Руководящие аспекты и общие цели преподавания в 9 – 12- м классах

«Начинающееся в девятом классе обучение в старших классах может рассматриваться как процесс, ведущий учеников от эгоизма к общественной жизни в ходе становления совершеннолетнего, самоопределяющегося индивидуума. Это одновременно и исторический путь, ведущий от барокко (эгоистичность/монотематика) через классику (дуализм/диалектика) и романтику (переходные области, прорыв из пространственно закрепленного мышления, пробуждение к общественному сознанию) в ХХ столетие, к великим вопросам современности, отчаянным попыткам восприятия всего сущего, к затрудненным из-за индивидуализированного стиля подходам к необходимому.

С точки зрения музыки и учения о человеке можно говорить о квинтовом, терциевом и октавном настрое: «пустая» квинтизация начала (9-й класс), открытая навстречу «ты» терция (11-й класс) и обращенный к познанию субъективно-душевный настрой октавы (12-й класс)» (P.M.Riehm в G. Beilharz, Stuttgart 1989, S. 81).

Именно во время обучения в старших классах музыка обретает особое социальное значение. В той мере, в какой личность молодого человека представляет и укрепляет себя, музыка образует полезный противовес этому в области искусства. Это важно, но этого недостаточно! Особенность при совместном музицировании в период, о котором идет речь, может заключаться в создании широкого поля для деятельности и переживания, требующее от каждой отдельной личности полностью осознанно и активно вносить свою лепту в целое.

«Если свести воедино признаки этого возрастного уровня (9 класс), то в эгоцентрически-экзистенциальной постановке вопросов, в постоянной критике, пока лишенной силы целенаправленной проекции, мы увидим путь в стиле барокко. Речь пока что идет не о совместно освещаемой теме, а об открытом – необходимом для дальнейшего формирования темы – мотиве, т.е. о движущей силе, вновь оживляющей до конца познанные силы смерти, приводящей их в движение и не дающей индивидуальному восприятию застыть, окоченеть в шаблонах рок-поп-мира, следованию которым ученики теперь особенно подвержены. Страсть к материализовации нематериального искусства музыки и связыванию его с человеком из плоти и крови должна быть с помощью средств самого искусства превращена в доступное духу искусство…

Если 9-й класс находился под этим знаком квази барокко (эгоцентризм: монотематика, критика, «одиночество – общность»: «соло – тутти» и т.д.), то 10-й класс можно тренировать уже в новом искусстве - слушать других, предпосылке для деловой дискуссии. При этом обдумываются противоположные мнения - и к ним по крайней мере относятся с уважением. Сообщество класса обретает новое дыхание. Не только поиски через критику в качестве процесса выдоха, но и ответ, устанавливающий границу, момент противоположного мнения, в качестве вдоха, позволяют молодым индивидуалам прийти к себе, существовать в согласии с собой.

В этом классе ученик получает возможность интенсивно вживаться в язык форм классической музыки и проследить процессы развития от Гайдна через Моцарта до позднего Бетховена.

Если в этом возрасте явления определяются (диатоническими) индикативными формами и мы сталкиваемся в дискуссии на предметные темы, то в 11-м классе между чувственным восприятием и познанием в качестве новой реальности появляется возможное, неопределенное, неясное, иррациональное, короче – условное. Отчетливо воспринимается новый, терцовый настрой, обращенный теперь к «ты» - как секста: «причастностьво внутреннему бытию другого».

И к «программной музыке» романтиков мы должны подходить по-новому. При этом речь идет не просто о музыкальном повторении немузыкальной программы, а о пробуждении музыкального к восприятию образа – процессе, делающем воображаемое доступным ассоциациям, хотя поначалу лишь во внешнем, материальном смысле. Теперь открыт путь через материальную связь с картинами (Ф. Сметана: «Влтава») к инспирированным воображением произведениям великих импрессионистов («Море» Дебюсси). Этот путь одновременно является путем для понимания того, что Рудольф Штейнер описывает как «восприятие октавы». Ученик ощущает, как его субъективно-душевное восприятие, связанное с тональностью, начинает разрыхляться, растворяться и выходит на предчувствуемый свет сознания…

В сопровождающих этот путь опытах композиции или импровизации мы пытаемся ввести важнейшие стилистические средства романтиков; расширение классической каденции с помощью промежуточных доминант, хроматических переходов, чередующихся аккордов ведет нас в область возможного, неопределенного. Негармонические модуляции открывают новые, неожиданные пространства, ставят вопрос о тональности и структуре основных тонов и тем самым открывают пути отвечающему самому за себя искусству. Партитура здесь нас больше не сдерживает. Искусство становится бесспорным средоточием существенного и поэтому становится возможным его проявление, в неосязаемой форме, в духовно-эфирном пространстве. Предпосылкой этого является способность уйти от субъективно- мечтательного внутреннего стремления с помощью воли превратить искусство в познание искусства. Т. С. Элиот ввел для этого понятие «precise emotion” (точное чувство) (P. M. Riehm, a.a.O., S. 83 ff).

В 12-м классе ощущается, что «чувство мира», как и чувство себя самого, становится иным. Уже группы не чувствуют себя так многим обязанными мечтательно-теплой ссовместной жизни, а все больше и больше себе самим и своим жизненным мотивам. Речь не идет о «пробуждении» – скорее о «подъеме». Этот компонент молодой человек ищет не только в себе самом, но и в современном искусстве. Он ожидает чего-то действительно нового, наступающего, неизведанного, неслыханного – и в музыке тоже. Поэтому в 12-м классе в преподавании музыки можно прикоснуться к музыке со свободной тональностью, где не помогает никакая оглядка на учение о гармонии, а «только открытость и готовность прочувствовать музыкальные явления и внутреннюю логику их раскрытия, ощутить их действительное содержание упражняясь на них в «новом мышлении» и учась ему. В связи с этим следует хоть раз рассмотреть мелодические жесты последнего из «Шести маленьких пьес для фортепиано», оп. 19 Арнольда Шёнберга…

Если, исходя из этого, рассматривать дальнейшее развитие музыки в ХХ веке (додекафония, серийная музыка, алеаторика, минимальная музыка), то ученику станет ясно, что при прогрессирующей материализации музыки, с одной стороны, и её дематериализаци с другой стороны, еще не проявляется та привносимая столь высоким сознанием прозрачность, трансценденция (духовная прозрачность), что мы видели к началу нашего века…

При таком подходе преподавание музыки может внести существенный вклад в процесс становления человека, потому что музыка, как самый нематериальный из всех видов искусства будучи направлена кнаружи, обретает самодостаточность и может без обходных путей общаться с внутренним человеком. Что говорит она? «Все глубоко. Одно включается в другое, соединяясь с ним, но так, что при этом остается в своем собственном. Боги и люди, земля и небо. Глубина не подразумевает стирания и слияния различий. Глубиной называется всеобщая принадлежность чужого, господство отчуждения. (М.Хайдеггер)» (P. M. Riehm, a.a.O., S. 90 f).

Й класс