общины региона с населением в 60‑70 тыс. человек. Он включал в себя три фазы. Первая состояла в том, что люди, живущие на западе области, посылали на восток каменные, а теперь и стальные топоры, иногда раковины. Эти вещи шли через множество рук от общины к общине. В обмен через несколько месяцев они получали свиней, ножи, перья, раковины, которые таким же образом двигались с востока на запад. Это вторая фаза. Когда свиньи достигали пункта назначения, по крайней мере половину их убивали и часть мяса посылали по проторённой дороге назад. Это — третья фаза. Кульминационного пункта обмен достигал каждый 3,5‑4 года. В движении находилось до 30 тыс. свиней. Много мяса при этом портилось (321. С. 814‑823; 388. С. 177‑178. 195‑196; 641. С. 298; 884. С. 108‑109).

Передача даров вообще, свиней в частности, происходила во время второй фазы в торжественной обстановке. Устраивалась выставка свиней. Их привязывали к колышкам, образующим несколько параллельных линий. В одном случае было выставлено, а затем передано в другие руки 443 свиньи. При этом присутствовало 2500 человек (321. С. 820‑823, 388. С. 179).

Сходным образом происходил церемониальный обмен те у томбема, которых" как и кьяка, многие исследователи относят к энга (403. 404).

Отчётливо все указанные три фазы прослеживаются в обмене мока у кьяка. Характерными для второй фазы были праздники, каждый из которых устраивался определённой родовой общиной. Он включал в себя два этапа. На первом этапе происходил обмен дарами между членами рода. На втором — выставка раковин и свиней и дарение их членам других родов. На последнем этапе дарение производилось только бигменами, которые выступали как от собственного имени, так и от имени своих приверженцев. Во время праздников происходили танцы. Участники их были украшены перьями и другими танцевальными регалиями, часть которых была получена в пользование от членов других родов. Праздники проводились последовательно одной общиной за другой. Когда очередь доходила до последней общины в цепи, кончалась вторая фаза и начиналась третья (316. С. 6‑8).

Об обмене мока у мелпа существует целое исследование (837). В передачи мока автор включает также и платежи, имеющие целью компенсировать убийство людей, принадлежавших либо к родовой общине, с которой велась война, либо с общиной, выступавшей во время войны в качестве союзницы. И той и другой форме компенсации предшествовал инциальный платёж со стороны общины, желавшей получить её. Имеются цифровые данные об одном из таких инциальных платежей. Была подарена 71 живая свинья. В качестве дарителей выступило 9 человек, в качестве получателей — 6 (С. 132, 138‑139).

Компенсационный платёж всегда превосходил по размерам инициальный. В одном случае община выплатила в качестве компенсации 640 раковин (17 дарителей, 13 получателей), 53 свиньи и 4 контейнера с маслом (12 дарителей, 12 получателей). Кроме того, 45 свиней было дано людям из других групп (С. 134).

По ряду передач мока известно число мужчин, которые участвовали в дарении. Так, например, в одном из родов из 102 мужчин 50 (49%) выступило в качестве дарителей, в другом из 115 — 48 (41,7%), в третьем из 116 — 34 (29,3%) (С. 142‑143).

Свиные праздники происходили у разных культурно‑языковых общностей с различным интервалом. Если у кума община устраивала такие праздники раз в 15 лет, то у гахуку‑гама они происходили каждые 5‑7 лет (750. С. 16), а у сиане с промежутком в 3 года (780. С. 93).

У многих групп в свиных праздниках активно участвуют, т.е. убивают свиней, большое число мужчин. Так, например, у менди в декабре 1979 г. в южной части территории племени суолол в один день 122 мужчины убили 672 свиньи. На другой день в северной части этой территории было убито ещё 728 свиней. Таким образом, всего было убито 1400 свиней (754. С. 174)

После забоя свинина готовилась в длинных земляных печах. Затем каждый мужчина, убивший хотя бы одну свинью, самостоятельно раздаривал свинину. Впрочем, во многих случаях он не столько раздаривал, сколько отдаривал. Так, например, один из участников должен был прежде всего дать 11 свиных окороков тем людям, от которых он получил то же самое (причём в 8 случаях во время свиных праздников), и один свиной хребет. Кроме того, он имел 50 обменных партнёров, которым должен был дать по куску мяса. Всего он убил 8 свиней (С. 203). Гости, получившие свинину, несли её домой, снова её готовили и в тот же или на следующий день дарили собственным обменным партнёрам. Последние могли снова проделать то же самое (С. 180).

Родовые общины или племена, члены которых были получателями свинины на празднике, должны были в свою очередь устроить свиной праздник, чтобы отплатить полученные дары. Если они не могли это сделать, то тем самым оставались в долгу и теряли престиж. Это особенно наглядно видно на примере чимбу, у которых свиные праздники проводились каждым племенем с промежутком в 6‑10 лет (309. С. 104‑105).

У них, как и у кума, свиной праздник проходил две фазы. Свиньи, которые убивались на первой фазе, назывались спиритуальными. Распределение их шло в основном внутри племени и чаще всего внутри подрода. Но эти же свиньи использовались для смертных платежей и других компенсаций. Часто в это время устраивались браки, с чем была связана циркуляция не только свинины, но и других ценностей. На второй фазе варёная свинина раздаривалась членам других племён. Раздаривание шло либо целыми свиными тушами, либо половинами туш, но не мелкими кусками. Задолго до кульминации праздника, иногда за недели и даже месяцы начинались танцы (С. 105‑106). На праздники собиралось много тысяч людей, представлявших почти все соседние племена и многие дальние, включая людей из других языковых групп (311. С. 234).

У гахуку‑гама на свиных праздниках, которые происходили каждые 5‑7 лет, компенсировались потери, понесённые союзниками во время войн, происходили инициации юношей. Общины стремились превзойти друг друга в пышности праздников и тем самым повысить свой престиж (748. С. 157; 750. С. 16‑23).

Свиные пары у дани организовывались союзами общин каждые 4‑6 лет. Длились они 2‑3 недели. Во время этих праздников происходили инициации, заключались браки, поминались мёртвые и умиротворялись духи. На одном из таких праздников, состоявшемся в 1970 году, присутствовало от 5 до 8 тысяч человек (479).

У нондугл великие свиные праздники происходили раз в поколение. На них совершались обряды плодородия и происходила инициация мальчиков. Длились они больше года. На них собирались многие тысячи людей, причём некоторые приходили издалека, во время одного такого праздника было убито более 3000 свиней. Участники ели необычайно много свинины. На одного человека приходилось до 4,5 кг в день. Кроме такого рода праздников, у нондугл имели место дароторжества более скромного характера (602).