Владимир Алексеевич Смоленский

(1901 ─ 1961)

 

В.А.Смоленский – один из самых неоднозначных представителей «литературной молодежи» первой волны русской эмиграции. Его отец, полковник Алексей Смоленский, в 1920г. был расстрелян большевиками. Будущий поэт тоже сражался на стороне Добровольческой армии и в 1920г. эмигрировал в Париж. Здесь он окончил русскую гимназию и изучал экономику в Высшей коммерческой школе. Первые стихи появились в 1929г. Дебютный сборник «Закат» вышел в 1931г., второй «Наедине» - в 1938г. Вторую мировую войну он пережил в Париже, публиковался здесь в журналах «Возрождение» и «Новый журнал». Третий, последний прижизненный сборник, был издан в 1957г. Своими учителями в поэзии Смоленский считал М.Лермонтова, А.Блока и В.Ходасевича. Философская лирика В.А.Смоленского выделяется глубоким трагизмом. Основные темы его поэзии – одиночество человека, любовь, земное страдание и смерть. При этом поэт не останавливается на отрицательных сторонах жизни, его лирика обретает силу внушения, основанную на глубокой религиозности и направленную на видение, восприятие и защиту добра, несмотря на невзгоды земного существования. Смоленский – один из немногих поэтов русского зарубежья, кто обращался к теме сталинских репрессий. В языковом отношении его стихи проникнуты чувством звучащего слова, многообразием техники повтора и ясностью.

 

Литература:

Вернуться в Россию – стихами… 200 поэтов эмиграции. М., 1995; Современное русское зарубежье. М., 1998; Померанцев К.Д. Сквозь смерть. Владимир Алексеевич Смоленский // Зарубежные записки. 2006. №3.

 

 

* * *

Как лебедь, медленно скользящий

По зеркалу озёрных вод,

Как сокол, в облаках парящий,

Мой призрачный, ненастоящий,

Мой выдуманный мир плывёт.

И на его спине крылатой,

В томительном и сладком сне,

Я медленно плыву куда-то,

Без сожаленья, без возврата,

В прозрачной тая глубине.

И голос вещий, голос сонный

Мечтающей души моей

Плывёт над темнотой бездонной

И гулким эхом повторённый

Бесследно исчезает в ней.

1931

 

* * *

Бессильны мы, обречены судьбе,

Томимы страхом, нищетой и скукой,

В тоске смертельной я пришел к тебе ─

И ты ко мне протягиваешь руку.

Молчи. Не надо о любви. К чему?

Ведь не спасает ни любовь, ни вера,

Тебя прижал я к сердцу моему,

Как прижимают дуло револьвера.

С тобою в этом мире мы одни,

И я забыл твоё лицо и имя,

Вот догорят последние огни,

И ты умрёшь, и я погибну с ними.

Не плачь. Молчи. Последний свет погас.

Сейчас конец – пойми – сейчас над нами

Бессильно вздрогнет и угаснет пламя,

И тьма падёт, и тьма поглотит нас.

 

1929

 

* * *

Канут годы в вечность без следа,

Смолкнет голос, сердце прахом станет,

Но душа любить не перестанет,

Землю не забудет никогда.

В тишине бессолнечных высот,

Пролетая в неземном пределе,

О тяжёлом, о горячем теле,

О дыхании земном вздохнёт.

Так, под звёздным, голубым шатром

Вспоминает погорелец нищий

Тесное и тёмное жилище –

Молнией испепелённый дом.

 

1929

 

* * *

Звезда с небесных падает вершин…

Ты видишь, звёзды погибают тоже…

Как ни живи, как ни гори – один

Конец всему. Но разве сердце может

Понять, поверить, что когда-нибудь,

Быть может, через несколько мгновений,

Оно сорвётся в ледяную муть,

Как та звезда. И лёт уничтоженья,

Стремительный, молниеносный лёт,

Уже ничья рука не остановит,

И алый след живой, горячей крови,

Как след звезды, во мраке пропадёт.

 

1931

 

СТИХИ О СОЛОВКАХ

 

Они живут — нет, умирают — там,

Где льды, и льды, и мгла плывет над льдами,

И смерть из мглы слетает к их сердцам

И кружит, кружит, кружит над сердцами.

Они молчат. Снег заметает след —

Но в мире нет ни боли, ни печали,

Отчаянья такого в мире нет,

Которого 6 они не знали.

Дрожа во мгле и стуже, день и ночь

Их сторожит безумие тупое,

И нет конца, и некому помочь,

И равнодушно небо ледяное.

Но для того избрал тебя Господь

И научил тебя смотреть и слушать,

Чтоб ты жалел терзаемую плоть,

Любил изнемогающие души.

Он для того тебя оставил жить

И наградил свободою и лирой,

Чтоб мог ты за молчащих говорить

О жалости — безжалостному миру.

 

СТАНСЫ

 

Закрой глаза, в виденье сонном

Восстанет твой погибший дом —

Четыре белые колонны

Над розами и над прудом.

И ласточек крыла косые

В небесный ударяют щит,

А за балконом вся Россия,

Как ямб торжественный звучит.

Давно был этот дом построен,

Давно уже разрушен он,

Но, как всегда, высок и строен,

Отец выходит на балкон.

И зоркие глаза прищуря,

Без страха смотрит с высоты,

Как проступают там, в лазури,

Судьбы ужасные черты.

И чтоб ему прибавить силы,

И чтоб его поцеловать,

Из залы, или из могилы

Выходит улыбаясь мать.

И вот, стоят навеки вместе

Они среди своих полей,

И, как жених своей невесте,

Отец целует руку ей.

А рядом мальчик черноглазый

Прислушивается, к чему —

Не знает сам, и роза в вазе

Бессмертной кажется ему.

 

* * *

Я знаю, Россия погибла

И я вместе с нею погиб —

Из мрака, из злобы, изгибла

В последнюю гибель загиб.

Но верю, Россия осталась

В страданье, в мечтах и в крови,

Душа, ты сто крат умирала

И вновь воскресала в любви!

Я вижу, крылами блистая,

В мансарде парижской моей,

Сияя, проносится стая

Российских моих лебедей.

И верю, предвечное Слово,

Страдающий, изгнанный Спас

Любовно глядит и сурово

На руку, что пишет сейчас.

Недаром сквозь страхи земные,

В уже безысходной тоске,

Я сильную руку России

Держу в моей слабой руке.

 

1955

РОССИИ

 

Люблю Тебя последнею любовью,

И первою — ревнивой и одной;

Моим дыханьем и моею кровью,

Земной люблю Тебя и неземной.

Люблю Тебя в отчаянье и в счастье,

В воспоминаниях, в надеждах, в снах,

В раздумье, в восхищении и в страсти,

В презренье, в гневе, в страхе и в мечтах.

Люблю Тебя напрасно, неумело,

В величье, в рабстве, в громе и в тиши,

Люблю Тебя движеньем каждым тела

И каждым вдохновением души.