Сегодня понедельник, я иду в школу. На улице похолодало, солнце висит в серо-голубом небе, как тусклая золотая монетка. Погода наладилась, но не совсем.

С пятницы мама живет у Пенни в больнице — спит на раскладушке в ее палате. Я еще не видела маму после всего. Может, она теперь меня ненавидит.

За мной ухаживает миссис В. — кормит, переодевает. Даже Ириска скучает без Пенни, кладет голову мне на колени и грустно смотрит в глаза. А что я могу сделать?

Папа сам не свой. Он все время что-то роняет: ключи, вилки. Начинает говорить — и замолкает на полуслове. Не бреется.

— Чак! Да возьми же себя в руки! — наконец не выдерживает миссис В. — Прими горячий душ, выпей стакан апельсинового сока, и тебе станет легче, вот увидишь. Ты же напугаешь ребенка, если заявишься в больницу в таком виде!

— Ты права, — соглашается папа. — Мелоди готова?

— Я сама посажу ее в автобус. Вперед, в душ!

И папа уходит в ванную.

Я стучу по клавиатуре, спрашиваю:

«Пенни лучше?»

— Да! Да! Лучше! Мама утром сказала, что ей отменили капельницу. Она ела яблочное пюре. И жаловалась, что ей гипс мешает. Требовала Душку — я ее уже постирала, сегодня отнесу. Пенни поправится, не переживай.

Я с облегчением вздыхаю. Миссис В. кладет мне в рот очередной кусочек омлета, но я даже не могу глотать. Желудок сжался от страха.

«Нога?»

— Нога в гипсе. Неудобно, конечно, но что делать. Врачи говорят, она еще носиться с ним будет, когда немножко окрепнет.

Хорошо, что миссис В. никогда мне не врет.

«Коляска?» — печатаю я.

Нет ничего ужаснее, чем инвалидная коляска для такой малышки.

— Никаких колясок! Наоборот, ей надо как можно больше двигаться — так врачи говорят.

Меня понемногу отпускает.

«Голова?» — спрашиваю я.

Миссис В. понимает, о чем я.

— Мозг не пострадал. Ни капельки.

Я медленно выдыхаю.

«Точно?»

— Да точно, точно. Я же была у нее вчера. Она ударилась головой, когда упала, но машина повредила ей только ногу, голова не задета.

Сигналит автобус, и миссис В. выкатывает меня на улицу. Она еще раз проверяет, на месте ли ранец, надежно ли застегнуты ремни, и крепко обнимает меня на прощание.

— Ты готова с ними встретиться? Выдержишь?

Я киваю. После того, что случилось с Пенни, горстка надутых пятиклашек мне нипочем.

Пока опускается подъемник, водитель сочувственно спрашивает:

— Как твоя сестричка? Такая беда…

«Поправляется, — печатаю я. — Спасибо».

Гус кивает, прочитав ответ, и закатывает меня на подъемник.

Вот как быстро разлетаются плохие новости. Наверное, в школе тоже уже все в курсе.

Я машу на прощание миссис В. Всю дорогу до школы в автобусе непривычно тихо — никто из детей «с особыми потребностями» не визжит, не рычит и не кричит, как обычно.

На улице холодно, поэтому нас сразу ведут в класс. Я будто новыми глазами смотрю на своих одноклассников. Вот они все:

Фредди, который хочет «вж-ж-жик» на луну.

Эшли, наша топ-модель.

Вилли, фанат бейсбола.

Мария, для которой любой человек — друг.

Глория, которая любит музыку.

Карл, который любит поесть.

Джилл, которая была раньше как Пенни.

Никто из них не умеет злиться.

И я, одиннадцатилетняя мечтательница, которая стремится вырваться из СК-5, как из заточения, и разговаривает через компьютер с женским именем Эльвира. Я уже не знаю, где мое место — здесь или в другом, большом мире.

А вот и Кэтрин. Она сегодня отлично одета — на ней широкие горчичные брюки, черный свитер и жилетка.

— Классный прикид, — говорю я ей.

— Спасибо! Представляешь, сама все выбирала!

— У меня для тебя кое-что есть, — говорю я и показываю на ранец.

Порывшись, Кэтрин выуживает из него открытку, которая чуть не стала причиной непоправимого. Она читает и начинает часто-часто моргать.

— Мелоди! Спасибо тебе! — Кэтрин наклоняется ко мне, обнимает. Потом ее лицо становится очень серьезным. — Миссис Валенсия мне рассказала. Как Пенни?

«Лучше», — печатаю я.

— Знаешь, а ты ведь, наверное, ее спасла.

«Как?»

— А так! Ты же задержала маму. Ей пришлось соображать, чего ты вопишь и дерешься, будто тебя живьем режут.

«Не смогла остановить».

— Ты все сделала правильно. Я тобой горжусь.

«Правда?»

— Конечно, правда. А если еще учесть, что ты до этого пережила в аэропорту… Поговорим об этом?

«Нет», — печатаю я и отворачиваюсь.

Ко мне подходит Мария и крепко обнимает.

— Ты молодец, Мелодик. Большая молодец.

Я не знаю, то ли она об игре, то ли о чем другом, но глаза у меня уже на мокром месте, и нос покраснел. Вот бы так же крепко обнять Марию, чтобы она поняла, как мне нужна ее поддержка! Но я не могу ее обнять. Просто говорю:

— Спасибо.

Я до сих пор не знаю, понимает ли Фредди, что вокруг него происходит, или живет полностью в своем мире. Поэтому я удивлена его вопросом:

— Мелли вж-ж-жик на самолетике? — Он смотрит на меня с явным интересом и даже немного с завистью.

— Нет, Фредди. Ни вжик, ни самолетика, — печатаю я и нажимаю на кнопку, чтобы Эльвира произнесла это вслух.

Фредди, сразу погрустнев, разворачивает коляску и уезжает.

Подходит миссис Шеннон, присаживается на корточки рядом со мной.

— У тебя, наверное, голова лопается от всего, что случилось за эти дни.

«Бум!» — печатаю я, но даже не улыбаюсь.

— Поговорим за обедом, хорошо?

«Да».

— Пойдешь на инклюзивные уроки?

«Да».

Все выходные я думала или о Пенни, или о том, как вести себя дальше в школе. И в конце концов решила не прятаться.

— Ты молодчина! — миссис Шеннон сжимает мою руку, улыбается и уходит к другим ученикам.

По расписанию у пятиклассников литература, но мисс Гордон заболела, поэтому на первый инклюзивный урок я иду к мистеру Диммингу.

— Ты уверена, Мелоди? — спрашивает Кэтрин.

Вместо ответа я разворачиваю коляску и направляюсь к дверям кабинета истории. Кэтрин кладет руку мне на плечо — так вместе мы и заходим.

На столе мистера Димминга стоит невзрачный пластмассовый кубок. В классе необычно тихо.

Мистер Димминг откашливается, переступает с ноги на ногу, ослабляет пальцем воротничок слегка застиранной белой рубашки (на нем снова старый коричневый костюм и поношенные туфли).

— Здравствуй, Мелоди! — с преувеличенной радостью произносит он.

Я молчу.

Он топчется на месте, будто хочет в туалет. Я на удивление спокойна: ни одного случайного движения, ни единого звука. Просто смотрю на него — и всё.

Потом перевожу взгляд на Роуз, но та делает вид, что смотрит в другую сторону.

Все молчат.

Наконец я нарушаю тишину. Спрашиваю, включив звук почти на максимум:

— Почему вы бросили меня?

Жаль, нет видеокамеры, чтобы заснять редкие кадры: в пятом классе — абсолютная тишина, все застыли. Только незаметно переглядываются: кто первый начнет?

Наконец поднимается Роуз, оборачивается ко мне и говорит:

— Честное слово, Мелоди, мы не собирались тебя бросать.

Я никак не реагирую: просто смотрю на нее и жду.

— Мы встретились пораньше, чтобы вместе позавтракать…

Я перебиваю:

— Мне никто об этом не сказал. Почему?

Все молчат, и я все понимаю без слов: потому что без меня лучше, вот почему.

Я быстро моргаю.

— Ну, мы решили, что из-за тебя мы ничего не успеем. Тебя ведь надо кормить и все такое, — запинаясь, объясняет Клер.

И опять становится тихо-тихо. Кажется, слышно, как у меня стучит сердце.

— Тебя вырвало за столом, но тебя никто не бросал.

— Вообще-то да, — шепчет Родни.

Клер смотрит в парту.

— Кто занял мое место?

Клер, не глядя на меня, медленно поднимает руку.

— Мы позавтракали за десять минут, — говорит Роуз, ковыряя пальцем какое-то пятнышко на учебнике истории. — Из-за нервов есть никому не хотелось. И сразу же поехали в аэропорт.

Встает Коннор — он, кажется, не знает, куда девать руки.

— Короче, мы приехали в аэропорт рано, а там выяснилось, что двенадцатичасовой рейс отменили, но еще можно успеть на утренний.

Молли продолжает:

— Мы быстро-быстро прошли регистрацию, а на посадку вообще пришлось бежать. Мистер Димминг и тот несся как спринтер.

— Обо мне никто не подумал?

Снова становится тихо, а потом Элена — она тоже здесь — говорит:

— Я подумала. Я первая садилась в самолет и, как только отдала посадочный талон, вспомнила про тебя и сказала мистеру Диммингу.

Мистер Димминг опять переступает с ноги на ногу.

— Мне было не до того. Я всех пересчитывал, проверял, у кого какие места, смотрел, чтобы никто ничего не забыл. Я попросил ребят позвонить к тебе домой — у Роуз ведь есть в мобильном твой номер.

Теперь все смотрят на Роуз. Медленно она поднимает на меня глаза, по щеке у нее катится слезинка.

— Ты бы все равно не успела. Я… уже достала телефон, нашла твой номер, а потом посмотрела на остальных и… — Роуз умолкает.

Я будто вижу, как там все было. Они стоят в аэропорту и уже представляют себя в передаче «Доброе утро, Америка!»: вот огромный кубок, а вот — я.

— Мы переглянулись, — продолжает Роуз еле слышно, — и каждый качнул головой: нет.

Каждый? Все до единого?

Всхлипнув, Роуз договаривает:

— Я захлопнула телефон, и мы сели в самолет. И я… так и не позвонила.

Тишина, оказывается, может быть оглушительной.

Наконец мистер Димминг произносит:

— Прости нас, Мелоди. Прости.

Роуз плачет, уткнувшись носом в парту.

— Перед самой игрой у нас хотел взять интервью журналист из «Вашингтон пост», — говорит Молли. — Но он сразу ушел, когда узнал, что тебя нет в команде.

Коннор встает, выходит в центр класса, берет с учительского стола кубок, несет его мне и, запинаясь и облизывая губы, говорит:

— Мелоди, команда, ну… мы то есть… хотим отдать его тебе. Ну, как бы извиниться. — С этими словами он ставит кубок на мой столик.

Маленький кубок только с виду бронзовый, на самом деле это крашеная пластмасса. Название школы на табличке — и то написано с ошибкой. Мне становится смешно — я сначала улыбаюсь, а потом начинаю хохотать в голос. Даже не знаю, случайно или намеренно, я задеваю кубок рукой — он летит на пол и разбивается.

Сначала все растерянно смотрят на меня, но, видя, что я не бросаюсь на них с кулаками, тоже начинают смеяться — не очень уверенно, но все же. Даже Роуз улыбается сквозь слезы.

Я врубаю Эльвиру на полную мощность и говорю:

— Обойдусь без вашего кубка. — Потом отыскиваю нужную клавишу и добавляю: — Так вам и надо.

С улыбкой на лице я включаю коляску, плавно разворачиваюсь и уезжаю.

 

Глава тридцать третья

 

Наверное, у обычного пятиклассника в жизни полно проблем. Домашние задания. Отношения с родителями. Желание быть самым крутым и модным. Желание играть в любимые игрушки — и казаться взрослым, в одно и то же время. Запах под мышками.

И у меня проблемы все те же, и еще миллион других. Объяснить людям, чего я хочу. Выглядеть прилично. Быть как все. А может, и я однажды понравлюсь какому-нибудь мальчику? Может, он что-то во мне увидит?

Иногда мне кажется, что у меня есть пазл — много-много мелких кусочков, — но нет коробочки с целой картинкой. А часть кусочков вообще, возможно, потерялась. Хотя сравнение не очень удачное: мне никогда не собрать даже самую элементарную картинку. На уроках я могу ответить почти на любой вопрос, но все-таки о многом я и понятия не имею.

Пенни вернулась из больницы с большой шишкой на лбу, в синяках, с гипсом на ноге и в новой красной шляпке. И конечно же, с Душкой под мышкой. Родители ее балуют. Я не обижаюсь, пусть. Даже Ириска решила, что Пенни больной щенок, и перетащила к ней в комнату все свои игрушки.

Сегодня я села писать автобиографию по заданию мисс Гордон. Для этого миссис В. подключила Эльвиру к компьютеру. Из ее нового «айпода» сиреневыми волнами разливается по комнате спокойная классическая музыка.

Работа над биографией — дело не одного дня. Столько всего накопилось, о чем хочется рассказать, а печатаю я медленно, большим пальцем.

Итак, начну с начала…

 

Слова.

Меня окружают тысячи, миллионы слов.

Цитадель. Майонез. Грейпфрут.

Миссисипи. Неаполитанец. Гиппопотам.

Шелковистый. Страшный. Радужный.

Щекотно. Чешется. Хочу. Тревожно.

Слова снежинками вьются вокруг меня — все разные, двух одинаковых не найдешь — и, опускаясь, тихо тают на моих ладонях.

Внутри у меня вырастают сугробы — нет, целые горы из слов, фраз, умных мыслей, глупых шуток, песен.

В раннем детстве, когда мне еще не было года, слова казались мне сладким чудесным напитком. Я его пила, и все становилось на свои места: сумбурные мысли и ощущения получали имена. Родители разговаривали со мной — обо всем и ни о чем, по слогам и скороговоркой. Папа пел, мама шептала на ухо что-то ласковое.

Я все впитывала и запоминала — каждое слово, навсегда.

Не знаю, как я научилась разбираться в путанице слов и мыслей, это произошло само собой. К двум годам для каждого воспоминания у меня уже было свое слово и у каждого слова был свой смысл.

Но только у меня в голове.

Мне почти одиннадцать. За всю жизнь я не произнесла ни слова…

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1]Детская книга американского писателя и иллюстратора Мориса Сендака. (Здесь и далее примечания переводчика.)

 

[2]Детская книга американского писателя и мультипликатора Доктора Сьюза (Теодора Сьюза Гейзеля).

 

[3]Американская детская книга в стихах, написанная Маргарет Уайз Браун, с иллюстрациями Клемента Херда.

 

[4]Детская сказка американского писателя Роберта Мак-Клоски с иллюстрациями автора.

 

[5]Всемирно известный британский физик-теоретик, который, несмотря на тяжелую болезнь, активно занимается наукой и популяризацией науки.

 

[6]Приключениям четырех сирот, которые, как настоящие детективы, распутывают непростые загадки, посвящена серия книг Гертруды Ворнер «Обитатели товарного вагона».